***
Лицо окутывало легким зимним морозцем, пока тело покрывалось мурашками из-за недостаточно защищённого контакта тела и воздуха. Ноги Ассоль покрывала только огромная рубашка, купленная в одном из мужских отделов одежды Галереи. Длинные махровые носки почти не грели стопы, но девушка продолжала стоять на открытом балконе и пить медлено остывавший на морозе кофе. На ночном небе белой россыпью красовались звёзды и их скопления, создавая имитации множества картин-иллюзий на полотне, окрашенном в черный цвет. Последние белые снежинки упали несколько минут назад, поэтому сейчас вечерний район, видневшийся с третьего этажа дома, был под белоснежным переливающимся ковром, хоть в некоторых местах блеск сбивался жёлтым светом уличных фонарей. — Здесь ужасно холодно, зайди в квартиру, немедленно. — Я забрала документы из университета, — тихо произнесла девушка, проходя мимо матери в глубь однокомнатной квартиры. — Вижу, твоему возмущению нет придела, оставь его при себе, пожалуйста, мне не пятнадцать, и, не боясь неопределённости и напора мамочки, я буду делать то, что считаю нужным, то, что мне интересно. — Я все свои сбережения потратила на твою учёбу, на твой Питер, будь он не ладен! А ты хочешь просто кинуть весь свой карьерный рост и зарабатывать на фото? Это безрассудно! Всегда найдётся тот, кто лучше тебя, и в итоге ты останешься никому ненужной без образования. Ты бы могла со мной посоветоваться, прежде чем принимать такие переломным решения! — Кричала в спину Ассоль мать, пока девушка натягивала на голые ноги джинсы. — Мам, мне двадцать один год, я хочу просто жить, жить своей жизнью, а не той, которую ты мне суёшь под нос. У меня, в конце концов, даже подруг нет, потому что твои правила мне категорически запрещают их иметь. Лучше я уйду сейчас, чем вечно терпеть твои вопли по поводу моего безрассудства. Arrivederci, — громко хлопнув дверью, Ассоль направилась к выходу из парадной, где её встретил милый консьерж. Дружелюбие которого сейчас было не к месту. Редко, когда девушка могла позволить себе прогуляться по ночному Петербургу, из-за многочисленных письменных работ на последнем курсе университета и безграничных заказов, что вынуждало ночами составлять графики записей на уже 2019 год. Желающих было с каждым разом всё больше, но вот только Ассоль одна. Рвения помочь ей у знакомых не было. Сейчас же, девушка слышала аромат пустых улиц и спокойствия, которого так не хватало в последнее время. Единственное место, где сейчас её готовы принять — это кофейня, в которой с недавнего времени Ассоль подрабатывает.***
Сосредаточенно парень оглядывал свой бледный и ничем непримечательный район, пока в руке тлела сигарета. Он выдыхал клубы серого дыма и думал, как сильно ему хотелось бы взять разноцветную палитру ярких красок и разукрасить эти серые вечера. Чтобы ему было приятно смотреть в окно и гордиться своим творением. Из динамика рядом лижавшего телефона негромко лилась одна из любимых песен Three Days Grace — Tell My Way, успокаивая и раслабляя сильнее сигареты в дрожащей руке. — O irmão está disposto, hoje, a bebida em honra de tua esposa? (1) — У, уже жены, Порчанского Эдды сегодня день рождения, и Ваня был бы не Ваней, если бы не задал вопрос. Только ответ он уже знал. — Мне очень жаль, — на ломаном русском ответил Дарио. — Os meus parabéns! (2) — палец добрался до кнопки сброса вызова. Опустошение от короткого разговора, когда-то близких друзей, наполнялось сигаретным дымом. Он остался один. Фёдоров постепенно, сам того не ведуя, перебирается в Москву к своей избраннице, а Виейра уже ждет первенца за границей, всячески оберегая Эдду. Его даже не настолько пугало то, что их многолетняя дружба шла практически по пизде, а то, что ему двадцать девять, и, в то время, когда большинство друзей остепенились, он всё ещё один травит лёгкие и садит печень. Прошлый новый год все встречали вместе шумной компанией BM, там даже Чиги была и мило беседывала с Ильей. А сейчас? Мирон — в кругу общения Диляры, Вейра со своей возлюбленной, а Ваня с родителями.«Осознание зрелости — худшее осознание. Пожалуйста, не делайте так, дети мои.»
— полетело в твиттер, а сигарета в окно. Пару секунд повертев телефон в руке, Ваня всё же решился на звонок, первая попытка, кстати говоря, неувенчалась успехом. На той стороне были слышы лишь длиные гудки, а не голос Ассоль, озночающие то, что-либо после их последней встречи она решила оборвать их связь, либо большую роль играло время, в которое он решительно набирал номер вновь и вновь. — В этот раз твоя очередь навязываться в мои планы, которых особо то и нет, — голос, по которому Ваня безусловно соскучился, отозвался спустя три пропущенных. — Чем занималась без меня? — Ушла из университета, а следом из дома. — Из моего точно не уйдёшь. Приезжай, у меня есть вино и диван. — При условии, что диван займёшь ты, — девушка на другой стороне едва засмеялась, выталкивая сигаретный дым из Ваниных легких и наполняла их своим легким смехом и непринуждённостью.***
— Dime que me extrañaste, — вальяжно облокатившись о дверной косяк, Иван встречал сегодняшнюю гостью с улыбкой на лице. — Сегодня всё в твоём распоряжении. Включая меня. — Это должно было прозвучать романтично? — Девушка прошла мимо самодовольно ухмыляющегося рэпера, попутно снимая куртку. — Это не должно было прозвучать. Выпей со мной, — устало потирал глаза просил Ваня, и девушка не смела отказать его обоятельности.***
Они пили, разговаривали и снова пили. Обсуждая при этом излюбленные темы всех алкоголиков: бренность бытия, несправедливость и её проявления в разных сферах, фотография. Помимо этого Ваня с большим энтузиазмом расказывал Ассоль о концертных турах и концертно особой энергетике. О том, как для артиста важно получать с слушателей неденежный фитбэк. — Знаешь, чего я хочу? — Получив заинтересованный кивок, девушка поднялась с пола и ушла в свою новоиспечённую спальню. Чуть надовив на дверную ручку, девушке открылся вид на комнату, стиль которой выдержан в чёрных тонах, что подчёркивало ночное небо и матовый лунный свет, едва освещавший спальню. Подойдя к письменному столу, Ассоль взяла одну из трёх, самую новую на её взгляд, черно-белую маску в руки. Она обводила контуры белоснежных зубов кончиками пальцев, молчаливо ликуя, что добралась до, своего рода, хозяйского трофея. — Хочу, чтобы ты примерил, — в пол голоса проговорила девушка, прекрасно понимая, что, с недавнего времени, в комнате она не одна. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Ассоль направилась к силуэту высокого парня, стоявшего в метре от неё. Она приложила маску к его лицу, избавляясь руками от мешающих волос и крепя резинку на затылке Рудбоя. Перед ней предстал Охра. Охра. Безумно притягательное амплуа Вани. Монстр. Совсем не устрашаюший, но монстр. Большинство слушателей не понимает кто он, им непонятен образ: маска, мантия и излюбленный рык на концертах. Его могут узнать и знают только как бэк-МЦ Мирона, в чем он каждый раз разубеждал слушателей. — Разряжена, — нажимая на кнопку и не получив желаемого результата, констатировала Ассоль. Подцепив резинку, на которой держется маска, одной рукой, а второй забирая пульт из руки девушки, парень снял её, и положил обратно на стол к своей коллекции. — Спокойной ночи, Ассоль, — Ваня покинул спальню, оставляя девушку в темноте одну. Одну, но совершенно счастливую. Вот так, просто счастливую. Без особого повода.