Волчица в львиной шкуре

      В его отношении к ней ничего не изменилось. Он был любезен за ужином, отыскал для нее лучший кусок мяса и постоянно подкладывал в ее тарелку новые блюда, стремясь к тому, чтобы она все попробовала и не осталась голодной. Чувство вины сжигало ее изнутри, ей было сложно даже смотреть на него. Санса в очередной раз напомнила себе, что его даже не было в городе, когда казнили ее отца, а что касается нападения на людей Старков — он просто выполнял приказ.              Приказы, вечно эти приказы. Боги знали, она понимала, каково это, нарушать их. После ужина Санса вернулась в свой солярий, и впервые за неделю Джейме постучал, прежде чем войти.              — Был ворон, — тихо сказал он.              — Как и в любой другой день, — ответила Санса, — Что делает его особенным?              — Он от твоего брата, — она вскочила и практически выхватила протянутое ей письмо.              Ланнистер,       Верни мою сестру мне и моей матери немедленно. Верни ее целой и невредимой, и я не буду преследовать тебя. Верни ее, или ты поплатишься. Ты клялся моей матери вернуть ей дочерей, сделай это сейчас, Ланнистер, пока не поздно.       Робб Старк, король Андалов и Первых…              Она бросила письмо на стол, не желая дочитывать все титулы брата.              — Он просит меня вернуть, — сказала она Джейме, — Как будто я мешок или меч, который ты украл.              — Разве ты не хочешь вернуться? — спросил Джейме, не в силах скрыть любопытство.              — Я не могу. Даже если мы обставим это так, якобы я украла лошадь и сбежала под покровом ночи, ничего не сработает. Не ты платишь зарплату охранникам, у нас бы не вышло.              — Ты не ответила на мой вопрос, — сказал Джейме, и она вздохнула.              — То, чего я хочу, не имеет значения. За свою жизнь я успела это выучить. Я не могу уйти, так что какая разница? — она надеялась, что этого ответа будет достаточно.              Она хотела вернуться. Она хотела кинуться в объятия Робба и почувствовать, как его борода щекочет ее щеки. Она хотела уткнуться лицом в плечо матери и плакать вместе с ней над всеми потерями. Но, с другой стороны, Робб воевал, он сражался. Да, Молодой Волк уже выиграл многие битвы, но он мог потерпеть неудачу. Выиграть битву — это еще не выиграть войну. Она знала, что случалось с женщинами на поле боя в случае поражения. Ее бы взяли в заложники, изнасиловали, а затем убили. На Утесе это было маловероятно. И стоило признать, здесь она находилась в гуще событий. Она может подглядеть списки поставок Ланнистеров, узнать о численности войска, знаменосцах, лояльных домах. Есть небольшой шанс, что она сможет передать эту информацию Роббу. В его лагере она была бы столь же неосведомлённой, как и ее брат.              — Целой и невредимой, — задумчиво процитировал письмо Джейме, — Интересно, что это может означать, кроме очевидного…              — Это означает не носить ребенка Ланнистера под сердцем, — сказала она прямо. Джейме напрягся.              — Я уверен, что…              — Что он бы принял меня обратно даже беременной? Нет. Робб достаточно хороший стратег, он знает, что, если я буду носить наследника Ланнистеров, Тайвин сравняет с землей все Семь Королевств, но вернет меня. Я прекрасно понимаю, что делает меня такой ценной, и это далеко не счастливые рыжие волосы. Робб слишком умен, чтобы так рисковать, — это разрывало ей сердце, но она знала, что это правда.              — Если бы это зависело от меня, если бы я мог уговорить охранников брать зарплату от меня, а не от отца, ты бы уже была верхом на лошади.              — Я знаю, — отрешенно ответила Санса, — Я знаю. Но ты не можешь, — она потерла лоб, ее голова раскалывалась, — Боги, зачем он начал это? Почему мужчины думают, что они могут исправить все ошибки, просто взяв в руки меч? — Джейме не ответил, и она подошла к нему, — Прости, — тихо сказала Санса, взяв его за руку, — Я о том, что сказала в Септе. Я не в праве указывать тебе, как правильно скорбеть по матери.              — Ты имеешь право злиться, — сказал он, глядя на нее сверху вниз, — То, что они сделали с твоим отцом, было ужасно. Извини, что не рассказал тебе раньше. Я думал, ты знаешь. Я не мог даже предположить, что они настолько жестоки, чтобы позволить тебе думать, что его тело гниет в общей яме, — Санса задумалась над этой формулировкой.              Жестокие. Они настолько жестокие. Он так легко использовал это слово, чтобы описать свою семью. Интересно.              — Зачем ты искал меня днем? — спросила Санса, разворачиваясь к своему столу. Ей хотелось поменять тему, — Из-за ворона?              — Хм? А, нет. Ворон прибыл после ужина, и я сразу принес письмо тебе. Мне хотелось узнать, как продвигается твоя работа.              — Нуу… Как тебе сегодняшний холодный ужин?              — Неплохо. А что?              — Это наш последний холодный ужин, — просто ответила Санса.              — И что же ты сделала? — спросил он с улыбкой.              — Завтра сам увидишь. Пойдем спать? — спросила она, задувая свечи, которые он зажег для нее после обеда.              — Пойдем, — согласился Джейме.              Санса переодевалась в спальне, пока он ждал в солярии. Она дала выходной своей служанке сегодня вечером, поэтому это заняло чуть больше времени, чем обычно. Он, как и прежде, переодевался при ней. И независимо от того, насколько твердо и как часто она велела себе не смотреть, Санса не могла игнорировать тот факт, что ей просто не хочется отворачиваться. Она старалась не смотреть на него открыто, но не могла остановиться и подглядывала украдкой.              Было бы глупо отрицать, что он красив. Годы боевой практики и верховой езды отнюдь не испортили его. Волосы на его груди были чуть темнее волос на голове. Она задалась вопросом, что, если она дотронется до него, и задохнулась от своих мыслей. Почему она думала об этом? Почему она думала о нем? Когда он снимал бриджи, Санса думала, что испугается, но он был спиной к ней, и она практически ничего не увидела. Но все же она не испугалась. Он подошел в ночной рубашке и улыбнулся, когда ложился в постель.              — Ты можешь смотреть, — мягко сказал Джейме, и она почувствовала, что покраснела до корней волос. Седьмое пекло, нужно было быть осторожней. Хорошо, что он сказал.              — Ты…ты красивый, — выпалила она и накрылась одеялом с головой, застонав вслух. Она слышала, как он посмеивается, пока пытается раскопать ее из этого кокона.              — Вылезай оттуда. Почему ты прячешься?              — Ты знаешь, почему, — пробормотала она, отказываясь смотреть на него.              — Есть что-то, что ты хотела бы сказать или сделать, но ты не понимаешь почему или как? — предположил Джейме. Она медленно покачала головой, но признала, что это похоже на правду.              — Вроде того. Это… на уровне ощущений.              — Санса, — сказал он, осторожно взяв ее руку. Ей пришлось ослабить свою смертельную хватку на одеяле, — Поправь, если я ошибаюсь, но… ты хочешь прикоснуться ко мне? — Она могла это сделать? Набраться такой смелости? Весьма сомнительно. Пока она далека от этого.              — Я могу рассмотреть тебя? — прошептала она. Да, это было неплохое начало. Спокойно и безопасно. Она просто посмотрит, укутавшись в одеяло. Или ему будет некомфортно, будто он диковинное животное из Кварта или Волантиса? — Если хочешь…то есть… я имею в виду, если ты не возражаешь, — скорее всего, она и дальше продолжила бы несвязно роптать, но Джейме сел и стянул рубашку через голову. Он был укрыт одеялом по пояс, за что Санса была благодарна, она понимала, что просто не сможет увидеть все сразу. Она была практически спокойна, будто у нее было какое-то неведомое никому преимущество. Ее рука вытянулась до того, как она поняла, что делает. Кончиками пальцев она коснулась его торса еще до того, как осознала насколько хочет это сделать. Он слегка вздрогнул, и она одернула руку, будто от огня.              — Все в порядке, — сказал он, — Просто щекотно, — должно быть, ее глаза загорелись, и Джейме покачал головой, — Не смей, — голос казался грозным, но взгляд был практически ласковым.              Волосы на его груди казались жесткими. Однако на твердом прессе их практически не было, кроме тонкой полоски, уходящей от пупка куда-то под одеяло. Она никогда не видела это так близко, и тем более никогда не касалась мужчины. Санса положила руку ему на грудь, почувствовав твердость мышц и мягкость кожи. Она с трудом сглотнула.              — Ты поцелуешь меня? — тихо спросила она. Он потянулся к ней, облокачиваясь одной рукой на матрас позади нее, а второй на ее бедро. Санса подумала, что она не против таких прикосновений. Если честно, ей даже нравилось ощущать часть его веса на себе. Он позволил ей закончить этот поцелуй.              Следующим утром Санса проснулась первая и еще долго спокойно лежала. Те обрывки снов, которые она запомнила, вызывали странную тупую боль внизу живота, и она обхватила себя руками. Его дыхание рядом с ней было глубоким и мирным, поэтому она могла спокойно подумать, зная, что он еще спит. Это Джейме Ланнистер, человек, из-за которого ранили однажды ее отца, не важно, приказ это был или нет. Это Джейме Ланнистер, брат женщины, которая превратила ее жизнь в страдания. Это человек, который, вероятно, трахал свою собственную сестру. Она не имела права лежать рядом с ним в темноте и хотеть его прикосновений на тех частях своего тела, которых даже она сама еще не касалась. Она не имела права думать о том, как выглядит его тело в свете свечей. Она должна ненавидеть его. Она должна презирать его, его поцелуи не должны заставлять ее сердце биться чаще, его доброта не должна вызывать ее улыбку. Она не должна так легко смеяться рядом с ним.              Санса тихонько встала с постели. Прошлой ночью произошло что-то новое, никогда раньше она не прикасалась к мужчине, не чувствовала грубых волос своими тонкими пальцами. Зеркало в их спальне было в позолоченной раме, и она невольно вспомнила о его коже. Шнуровка ее ночной сорочки начиналась у талии и доходила до горла, и она всегда плотно завязывала ее, как будто это была ее личная броня. Теперь ее пальцы поднялись к лентам, медленно развязывая одну за другой. Хватило бы ей смелости сделать то же самое перед ним? Понравилась бы она ему? Смотрел бы он на нее и думал, что его жена красива?              Имело ли значение, понравится она ему или нет? Рано или поздно, станет подозрительно, если она так и не будет носить под сердцем ребенка. Молодая и здоровая девушка с достаточно молодым мужем. Они женаты, они заставили поверить всех, что спят вместе. Та уловка, которую они, то есть он, придумал, не будет работать вечно. Ей нельзя было надеяться на то, что он еще долго будет довольствоваться ее невинными поцелуями и неловкими касаниями. Ей нельзя было надеяться, что кто-то будет ее спасать. Ей нужно сделать это, чего бы оно не стоило. Она развязала все ленты на своей сорочке, вырез доходил практически до живота. Санса посмотрела на себя. Она была белее молока. Солнечный свет никогда не превращал ее кожу в золотистую, как это происходило с кожей ее сестры, она только слегка краснела. Арья даже шутила, что если она разденется и ляжет на снег, то никто ее не найдет. Она прикрыла сорочку на груди и развернулась к кровати. Джейме не спал.              Он смотрел на нее, и она поняла, что однажды уже ловила такой взгляд на себе. То же самое она видела в глазах Сандора в ту ночь, когда он ушел, поцеловав ее. Тогда она не понимала, но сейчас, когда смотрела на Джейме, она осознала, что было в том взгляде. Голод. Ее руки сжались на ткани. Но в ее венах что-то будто бурлило, когда она чувствовала на себе этот взгляд, она ощущала какую-то силу. Ни один из них не двигался и не говорил, но голос в ее голове будто подсказывал. Пусть он увидит. Санса решила, что это справедливо, раз уж она его видела.              Ее руки разжались, она отпустила ткань, и сорочка распахнулась. Ноги сами медленно вели ее вперед, Джейме сел, он смотрел на нее, не моргая. Она знала, что сорочка еще достаточно хорошо прикрывает ее, и все, что он мог видеть — это небольшая округлость ее груди. Но в любом случае, сейчас он видел куда больше ее голого тела, чем когда-либо до этого. Под его голодным взглядом она снова стала чувствовать ту непонятную тяжесть в животе, но в разы сильнее, промеж ее ног стало совсем влажно. Она стояла около кровати так близко, что он мог бы протянуть руку и прикоснуться к ней. Ее сердце билось настолько быстро, ей казалось, что его биение видно через грудь. Ладони Джейме были сжаты на одеяле, и она потянулась, бережно взяв одну его руку в свою, прежде чем посмотреть на него.              — Дотронься до меня, — прошептала она, в ее горле было так сухо, — Пожалуйста, — он смотрел на нее с таким желанием, но все же она видела колебания в его взгляде. Она подняла его руку и приложила к началу выреза на сорочке, и не отрывала своей руки от его, пока он аккуратно провел по линии ее талии до груди.              — Твое сердце, — пробормотал он, отдаляя руку, — Оно трепещет как у воробушка.              — Я в порядке, — сказала она, и как только слова сошли с ее губ, она поняла, что это действительно так, — Я в порядке, — повторила она уже тверже. Она вернула руку на свое тело, наслаждаясь теплом его ладони на груди. Она чувствовала какой-то спазм, как будто ее грудь, живот и промежность были завязаны одним крепким узлом.              — Санса, — Джейме убрал руку с ее груди и подался вперед, — Вернись в постель, — он подвинулся, освобождая для нее место на кровати.              Ее руки поднялись к вырезу ночной сорочки, и она освободила от нее свои плечи. Она стянула рукава, ткань рубашки мягко упала ей на талию. Сансе пришлось слегка подтолкнуть ее вниз, чтобы сорочка соскользнула с нее полностью. Он смотрел на нее, не моргая, ни на секунду не отрывая взгляда, и это сделало ее такой храброй. Она шагнула вперед, оставив лужицу ткани позади, и подошла к нему голой. Его тяжелое дыхание только усилило это чувство собственного могущества, и она вспомнила слова Оленны. Есть вещи, которые женщина может сделать с мужчиной, чтобы он горел от желания, чтобы он хотел достать для нее Луну, если только она попросит. Санса никогда не понимала, что бабушка Маргери имела в виду, но сейчас ей казалось, что она на верном пути.              Его член был твёрдым. Джейме откинул одеяло, когда она ложилась в кровать, и он был твердым. Но это не напугало ее, только вызвало любопытство. Она подняла глаза, чтобы посмотреть в его, и слегка покраснела, когда поняла, что он видел, куда она смотрела.              — Я… если честно, я не знаю, что сейчас делать, — тихо призналась она.              — Позволь мне, — прошептал он, приближаясь. Он начал целовать ее, лежа на боку и опираясь одной рукой на постель позади ее талии. Но эти поцелуи отличались от тех, что были у них раньше. Сейчас они ощущались как жизненная необходимость. Его руки блуждали по ее обнаженному телу, и его прикосновения были похожи на ожоги. Ожоги, которые впитались в ее кожу до самых костей, пронзая живот, пробуждая это неистовое желание, — Позволь мне, — сказал он снова, — Позволь мне показать, что делать. Если ты захочешь, чтобы я прекратил, или тебе что-то не понравится, только скажи мне, — Она кивнула.              — Покажи мне, — прошептала она, — Пожалуйста.