Волчица в львиной шкуре

      Джейме нашел ее в септе, она стояла на коленях у статуи Матери.              Санса не молилась. О чем, седьмое пекло, ей сейчас молиться? Она оглянулась на него.              — Санса, — в своем имени она услышала боль, печаль и даже гнев, которые он, видимо, не мог выразить словами. Джейме опустился на колени рядом и посмотрел на статую, возвышающуюся над ней, — Санса, я… мне очень, очень жаль.              — Ты знал? — безжизненно спросила она. Все ее чувства будто бы просто отключились. Единственное, что она чувствовала — это ладонь, которой она ударила Тайвина. Казалось, она горела. Санса посмотрела в глаза мужа, отчаянно надеясь, что знает его достаточно хорошо, чтобы понять, если он солжет, — Пожалуйста, скажи мне, что ты ничего не знал.              — Я не знал. Я клянусь тебе Старыми и Новыми Богами, своей жизнью, чем угодно: я не знал.              — Но ты знал, что был какой-то план?              — Я знал, что отец не успокоится, пока Робб не будет мертв, и Север не станет твоим по праву, — сказал он. Санса кивнула, это она тоже знала, — Но чтобы вот так? Я думал, он падет в битве или его казнят, и твоя мать… — он развел руками и тяжело вздохнул.              Санса внимательно изучала его лицо. Ей показалось, что он не лжет.              — У меня никого не осталось, — прошептала она, ненавидя дрожь и слабость в своем голосе, — Они были моей семьей, и я так скучала. Я даже не попрощалась, — он потянулся к ней.              — Пожалуйста, — сказал он, отчаяние пронизывало это слово, — Пожалуйста, можно я обниму тебя?              — Зачем? — недоуменно спросила Санса. Он думал, что это поможет ей? Что он утешит ее? Сейчас уже ничего не помогло бы.              — Просто… я не знаю, зачем! Я просто хочу тебя обнять. Я хочу обнять тебя, чтобы напомнить себе, что ты все еще здесь. Чтобы напомнить тебе, что я тебя люблю!              Санса в упор смотрела на него, ее сердце запнулось.              — Лю… любишь? — голос дрогнул, — Ты любишь меня?              — Да, — просто ответил он, — И если бы я мог исправить всю ту дрянь, которые сделали Ланнистеры, если бы я мог вернуть тебе семью живой и невредимой, я бы заключил сделку с Неведомым, я бы обменял на это собственную жизнь, только бы ты снова была счастлива, — она не могла говорить. Она не могла дышать. Ее зрение размылось, будто бы она была ослеплена слезами. Но слез не было, как будто внутри нее ничего не осталось, как будто ее сердце пронзили осколком льда, который теперь блуждал по ее венам. Но все же она подалась вперед, принимая его объятия, и уткнулась лицом в его плечо.              Джейме пересел и усадил ее себе на колени, крепко обхватив ее руками, он гладил ее волосы, пытаясь успокоить, пока Санса прижималась ближе, пытаясь найти хоть какое-то подобие внутреннего комфорта. Она ведь должна плакать, да? Конечно, новости, подобные этим, не могут быть встречены без слез. Или их смерть окончательно сломила ее? Она теперь что, никогда не сможет ничего почувствовать? Или она так много плакала в прошлом, что слез не осталось? Вряд ли это покажется справедливым Роббу и маме. Джейме в очередной раз поцеловал ее в висок, и она слегка отстранилась.              — Пожалуйста, — сказала она, ее голос уже не дрожал, — Мне… я хочу помолиться за них.              — Позвать септона? — спросил он. Санса лишь покачала головой.              — Мне не нужен септон, чтобы помнить их, — прошептала она, — И я буду молиться за мать здесь, и в Богороще за Робба. Нас воспитывали в вере в Старых Богов, но мама молилась Семерым, — Джейме молча оставил ее наедине со своими мыслями.              Санса безмолвно молилась за свою мать. Что тут можно было сказать? Что она вообще могла сказать? Кейтилин Старк рисковала всем ради своей семьи, и заплатила за это своей жизнью.              Санса медленно подошла к Богороще. Ее шаги замедлились, и она остановилась. Солнце палило так же безудержно, как и в тот день, когда отца обезглавили у Септы Бейлора. Не в первый раз она с сожалением мечтала о мрачной прохладе Севера. Она казалась ей более подходящей для горя. Санса вспомнила свой дом в мельчайших подробностях, и ей хотелось снова очутиться там, как никогда прежде. Винтерфелл теперь мой, внезапно поняла она. Ну, или то, что от него осталось. Тайвин отправит ее туда?              Крики воронов нарушили приятную тишину Богорощи, и она вздрогнула. Санса даже не заметила, как пришла сюда. Она подняла глаза на летящих птиц, понимая, отчего их так много. Эти вороны должны разнести известие о смерти Робба по всему Вестеросу. Тайвин не терял времени зря.              Вороны.              Ее сердце остановилось, а желудок упал к пяткам. Тот ворон от Робба. Письмо, которое она так и не поняла. Не верь всему, что тебе говорят. Это то, о чем он пытался ей сообщить? Неужели он хотел сказать, что он в безопасности? Но как бы он сбежал? Возможно, он хотя бы спас мать? Но она бы не оставила его. Или послушалась бы и спаслась сама? Но кого тогда убил Тайвин? И если Робб сбежал, куда он мог теперь пойти? Жив ли Болтон? Ее голова закружилась от всех этих вопросов.              Санса присела на скамейку, все ее тело дрожало. Конечно, это не то, что имел в виду Робб. Как он мог сбежать? Гвардейцы Тайвина сказали, что свадьба была кровавой бойней. Они сказали, что лагерь северян подожгли. Все знаменосцы Старка мертвы. Видимо, у Робба был план, но что-то пошло не так. Боги, почему он не мог выразиться конкретнее?              И если он все же сбежал, что дальше? Он что, оставил свою армию погибать, только бы спастись самому? Он бы никогда так не поступил. Но что тогда случилось? Санса тяжело вздохнула и посмотрела на свои колени. Она измяла все платье, пока нервно сжимала и разглаживала шелк раз за разом. Она выпустила ткань из ладоней и попыталась распрямить ее. Он не мог уйти. Если она зациклится на двух непонятных строчках, строя догадки, как бы он мог спастись, она сведет себя с ума.              Санса встала и расправила юбки. Внезапно к ней пришло осознание еще одной вещи, и она мешком опустилась обратно на скамейку. Она ударила Тайвина по лицу. Она, Санса Старк, ударила Тайвина Ланнистера. Ее ладонь все еще гудела от пощечины. Боги, как сильно она его стукнула? Ей нужно было вернуться. Она обвинила его в трусости, и теперь ей уже точно нельзя показывать свои собственные страхи перед этим человеком.              Пока она шла к их комнатам, Санса нашла где-то глубоко внутри себя остатки смелости. Возможно, это было просто самообладание или даже безумие, но ей хотелось верить, что это все-таки смелость. Чтобы это ни было, оно помогло ей морально подготовиться к возможной встрече с Тайвином.              Санса положила руку на ручку двери и услышала голоса внутри. Она решила повременить со входом.              — Это была кровавая бойня, — сказал Тайвин. Они обсуждали свадьбу.              — Десять убитых стражников — это никакая не бойня, — Санса недоуменно нахмурилась. Не похоже на свадьбу.              — Гвардейцы решили, что это организованный побег, но они сказали, что сбежало всего трое детей. Кузнец, мальчишка с кухни и моя чашница.              — Когда это ты нанял чашника? — услышала она вопрос Джейме.              — Чашницу. Девочка. Совсем еще ребенок, волосы острижены как у мальчишки, и одета соответствующе. Сказала, что была дочерью каменщика, но это клятая ложь. Она умела читать и писать, да и говорила не как дочь каменщика. Видимо, бастард какого-нибудь мелкого лорда, который ушел на войну, а ребенком некому было заниматься.              — Северянка?              — Почти наверняка, — ответил Тайвин.              — Может, такая же северянка, как моя жена? Потерявшая все? — она все еще слышала гнев в голосе Джейме, — Ты провернул это самым омерзительным из всех возможных способов, — Санса была почти уверена, что слышала вздох Тайвина.              — Если тебя это утешит, я не оговаривал с Болтоном способ, которым он убьет их. Даже для меня это слишком. Но у Болтона есть склонность к драматизму.              — Его люди пришили голову лютоволка Робба Старка к телу парня! Это не драматизм, а подлость! И то, что они сделали с Кейтилин — гнусно!              — Это не мой гребаный приказ!              — Это то, что будут думать о тебе люди. Это то, что уже думает Санса.              — Полагаю, у твоей жены есть на это право, — ответил Тайвин. Голоса угасали, видимо, они вышли на балкон. Сансе пришлось войти, она и так слишком долго подслушивала у двери.              Хотя, она пришла в подходящий момент, теперь она знала, что то, как все произошло, не было приказом Тайвина. Если он не врал, разумеется. Но появилась новая загадка — резня охранников, о которой они говорили. Возможно, ей следует спросить об этом Джейме, он точно не будет злиться на нее. Она глубоко вздохнула и открыла дверь, Сансе не хотелось больше теряться в догадках.              Они оба подскочили со своих кресел на балконе, Санса опустилась в реверанс и распрямилась.              — Мои лорды, — Джейме уже стоял рядом с ней, — Ты рассказал ему о Слинте? — спросила она, головой указав в сторону Тайвина. Джейме кивнул.              — Да.              — И про печать?              — Я уже написал… — Санса подняла руку, обрывая Тайвина на полуслове.              — Не говори со мной, пожалуйста. Не сейчас. Я не хочу тебя слышать, — она снова повернулась к Джейме, — Я буду у себя в солярии.              Она не стала ждать ответа, просто развернулась и вышла. Она ненавидела себя за это, она ненавидела то, что не могла заставить себя даже просто находиться в одной комнате с этим человеком.              Его руками или нет, по его приказу или вопреки ему — не важно. Это была его кампания, его война против ее семьи. Как она могла смотреть в глаза человеку, который приказал убить Робба? Как она могла смотреть на него и видеть что-то, кроме человека, разрушившего ее жизнь?              Робб заслуживал большего.