***
— Никуда я тебя не отпущу! — твердо произносит Чонгук, с силой разжимая пальцы Тэхёна, которыми тот вцепился в перила лестничной площадки. Он затаскивает отчаянно отбивающегося омегу в квартиру и ногой захлопывает дверь. Быстро запирается на все замки и забрасывает связку ключей на высокий шкаф прихожей. Медленно приближается к упавшему на пол истинному, который сперва пытается отползти подальше, а после бьёт Чонгука по спине, когда тот перекидывает его через плечо и заносит в спальню. Брошенный на кровать омега обреченно закрывает ладонями пылающее лицо, но сидящий на нем альфа отводит его руки в стороны, вынуждая смотреть прямо в глаза. — Малыш, я не понимаю! Объясни мне, что с тобой происходит? Прошедшие два дня кажутся Чонгуку адом. Когда он вернулся в зал Дворца, Тэхёна уже не было на том месте, где он обещал дожидаться возвращения своего истинного. Альфа метался в плотно стоящей толпе, напрасно стараясь отыскать своего малыша и чувствуя, как болезненно сжимается сердце, а сознание накрывает неотвратимо усиливающаяся паника. Понимая, что одному ему не справиться, вновь начал пробиваться сквозь недовольно шипящую толпу, теперь уже к сцене. Стоящий на краю помоста и дожидающийся окончания выступления очередного гостя, Сокджин незамедлительно отправил на поиски пропавшего омеги несколько работников Дворца, но лишь спустя бесконечно долгий час Чонгук смог крепко прижать к себе вырывающегося из его рук Тэхёна и на такси отвезти домой. Омегу словно подменили. Он отказывался от еды, категорически отвергая даже самые любимые предложенные альфой лакомства. Не соглашался принимать необходимое ему успокоительное. Не подпускал к себе истинного, неизменно пресекая все его попытки утешить. Тэхён загнанно метался по квартире, отталкивая руки того, в чьих объятиях ещё несколько дней назад хотел прожить всю свою жизнь, то ли требуя, чтобы Чонгук немедленно убирался куда подальше, то ли желая уйти сам. Он лишь изредка соглашался сделать несколько небольших глотков воды из заботливо протянутой альфой бутылки и умывал холодной водой опухшее от слёз лицо. Чонгук упрямо ходил по пятам за своим истинным, но того не успокаивали ни ласковый голос, ни жаркие обещания. Несколько раз омега, вымученный страхом и осознанием неизбежного, обессиленно падал на кровать, ненадолго забываясь коротким, тревожным сном, и тогда альфа осторожно ложился с ним рядом, давая себе время на необходимый отдых, но уже спустя пару часов вскакивал на ноги, продолжая контролировать все действия обезумевшего истинного. В последний раз Тэхёну удалось выйти из квартиры прежде, чем альфа успел проснуться, но сбежать далеко снова не получилось. — Я прошу, объясни мне, что произошло за то время, когда меня не было рядом, — продолжает убеждать Чонгук. — Напиши, что тебя беспокоит. Тэхён мотает головой, отвечая отказом. Как он сможет объяснить, что прошлое, о котором он почти забыл, нашло его и смотрит в глаза холодным синим взглядом? Где взять силы, чтобы признаться в том, чего никогда не случилось бы, будь омега хоть чуточку умнее и осмотрительнее? Чонгук вытирает ладонями влажное от бесконечных слёз родное лицо, умоляет довериться ему, но как можно надеяться на прощение истинного, если даже самые близкие отвернулись, узнав всю правду? Тэхён помнит, как после выматывающей борьбы за собственную жизнь он открыл глаза уже в ослепляюще белой палате больницы. Помнит склонившегося над ним обеспокоенного отца, который за несколько часов, проведённых у постели сына, постарел на десяток лет, и папу, осторожно целующего запястье свободной от капельницы руки. А ещё он помнит, как после его рассказа раскраснелся от злости отец — «Глупый мальчишка! Ты хотя бы понимаешь, во что ты вляпался?». И сдавленно заплакал папа, шепча, как на повторе — «Позор. Какой же это позор!» Пережить это ещё раз, снова увидеть в любящих глазах брезгливую жалость и ужас от случившегося — невозможно, и омега отчаянно вырывается из крепких рук альфы. — Это нечестно! — вдруг кричит Чонгук, вскакивая с кровати. — Ты принял кольцо, обещал любить, но уже через три дня отказался от всех своих решений! Зачем ты соглашался с моими словами, если в тебе нет тех же чувств? Почему ты мне лгал, давая напрасную надежду? Тэхён испуганно трясёт головой. Это не так! Он любит, очень сильно… и именно поэтому должен уйти, в одиночестве выйти навстречу зверю, спасая того, кто дороже собственной жизни. Навсегда остаться в памяти альфы тем, кого он полюбил, а не тем, кем он стал на самом деле. Чонгук устало присаживается на краешек кровати и неуверенно тянет руки, опасаясь, что Тэхён вновь начнёт отбиваться, но тот неожиданно бросается в его объятия. Альфа крепко прижимает к себе нервно дрожащего истинного. — Прости. Я не хотел срываться, малыш. Я просто ничего не понимаю. Пожалуйста, объясни мне всё, разреши помочь. Тэхён медленно отстраняется от Чонгука. Внимательно смотрит в его наполненные болью и невыносимой тоской глаза и замечает, как осунулся его истинный за прошедшие два дня. Омега ласково скользит ладонью, пальцами зачесывая чужие спутанные волосы, и недолго гладит колючий от пробивающейся щетины подбородок. Оторваться от альфы невероятно сложно, но Тэхён обязан это сделать ради Чонгука и того, что между ними было. Силясь продлить всё самое доброе, нежное и трепетное, что объединяло их прошедшие недолгие дни, омега осторожно припадает своими губами к губам Чонгука, оставляя на них последний поцелуй. Он хочет запомнить его, хочет насладиться и испить до дна, пока ещё альфа его любит. Пока ещё может так целовать. Чонгук невольно вздрагивает, когда Тэхён давит на его плечи, отстраняясь и прерывая поцелуй. Боясь растерять остатки мужества, омега быстро шарит рукой в верхнем ящике прикроватной тумбочки, разыскивая тонкую тетрадь и ручку. Их принес Чонгук почти сразу же после воссоединения и сказал Тэхёну, что если у него возникнет желание пообщаться, то он может писать на листке, а альфа будет отвечать вслух. Раньше омега ни разу не открывал эту тетрадь. Истинный понимал его без слов. На чистые листы неровным почерком ложится сбивчивое признание. Тэхён пишет быстро, путаясь в буквах и пропуская слоги, торопится рассказать альфе то, что хотел навсегда сохранить в тайне. Тэхён вспоминает, как впервые увидел в закрытом ночном клубе двух братьев, и один хорошо знакомый по модельному бизнесу омега заговорщицки рассказал ему, что эти альфы — собственники крупнейшего в городе рекламного агентства и, по совместительству, «лакомые кусочки» для всех желающих «взлететь на Олимп». Так же знакомый печально сообщил, что альфы набирают и продвигают моделей исключительно за их внешний вид и таланты, а не за умение делать горловой минет и на скорость раздвигать ноги, но вот эту информацию Тэхён уже благополучно пропустил мимо ушей. Взволнованный новыми открывающимися для него возможностями, Ким начал буквально преследовать этих альф. Омега тщательно собирал информацию обо всех светских и развлекательных мероприятиях, которые по слухам планировали посетить братья, и неизменно появлялся там, ненавязчиво привлекая внимание к собственной персоне. Тот факт, что никому ранее не удавалось лечь в постель ни к одному из них, омегу не смущал. Он был полностью уверен в собственной неотразимости и страстно жаждал любой ценой получить необходимое покровительство… И это ему удалось. Одним сентябрьским вечером, когда Тэхён раньше запланированного срока покинул очередную вечеринку и, нетерпеливо притоптывая ногой, дожидался припозднившееся такси, рядом с ним остановился дорогой автомобиль, в который омега сел не задумываясь, едва увидев в салоне двух хорошо знакомых альф. Недолгий разговор на заднем сидении машины о погоде и прочих пустяках оборвался горячим и влажным поцелуем с одним из братьев, а другой, что был за рулём, тихо посмеивался, поглядывая через зеркало на страстно лижущуюся парочку. Тэхён не сразу понял, что он смог привлечь внимание даже не одного, а сразу обоих альф, но и это его ничуть не смутило, а скорее только разожгло ещё больший интерес ко всему происходящему. Загородный особняк, куда привезли омегу с его молчаливого согласия, был шикарен, кровать — необъятна, а от получаемого двойного удовольствия от ласкающих его тело рук и губ хотелось выть в голос, и омега отдался обоим одновременно, страстно отсасывая одному альфе, пока другой чувственно брал его сзади. Омега не может точно вспомнить, в какой момент альфы потеряли голову и перестали контролировать собственные действия. Нежные прикосновения сменились болезненными шлепками и остервенелыми фрикциями, и Тэхён попытался сказать, что ему так не нравится, попросить быть ласковее… И получил первую обжигающую пощёчину за то, что без спроса выпустил изо рта чужой член. Следующие несколько часов для Тэхёна были наполнены болью и животным страхом. Завершающим аккордом адской симфонии стало двойное проникновение; и когда альфы, вдоволь насытившись, отстранились, а смятые простыни окрасились хлынувшей из омеги алой кровью — только тогда братья поняли, что же они совершили. Все дальнейшие воспоминания омеги смазаны и обрывочны. Сквозь оглушенное невыносимой болью сознание, омега смутно помнит торопливый телефонный разговор альф и их просьбу незамедлительно приехать тому, кому они звонили, обещая заплатить любые деньги. Помнит, как комната наполнилась людьми, одетыми в защитные костюмы, и двое из них, схватив за руки и за ноги, потащили Тэхёна в ванную, в то время как братья, что-то сбивчиво объясняли высокому альфе, а тот одной лишь фразой вселил в них веру остаться безнаказанными, при этом отнимая последнюю надежду на спасение у самого Тэхёна. «Мы уберём и следы, и мальчишку». Омегу долго мыли в каком-то едком растворе, от которого нещадно жгло все порезы и разрывы. Переодели в новый спортивный костюм, бросив его собственные вещи в камин, в котором уже тлело перепачканное постельное бельё. Тэхён продолжал молить о пощаде, обещал никому ничего не рассказывать и просил отвезти его в больницу, но незнакомый альфа поехал с ним в парк, на руках отнёс к глубокому оврагу и, четыре раза ударив ножом в живот, брезгливо отбросил от себя. Тэхён, утирая мокрые щёки, дрожащей рукой выводит последнее слово и протягивает исписанную тетрадь Чонгуку. Он внимательно следит, как взволнованное выражение лица альфы ожесточается от нахлынувшей ненависти, а его глаза застилают злые слёзы. Чонгук бегло читает записи, резко перелистывая страницы, и чувствует, как от неконтролируемой ярости на затылке приподнимаются волосы, а тело мелко дрожит. Омега знает, что своим признанием принёс истинному боль и именно поэтому он на него и решился. Чонгук должен возненавидеть. Оттолкнуть. Отпустить. Спасение альфы в его презрении к своему истинному, и всё же когда он скользит глазами по последней странице, Тэхён медленно сползает с кровати и утыкается своим лбом в его босые ступни, безмолвно повторяя последнее слово, написанное на влажном от слёз листе. Прости. Тэхён просит прощение за опасность, которой подвергается по его вине истинный. За то, что желая взлететь как можно выше, в итоге так низко пал. За то, что, как бы ни старался, не смог уберечь Чонгука от навсегда застывшей в душе грязи, окуная его с головой в собственные воспоминания. Тэхён просит прощение за всё случившееся с ним. За боль, стыд и позор, которые не переписать оформленными заявлениями о браке, не вытравить меткой и не прикрыть обручальным кольцом… Зато их могут стереть ласково обвившие сильные руки и согревающее горячее дыхание: — Малыш, ты ни в чём не виноват. Чонгук крепко прижимает к себе взахлеб плачущего истинного, прячет в своих объятиях, давая время всему, что медленно сжирало и разрывало омегу изнутри, выплеснуться наружу слезами. — Как же ты жил со всем этим, малыш? Как смог так долго нести в себе эту боль? Альфа мягко целует истинного и слегка покачивает из стороны в сторону, убаюкивая и успокаивая. — Ты ни в чем не виноват, малыш, — снова повторяет альфа. — Ты не хотел всего, что с тобой произошло. Ты не мог знать заранее, чего от тебя хотят эти альфы. Не мог предугадать их грязные мысли и извращенные желания. Они воспользовались твоим доверием, обманом привели в свой дом. Это им, а не тебе, должно быть стыдно и страшно! Они насильники и убийцы, а ты… Ты ни в чём не виноват. Чонгук терпеливо ждёт, нежно перебирая пальцами тёмные пряди волос истинного, но когда судорожные рыдания понемногу начинают стихать — обхватывает ладонями лицо омеги и приподнимает его голову. — Тэхён, — строго начинает говорить альфа, — ты обязан дать полиции все необходимые показания. Эти твари должны ответить за всё, что сделали с тобой! В ответ омега грустно качает головой. Они не ответят. Слишком влиятельные. У них слишком много денег и связей, а у Тэхёна нет никаких доказательств, кроме его собственных слов. — Они ответят! Ты не знаешь, на что способны Намджун и Хосок, — убеждает альфа и вновь сжимает в своих объятиях. — Ничего не бойся, малыш. Я с тобой. Мы все — за тебя! Омега судорожно выдыхает, пряча лицо на груди Чонгука. — Нам надо как следует отдохнуть. Завтра мы позвоним Намджуну и сообщим ему имена всех тех, кто осмелился причинить тебе боль, — омега, словно вспоминая что-то, крупно вздрагивает и испуганно смотрит в глаза своему альфе, но тот, мгновенно понимая причину беспокойства истинного, успокаивает: — Не бойся, Монстр не придёт к нам… Если бы он мог или хотел разыскать тебя, то давно бы уже это сделал. Давай ляжем спать? Но Тэхён, скромно потупив взгляд, жестом указывает в сторону кухни, и Чонгук, счастливо улыбаясь, торопится приготовить легкий ужин. Как и прежде, лишь для них двоих.***
— Вы не похожи на торгового представителя, хоть и назвались им моему супругу, — настороженно произносит альфа, едва пришедший плотно закрывает за собой дверь. — Позвольте узнать, кто вы и какова цель вашего визита? Намджун проходит вглубь кабинета бывшего следователя, а ныне хозяина небольшой кофейни. В небольшом помещении, захламлённом бумагами, яркими буклетами и документами, раздаётся скрип отодвигаемого стула, и Ким удобно располагается напротив альфы, всем своим видом давая понять, что без нужной информации он отсюда не уйдёт. Сидящий напротив исподлобья цепко рассматривает Намджуна, нервно массируя пальцами тронутые сединой виски. — Старший следователь Ким, — представляется Намджун, показывая своё рабочее удостоверение. — Думаю, наш разговор не займёт много времени, разумеется, если вы будете согласны рассказать о том, что меня интересует. — Сон Исыль, — отвечает альфа и тут же криво улыбается. — Впрочем, вам уже известно моё имя. Я предполагал, что рано или поздно привлеку к себе интерес и буду найден, но не ожидал, что этим архетипом будете вы, насквозь пропахший истинным омегой, а не… — Неужели моя первообразность настолько очевидна? — с лживой мягкостью в голосе интересуется Намджун. — Для других — нет, — абсолютно серьёзно отвечает Исыль, — Но не для меня. Я уже давно увлекаюсь изучением архетипов — читаю научные статьи, ищу необходимые книги. Информации не очень-то и много, но от этого процесс изучения нравов, быта и жизненного уклада в древних общинах наших предков становится ещё интереснее! Для меня это вроде как хобби. — Осмелюсь предположить, что началом этого «хобби» стало расследование о серийном убийце Ли Тэмине, — Намджун подводит разговор к нужной для него теме. — Вы правы, — легко соглашается Исыль. — До этого расследования я никогда всерьёз не задумывался, что из себя представляют архетипы, но даже когда узнал о них очень многое, всё равно был очень удивлён, что убийца оказался омегой. — А чем ещё вы были удивлены настолько, что приняли решение покинуть страну? Седовласый альфа устало откидывается в кресле. Чуть нахмурившись обводит взглядом свой кабинет, не желая смотреть в глаза своему собеседнику, и Намджун остро чувствует его беспокойство. — Мне нужна ваша помощь, — твёрдо произносит Ким, своими словами пытаясь стереть все сомнения сидящего напротив альфы и убеждая его продолжить разговор. — В моём городе уже два года не прекращаются убийства и похищения омег. Несколько омег пропали без вести, и я уверен, что они тоже давно мертвы. Преступники не оставляют никаких следов, но в ходе расследования я вышел на дело Тэмина. Некоторых омег убили так же, как погиб и сам Тэмин — они умерли от потери крови из-за четырех ранений в живот. Вы не смогли никого найти, кто был бы близок с этим первообразным, но ведь кто-то отомстил за его смерть. Если у вас есть хоть какие-то предположения кто бы это мог быть — расскажите мне о них. Исыль продолжает задумчиво рассматривать перевязанные бечевкой стопки бумаг и документов, высокой башней сложенные в углу кабинета. Недолго барабанит пальцами по поверхности стола, а после хватает и крутит в пальцах авторучку. Он долго размышляет, взвешивая все «за» и «против», и, приняв окончательное решение, начинает рассказ. — Как я уже говорил, я давно увлекаюсь изучением первообразных. Сначала — по долгу службы, после — из-за собственного интереса. К сожалению, сейчас люди мало что знают о своих предках, и это неудивительно, учитывая, что в школьной программе на них выделена лишь пара жалких часов. И зря! Многие обычаи были утеряны, но кое-что дошло и до наших дней. А нормы социального общения между жителями общины — именно то, что так усиленно пытается внедрить институт Семьи в современную жизнь людей. В жёстких условиях древности браки по истинности являлись необходимостью выживания рода, ведь именно в таких парах рождались сильные и выносливые дети. Особое положение в общине имели беты. Хоть лидером неизменно был альфа, но именно беты выполняли множество необходимых социальных функций — они были шаманами и лекарями; при необходимости защиты племени становились воинами, а в мирное время помогали омегам выращивать многочисленное потомство; благодаря своей универсальности становились партнёрами как для одиночек-альф во время их гона, так и для течных омег, которые ещё по каким-либо причинам не встретили своего альфу, тем самым исключая возможность появления на свет хилых и болезненных детей. Племена хоть и жили довольно обособленно, но поддерживали между собой общение и обменивались омегами, которые уходили жить к своим истинным. Альфа ненадолго замолкает и наливает в стакан немного воды из графина, что стоит на столе. Спохватываясь, предлагает Намджуну кофе со свежей выпечкой, запах которой прорывается в кабинет из кофейни, что располагается на первом этаже здания, но Ким отказывается от предложенного угощения и настойчиво просит продолжить рассказ, пока ещё не совсем понимая, что именно хочет объяснить ему собеседник. — Постепенно жизнь наших предков стала меняться. Они стали вести более оседлый образ жизни, а охоту заменили земледелием и скотоводством. Так называемые общины становились всё многочисленнее, крепли родственные узы, и семьи больше не хотели расставаться со своими детьми, предпочитая находить им мужей в своем окружении, а не отдавать чужакам. Вид архетипов медленно, но верно мельчал. В процессе эволюции люди теряли навыки своих предков и их физические способности, частично из-за их ненадобности, частично из-за рождения детей в не истинных парах, и в итоге стали теми, кем мы являемся на данный момент, — горестно разводит руками Исыль, словно сожалея обо всём случившемся, но тут же снова становится серьёзен. — В современном мире первообразность является генетическим сбоем, только если архетип не рождается в подобной семье. Этакий невидимый атавизм, который не несёт в себе большого вреда для человека, зато наделяет улучшенными физическими способностями. И первообразные на инстинктивном уровне стараются сохранить свой вид, в то время как обычные представители нашего рода стремятся за их счет «подправить» свой генофонд. Собственно, этим и объясняется сексуальная нетерпимость архетипов к обычным людям и их якобы необъяснимое очарование в глазах всех окружающих. Удивительные и интересные для изучения создания! — Исыль довольно улыбается своим мыслям, но вспоминая, кто сидит перед ним, смущённо шепчет: — Простите… — Ничего страшного, я уже привык, — сквозь зубы цедит Намджун. — Но я так и не понял, для чего вы мне только что прочитали эту увлекательную лекцию. — Для того, чтобы объяснить, что истинный альфа Тэмина тоже первообразный! — восклицает альфа, всплеснув руками. — И, поверьте мне, не будь вы архетипом — этот разговор никогда не состоялся бы! — По данным института Семьи Тэмин погиб до воссоединения, — осторожно напоминает Ким. — Но есть тот, кто отомстил за его смерть! — уверенно отвечает Исыль. — Намджун, я не знаю верны ли ваши предположения и в нужном ли направлении вы ведёте расследование, но точно могу сказать одно — если вы правы, то ваш противник является первообразным. Быстрым, сильным, хитрым и изворотливым — таким же, каким был Тэмин. Но вы, как минимум, равны ему, поэтому я знаю, что когда вы встретитесь с ним лицом к лицу — у вас будут все шансы на победу. — Значит, вы, как и я, считаете, что часть совершённых убийств — месть за смерть Тэмина. — Нет, — отрицательно качает головой альфа. — Тот, кто хотел отомстить — уже это сделал. Все виновные в гибели омеги-архетипа давно мертвы, и возмездие не заставило себя долго ждать. — Тогда я не понимаю, что послужило мотивом для убийств в моём городе. — Вы не понимаете, потому что цепляетесь за совершённые преступления, — жестко произносит Исыль. — Но убийства — это всего лишь следствие. А где причина? Намджун, задайте себе вопрос, не почему архетип убивает, а с чего всё началось? Для чего этот первообразный переехал из столицы в ваш город? Что было нужно архетипу, потерявшему своего истинного омегу, и что в его жизни снова пошло не так? Чего он добивается, надежно пряча некоторых убитых, при этом тела других жертв буквально выставляя напоказ? — Почему вы уверены, что за Тэмина мстил именно его альфа? — Потому что только первообразный может являться истинным другого первообразного, — начинает перечислять Исыль. — Потому что архетипов ничтожно мало, и вероятность того, что Тэмин создал пару с пусть не истинным, но себе подобным — практически равна нулю. Потому что Тэмин никогда бы не подпустил к себе обычного альфу, это невозможно на физическом уровне, а между тем на момент своей гибели он состоял в отношениях. Исыль дергает на себя верхний ящик и торопливо выкладывает всё его содержимое на поверхность стола. Откидывает тонкую дощечку, скрывающую за собой двойное дно, и достает несколько пожелтевших от времени листков. Немного поколебавшись, протягивает их Намджуну. — Это оригиналы документов из дела, которое я вёл. Копий нет ни у кого, они в единственном экземпляре. Я передал вести расследование своему коллеге, а эти листы забрал с собой, чтобы ни у кого не возникло повода неосторожно разозлить зверя. Эта парочка пролила достаточно крови, я не хотел, чтобы число убитых среди моих коллег стало больше. Намджун бегло читает всё написанное в отданном ему протоколе вскрытия Тэмина, просматривает бумажки с результатами некоторых анализов крови омеги, и чувствует, как медленно приподнимаются волосы на его загривке. — Я уверен, что Тэмин успел воссоединиться со своим истинным альфой, — тихо завершает беседу Исыль, — потому что на момент гибели этот омега был беременным.