Проблемы межгалактического напряжения

Однажды жизнь заставит тебя сделать выбор.       Чон Чонгук когда-то был активным парнем, бойким и веселым, часто устраивал своим нянькам сложности и подставы, а потом быстро убегал в укрытие — за папино платье, хихикая на очередные жалобы служанок. Был очень дружелюбным и находил общий язык со сверстниками с одного жеста и взгляда. Устраивал пакости своему любимому учителю и с радостью потом выслушивал его причитания, посмеиваясь в кулачок и сквозь узкие щелки глаз наблюдал за старым уже профессором, который, улыбаясь, гладил его по непослушным вихрам и несильно прихлопывал по спине, напоминая пройденные нормы поведения маленьких принцев.       Чон Чонгук когда-то был озорным мальчишкой, не пасующим даже перед королем Леина — чего тут боятся собственного отца, который в старшем сыне души не чаял. Мальчишкой, что любил строить песочные замки и наблюдать за искривленной подводной жизнью с берега.       Но Чон Чонгук вырос.       Вырос уже давно и слишком резко даже для собственных родителей. Первый на Леине мальчик-полукровка, не получивший от матери сил долгожителя и медленного старения, способности нахождения под местным океаном серной кислоты, зато с рождения обладающий почти прозрачной белой кожей, полусформировавшимися перепонками и полностью функционирующими жабрами. Его знал каждый и совсем не благодаря титулу принца.       Когда-то Гука всерьез изучали, искали причины, почему сильные гены матери не передались первому королевскому наследнику. Пытались как-то приспособить ребенка находится под водой, но, к сожалению, никаких идей ни у кого не возникло. Причин также не нашли — отец ребенка — человек, а значит и случиться могло все, что угодно. Настолько союз Леинца с человеком оказался вещью непредсказуемой.       Удивительно даже то, что все будущие наследники королевской семьи с жабр до голубоватого оттенка кожи и волос пошли в мать. Таким уникальным оказался Чонгук — и не человек, и не Леинец. «Не рыба, не мясо, — любил шутить когда-то отец».       Сейчас с Чонгуком не шутят. Не играют, не смеются, не познают вместе мир. Его никто не трогает, потому что не знают даже, что с ним делать. Почти разменивая второй десяток медиальных лет, он выглядит как среднестатистический Леинец, проживший свою сотню. Его кожа не пригодна для малейшего прикосновения с серной кислотой. И видит свою мать несколько раз в год — когда та, оставляя свои дела в подземном замке, поднимается к ним с отцом на сушу.       Золотая клетка-замок со всеми необходимыми вещами для существования оказалась по-настоящему коварной. Открытая на все четыре стороны, но в тот же миг закрытая на миллион замков. Никто больше не считался с ним как с полноценным наследником, не разговаривал с ним за обедом, не приносил интересные книги или игры.       Его сверстники-люди, живущие на Леине в специальных парниковых городах, куда он иногда сбегает, чтобы вдохнуть немного настоящей жизни обычных людей, смотрят на него с каким-то страхом в глазах, не спешат познакомится или вообще делают вид, что не замечают. А когда-то найти друзей среди таких же мальчишек, живущих на поверхности не составляло трудностей.       Со временем у него развилась ещё одна способность, о которой он узнал сам и совершенно случайно. Узнать у кого-то из своих что-то не представлялось возможным, ибо все шарахались и уводили взгляд, стараясь никоим образом не контактировать с молодым принцем, а у людей вообще никаких интересных особенностей не было, так что и не понятно совсем, нормальны ли эти голоса в голове, или ему срочно нужна помощь.       Позже он часто думал, а не является ли эта способность запрещённой, ведь это самое настоящее вмешательство в личную жизнь, но, опять же, спросить никого не мог. Поэтому оставалось только сидеть в своей комнате наедине с несколькими знакомыми голосами, рассуждающими о каких-то бытовых проблемах, и надеяться, что это всего лишь игра его воображения.       Впервые голоса зазвучали за общим обедом, когда со дня на день должна была на сушу выйти мать. Отец нервничал и бесконечно ждал ее, ведь нахождение Леинца было ограничено временем из-за возможности потери сознания от слишком высокой температуры на поверхности, что иногда приводило к смертельному исходу.       Подносящая к столу блюда служанка мысленно скандировала себе все правила, по десять раз повторяя «не пялься, молчи, поставила и отошла». Сидящий рядом с отцом советник прокручивал в голове какие-то непонятные Гуку понятия, соскакивая с одной темы на другую. Все это вызывало ужасную головную боль, от которой ломило виски. Словно сердце внезапно оказалось в голове и решило там хорошенько постучать, быстро пульсируя. «Интересно, сможем ли мы уединиться? — раздалось в голове Чонгука отцовским голосом. — Надо куда-то справить служек и Гука».       Дальше шли очень-очень плохие картинки, от которых Гук закрыл ладонями уши и, не разбирая дороги, бросился прочь из комнаты. Ему было всего двенадцать.       Читать мысли оказалось делом непростым, потому что отключить эту свою не особо желанную способность мальчишка не смог, а литературы на данную тему не нашел. Наверное, способность и правда была редкой или не особо законной, раз ни одного упоминания о ней мальчик не слышал. Поэтому, уже привыкший к одиночеству Чонгук разбирался с проблемой самостоятельно, проводя все свои дни в лаборатории профессора, пока тот где-то попадал.       Именно там он нашел самое главное богатство человечества — книги. Он был бесконечно благодарен за то, что его научили читать и писать.       Чонгук взахлёб упивался всеми книгами, радуясь, если там были какие-то иллюстрации и просто картинки. Только содержание его поначалу не устраивало — больно заумные там слова, которые он встречал впервые. Приходилось все время заглядывать в толковый словарь и искать определения к каждому непонятному слову, что затягивало процесс на некоторое время, но зато уже к концу первого прочитанного сборника о растениях Леина, Чонгук мог похвастаться более сотней новых выученных слов и отличить Голубую Хораску от Холерии удонной. Только, к сожалению, увидеть эти растения мог только на картинках. Или если попросить маму принести со дна букет ее любимых растений, чего, конечно же, он делать не станет.       А вот книга по астрономии пришлась Гуку по душе полностью и беспрекословно. Каждый день он открывал все новые и новые созвездия, планетные системы и всевозможные космические явления. Цветные картинки, гладкие и яркие, приводили его в неописуемый восторг. Но и со словарем посидеть пришлось, а также часто переворачивать книгу к последней странице со всеми сносками.       Где-то с 15 лет начался трудный период, когда болезнь астрономией переросла в нечто большее. Стремление всей жизни.       Стремление, которое не поддержали родители.       Гук долго бесновался, умолял профессора помочь уболтать родителей и отпустить его учиться в астрономическую академию, о которой он услышал в городе, но тот лишь с сожалением отказал, ласково поглаживая мягкие черные вихры и расписывая прекрасную жизнь при дворце, пусть даже не на троне, а рядом с ним.       А мыслями убивал Чонгука, когда размышлял о бедном мальчике, когда жалел и желал ему лучшей жизни. Когда действительно очень хотел помочь, но слово, данное родителям, нарушить не смел.       Тогда Чонгук начал строить свой грандиозный план побега, параллельно пробираясь в город и тренируя чтение мыслей, закупаясь необходимыми материалами и справочными изданиями.       С каждым днём способность становилась все более невыносимой. Находиться с профессором и знать, как ему тяжело и как сильно он хочет помочь, было очень тяжело, но в городе его нахождение было просто невозможным. Самыми безобидными казались служанки, в мыслях которых не было чего-то обиднее упрёков и сплетен.       В шестнадцать он полностью запретил кому-либо входить в свою комнату, основав там настоящую собственную лабораторию. Чонгук до сих пор не мог осознать, что у него получилось без каких-то проблем закупить все необходимое для создания настоящего костюма по допотопным книгам, который, в теории, должен был помочь ему находится в космосе без особых трудностей. Проверить свою теорию пока не представлялось возможным. Но он стремился к этому всей душой.       В том же году он задумался о средстве связи с внешним миром и, прочитав дюжину учебников по физике, остановил свой выбор на радиоволнах.       На создание и проверку заглушника шло без малого полтора года. Первые образцы плохо держали дистанцию волн, у следующих не работал микрофон. Последние отличались от конечного результата размером и вакуумным вкладышем, полностью заглушающим окружающий мир, почему, собственно, сей предмет и был так назван.       Чонгук даже надеялся, что заглушник поможет ему с его проблемой, но, оказалось, что от чтения мыслей его спасет только смерть. Или какой-то громкий постоянный шум.       Хорошо хоть данная способность работала только на определенном расстоянии от существа, иначе голова Гука лопнула в первый же день.       Дальше он решил подумать о средстве передвижения. На вопрос почему королевские наследники не обучаются вождению космический кораблей ему так никто и не ответил, но позже Чонгук узнал об этом сам. Его должны были обучать этому еще пять лет назад, ведь для короля неумение управлять кораблем считалось таким же унизительным, как и неумение писать, читать и вести разговор. Поэтому оставалось только одно — найти пилота, используя при этом все свои навыки убеждения и переговоров. Только где его искать Чонгук искренне не знал, как и не знал что делать с кораблем.       Найти помощника в городе среди людей он даже не хотел пытаться, а среди придворных точно никто не имел способностей в вождении. Оставалось только проверить способности заглушника и молиться всем известным богам, чтобы дело выгорело.       Каково же было удивление Гука, когда совершенно случайно он напоролся на волну двух существ, ведущих переговоры с помощью такого же, как у него, заглушника. Ведь упоминания сего приспособления на Леине Чонгук за всю свою жизнь не встречал, а книги, в которых были представлены и расписаны подобные приборы для связи на расстоянии, датировались годами пятидесятилетней давности.       Темы переговоров были странные, и, на самом деле, весьма интимными, но как уйти с их волны Гук разбирался несколько суток, наслушавшись за это время столько всего, что мог смело всем говорить — он знает, что такое страсть и любовь. И плевать, что никогда не испытывал ни того, ни другого.       Следующая волна, к которой он подключился почти намеренно, пугала его абсолютной тишиной, словно он случайно перепутал введенные данные и отключил прибор, но нет, дисплей выдавал данные вполне существующей волны, которой совсем недавно пользовались.       После недолгих расспросов в заглушнике раздался, наконец, усталый голос какого-то парня, который явно не был счастлив новой компании и помочь в его проблеме не спешил. Чонгук старался вести себя очень вежливо и не обращать внимания на недовольный тон существа по ту сторону связи. Когда тот все-таки сжалился и поделился данными нужной Гуку волны, парень долго благодарил и обещал отплатить своей помощью, после того, как станет свободным и сможет помогать всем вокруг, но собеседник уже отключился, не дослушав и первую часть вдохновленной благодарственной речи.       Решив связаться с парнем по имени Ким Сокджин, к которому его отправили, немного позже, Гук перешел ко второму пункту, которым шел поиск корабля. Сначала Чонгук решил, что он найдет пилота, который просто заберет его и доставит куда-нибудь. О конечном пункте назначения парень еще не думал, предпочитая так далеко не заглядывать в будущее. Но потом его план изменился и, вместе с пилотом, он планировал найти себе наставника по вождению, который научит его управлять украденным кораблем. Как все это провернуть он тоже не представлял, но к выполнению плана шел с упертостью человека, который сдохнет, если не достигнет своей цели.       Поэтому было решено подглядеть в списки отца о всех доступных транспортах на Леине и выбрать самый мощный. Чонгук был уверен, что у него все получится, когда, находясь в кабинете отца, в его голову ворвался родные голоса родителей и ему пришлось судорожно придумывать отмазку его здесь нахождения.       Выслушав целую лекцию обо всех ожиданиях родителей по поводу его будущего и все-таки подглядев в списках название самого лучшего корабля, Гук смылся с глаз отца с матерью и побежал дальше наводить справки.       Сейчас, оглядываясь на всю проделанную работу, на все потраченное время и средства, на свои периоды полного отчаяния и неудач, Чонгук может с гордостью сказать, что у него все получится.       Мысли о том, что он все сделал сам, своими силами, пусть и не без помощи незнакомых людей, заставляют его поверить в то, что он сможет все в этой жизни.       И если он когда-то и задумывался о правильности своих действий, то сейчас на все сто процентов уверен — он делает это не зря. Его нахождения на Леине не несет в себе никакого смысла, у родителей свои заботы, свое будущее, в котором ему просто нет места. И по их мнению его итак уже научили всему, что он способен усвоить из уст других существ. Все остальное он должен достичь сам, без какой-либо опеки. Гук на самом деле поддерживал эти их мысли, тоже начиная со временем так считать.       Знал ли Чонгук, как сильно он ошибается? Наверняка нет.