***
Хосок взволнованно топчется в просторном холле Дворца и нервно поглядывает на наручные часы. Юнги опаздывает уже на пятнадцать минут. Утром Хосок планировал заехать ближе к обеду домой за своим истинным, но консультирование коллег из других городов неожиданно затянулось; секретарь, как обычно принес пухлую папку документов, подписывать которые не рассматривая Чон не мог себе позволить; обычная «летучка» с подчиненными плавно перетекла в полноценное совещание, и когда альфа освободился, оказалось, что времени у него хватает лишь на то, чтобы самому вовремя добраться на собрание. Позвонив омеге и предупредив, что забрать его он не сможет, они договорились встретиться в холле Дворца, где теперь взволнованно прохаживается Чон, ругая себя за невнимательность к своему истинному. У Хосока появляется желание провалиться сквозь землю, когда он издалека замечает озирающегося по сторонам Юнги, на которого с удивлением смотрят все присутствующие люди. Мелкий паршивец, готовясь к торжественному собранию новообретённых пар, напялил на себя старую поношенную одежду, в которой он был, когда они впервые встретились, и выкрасил волосы в ярко-голубой цвет, прелестно оттеняющий болезненную бледность его кожи, и удачно подчеркивающий заживающие синяки на левой части лица. Мысленно проклиная омегу, Хосок нацепляет самую радостную улыбку и, приветливо распахнув свои объятия, идет к нему навстречу: — Любовь моя! Юнги, видя перекошенное судорожной улыбкой лицо альфы, моментально принимает правила игры. Тянет руки и нетерпеливо бежит к своему истинному, но скромно останавливается в одном шаге от него, невинно опустив глаза. Сгорая от устремившихся на них любопытных взглядов, Хосок кладет руку на талию омеги, подтягивая его поближе, и, склоняет голову, вроде как для целомудренного поцелуя в щёку, но сам шипит Мину в ухо: — А почему бы тебе было не надеть что-то из того, что ты купил, когда расшвыривал мои деньги? Юнги немного отклоняется назад и, делая вид, что заботливо поправляет галстук своему мужу, так же тихо отвечает, с любовью и нежностью глядя в глаза: — Да потому что мне от тебя, скотины жадной, ничего не нужно. — Удивительно наблюдать неподдельную обиду у человека, которому предложили пообедать в ресторане, а он почему-то решил, что ему дали право обналичивать мои счета. — Ещё удивительнее, когда человек дает полное право распоряжаться своими деньгами, а потом круглосуточно ебёт за это мозги. Тихо обмениваясь любезностями, новообретённая пара неторопливо шагает в сторону главного зала. Юнги, взяв Чона под руку, льнет к нему поближе, демонстрируя всем присутствующим, что это именно его альфа. Хосок, нервно поглаживая пальцы омеги, натянуто улыбается и слегка кивает головой, приветствуя редких знакомых. Омега злится, видя роскошь Дворца, и тихо шипит, обращаясь к альфе. — Так значит, вот на что тратится бюджет страны! Это нормально, спускать херову кучу денег налогоплательщиков на подобные мероприятия? Почему на подобную хуйню расходуются наши налоги? — Юнги, успокойся. Ты не платишь налоги. — Да, но зато их платишь ты. Между прочим, из нашего общего кармана. — Напомни мне, пожалуйста, с каких это пор мои доходы стали СЕМЕЙНЫМ бюджетом? Кажется, я упустил этот момент. — С тех самых, судьба моя, когда ты отправил чертовы заявки на заключение брака. Подойдя к стойке регистратора, расположившегося недалеко от широко распахнутых дверей входа в зал, и отметив свое присутствие на собрании, Хосок хочет незамедлительно уйти, но, словно почуяв неладное, Юнги ловко выворачивается из цепких рук истинного и устремляется по направлению к столикам с угощениями, по дороге прихватив с подноса официанта бокал шампанского. Понимая, что невозможно тащить к выходу омегу силой на глазах у всех присутствующих кураторов и гостей, Хосок медленно следует за Юнги, стараясь не упускать из вида, но при этом не приближаться слишком близко. Омегу словно не смущают обращенные на него брезгливые и презрительные взгляды. Он, слегка пригубив напиток, с интересом разглядывает закуски, иногда морща нос, а иногда довольно кивая, видимо, находя что-то особенно вкусное, и с нескрываемым удовольствием засовывает их в рот, не церемонясь и не жеманничая, как многие другие омеги. Открыто смотрит по сторонам, разглядывая приглашенные пары и окружающее убранство, трогает тонкими пальцами лепестки цветов, проверяя, живые ли они. Хосок замирает, следя за своим истинным. В толпе разодетых кокетливых омег и напыщенных важных альф, Юнги в драных джинсах и застиранной толстовке кажется случайно зашедшим на торжественное собрание прохожим. Но альфа больше не стыдится этого. Наоборот, он жадно ловит каждую искреннюю эмоцию на лице омеги и каждый его неподдельный взгляд. Среди фальшивых улыбок и наигранных жестов, Юнги единственный, кто остается самим собой — живым, простым и настоящим. От наблюдения за истинным Хосока отвлекает похлопывание по плечу. Обернувшись, он видит перед собой давнего, но совсем недоброго знакомого альфу, который злобно скалится в ухмылке. — Не ожидал тебя здесь увидеть, Чон Хосок, — альфа не утруждает себя приветствием. — Я всегда считал, что такие лицемерные твари, как ты, должны быть без пары. Получить образование, чтобы потом использовать его против сложившейся системы — до этого не каждый додуматься сможет. Хосок не торопится с ответом. Пренебрежительно осматривает знакомого, на руке которого висит вызывающе одетый омега со смазливой, но глупенькой и капризной мордашкой. — Чон, так это и есть твой истинный? — давний знакомый глядит на подошедшего к Хосоку Юнги, который заметил накаляющуюся обстановку между двумя альфами и поспешил встать рядом. — Выглядит потрясающе! Ты его нашел на той же помойке, из которой сам выполз, или по соседним походить пришлось? — А ты по-прежнему не отказываешь себе в удовольствии оценить каждого проходящего мимо омегу. Как неприлично. Не стоит этого делать хотя бы на глазах у собственного истинного, — укоряюще отвечает Хосок, с удовольствием наблюдая, как от его слов вспыхивает лицо омеги напротив, и он утягивает в сторону своего альфу, что-то злобно ему выговаривая. Убедившись, что кое-кого сегодня ожидает грандиозный скандал, Чон поворачивается к Юнги, которого наверняка неприятно зацепили грубые слова, чтобы успокоить его и сказать, что все в порядке, но Мин не выглядит расстроенным. — Я действительно настолько хреново выгляжу? — с ухмылкой спрашивает он. — Разумеется, нет, — возмущенно восклицает альфа и уже более спокойно добавляет: — Не обращай внимания, он всего лишь пытается задеть меня любым доступным способом. Просто завидует моему успеху. — Успеху в чём? — вкрадчиво интересуется омега, понимая по реакции альфы-грубияна, что уж точно не в обретении истинного. Хосок удивленно смотрит на Юнги, ненадолго задумывается и, вспоминая, что так и не рассказал своему омеге где и кем он работает, начинает говорить. — Я — юрист. Четыре года назад придумал и смог составить контракт на… хм… партнёрские отношения неистинных, который позволяет не только обезопасить себя от проблем с законом, но и заранее обговорить и прописать ответственность и обязательства каждой из сторон, — Хосок нервно хмыкает. — Когда стало ясно, что подобный контракт пользуется всё большим спросом, я закрепил за собой право быть единственным владельцем данной идеи. Начинал я в одиночку, но теперь являюсь собственником и директором юридической компании. Хосок старается говорить спокойно и непринужденно, но сам внимательно следит за реакцией Юнги. Отношение общественности к данному контракту очень неоднозначное, и альфа по выражению лица омеги пытается предугадать, что же он думает на этот счёт. Не станет ли этот факт поводом для презрения, ещё больше усложняя и без того непростые отношения между ними? Юнги приподнимает вверх брови и, чуть приоткрыв рот, ошарашенно моргает несколько раз. Смотрит на Хосока сначала с недоверием, которое уже через несколько мгновений перерастает в дикий восторг и нескрываемое восхищение. — Так это сделал ты? Клянусь Единым, Хосок, теперь ты мне нравишься гораздо больше! — Юнги громко хохочет, запрокинув голову, а потом радостно вопит на весь зал. — Вы все слышали — мой альфа нагнул систему! Хосок торопливо скрывается в уборной. Кинув на подоконник пиджак и закатав рукава рубашки, долго умывает пылающее лицо холодной водой и решает как можно скорее найти Юнги и покинуть Дворец, понимая, что на сегодня лимит его терпения подходит к концу. Продолжая радостно ржать и утирая выступившие от безудержного смеха слёзы, омега медленно направляется к выходу из зала. Ему нестерпимо хочется курить и он не видит ни одной причины, чтобы отказать себе в этом.***
Намджун приезжает во Дворец один. Вспоминая недавнее посещение больницы и устремленные на Чимина похотливые взгляды всех альф, он решает никому больше не демонстрировать своего истинного до тех пор, пока сам не сблизится с ним и не будет полностью уверен в его привязанности и беспрекословном подчинении. Он долго спорит с регистратором, который не хочет отмечать присутствие пары на собрании, не наблюдая одного из новообретённых, и объясняет сложившуюся ситуацию не личной прихотью, а крайней необходимостью в интересах уголовного следствия. Не зная, что делать в подобных случаях, работник института вызывает куратора альфы, чтобы тот смог разобраться с этим вопросом лично. Видя хмурое лицо Сокджина, у альфы окончательно портится настроение. — Господин Ким Намджун, потрудитесь объяснить, на каком основании вы лишаете своего истинного возможности присутствовать на торжественном собрании, но при этом не отказываете в данном удовольствии себе самому? — А по мне сейчас заметно, что я получаю удовольствие? — яростно спрашивает Намджун, но всё же отвечает на заданный куратором вопрос. — Пак Чимин является важным свидетелем и в целях безопасности не может посещать общественные мероприятия. — Неужели? И какой же ценной информацией может обладать омега, который не так давно был освобожден из увеселительного заведения? — Сокджин укоряюще качает головой, видя, как альфа отводит свой взгляд. — Если вы наивно полагали, что я не в курсе столь пикантных подробностей вашего воссоединения, то спешу вас разочаровать — это не так. В какой-то мере я даже рад за вас. Наконец-то вы направите свою неудержимую сексуальную энергию в нужное русло, а ваш омега сможет по достоинству это оценить. В глубине души Ким Сокджин понимает, что поступает сейчас не профессионально, но не может удержаться от ехидного комментария и, пользуясь случаем, высмеивает все неуместные и порядком надоевшие намджуновские заигрывания на лекциях в институте. Альфа чувствует, как от неконтролируемого бешенства у него приподнимаются волосы на затылке, а из груди рвется наружу утробное рычание, но куратор бесстрастно продолжает отчитывать Кима, словно нашалившего малолетнего сорванца, абсолютно не впечатленный и уж тем более не испуганный его яростью. — Как это низко, господин Ким, стыдиться прошлого своего истинного и запирать его дома, вместо того, чтобы приложить все возможные усилия, для создания счастливого совместного будущего. Я догадывался, что неподобающее поведение на лекциях приведет вас к плачевному результату, но не предполагал, что всё будет настолько серьезно. Пройдемте, пожалуйста, в отдельное помещение для продолжения беседы. Не стоит другим портить праздник. — Нет у меня времени на беседы, — рявкает Намджун. — И желания с вами разговаривать тоже нет! За полгода я достаточно наслушался ваших лекций. Кто вообще это придумал? Лекции — по пятницам, торжественные встречи — в четверг. Нормальные люди в это время работают! — Нормальные люди, при встрече с истинным, незамедлительно оформляют любезно предоставленный государством четырехнедельный отпуск, — Сокджин незаметно для себя тоже повышает голос. — Брали бы вы пример с господина Чон Чонгука, — Сокджин замечает спешащего к ним хорошо знакомого альфу, но тут же раздраженно добавляет: — Который почему-то тоже пришел один. Чонгук, коротко поприветствовав куратора, протягивает заранее подготовленную справку, которую Сокджин с интересом рассматривает, а после расплывается в ядовитой улыбке. — Как всё предсказуемо. Следователь сажает истинного под домашний арест, а врач — назначает постельный режим. — У Тэхёна течка и он не может присутствовать на собрании. Что ещё вам от меня нужно, я же принес справку? — Которую сами и оформили, — справедливо замечает Сокджин, разглядев получше поставленные на документе подпись и печать. — Насколько я помню, вы не омеголог, а психотерапевт. — Ну, чтобы определить у омеги течку не нужно быть врачом данной узкой специализации. Для этого вообще необязательно быть врачом. — Сначала вы похитили Ким Тэхёна из клиники, — Сокджин чуть понижает голос и, прищурив глаза, внимательно смотрит на Чонгука, стараясь игнорировать язвительное замечание. — Теперь насильно запираете его дома. Всё это выглядит очень подозрительно, господин Чон. Мне бы очень хотелось в ближайшее время лично познакомиться с вашим истинным и откровенно обо всем поговорить с ним. — Я бы тоже от этого не отказался, — сквозь зубы цедит Чонгук и хватает друга за рукав куртки. — Идём, Намджун. Не вижу смысла продолжать этот разговор. Глядя на удаляющиеся спины двух альф, Сокджин недовольно взмахивает руками и удивленно восклицает: — И что я должен об этом подумать? Он задаёт этот вопрос сам себе и вздрагивает от неожиданности, услышав позади себя голос. — А хули тут думать, — отвечает ему подошедший со спины Юнги, привлеченный громким спором и с наслаждением выслушавший окончание разговора. — Это — семейное счастье! Сокджин резко разворачивается и осматривает с ног до головы незнакомого омегу, поражаясь его внешним видом и ужасаясь синякам на левой стороне лица. Юнги, не обращая внимания на куратора, прикуривает прямо в холле Дворца, и Сокджин, грозно сведя брови и сжав губы, резким жестом указывает на висящую неподалеку на стене табличку. Мин лениво скользит взглядом по небольшой картинке, изображающей перечеркнутую сигарету, с кривой ухмылкой на лице извиняюще складывает ладони и тушит окурок в ближайшем цветочном горшке. — Вот ты где! — омегу хватает за руку запыхавшийся Хосок, который в поисках своего истинного раза три обежал весь зал, прежде чем догадался выйти в холл Дворца. — Хватит на сегодня развлечений, поехали домой. — Не так быстро, господин Чон Хосок, — подает голос незамеченный альфой Сокджин и подходит вплотную к Юнги. — Я правильно понимаю, что этот избитый омега — ваш новообретённый истинный? Хосок растерянно кивает в ответ, наблюдая, как бета решительно расправляет плечи, а Юнги, наоборот, жалостливо ссутуливается и жмётся плотнее к куратору, с наигранным испугом поглядывая то на него, то на своего альфу. Сокджин осуждающе смотрит на Чона. — Я неприятно удивлен и обеспокоен сегодняшним поведением ваших друзей, но вы… Вы перешли все допустимые границы! Кто вам дал право избивать истинного? О, нет! — Сокджин заставляет замолчать начавшего было оправдываться Хосока. — Я не желаю выслушивать ваши объяснения. У меня было достаточно времени понаблюдать за господином Мином и сделать выводы, что у этого омеги огромные пробелы в воспитании, но… Как вы могли выбрать столь омерзительный способ влияния на своего супруга? По щеке Юнги скатывается одинокая слеза, когда куратор склоняется к нему. — Расскажи мне, когда он поднял на тебя руку? Судя по тому, что гематомы уже сходят, это было в понедельник? Уже на следующий день после вашего воссоединения? — Юнги, — тихо выдыхает Хосок, ошарашенный подобными обвинениями в свой адрес. — Почему ты молчишь? Скажи куратору, что он ошибается. Скажи, что я не бил тебя. — Вы ошибаетесь, — послушно мямлит Мин. — Хосок не бил меня в понедельник. — Юнги! — Немедленно прекратите кричать на своего истинного, — Сокджин едва справляется с собственными эмоциями. — Зная о вашей порочной зависимости от алкоголя, о которой сумел сообщить сотруднику института господин Мин, и видя жестокость по обращению к истинному, я считаю необходимым записать вас на консультацию к наркологу и семейному психологу. Время консультаций вам сообщат позднее, — куратор достает из переднего кармана пиджака визитку и протягивает её омеге. — Если подобный инцидент повторится, прошу незамедлительно сообщить мне об этом. Звоните в любое время дня и ночи. Сокджин ободряюще похлопывает по плечу Юнги и удаляется к стойке регистратора. Проводив взглядом уходящего куратора, Хосок свирепо смотрит на омегу, чьё лицо расплывается в злорадной ухмылке. — В машину! Быстро!***
Альфа вытягивает из автомобиля противно хихикающего омегу, пресекая попытку убежать, крепко сжимает пальцы на его плече и тянет в направлении лифта, а когда тот пытается сесть на бетонный пол подземной парковки, перекидывает его через плечо и, окончательно теряя терпение, несильно шлепает по заднице. — Судьба моя, — Юнги потирает рукой пострадавшую часть тела и пытается выскользнуть из крепких рук, но альфа сильнее, — я не сторонник БДСМ развлечений, но если ты настаиваешь — чур я доминант. Хосок пропускает мимо ушей очередную сказанную глупость, которых он достаточно наслушался в автомобиле по дороге домой, затаскивает истинного в квартиру и заносит в его комнату, аккуратно опуская на кровать. — Не жди меня к ужину. Я вернусь поздно. Как только раздается звук закрываемой двери, Юнги тяжело вздыхает, а его лицо приобретает привычное угрюмое и недовольное выражение. Миссия «Довести Хосока до состояния «видеть тебя не могу» успешно завершена, и Мин устало тянет: — Съебался, наконец-то. Как же с тобой сложно… Омега встает с постели, достает из шкафа припрятанную спортивную сумку и небрежно складывает в нее заранее подготовленные вещи для себя и Чимина. Их совсем немного — там, куда планирует направиться Юнги вместе со своим другом, теплая одежда им больше никогда не понадобится. Залезает под кровать, чтобы оторвать от деревянного каркаса прилепленный скотчем небольшой пакет с документами и пухлой пачкой денег. В последний раз окидывает прощальным взглядом свою комнату и выходит, направляясь на кухню. Чимин наверняка будет голоден, поэтому надо сразу взять немного еды, чтобы не тратить время на магазины и забегаловки, и не светиться лишний раз в пути. Проходя по длинному коридору, Юнги замечает, что дверь в спальню Хосока, в которую он ни разу не заходил, приоткрыта, убеждает себя, что на любопытство нет времени, но все же сильнее толкает дверь. Хмыкает, увидев огромную кровать, мысленно представляя, о чем именно думал альфа, приобретая супружеское ложе подобных размеров, но тут же грустно вздыхает, представляя, как неуютно спать на ней одному. Подходит ближе и наклоняется к примятым подушкам, вдыхая одуряющий горький запах своего истинного, и от осознания, что он чувствует его в последний раз, почему-то становится невыносимо тоскливо. Злясь на себя за сопливые эмоции и решая, что не следует уходить, не прощаясь, подбирает валяющийся на полу красный маркер. Стоя в прихожей задумчиво смотрит на светлую стену и, вспоминая трехдневный вынос мозга и недавний шлепок, размашистым почерком выводит:«Не намерен больше терпеть насилие. Навеки твой, Юнги».
Немного подумав, добавляет:«PS: иди нахуй».
Всё, что делает Юнги — он делает в последний раз. В последний раз выходит из квартиры, в которой жилось на удивление неплохо, в последний раз спускается на первый этаж в лифте с зеркальными стенами, в последний раз машет рукой приветливому охраннику на выходе из закрытого жилого комплекса. Твердо шагая по медленно погружающимся в ночной мрак улочкам, омега старается сосредоточиться на следующем, самом важном пункте плана освобождения Чимина, но мыслями снова и снова возвращается к Хосоку. Сам себя убеждает, что альфа вряд ли будет горевать, обнаружив пропажу истинного. Скорее наоборот — облегченно вздохнет, учитывая те неприятности, которые свалились ему на голову исключительно благодаря Мину. Ну, может погрустит немного, но потом быстро найдет себе достойную пару. Не зря же он, в конце концов, придумывал и составлял контракт — вот сам этим и воспользуется! Представляя, что уже очень скоро рядом с его альфой будет крутиться какой-то обворожительный омежка, Юнги от отвращения передёргивает плечами, вновь пытаясь думать только о Чимине, который пропадёт без помощи друга, а вот Хосок только лучше заживет. Познакомится с каким-нибудь образованным и воспитанным очаровашкой, который будет преданно вилять хвостом и во всем слушаться Чона, потому что он до неприличия богатый… И красивый… И добрый… А ещё заботливый и, когда улыбается, у него… Ой, бляяяя! Тихонько матерясь себе под нос и выкуривая третью сигарету подряд, Юнги подходит к высокому кирпичному забору. Прежде, чем войти в само здание надо предупредить Чимина о своем присутствии, поэтому омега, предварительно спрятав спортивную сумку в ещё густом из-за не опавшей листвы кустарнике, уже давно привычным путем добирается до зарешеченного окошка подвала. — Чимин. Юнги тщательно прислушивается, но в ответ слышит лишь оглушающее безмолвие. Зовет чуть громче: — Чимин. Ты спишь, что ли? Что-то не так. Омега понимает это уже через несколько мгновений, когда осознает, что он не только не слышит друга, но и вообще всё здание погрузилось в тишину. Тревожно озираясь, выползает из углубления и, прижимаясь спиной к стене, медленно и осторожно двигается в сторону входа. Нервно сглотнув, выглядывает из-за угла… И выбегает из своего укрытия на узкую выщербленную дорожку, ярко освещенную луной. На бегу вытаскивает из кармана куртки телефон, подсвечивая им свой путь. С раздражением рвет руками липкие желтые ленты, которыми опутан зияющий пустотой проход в здание, и чуть не падает, спотыкаясь о валяющуюся на полу выбитую дверь. Немного заплутав в темноте, всё же находит лестницу, ведущую в подвал. — Чимин. Омега, как на повторе, произносит имя друга, понимая, что его уже здесь нет. Подходит вплотную к стене рядом с развороченной железной дверью, чтобы лучше разглядеть следы от пуль, но тут же отшатывается, видя засохшие грязно-багровые брызги. Присаживается на корточки, освещая бетонный пол, залитый затоптанной и перемешанной с уличной грязью кровью. Борясь с подступающей тошнотой, заходит внутрь небольшой комнатушки, в которой насильно держали Чимина. Юнги переворачивает откинутый в дальний угол ящик, разрывает руками ткань почти сгнившего дырявого матраса и внимательно перетряхивает всё его содержимое. Словно слепой, обшаривает руками стены, не пропуская ни одного сантиметра, всё ещё надеясь найти какой-либо знак или послание от Чимина, но комната пуста. Омега, тяжело дыша, медленно опускается на пол. Обхватывает голову руками, зарываясь тонкими пальцами в собственные волосы. Тихо скуля, раскачивается из стороны в сторону, пытаясь хоть немного успокоиться и прийти в себя. Юнги опоздал.