Silence in the darkness

      Наступившее утро, как и память были беспощадны. Головная боль пульсировала, словно мозг в черепной коробке маршировал туда-сюда. Похмелье накрывало настоящими волнами и было бы гораздо гуманнее пустить себе пулю в висок, нежели терпеть этот ад наяву.       С трудом приняв сидячие положение, на Бальта нахлынули воспоминания о вчерашнем разговоре с Гавриилом. Он не мог понять откуда у него даже взялись подобные мысли. Было такое ощущение, что это и не он говорил вовсе. Конечно, он не верил в призраков и прочую подобную сверхъестественную чушь, но чтобы говорить подобное про Эмили…       Роше потянулся к телефону и сразу же обнаружил несколько пропущенных от Анны и три смс-ки от Гавриила. Не долго раздумывая он начала читать и ему хватило лишь двух коротких строчек, чтобы сразу же забыть про головную боль и похмелье. Натягивая серую, чуть помятую футболку с v-образным вырезом, какой-то чёрный пиджак, который он схватил с вешалки в шкафу и чёрные брюки, мужчина вылетел из дома, на ходу набирая номер брата. — Давай быстрее, — только и услышал он от брата вместо приветствия. Бальт бросил телефон на заднее сидение автомобиля, совершенно забывая про пропущенные вызовы от Анны.       К счастью, пробок на дороге не было, что было довольно странно для рабочего утра четверга. Хотя, Бальт не смотрел на время, может сейчас уже не утро, а день в самом разгаре.       Он не помнил, как влетел в больницу, расталкивая ворчащих бабулек, пробирался к лифту, как шёл по коридору, пропахшему хлоркой и прочими медицинскими препаратами. Всё было словно в сером тумане, который внезапно заполонил собой всё в округ. Лишь одна мысль о том, что Эмили сейчас могло не быть, резало в самое сердце, разрывая тоненькие капилляры, вызывая самое настоящее кровотечение. Бальтазар сжимал в руках белые лилии и не чувствовал, как ломал побледневшими пальцами зелёные стебельки. Так же мужчина не заметил, как одна из медсестёр пыталась что-то сказать ему про бахилы и белый халат, которые необходимо было надеть. Все звуки и голоса доходили до него запоздало и словно через толстый слой ваты.       Возле двери, ведущей в палату Эмили с небольшим стеклянным окошечком, стоял Гавриил, нервно покусывая палочку от леденца. Хирург выглядел сонным и заторможенным, ведь он не спал всю ночь, боясь, что Эмили вновь попытается влезть на подоконник и второй раз, он мог не успеть. Но стояло Спейту завидеть брата, как он немного пришёл в себя. — Спасибо, — хрипло сказал Бальтазар, обнимая брата за плечо. — Погоди, — Гейб остановил его, когда Роше собирался уже войти в палату. — Я не знаю, как сказать… — Может мне самому нужно всё увидеть? — Не думаю, что тебе это понравится, — покачал головой хирург. — Тогда я просто обязан увидеть всё сам, — несильно отпихнув Гавриила от двери, Бальтазар рывком повернул холодную металлическую ручку и вошёл в палату, пропахшую антисептиком и резким запахом валерьянки. Он видел лежащую в кровати девушку и не мог узнать в этой бледной и исхудавшей свою красивую принцессу. Вокруг глаз образовались тёмные круги и кожа была настолько бледной, словно из неё выкачали почти всю кровь и сейчас на кровати лежал свежий труп, коих Бальт видел в своей жизни не мало. Руки были холодными и грудь чуть заметно вздымалась от слабого дыхания. — Не говори мне, что это кома…       Гавриил не слышно проследовал следом в палату, закрывая дверь, чтобы никакие любопытные глаза не смогли видеть столь печальную семейную картину. — Нет, просто сильное успокоительное, — ответил Гавриил, успевший купить стаканчик кофе. — Почему ты не позвонил?! — внезапно взорвался Роше, срываясь на крик. Цветы выпали из его рук, рассыпаясь на небольшом квадратном коврике возле кровати. — Почему не сказал раньше?! — Не обвиняй меня в том, в чём я не виноват, — холодно ответил хирург, жёстко пресекая крики брата. — Сядь. — Как я могу сидеть на месте, когда!.. — Бальтазар, я сказал: сядь, — Гавриил достал медицинскую карточку Эмили и посмотрел на Бальта, который всё-таки сел на больничный стул. — А теперь, большой мальчик, слушай, что поведует дядюшка Гавриил: ей раздробили кости, — мужчина поднял взгляд на брата, закрывая папку. — Не просто сломали в голеностопе — били чем-то тяжёлым, вроде камня или молотка. Мы уже сделали операцию и собрали, что могли, но после такого вернуть ногам, мышцам на них, прежнюю форму практически невозможно. И да, ей будет очень больно учиться ходить заново, я предупреждаю заранее. А теперь скажи мне, как обычное падение с лестницы могло привести к такому?       Бальтазар молчал. Он смотрел на врача, поджав губы, и молчал. Перед глазами стояло лицо, которое озаряла светлая, красивая улыбка его любимой дочурки. А ведь до слепоты Эмили любила танцевать, она буквально жила музыкой, пропускала каждую ноту через себя, для неё музыка и танцы — это и есть жизнь. И если со слепотой она всё-таки делала неуверенные шаги и пыталась танцевать, зарабатывая синяки, натыкаясь на мебель, то Бальт не мог представить, как его милая девочка будет жить дальше.       Роше поднял тяжёлый взгляд на хирурга, который терпеливо ожидал слов брата. — Любые лекарства, терапии, операции, всё, что угодно. Я оплачу. И ещё одну кровать сюда, мне плевать на ваши правила, я буду оставаться тут на ночь. — Незачем, — сказал Гавриил. — Вы можете пожить у меня, — он поднял руку останавливая Балтазара. — Я не позволю Эмили вернуться в тот дом, который ты купил. — Чем тебе не нравится наш дом? — Тем, что у вас завёлся неприятный сожитель. Ты вообще в курсе, какие истории ходят про твой дом? — Твой чёрный юмор переходит все границы, Гейб, — Бальтазар поднялся на ноги. — Если ты можешь помочь забрать Эмили отсюда, то я буду тебе благодарен ещё больше, но жить у тебя — это уже через чур. Мы поедем домой. — Бальт, — настаивал Гавриил. Хирург вышел в коридор следом за Бальтазаром. — Послушай меня, ты не понимаешь! — Нет, братец, это ты послушай: никаких призраков, полтергейстов и прочих тварей, как в сериале «Сверхъестественное» — не существует! Я думал ты вырос из того возраста, когда верят в подобное, видимо папа тебя слишком пугал этими сказками! — Это не сказки, — серьёзно сказал Гейб и Бальт закатил глаза, понимая, что теперь он не отстанет. — У этого дома нехорошая история, на самом деле. Удивляюсь, как его ещё не внесли в список домов с самой тёмной историей. Был только один случай, когда жильцы прожили всего неделю и случилось… страшное. Вообще, после владельца этого дома, жило не так много людей. Всего-то три семьи. В основном он пустовал, либо его сдавали на короткий период времени приезжим. Первой была семья одного очень богатого и влиятельного доктора. Муж постоянно был в работе, жена блистала на светских приёмах. У них был ребёнок, маленький мальчик. С ними жила гувернантка. Ребёнку не нравилось тут, он не спал ночами и постоянно плакал. Мать им практически не занималась. Гувернантка жаловалась на те же проблемы, что и у вас — вещи не на своих местах, холод и так далее. К её словам не прислушались. Однажды мать вернулась домой с очередной вечеринки пьяной, и плач ребёнка очень её раздражал. Она отнесла его в соседнюю комнату и закрыла дверь. Ребёнок плакал всё сильнее, девушка-гувернантка попыталась открыть дверь… когда она смогла это сделать, ребёнок уже не плакал, потому что в комнате никого не было.       Бальт напрягся, но ничего не сказал. — Куда делся малыш — никто не знает. Ребёнка не нашли, гувернантка повесилась от горя в той же комнате, где произошло исчезновение. Врач и его жена съехали с квартиры, но тоже прожили недолго. Она сильно пила и погибла в автокатастрофе, он начал употреблять наркотики и умер от передозировки. Не знаю, связано ли это с проклятием дома или же просто с горем от потери ребёнка… — Кто ещё? — резко спросил Бальтазар. — Кто ещё погиб здесь? — Молодая пара, юноша-музыкант и его жена. Он задушил жену подушкой, говорил, что она мешала ему писать музыку… а сам выбросился из окна. — Это его фортепиано стоит в подвале? — Скорее всего, — пожал плечами Гавриил. — Я тоже не верил в эти истории, пока… пока сам не убедился в их правдивости. Эмили рассказала, что слышала стук в доме, а после кто-то пытался её убить… И, когда я был в доме, то зашёл в подвал, — по спине хирурга пробежали мурашки от неприятного воспоминания. — Отражение в зеркале… Оно было не моё. — А та семья, которую ты упомянул первой? Ну, которая прожила всего неделю, прежде чем что-то произошло? — О… Это случилось не так уж давно, лет десять назад. Это была обычная семья — отец, мать и дочь. Девочка и её друг играли в доме, и они зашла в подвал. После этого девочку никто не видел. Мальчик твердил о ком-то, кто утащил ее подругу в темноту. Полиция провела расследование, но девочку так и не нашли. Жильцы заперли подвал и с тех пор туда никто не ходит. — А что произошло с остальными членами семьи? — Они какое-то время жили здесь. Ждали, надеялись на возвращение дочери. А потом им сообщили, что мальчик сошёл с ума. Он говорил, что подружка зовет его из подвала, что по ночам к нему приходят люди. Что за ним следят из зеркал. — Из зеркал? — Бальт почувствовал как его охватывает нехорошее предчувствие. — Да, он утверждал, что нечто наблюдает за ним через отражение, как он выразилась, «её глазами». В конце концов, родители мальчика нашли его в ванной комнате — он разбил зеркало и осколком выколол себе глаза.       Бальтазар прижал руку к губам, представляя кровавую картину, которая произошла в его доме. Детектив задумался, а ведь все неприятности начали происходить именно тогда, когда они переехали в это дом, который оказался, с мягко говоря, с неприятной историей. И почему агент, продававший им этот дом ничего не сказал? — И что делать? — Есть два чувака, разбирающиеся в таком, — вымученно улыбнулся Гавриил, радуясь, что смог убедить брата. — Надеюсь, профессионалы? — Как не прискорбно, но они лучшие в своём деле, — Гавриил достал телефон из кармана халата. — Ты когда-нибудь слышал фамилию Винчестер?