Такая разная любовь

Джаред ужасно устал, ноги гудели после нескольких часов за кафедрой. С его темпераментом сидеть за столом, спокойно зачитывая с листов материал, никак не получалось. Он бегал по всей аудитории, размахивал руками и говорил без умолку, сам искренне увлекшись темой. В результате к концу лекции во рту пересохло, и Джареду казалось, что по языку будто прошлись наждачкой. Нет, преподавание — явно не его конек. Чем он только думал, когда согласился на курс лекций? С другой стороны альтернативой был небольшой отпуск за свой счет, на котором настаивал Джеффри, уставший от бесконечных стычек двух ведущих дизайнеров «Вершины». Между парнями последнее время искрило, и, казалось, сам воздух плавился, если они оказывались вместе в одном помещении. Джаред спустился в холл первого этажа, немного потоптался в растерянности, вдруг осознав, что не знает куда идти. Утром он проспал и о завтраке даже не вспомнил, едва успев собраться. Умудрился даже не опоздать на лекции, но обеденное время прозевал, заболтавшись с группой особо любознательных студентов. К счастью, поток их бесконечных вопросов наконец иссяк. Время близилось к четырем часам пополудни, а у Джареда во рту еще не было ни крошки. Голова начинала кружиться. Он огляделся, ловко выхватил из гомонящей толпы пробегавшего мимо взъерошенного студента, чтобы спросить, где находится столовая. И замер на полуслове. — Мистер Падалеки! — парнишка изумленно вскинул брови. — Как вы здесь? Откуда?! — Колин! — Джаред был удивлен не меньше и одновременно обрадован неожиданной встречей. Он хорошо помнил Форда, ему нравился этот старательный и скромный стажер. Джаред надеялся увидеть его в своем подразделении, но когда все закрутилось с тем проклятым заказом Сингера, просто потерял из виду. Он все хотел спросить у Моргана, чем тот остался недоволен, раз не взял парня в фирму, да как-то случай не представился, а потом и вовсе забылось со всеми треволнениями. Колин мало изменился, разве что еще подрос и начал заметно сутулиться. — Как ты оказался здесь? Морган показывал мне твое резюме, и я прекрасно помню, что ты учился в Академии в Лос-Анджелесе. — Я перевелся. — Но… — Так получилось. Коллин явно был не расположен к откровениям, но Джаред не успел этому удивиться, потому что его внезапно повело, и перед глазами заплясали черные мушки. — Колин, дружище, ты не представляешь, как я рад тебя видеть. Но если я сейчас же не съем пару бургеров, то, кажется, хлопнусь в обморок. Как барышня. Где тут у вас можно перекусить? — Бургер — это вряд ли. А вообще, вам перекусить или хорошо подкрепиться? — парнишка хитро прищурился. — Честно признаться, я со вчерашнего вечера ничего не ел. Так что, пожалуй, вполне готов к бесстыдному обжорству. — Тогда вам в русскую столовку, — рассмеялся Колин. — Русскую? — Ага. Наш ректор пару лет назад привез себе жену из России и с тех пор просто помешан на всем русском. К счастью, это никому не вредит, а русская кухня — это вообще что-то нереальное! Обязательно возьмите pelmeny. — Звучит не особо аппетитно. Джаред почесал макушку, а потом махнул рукой: — Ну, русская так русская. Пора открыть свое сердце чему-нибудь новому. Веди! Колин быстро провел его по лабиринтам узких коридоров, сославшись на занятость, наспех попрощался у широких дверей столовой и ускакал вслед за миниатюрной брюнеточкой. *** Джаред устало плюхнулся на пластиковый стул и поставил перед собой поднос с обедом. Питаться в отдельном зале с педсоставом он не захотел. Непременно начнутся расспросы, попытки завязать разговор ни о чем, а общаться сейчас Падалеки не хотелось. Ни с кем. Среди студентов шанс остаться незаметным увеличивались. Вряд ли кто-то подсядет за столик к преподавателю, который тут не задержится дольше пары месяцев. Меню оказалось немного странным, но разнообразным, и Джаред набрал с голодных глаз столько еды, что хватило бы на троих. На раздаче в довершение к той горе, что уже высилась на его подносе, пышногрудая улыбчивая девушка со смешным именем Анестезия чуть ли не насильно всучила ему тарелку с горячим жидким салатом. Салат отчего-то гордо именовался супом с туго выговариваемым названием «borscht». Есть этот адов кошмар пурпурного цвета Джаред не собирался, но отказать толстушке не смог. С трудом сдерживая рвотные позывы, он с ужасом смотрел, как она щедро сдабривает блюдо густой сметаной. Потом трусливо сбежал и устроился в самом дальнем углу за колонной, чтобы Анестезия, не приведи господь, не увидела, что он не притронулся к навязанному салату. Остальные блюда выглядели достаточно аппетитно, и Джаред, к собственному удивлению, легко расправился со всеми. Он еле поднялся из-за стола и уже направлялся к выходу, когда снова увидел Колина. Тот сидел один возле окна и перебирал рисунки в лежащей перед ним потрепанной папке. — Можно глянуть? Колин вздрогнул и захлопнул папку. — Я… Не знаю, это так… Ерунда всякая. Наброски для дипломного проекта. Не стоит даже время тратить. — Ну, уж нет, дорогой, позволь мне самому решать, на что тратить свое время, — Джаред улыбнулся, сел рядом и протянул руку. — Пожалуйста. Мне правда интересно. Колин замешкался на минуту, но потом резко выдохнул и подвинул к Джареду папку. Падалеки с неподдельным интересом просматривал рисунки, повторял линии, водя по ним длинными пальцами, что-то бубнил. То цокал языком, то качал головой. Какие-то работы искренне хвалил, аккуратно складывая в стопку, другие откладывал в сторону, делая замечания и указывая на ошибки. Объяснял Колину, как их исправить, давал дельные советы, тут же с разрешения автора кое-что подправлял. Парнишка подвинул свой стул вплотную, они склонились над папкой, практически соприкасаясь головами, и выпали из реальности, полностью погрузившись в творческий процесс. Колин, к полному восторгу Джареда, не был молчаливым слушателем. Он активно участвовал в обсуждении, спорил, размахивал руками, отстаивая свою позицию. Но и ошибки признавал с достоинством. Схватил карандаш, набросал несколько эскизов, учтя все замечания. Падалеки удовлетворенно кивнул, похлопал парня по плечу, помог собрать со стола рисунки. Хотел было попрощаться, как вдруг заметил на дне папки ещё несколько листов. — А это что? — Джаред ткнул пальцем в неровно вырванные страницы из тетради в клетку. Колин занервничал. — Ну… Мне на лекциях легче слушается, когда я рисую. Это… У меня немного не получилось, я просто не выкинул еще. — Погоди! — Джаред выдернул у него из рук рисунок, не давая смять, и принялся бережно разглаживать на столе. — Это тоже к диплому? — Вроде того. — Но он же отличается от других, выбивается из общего ряда. Падалеки закинул ногу на ногу и достал ещё один, потом второй, третий. Помрачнел. Встал, отошел к окну. Вернулся, резко отодвинул стул и сел. — Это же наброски к рекламной компании Сингера. — Я… — Откуда тебе известна концепция? Ее обсуждала только рабочая группа. Не припоминаю, чтобы ты входил в ее состав. — Да, знаю. Я честно отработал практику. Выполнял все задания куратора, а это… Я рисовал дома, не на работе. — Ты не понял, Колин. Эта идея… Ты не мог знать. — Знать о чем? Джаред вскочил и принялся нарезать круги вокруг стола. — Девчонка из соседнего двора. Простая и милая. Такая же, как миллионы других американок — чья-то сестра, чья-то дочь, подруга, одноклассница. Волею случая ставшая первой красавицей. Такой, какой может стать любая из них. Сказка про Золушку, только вместо волшебной палочки феи-крестной — новая косметика одной известной фирмы. История, которая стара как мир. И в то же время всегда актуальна. Колин облизнул губы: — К-как… как вы догадались? — Колин. Посмотри мне в глаза и скажи честно. Чьи это рисунки? — Ч-что вы имеете в виду? — Колин побледнел и ссутулился еще сильнее, но глаз не опустил. Только смотрел растерянно. — Это ты сам рисовал? — Да. Я не понимаю… — Давно? Тебе кто-нибудь помогал? Может быть, подкинул идею. — Нет, идея моя. Мистер Падалеки… — Черт бы тебя побрал! Джаред злился. Колин не понимал, что происходит, и совершенно не знал, как себя вести и как реагировать на странные вопросы. Джаред тем временем лихорадочно перебирал листы, тасовал их по всякому, всматривался в рисунки… Наконец оторвался от них и тут только заметил состояние парнишки. — Я тебя напугал до смерти. Прости. Ну же, расслабься уже и выдохни, все хорошо. Он лучезарно улыбнулся и потрепал Колина по вихрастому затылку. Тот смотрел затравленно. Потом снова облизнул губы, сглотнул и прошептал: — Не надо, я все знаю. — О чем ты? — Не нужно меня успокаивать. Знаю, что я посредственность, и идея моя дурацкая, и никогда из меня ничего путного не выйдет. Надо было тогда еще все бросить. Просто я не могу не рисовать. Даже так вот. Бездарно. — Что ты несешь?! — Джаред выглядел совершенно обалдевшим. — Колин, ты очень талантлив, мне бы впору у тебя поучиться. И я не стыжусь это признать. Да, опыта пока маловато, но это вопрос времени. Когда ты преодолеешь неуверенность, то перестанешь стремиться понравиться другим. Творчество — это свобода и счастье. Тут главное — самому получать удовольствие от процесса и постараться через свои работы поделиться с эти миром собственными чувствами и переживаниями. Потому что только так приходит вдохновение для новых работ и идей. А с уверенностью в себе, в правильности того, что ты делаешь, придет твердость руки, и как следствие появится легкость линий. Понимаешь? Колин еле заметно кивнул. — Вот и славно. В остальном рисунки прекрасны. Я бы даже сказал, гениальны, но боюсь, перехвалю тебя, и ты зазнаешься. Джаред рассмеялся и напряжение разом отпустило. Колин заулыбался в ответ, а Джаред огляделся по сторонам и уверенно сказал: — Так, послушай. Тут шумно и неудобно, а твой обед давно остыл. У меня к тебе предложение. Давай закажем пиццу, кофе и посидим в парке. Погода сегодня чудесная, занятия закончились. Разговор у нас будет долгий и, возможно, непростой. У меня к тебе очень много вопросов. Джаред подмигнул Колину, аккуратно сложил все листы в папку, сунул ее подмышку и широкими шагами двинулся к выходу. Колин сгреб свои вещи в рюкзак и побежал следом, все еще немного обескураженный.