Волчица в львиной шкуре

      Санса сказала, что у нее болит голова, и не пошла ужинать. Он не настаивал, хотя знал, что если попросит, она пойдет. В зале было шумно, Тирион наклонился к нему и начал разговор.              — Она будет разговаривать с тобой, только если ты подойдешь первым.              — Я просто пытаюсь оградить ее от опасности. Отец был бы в ярости, если бы знал, что она видела это письмо, да еще и вперед меня.              — Если он хочет, чтобы вашу переписку никто не мог прочесть, он должен использовать шифровку или хотя бы делать пометку, что письмо должно быть передано тебе лично в руки, — заметил Тирион, — А если ты не хотел, чтобы она прочитала что-то лишнее, ты должен был предупредить ее об этом. Ты просто сказал, что сегодня вся почта на ней, — по взгляду Тириона было понятно, что он ждет продолжения дискуссии.              — Лучше выпей, — буркнул Джейме, он устал от всего этого. Он даже не знал, что хуже, когда она с такой яростью кричала на него, или когда она разговаривала с ним теми безэмоциональными формальными фразами, заученными с детства. Они только начали сближаться и узнавать друг друга, и такая мелочь все испортила.              — Почему ты так отреагировал? Ты был очень груб с ней.              — Это я был груб?              — Ладно, вы оба. Но все же?              — Она узнала из холодного военного послания моего отца, что ее дед мертв. Ты считаешь, это нормально? И Карстарк… готов спорить, его она знала даже лучше, чем Хостера Талли. Она узнала, что он предал ее брата, и тот отрубил ему голову, просто случайно прочитав письмо.              — Так ты хотел ее подготовить или что?              — Да, — Тирион моргнул, и ухмылка медленно стала расползаться по его лицу. Джейме стало неуютно.              — Оо, так вот откуда дует ветер. Кто бы мог подумать? — он не уточнил, что имеет в виду, и Джейме решил, что у него нет настроения переспрашивать, — Почему ты просто не скажешь ей? — Джейме открыл было рот, но снова закрыл его и закатил глаза.              — Сказать ей что? Какой смысл?              — Ты идиот, Джейме. Она не ребенок, помнишь? Скажи ей, она поймет, о чем ты на самом деле беспокоился. Если у вас есть шанс вынести что-то полезное из этого брака, вы должны быть честны друг с другом.              — Когда это ты стал таким охеренным брачным экспертом? — огрызнулся Джейме и мгновенно пожалел, лицо Тириона помрачнело.              — Действительно. Куда мне? Но я не понаслышке знаю о лжи и честности.              Он проводил Тириона и вернулся в комнаты лордов. Санса уже лежала в постели, но еще не спала, она что-то шила, кажется, из шерсти.              — Добрый вечер, — сказал он напряжённо.              — Мой лорд-муж, — сказала она так же холодно. Плохой знак. Она называла его исключительно по имени с тех пор, как они прибыли на Утес и решили попробовать выстроить теплые отношения. Он переоделся и сел рядом с ней на кровать. Санса пододвинула свое шитье, чтобы освободить для него место.              — Что делаешь?              — Подрубаю край. Это будет юбка для верховой езды.              — Ты уверена, что она подойдет? Ты, вроде бы, не настолько большая.              — Я делаю на вырост. Если я еще поправлюсь или забеременею. Я подверну ее по бокам и смогу перешивать ее по мере необходимости, — Джейме нахмурился, он был в замешательстве.              — Почему просто не сшить новую, когда эта станет мала?              — По ряду причин, — ответила Санса. Все это время она орудовала иглой и не поднимала на него взгляд, — Мне может понравиться эта юбка, и я не захочу ее выкидывать. Или я успею надеть ее всего пару раз, это расточительно, шить новую вещь, когда старые в идеальном состоянии. Я привыкла обходиться ограниченными ресурсами в Винтерфелле, и отточила этот навык до совершенства в Королевской Гавани, — он понял истинный смысл ее слов. Санса просто хотела обезопасить себя на случай, если он решит, что она больше недостойна обновок.              — Санса, если тебе будет нужна новая одежда, только скажи, — ответил он тихо, — Я не буду ограничивать тебя в этом. Если тебе будет нужно хоть что-нибудь, тебе нужно только попросить.              — А если мне нужно, чтобы ты был честен? — это было так тихо, что он едва расслышал.              — Тогда я буду честен, — она вздохнула и перестала шить. Санса закрепила иглу и, наконец, посмотрела на него.              — Почему ты так разозлился из-за письма?              — Потому что мне не хотелось, чтобы ты узнала о смерти Хостера Талли и лорда Карстарка таким образом. Я бы хотел сам рассказывать тебе о таких вещах, — Санса выглядела удивленной.              — Почему?              — Потому что я мог бы преподнести тебе эти новости менее бесчувственным способом, чем это было описано в письме моего отца.              Она ответила не сразу. Санса пальцами теребила край юбки, разбросанной на ее коленях, и Джейме наблюдал за ней. В этом было что-то интимное. Просто разговаривать с ней перед сном в постели в их ночной одежде. Санса заплела обычную косу и перекинула ее через плечо, и он снова был поражен тем, насколько она красива.              — Я должна была выйти замуж за Карстарка, — тихо сказала она, — Ну, так предполагалось. За одного из его внуков. Если не я, то Арья. Они были верны нам веками. Карстарки были нашими знаменосцами, когда Старки еще были королями, до того, как Эйгон Завоеватель объединил все королевства. Я не могу поверить, что лорд Карстарк был способен сделать нечто настолько ужасное. Я не понимаю, что хуже. То, что он предал Робба или то, что он убил безоружных мальчиков, — она снова посмотрела на него, — Это странно, но я скорблю о Карстарке даже больше, чем о деде. Я виделась с лордом Талли дважды, насколько я помню. Может быть, он приезжал, когда я была совсем маленькой, и я забыла. Но лорд Карстарк приезжал очень часто, по несколько раз в год. И он всегда привозил нам с Роббом каштаны, а мы делились ими с Джоном и Теоном.              — Мальчик Грейджоя?              — Угу. Ты знал тех ребят, которых убил Карстарк?              — Смутно.              — Я никогда не видела от него ни намека на жестокость.              — Мои солдаты убили двух его сыновей в битве, — она вздрогнула.              — Я не знала. Но в битве, верно? Это другое. Люди умирают на поле боя, все это знают. Но хладнокровно убить заложников? Детей? Это неправильно.              — Война размывает грань между правильным и неправильным.              — Так не должно быть.              — Думаю, за неимением меня в оковах, он нашел ближайших Ланнистеров, чтобы отомстить за сыновей.              — Его сыновья были мужчинами, не мальчишками. Когда они решили сражаться за Робба, то понимали, что есть риск, и они могут уже не вернуться домой.              — Это слабое утешение для человека, потерявшего детей, — она вздохнула.              — Наверное, ты прав, — она сложила шитье на прикроватную тумбочку и легла, развернувшись к нему лицом, — Я не должна была так говорить с тобой, тем более при Тирионе. Я вспылила, это было ужасно. Мне так жаль.              — Я не хотел орать на тебя. Иногда я сначала делаю, а потом думаю. Прости. Я просто не хочу, чтобы ты узнавала новости таким образом. Я мог преподнести это мягче, подготовить тебя, — она оперлась щекой на ладонь и кивнула.              — Хорошо. Теперь я понимаю.              Джейме осторожно потянулся к ней и коснулся ее лица кончиками пальцев. Она не вздрогнула и не попыталась остановить его.              — Нам нужно перестать воевать друг с другом, — сказал он тихо, — Иначе мы будем несчастны.              — Я знаю.              — Я понимаю, что у тебя есть причины бояться моей семьи. Они не были дружелюбны с тобой. Я сожалею об этом, и я не собираюсь подражать им. Мне не хочется, чтобы ты боялась меня.              — Я и не боюсь, — выпалила она. Джейме внимательно наблюдал за ее лицом, но в голубых глазах не было ничего, кроме честности. Он внезапно подумал, что никогда не видел ничего подобного в глазах Серсеи, там всегда был блеск хитрости и коварства. Он чувствовал себя таким уязвимым, когда Санса смотрела на него так. Но это был не тот тип уязвимости, когда хотелось вытащить меч и защитить себя. Ему казалось, что она как будто может видеть его душу насквозь, но все равно не отворачивалась от него, — Я не боюсь тебя, слышишь? — она взяла его за руку.              — Слышу.              Он поцеловал ее, потому что ему казалось, что это правильно, и он хотел ее. Санса вернула поцелуй, и когда он попытался углубить его, она подалась вперед, а не отпрянула. Джейме выпустил ее руку и откинул меха, чтобы взять ее за талию и притянуть поближе к себе. Но она остановила его, положив руку ему на грудь.              — Ты не хочешь? — спросил он, и что-то в его груди невыносимо заболело.              — Очень, — прошептала она, — Но… кровь все еще идет, — Санса покраснела, когда призналась в этом, но все, что он мог чувствовать — тепло, растекающееся по его груди. Она хотела его. Очень. Она снова заговорила, — Но… я же могу… касаться тебя?              — Санса, не страшно. Тебе не обязательно…              — Я хочу этого, — твердо ответила она, — Пожалуйста.              Он помог ей стянуть с себя рубашку, и ее тонкие кисти изучали его тело, пока он мог только раздевать ее взглядом. Санса села, и в свете огня ее сорочка стала прозрачной, он мог видеть ее тонкую талию, аккуратную грудь, маленькие розоватые соски. Боги, она объективно невероятно красивая женщина. Ее руки были теплыми, она стянула с него меха, и ее пальцы оказались на шнуровке его бриджей. У Джейме перехватило дыхание от предвкушения. Она снова посмотрела на него, ее глаза были широко раскрыты.              — Можно? — он кивнул. Он не был уверен, что сможет говорить. Она стала распутывать узлы, ее пальцы работали проворно и быстро. Джейме помог ей снять бриджи и понял, что теперь он абсолютно голый, пока она все еще одета. Что ж, интересная ситуация. Наверное, именно так чувствовала себя невеста после церемонии проводов, когда оставалась обнаженной ждать жениха, который, как правило, заходил в комнату не до конца раздетый. Он никогда не страдал стеснительностью, но почему-то ему хотелось прикрыться. Но потом руки Сансы вернулись на его кожу, она больше не смотрела ему в глаза, и ему стало все равно, кто из них в одежде, а кто нет. Пока эти руки так нежно касались его, ему было плевать на все.              Она была нерешительной, но он помнил, как хорошо у нее получалось в ту ночь, когда они, наконец, консумировали свой брак. Как только ее ладонь аккуратно обернулась вокруг его члена, и она легонько провела по нему от головки до основания, он увеличился в ее руке до полноценного размера. Санса изменила положение, приблизившись к нему.              — Я… мне хочется кое-что попробовать, — сказала она, — Можно?              — Все, что пожелаешь, — она улыбнулась и закусила губу, а затем наклонила голову к его члену. Он дернулся, когда она нежно поцеловала головку, ее губы были такими теплыми и мягкими на его чувствительной коже. Она взволнованно подпрыгнула, и, Боги проклянут его за это, он отчаянно не хотел, чтобы она останавливалась.              — Я…              — Нет, прошу тебя, продолжай.              И она продолжила. Ее тонкие пальцы мягко придерживали его член, пока она губами осторожно исследовала его. Она колебалась, стеснялась, и это возбуждало его еще сильнее. Он так наслаждался ее нерешительностью, что, вероятно, сделал еще несколько шагов в сторону Пекла. Но он мог думать только о том, что его жена совершенна. Санса отстранилась от его члена и заговорила, ему пришлось сосредоточиться.              — Скажи мне… как тебе нравится?              — Ты…я не…ты можешь встать на колени на полу? — она сразу кивнула и убрала свою руку, Джейме чуть ли не пожалел о своей просьбе. Он бросил подушку на пол, когда она встала с постели, и сел на край кровати, раздвинув ноги, чтобы позволить ей быть как можно ближе. Она опустилась на колени на подушку и улыбнулась ему, когда он нежно запустил свои пальцы ей в волосы, — Приоткрой рот, — прохрипел он. Она повиновалась, разомкнув свои пухлые губы, и он удивился тому, насколько изящно она это сделала, — Санса, это не обязательно, — тихо заметил он.              — Я хочу, — она снова приоткрыла рот, и он еще раз провел рукой по ее волосам и направил ее голову вперед. Она поняла идею и обхватила его член своими теплыми влажными губами, осторожно двигая головой. Он слегка вздрогнул, когда она царапнула его зубами, — Зубы, — предупредил он. Она открыла рот шире, и он почувствовал, как ее язык рисует круги вокруг его головки. Он застонал, слегка подрагивая. Ее свободная рука нашла его ладонь среди мехов, и он задыхался, пока она играла с его членом ладонью и ртом. Санса становилась все увереннее, звуки, с которыми она сосала, становились все громче, рукой она твердо прослеживала те части, до которых не доставал ее рот.              Прошло совсем немного времени, прежде чем он понял, что его агония становится невыносимой. Он знал, что если Санса не остановится, он кончит ей в рот. Он коснулся ее головы.              — Санса, прекрати… я сейчас… Санса! — она не остановилась, вместо этого она чуть изменила угол наклона своей головы и посмотрела своими голубыми глазами в его зеленые. Он вскрикнул и кончил, сжимая в руке ее волосы.              Когда он пришел в себя и открыл глаза, Санса все еще сидела на коленях, опираясь на пятки, и вытирала рот тыльной стороной ладони. Она улыбнулась ему.              — Санса, милая, прости. Я неясно выразился, я не хотел…              — Я поняла, о чем ты, — перебила она, ее голос был слегка хриплым, — Я хотела попробовать. Тебе понравилось?              — Понравилось? Боги, Санса, конечно. Иди ко мне, пожалуйста, ты нужна мне рядом, — она забралась к нему в постель, впервые оргазм испытал только один из них, и Джейме обнял ее. Он аккуратно распутал узлы на ее сорочке, оголяя плечо и шею, и расцеловал путь от уха до предплечья. Она тихонько смеялась.              — Мне щекотно, — запротестовала она, игриво извиваясь в его руках.              — Прости. Ты удивительная.              — Спасибо.              Он заснул, крепко держа ее в руках, зарывшись лицом в ее рыжие волосы, которые пахли розой и медом. И впервые он не мечтал о том, чтобы эти огненные волосы превратились в золотые. Он обнимал Сансу и не хотел никого другого.              Он не любил ее, но он не был к ней равнодушен. Определенно, он начинал что-то чувствовать к своей жене.