Такая разная любовь

Вечером субботы Том сидел за столом, заваленным кучей эскизов и записей, и бездумно разглядывал этот беспорядок, лениво потягивая виски. Сумерки постепенно заползали в дом, заливая комнаты сизо-синим, погружая в сонливое состояние. Дверь бесшумно отворилась, впуская в кабинет мягкий свет из гостиной, тихие звуки джаза, запах имбирного печенья и аромат свежезаваренного травяного чая. Дженсен, осторожно ступая босыми ногами, почти бесшумно приблизился к столу, поставил поднос перед Томом, аккуратно сдвигая в сторону бумаги. — Все работаешь? Том вздохнул и поднял на Дженсена несчастные глаза, оторвавшись наконец от бумаг, в которых не видел уже ни строчки. Он устал, был вымотан тяжелой неделей, непрекращающейся нервозностью и невероятно напряженной атмосферой на работе. Этот проект вконец доканал его. Он и так никогда не отличался уверенностью в себе, а сейчас и вовсе скис, засомневавшись даже в талантах Падалеки, который всегда вытягивал в одиночку даже кажущиеся практически неразрешимыми задачи. С этой, похоже, не суждено было справиться даже любимчику Моргана. — Том, давай выпьем чаю и пойдем спать. Нужно отдыхать хотя бы в выходные. Ты все равно сейчас ничего не сделаешь полезного. Утром посмотришь все еще раз, на свежую голову. А я помогу разобрать этот хаос. Том поднялся из-за стола, не скрывая облегчения. Он и в самом деле чертовски устал. Но все равно не отказал себе в удовольствии поворчать, упрекая Дженсена в непонимании: — Конечно, какая от меня польза. То ли дело Падалеки… — Прекрати. Я верю в тебя как никто другой. И знаю, что когда-нибудь талант, упорство и трудолюбие приведут тебя к заслуженному успеху. И не будь несправедлив к Джареду, он столько раз выручал тебя… нас… Том досадливо поморщился: — Вот именно — нас. Вернее, тебя. Дураку же ясно, почему он это делает. Дженсен непонимающе вглядывался в лицо Тома, который почему-то раздражался все сильнее. — Да перестань Дженсен, только не делай вид, будто не знаешь, что этот выскочка влюблен в тебя без памяти. — О чем ты? Мы просто друзья. Всегда ими были, со школы. — Да, да, ты рассказывал эту историю миллион раз, она мне уже оскомину набила. Хватит! Я не хочу больше слышать его имя у себя в доме. — Но он наш друг. И наш дом… — Я! — неожиданно закричал Том, — Я купил эту квартиру, Дженсен. На деньги своего отца. То, что ты живешь тут, не делает его нашим. Дженсен отшатнулся, едва не упав, и заметно побледнел. — Прости. Кажется я что-то перепутал. Он резко развернулся и вышел из кабинета, с грохотом захлопнув дверь. Том и не подумал его остановить или догнать. Этой ночью они впервые спали в разных комнатах. *** Утром Том чувствовал себя как с глубокого похмелья. Голова раскалывалась, подташнивало, все тело ломило, и какая-то неясная тревога буквально зудела под кожей. Он застонал и повернулся на другой бок, чтобы привычно уткнуться в сильное плечо, немного поныть и получить свою законную порцию поддержки и подбадривающих слов, на которые Дженсен всегда был так щедр. Рука прошлась по холодной простыне и будто провалилась в пугающую пустоту. Дженсена рядом не было. Том вздрогнул и сел на кровати, разом проснувшись. Воспоминания о безобразной сцене окатили душной волной, липкий противный страх медленно расползался внутри. — Он ушел! Ушел! Том вскочил, заметался по спальне, паникуя. — Только не это! Как он мог?! Как мог бросить меня в такой момент?! Губы предательски задрожали, ладони вмиг стали влажными, пальцы несколько раз соскальзывали с круглой ручки двери, пока Том, чертыхаясь, наконец не открыл ее, чтобы кинуться в гостиную. Диван был собран, будто никто на нем и не спал. — Сукин сын! Оставил меня одного, сбежал... — Томми! Том! Проснулся? Дженсен влетел в комнату, сжимая в руке какой-то листок. Глаза его лихорадочно блестели, он тяжело дышал, будто задыхался. — Это ты, — Том беспомощно развел руки в стороны и неуверенно растянул губы в подобие улыбки. Он еще не отошел от пережитого минуту назад, но ужас, сжимавший ледяными клешнями горло, отпустил, сползая вниз по телу, к ногам, которые задрожали и стали словно ватные. Том грузно осел на диван, а Дженсен будто и не замечал состояния Тома. Он подскочил к нему, затряс за плечи и сунул под нос карандашный эскиз. — Я знал, всегда знал. Верил в тебя! Надо срочно показать это Моргану. Скажи же ему, Джей! Дженсен обернулся к двери, Том сделал то же самое и нахмурился — в проеме стоял Джаред и улыбался как тысяча солнц. — Что ты здесь делаешь? У нас становится доброй традицией начинать утро с Падалеки? Джаред рассмеялся, не обращая внимания на грубость: — Во-первых, уже обед. Во-вторых, я со вчерашнего вечера не могу до вас дозвониться, оба телефона не отвечают. Забеспокоился, приехал. А тут такое! — Какое? — Том чувствовал себя участником пьесы абсурда. Джаред подошел к дивану, рывком поднял друга на ноги и порывисто обнял: — Ты чертов гений, Уэллинг! Потом подтащил Тома к столу, по пути выхватывая у Дженсена из рук рисунок: — Джен, тащи остальные, пусть расскажет нам, где и почему он все это время скрывал такой талант. Дженсен унесся в кабинет, через минуту сияя влетел в гостиную с белым конвертом в руке. Тома будто окатило ушатом ледяной воды. — Ч-что это? Где вы… Ты? Дженсен немного смутился, вздохнул и запустил руку во взъерошенную шевелюру: — Том, не злись. Мы вчера немного не поняли друг друга. Я долго не мог заснуть, и слышал как ты ворочался, вставал. Поэтому утром не стал тебя будить, решил сам разобрать беспорядок на твоем рабочем столе. И наткнулся на этот конверт с рисунками. Я конечно не специалист, но все равно понимаю, насколько они прекрасны. А потом пришел Джаред, и я показал их ему. Ну и вот. Он тряхнул головой и улыбнулся. Том понял, что о вчерашней ссоре можно больше не беспокоиться, и выдохнул с облегчением. Теперь нужно было разобраться с рисунками Коллина. Он должен сказать парням, что это не его гениальности они поют дифирамбы. Должен? Что чертов гений — это улыбчивый и вечно лохматый мальчишка, длинный и худющий выскочка, который до боли напоминал ему Падалеки в юности. Тем более Коллин ждет ответа, и наверняка припрется в понедельник к Данни. Или самому Моргану. Нет, к Моргану пожалуй не сунется, побоится, вон он как заикался и дрожал, когда принес свой дурацкий конверт. Ну вот чего он полез, куда не просили? Практика у него почти закончилась, а он работает дома над проектом Сингера, надо же. Место он хочет. Том замер. Место! То, что мальчишку будут носить на руках и возьмут в фирму, он не сомневался ни минуты. Даже беглого взгляда на рисунки было достаточно, чтобы понять, что у их автора большое будущее. Но дело в том, что у них нет свободных вакансий, штат полностью укомплектован. Морган даже стажеров не берет уже несколько лет, а Коллин просто сын его давнего приятеля, и только поэтому для пацана сделали исключение. Значит, кого-то уволят. И не исключено, что это будет Том. Опять какой-то выскочка обошел его! Черт бы побрал всех выскочек на свете! Том невольно сжал кулаки, заскрежетал зубами и замер, очнувшись от своих мыслей в абсолютной тишине. Он медленно поднял голову — парни стояли напротив и разглядывали его. Падалеки c интересом, Дженсен с нескрываемым волнением. Молчание затянулось, нужно было принимать решение. Сейчас. Сердце бешено колотилось, лоб покрылся испариной. Это был шанс, упустив который, Том мог разом потерять, так и не обретя, все, к чему так долго и отчаянно стремился — успех, деньги, признание коллег и друзей. Ну уж нет! И он решился, гоня прочь и легко глуша слабые вспышки сомнений, отдаленно напоминающие угрызения совести. Выпрямился во весь рост, расправил плечи и уверенно произнес, глядя Джареду в глаза: — Я просто очень хотел, чтобы Дженсен гордился мной. И сделал для этого все возможное и невозможное. Джаред прищурился, очень долго и внимательно смотрел на Тома, потом едва заметно усмехнулся и положил руку на плечо Дженсену: — Он гордится тобой, Том, я уверен в этом.