***
Хельга была недовольна. Хельга была ужасно недовольна – Арнольд видел это даже одним своим глазом, так как ко второму был приложен пузырь со льдом в попытке предотвратить гематому на пол-лица. Парень сделал глубокий вдох. Он не собирался оправдываться: ему было понятно возмущение Хельги, и он знал, что она права. — Хельга, послушай… — Нет! — оборвала она его. — Ничего не желаю слышать! Я же ясно тебе сказала, чтобы ты держался за мной, я бы тебя защитила! Но ты зачем-то вылез – и пожалуйста! – она с досадой махнула рукой на его опухший глаз и другие «боевые ранения», в числе которых были синяки и ссадины. Арнольд буквально остолбенел. Она серьёзно? Она из-за этого так злится? Лучше бы она его обвинила в том, что он, её парень, не способен толком за неё постоять! Это было бы неприятно, но справедливо. Шотмен сам себя в этом обвинял. Но она… — Я тебя защищал! — А я просила? Я сама бы прекрасно с этим справилась! Защищать нас – моя задача. От тебя только требовалось не отсвечивать и не мешать мне. — Вообще-то парень – я, а ты – девушка! – задыхаясь от негодования, выпалил Арнольд. — Серьёзно, Репоголовый? Может быть, ты не заметил, но мы не в Средневековье живём, человечество достаточно развилось, чтобы каждый мог делать то, что у него реально получается лучше. — То есть у меня лучше всего получается прятаться за твоей спиной? Считаешь меня ни на что не способным? Выражение лица Патаки изменилось. Недовольство сменилось пониманием. — Ох, Арнольд, ну, разумеется, я так не считаю. Я люблю тебя и никогда не забываю, как ты мне помогаешь. Я просто не хочу, чтобы ты пострадал: в драке от меня действительно больше толку. Они помирились и больше к этой теме не возвращались. Однако Арнольд ничего не забыл. Слова Хельги не одурачили: любя его, она тем не менее не верила в его способность самому разобраться с этой проблемой и предпочла бы, чтобы он прятался за её спиной и ждал её помощи. Возможно, иногда помогал, поддерживал да благодарил и хвалил после. Очень в духе Хельги. Её такой расклад устроил бы. Но совершенно не устраивал Шотмена. Он обязательно ей это покажет и докажет. На следующий же день Арнольд обратился к бабушке с просьбой снова дать ему уроки самозащиты. В этот раз повторял и усваивал их с ещё большим рвением. Хельгу об этом в известность не ставил. Не то чтобы он хотел скрывать что-то от неё, но вот смотреть, как его вредная зазноба закатывает глаза, спрашивая, неужели ему больше нечем заняться, не было никакого желания. Когда придёт время, он просто поставит её перед фактом. Зная своенравную возлюбленную, репоголовый мальчуган прекрасно сознавал, что, как бы шикарно он ни надрал задницы тем хулиганам, она не будет стоять в стороне. Что ж, значит, они сделают это вместе… Его родители, к примеру, всё делали вместе. Майлз и Стелла представлялись Арнольду идеальной парой. Всегда поддерживали друг друга, все решения принимали вместе, во все приключения – опять же вместе. Их роли были неодинаковы: он – мужчина, она – женщина; он – этнограф, она – врач; он лучше подмечает и описывает детали, она более ловкая и аккуратная… Но, верно распределив обязанности, они вместе, в равной степени прилагали старания и достигали цели: будь то поиск лекарства от неизвестной болезни или приготовление завтрака. Взаимно оберегали. Сейчас два искателя приключений активно искали себя. На исследования в какие-нибудь новые джунгли их по-прежнему тянуло, но десятилетняя разлука была ещё слишком свежа в памяти и не менее силён страх, что история повторится. Поэтому Майлз и Стелла искали себя в Хиллвуде: начали с работы в 118-й школе он – учителем истории, она – медиком (дабы быть поближе к сыну, всё-таки на крыльце сидеть несколько часов не слишком удобно), затем были городская больница, Музей истории и промышленности Хиллвуда, где проводились всевозможные выставки и экскурсии, а потом супруги Шотмен стали организовывать собственные мероприятия: выставки, лекции – пусть немасштабные, но посвящённые их любимому Сан-Лоренсо… Они продолжали идти нога в ногу, не теряя энтузиазма. Потрясающе. Так будет и у них с Хельгой, Арнольд приложит к этому все усилия. Нравится ей это или нет, но он не будет прятаться за её спиной. И он заставит её это понять.***
Этим вечером они снова собрались классом. С каждым годом проводить время всем вместе становилось сложнее. Они росли, уже не были теми беззаботными детьми, что шумной толпой искали себе приключений или играли в бейсбол. У них ломались голоса, в них просыпался юношеский максимализм, появлялись новые знакомые, увлечения и проблемы. Кто-то уже сейчас задумывался о будущей профессии, посещал соответствующие курсы. Свободное время сокращалось, и редко у всех у них совпадало. Сегодня как раз был тот редкий случай. Единогласно было решено устроить вечеринку на поле Джеральда. Притащили пару магнитофонов, бейсбольные атрибуты для желающих сыграть в по-прежнему любимую ими всеми игру, всяких сладостей и закусок, которые водрузили на временно пристроенные у стенки столы. В красивом броске «нечаянно» съездив Юджину бейсбольным мячом прямо по голове и удовлетворённо оставив его на попечение заботливой Шины, Хельга вскоре вышла из игры. Нынче ей почему-то быстро наскучило. Наверное, всё дело в том, что ей не хватало общества своего Репоголового. Играть с ними он не стал. Кстати, а где он? Нет, в компании Лоренцо и Сида его не наблюдается. А куда Стинки пропал? Патаки хмыкнула. Знала она, что они там втроём попивали, прикрываясь колой и чипсами. В прошлый раз они все пива попробовали. И действительно стало весело. А уж как было весело дому Ронды, где проходила эта предыдущая вечеринка! Веселее было только родителям Ронды, когда они вернулись в разгромленное жилище, да ей самой. Поэтому в этот раз Ллойд горячо настаивала на безалкогольной вечеринке, ибо ещё один такой косяк её аристократичные родители ей бы точно не простили. Вот они и старались не слишком расшуметься, дабы не привлечь внимание полиции снова. Но Сид и Стинки тайно от Ронды всё-таки протащили пару баночек и теперь ещё более тайно наслаждались «вечеринкой». Девочкам тем временем захотелось потанцевать. Мальчики, как оно часто бывает, присоединиться желания не изъявили, но когда это останавливало прекрасную половину? Действовали по одной схеме: отлавливали какого-нибудь потерявшего бдительность парня и начинали водить вокруг него хоровод, не давая ни шанса вырваться. Сейчас девушки танцевали вокруг Брэйни, который, как заметила Хельга, отнюдь не выглядел недовольным. Блондинка довольно усмехнулась. Арнольда, разумеется, в «хороводе» быть и не могло. Ни сегодня, ни раньше, ни потом. Однажды одноклассницы пытались провернуть подобное, после чего их ждал задушевный разговор со «старушкой», в ходе которого Патаки всем и каждой по отдельности популярно объяснила, что Репоголовый будет танцевать только с ней. Например, сейчас она не против потанцевать. Но где же всё-таки Арнольд? Хельга ещё раз внимательно оглядела поле и всех присутствующих. Сердце тотчас обеспокоенно сжалось: её обожаемой желтоволосой креветки здесь не было! Но он ведь был, они вместе сюда пришли, и она видела его ещё недавно. Куда делся? Он не мог просто так уйти! Даже если бы что-то случилось, он бы непременно сказал ей, попрощался перед уходом со всеми, и она пошла бы его провожать. Тогда в чём же дело? — Ребята! — тяжело дышавший Стинки внезапно возник перед Патаки, неловко прикрывая рукой топорщившийся карман. Понятно, ещё за пивом гонял. — Хельга! Там… там… Арнольд!.. Несмотря на то, что музыку никто не выключал, на поле будто повисла тишина. Все присутствующие смотрели теперь на эффектно появившегося одноклассника. А тот не мог внятно сказать, в чём дело, то ли от переизбытка эмоций, то ли от того, что до сих пор не отдышался после быстрого бега. Но мигом сделал это, когда Хельга мёртвой хваткой вцепилась в его воротник. — Арнольд дерётся сейчас с двумя старшеклассниками! — Что?! Где?! Немедленно веди меня туда! — приказала девушка.***
— Это было круто! — неустанно повторял Стинки. Так считал не он один. Другие ребята, толпой сбежавшиеся к месту эпичной битвы, тоже по достоинству оценили бойцовские навыки Арнольда и то, как смело и красиво он выстоял против старшеклассников. Друзья им восхищались, для них даже не имел значения его не самый презентабельный внешний вид: новый фингал, разбитая губа, рана на плече, что хорошо была видна из-за порванного рукава. И только Хельга опять была недовольна. Даже когда она бережно обрабатывала его болячки, взгляд её оставался острым, неодобрительным. Похоже, она совсем не впечатлилась. Арнольд не хотел это признавать, но он расстроился. Он хорошо знал свою возлюбленную, но это не мешало ему мечтать, как восхищённо и восторженно она будет на него смотреть, гордиться им… Чёрта с два! Конечно, разобраться с противниками у него получилось менее эффектно, чем он планировал, и не без «потерь», но он всё-таки одержал победу! Те парни уползли зализывать раны и едва ли снова появятся. Но Хельга, вопреки всему, оставалась недовольна. Думала сейчас не иначе, как о том, чтобы отчитать его снова за то, что полез на рожон, не позвал на помощь её. Или, может, продумывала обходной путь, хотела хитростью увести своего Репоголового от его опасных затей. Так продолжаться не могло. — Хельга, ты ведь понимаешь, что я не перестану? — Что не перестанешь? — Патаки незамедлительно прикинулась дурочкой. Значит, он был прав: она избрала обходной путь. — Не перестану влезать в драки, чтобы защитить нас, не перестану отстаивать своё мнение, не перестану выходить из твоей тени. И это не изменится! Смирись с этим, наконец! Разумеется, мириться Хельга Патаки не желала. А ещё терпеть не могла, когда ей приказывали. Она вскочила на ноги. — Что ты несёшь? Как будто я виновата, что ты постоянно во что-то вляпываешься и тебя надо спасать! — Спасать? Ты всё время отодвигаешь меня на второй план! — он тоже не сдержался и вскочил на ноги. Одноклассники стали с любопытством поглядывать на них, прожигающих друг друга негодующими взглядами, но парочка этого даже не замечала. — Я просто о тебе забочусь! — А я о тебе? Как будто с тобой ничего не случается, и я не переживаю! — То есть ты во мне сомневаешься? — ещё сильнее вспылила Хельга. — Это ты во мне сомневаешься! Поэтому вечно стремишься принимать решения за нас обоих! Или тебе просто нравится затмевать меня собой? — Неправда!!! — Что-то непохоже. Ты убеждена, что всегда права, а моё мнение иногда вообще не слушаешь, словно оно для тебя неважно или я обязан во всём с тобой соглашаться. — Что? — блондинке отчаянно не хватало воздуха, она почти задыхалась от возмущения. — Если я такая кошмарная, что же ты меня не бросишь? — вырвалось-таки у неё, а в следующий миг сердце сжалось от ужаса. — Я не собираюсь тебя бросать, но хочу, чтобы ты меня поняла, — решительно отрезал Арнольд. Затем всё же понял, что слегка резок, и попытался донести свою мысль мягче, но не теряя твёрдости в голосе. — Мы нужны друг другу, я хочу, чтобы мы делились друг с другом всем и помогали. Мне всегда будет важно твоё мнение, но беспрестанно диктовать мне, как я должен жить, я больше не позволю. И сегодня я провожаю тебя домой. Высказав, наконец, всё, что хотел, Шотмен развернулся и пошёл к всё ещё ошарашено-одобрительно застывшим друзьям. Хельга осталась за столом в углу в смешанных чувствах. Негодование так и не утихло, поведение Репоголового, словно поставившего сейчас точку в их споре, подогревало эту бурю протеста, хотелось позвать его, догнать, может, отвесить подзатыльник и продолжить выяснять отношения. А его последнее заявление? Она, получается, диктовать ему права не имеет, зато он теперь ей диктует! А втирал что-то про равноправие! Лицемерная футбольная башка! С другой стороны, подобные искренние, идущие из глубины души речи Репоголового всегда задевали струны и её души, неизменно заставляя задуматься, правильно ли она поступает. Она не диктовала ему, не плевала на его мнение! Ну да, принимала иногда за него решения. Но она на самом деле хотела как лучше для него. Видимо, сам Арнольд не считал, что это для него лучше. Но разве он прав? Разве ему лучше с разбитой губой, разве не больно? А ей каково видеть, что ему больно? Дурак! Что он понимает? Она его затмевает? Что он имеет в виду? Вспомнил, как они делали очередную диораму на уроке Симмонса? Она рисовала, он подавал ей краски и кисточки, отметил, что она хорошо рисует. Их диорама была признана лучшей. Что его не устраивает? Его девушка не только талантливая поэтесса, капитан их бейсбольной команды, умная, находчивая и симпатичная, но и хорошая художница! Он должен ей гордиться и восхищаться! Хельге внезапно вспомнился её отец. Вот уж кто диктовал и не выносил, когда всё происходило не так, как он того желает. Диктовал жене, диктовал младшей дочери. Но Хельга не собиралась ему подчиняться. Что он вообще знал и понимал в её жизни? К тому же она совсем не горит желанием стать такой, как мама. Чем старше становилась, тем сильнее девушка убеждалась, что мать её не всегда была такой рассеянной и беспомощной. Крайне редко, но Мириам совершенно менялась: в ней просыпались идеи, энергия, жизнерадостность. Похоже, когда-то она была такой постоянно. Но что-то её изменило. Неужели дело было в Роберте? Хельга почти не сомневалась, что да. А вот старшей дочери не диктовал. Наверное, потому что она единственная делала в точности то, чего ему хотелось. Однако, когда Ольга смела сходить с намеченного пути, Большой Боб тотчас проявлял недовольство. Вспомнить хотя бы тот случай, когда сестрица только привела в дом своего подлеца Дага. Семья Патаки представляла собой мини-государство с абсолютной монархией и периодическими восстаниями, преимущественно со стороны самой Хельги. Приятного мало. И не делает ли она то же самое, что её отец, в своих отношениях с Арнольдом? От этой мысли становилось ещё хуже. Она на собственной шкуре знала, каково это, когда в тебя не верят. Например, тот конкурс на знание орфографии. И этот случай, увы, был не единственным. Выходит, она заставляла любимого пройти через это? Ужасно, особенно потому что это не соответствовало действительности: Хельга верила в своего Репоголового Принца. Она столько лет не сводила с него глаз, снимала на видео его подвиги, из которых потом был сделан целый фильм. Она знала, на что он способен. Почему же стала забывать? Хельга так долго следила за любимым Арнольдом, так долго пыталась обратить на себя его внимание, столько восторженных поэм ему написала. Теперь лезть из кожи вон, ища возможности побыть со своим Репоголовым, было не нужно. Её ангел и так был с ней и смотрел на неё в ответ ласковым взглядом. Счастливая Патаки хотела как можно чаще слышать от него признания и комплименты – настала его очередь восхищаться ей, а она наслаждалась исполнившейся мечтой, что раньше была реальностью лишь во снах. В одном из таких снов исполнились сразу все её мечты. Она была не только обожаемой женой Арнольда, но и была избрана президентом США, одна сражалась с террористами, бесконечное множество раз утёрла нос Мисс Совершенство, родители ей гордились… Рай, где всё было, как она хотела. А делиться Репоголовым она не хотела ни с кем. Ни с его родными, ни с друзьями, ни с его увлечениями и профессией. По-видимому, оттого в её снах, в противоположность ей, всесторонне развитой, Шотмен получался таким… односторонним, посвятившим себя лишь ей. Во сне он даже был Арнольдом Патаки! Реальность отличалась. Пусть здесь блондин любил её не меньше, чем в мире грёз, но уже в подростковом возрасте был слишком сильной и самодостаточной личностью, чтобы раствориться в одной только любви к ней. Он будет искать себе занятие и жить полной жизнью. И, пожалуй, это неплохо. Был бы он лишь влюблённо глядящей на неё реповидной кочерыжкой, она бы в него не влюбилась! К тому же Арнольд — парень, а всем парням хочется хоть иногда почувствовать себя «мужиками», хозяевами положения. Что ж, это можно устроить. Всё-таки необязательно быть слабой, но, чтобы порадовать возлюбленного, Патаки готова иногда таковой казаться. Тем более, надо признать, правы их болваны-одноклассники: сегодняшняя драка была впечатляющей. И впрямь есть что-то в том, чтобы не только защищать, но и самой быть защищённой другим человеком. Её креветочка молодец. Но в драках за ним всё равно лучше присматривать. Хельга довольно улыбнулась. Она снова обрела гармонию с собой, а значит, вернётся гармония и в их с Арнольдом отношения. Сейчас ей больше не хотелось утруждать себя размышлениями. Но, возможно, потом она даже подумает над тем, чтобы стать миссис Шотмен. А пока позволит своему Репоголовому проводить её домой.