Волчица в львиной шкуре

      Спустя два дня после того, как Тирион покинул Утес, Санса смогла отправить записку Роббу. Она пошла к мейстеру, чтобы попросить у него другие старые журналы, в которых описывались петиции и решения по ним, но обнаружила его солярий пустым. Вороны были без присмотра. Это был ее шанс. Выбрать птицу было легко, один чуть ли не прыгнул ей в руки, как будто поджидал ее.              — Доставь это в Риверран. Лети быстро, — прошептала она, молясь, чтобы этого было достаточно, молясь, чтобы ворон, привыкший к мейстеру, повиновался ей. Когда Санса выпустила птицу из окна, она могла поклясться, что ворон моргнул, и его глаз из черного превратился в молочно-белый. Но затем он взмахнул крыльями, и снова выглядел обыкновенным. Санса наблюдала, как он летит. Боги, пусть этого будет достаточно. Пожалуйста, Боги, пусть Робб прислушается к ее посланию, хотя бы начнет какое-то расследование. Несомненно, он поймет, какую важность несет в себе записка, тайно присланная из сердца замка Ланнистеров. Если не он, то мать точно поймет, насколько это важно.              Она ждала какого-то облегчения. Но чувство вины удивило ее. Как только ворон улетел, оно стало наполнять Сансу. Ей казалось, что она предала Джейме, чтобы спасти Робба. Да, это предательство. Но, с другой стороны, она же просто уравняла шансы? У Ланнистеров был шпион в лагере Робба, теперь у Робба тоже был свой? Она хорошо помнила девиз дома ее матери, дома Талли: «Семья, долг, честь». Семья превыше всего, семья на первом месте. Но Джейме теперь тоже ее семья. Нет, она не может винить себя. Она не предавала его, она просто пошла наперекор остальным Ланнистерам. Услышь мой рев.              Ее губы дрогнули, когда она вспомнила девиз Ланнистеров. Санса всегда считала его странным, поверхностным, какой-то насмешкой над остальными звучными девизами. Некоторые даже не знали его, ошибочно полагая, что девиз их дома — «Ланнистеры всегда платят свои долги», Серсея особенно любила повторять эти слова. Что ж, теперь Тайвин услышит ее рев. Он думал, что женит сына на безропотном котенке, но это не так. Она ухмыльнулась, сидя за столом. В конце концов, она увидит падение Тайвина и его сучьей дочери. Неважно, будет это из-за ее действий или это будет их собственная ошибка: эти двое ослеплены своим высокомерием, и дом Ланнистеров падет. И тогда, возможно, они и правда выплатят свои долги за убийство ее отца.              Санса вспомнила слова Тайвина в день свадьбы: «Дай ему сына, и взамен я дам тебе все, что пожелает твое сердце». Это было так по-детски, просить вернуть ее к матери. Теперь она понимала, что ей нужно оставаться здесь, чтобы хоть как-то помочь своей семье. Санса бы хотела видеть его лицо, если бы она попросила в обмен на наследника бездыханное тело Джоффри. Хотя, наверное, таким можно было задеть только Серсею. Даже Тайвин не питал теплых чувств к своему внуку и королю.              Когда Джейме подарил ей шелк и взял ее на столе с дикой животной страстью, которой она раньше в нем не замечала, какая-то часть ее кричала от радости, ведь ее план работал так успешно. Но другая ее часть, которая быстро заставила замолчать первую, просто наслаждалась всем этим. Ее грудь разрывало от чувств, когда он грубо и резко входил в нее раз за разом, когда он шептал ее имя ей на ухо, когда он царапал щетиной ее щеку, желая быть как можно ближе к ней. Она просто не хотела, чтобы это заканчивалось, она хотела, чтобы он всегда был в ней. Единение с ним казалось таким правильным. Именно после этого случая она стала ежедневно ходить в Септу и молить Мать о ребенке.              На следующий день им пришлось попрощаться с Малышом Артуром. И это было гораздо сложнее, чем она ожидала. В конце концов, Джейме пришлось забрать его, чтобы передать септону, и она ушла со двора, потому что не могла смотреть, как ребенок уезжает. Джейме нашел ее в Септе, безмолвно молящуюся Матери. Он ничего не говорил, просто ждал, когда она закончит, он не хотел беспокоить и отвлекать ее несмотря на то, что сам в Богов не верил. Еще один признак его порядочности, еще один признак его заботы и проницательности. Санса не знала, как долго у нее получится обманывать саму себя, как долго она сможет отмахиваться от тех чувств, в которых боялась себе признаться. Когда она поднялась с колен, Джейме подошел к ней и крепко обнял за плечи.              — Он будет в безопасности в деревне, он будет счастлив. И я дал денег септону.              — Денег недостаточно, — ответила она, — И они слишком горды, они не будут жить на наши подачки. Но мы должны им помочь.              — Согласен. Но как?              — Есть одна идея, — медленно сказала Санса, перемещая руки с его талии на плечи, чтобы смотреть ему в глаза, — Но я не знаю, одобришь ли ты это, захочешь ли заниматься этим, и разрешат ли нам.              — Пойдем в наши комнаты, — ответил он, предлагая руку, — Поговорим там.              У дверей комнат лордов она указала на свой солярий.              — Мне нужно кое-что захватить, — сказала она. Джейме кивнул, открывая дверь.              — Тебе налить вина или воды?              — Лучше воды. Спасибо.              Санса собрала все журналы, которые читала, все свитки, отчеты и списки, которые составила. Когда она боком протиснулась в комнаты с полными руками, Джейме со смехом подскочил с кресла.              — Давай помогу, — сказал он, забирая половину книг, — Так вот чем ты занималась всю неделю?              — Ага, — они сложили книги на столе на балконе, и Санса села к нему на колени, — Помнишь, когда мы приехали, ты показал мне Приемный зал?              — Конечно.              — Здесь журналы прошлых мейстеров, тут их записи, записи управляющих и главнокомандующих. А также записи лордов. Это журналы за несколько поколений, тут писали твои прапрадеды. Пока Утес не перешел к твоему деду Титосу, Приемный зал использовался для самых различных целей: для танцев, балов, праздников, но главной его функцией были общественные слушания. Жильцы, септоны, придворные, торговцы из Ланниспорта могли приезжать сюда раз в неделю, — он озадаченно нахмурился.              — И?              — Любой, кто считал Лорда Утеса своим сюзереном, мог привлечь внимание лорда к своей проблеме или спору, и получить совет или помощь. В этих журналах описаны все петиции и вынесенные решения. Тебе нужно возобновить эту практику, — Джейме откинулся на спинку стула и посмотрел ей в глаза.              — Зачем?              — Разве ты не видишь? Любой, кто ищет работу, может прийти сюда и сказать об этом. Любой фермер, у которого не хватает людей на поле — тоже. Это взаимовыгодно. Зная обо всех проблемах, ты сможешь помочь. Или люди, которые, подобно септону, пытаются прокормить осиротевших детей. Они смогут прийти и попросить о помощи.              — Но Санса… что, если они придут, а я ничего не смогу сделать?              — Мой отец говорил, что иногда речь идет не о вынесенном решении. Важно показать людям, что их лорду не все равно, что у них происходит, что их Лорд заботится о них. В этих журналах есть примеры, когда лорды не могли решить проблему. Например, помню, один мужчина жаловался, что его овец находят на пастбище соседа, и он обвинил его в воровстве. А сосед в ответ обвинил мужчину в том, что овцы съедают его урожай. Тогда Лорд вынес решение, что подобные споры должны решаться на общих собраниях в деревнях, а не здесь.              — То есть мы не будет заниматься благотворительностью?              — Нет, — ответила она, обрадовавшись, что он хотя бы не высмеял ее идею, — Ты будешь помогать им принять верное решение или сводить нужных людей друг с другом.              Он сложил руки на груди, явно задумавшись.              — И ты хочешь, чтобы я возродил эту практику?              — Нам нужно что-то сделать. Эти люди умирают под знаменами Ланнистеров, и их семьи получают в благодарность голод и разруху. Думаешь, они будут рады служить тебе? Мы не можем закрывать на это глаза и ждать, что проблемы решатся сами собой. Простые люди, живущие у этого замка, кормят нас: они работают на поле, выращивают урожай, разводят животных, ловят рыбу. Они платят нам налоги и арендную плату. И когда твои, наши, знаменосцы уходят на войну, простые люди становятся их солдатами. Меньшее, что они заслужили — наше уважение.              Он подлил ей в кубок воды и улыбнулся.              — И когда мы будем проводить эти встречи? И как часто?              — Ну, я думаю… подожди… мы?              — Да, мы, — ответил он твердо, — Ты будешь делать это со мной.              — Я думала… — она замолчала и задумалась.              — Напоминаю, мы теперь муж и жена. И правим мы вместе. Я возобновлю слушания, но ты будешь сидеть рядом и помогать мне: один я не справлюсь.              — Так значит, ты согласен? — спросила она, не веря своим ушам.              — Мы сделаем это. Вместе. Ты и я.