Старший Аркан

С самого начала утро у Анны Викторовны не заладилось – покойный супруг выступал категорически против встречи с князем Орловым и, не скрывая недовольства, чинил преграды: то кофе прольётся на платье, то у служанки все валится из рук, и прическу приходится переделывать, то перчатки оказываются безбожно испорчены. Наконец, минуя препятствия и игнорируя возражения, княгиня была собрана, служанка отпущена. Анна Викторовна собралась покинуть комнату, как вдруг почувствовала холодный и знакомый сквозняк, а затем дверь с хлопком закрылась перед носом. Она дёрнула ручку – ничего. – Немедленно выпусти меня! – Княгиня нажала на ручку – опять ничего. Дверь накрепко заперта. – Ты слышишь меня, Кирилл Владимирович? Анна Викторовна, сдерживавшаяся все утро, сейчас теряла остатки терпения. Она ударила ладонью по гладкой поверхности. Тишина. Обернулась. В молодости она спокойно могла выскочить из окна, но тут третий, а не первый этаж, а во-вторых, ей уже не двадцать и даже не тридцать. – Сейчас же открой дверь, иначе я ее выломаю, ты меня знаешь, Кирилл Владимирович! Она вздернула подбородок при виде материализовавшегося супруга. Ее глаза не могли оторваться от высокой фигуры. Князь стоял у окна, отчего зимние лучи холодного солнца пронизывали его насквозь. – Мой дорогой супруг. На звук ее негодующего голоса Разумовский медленно повернул голову, лениво глянул через плечо и вернулся к созерцанию снегопада. – Заперев меня здесь, ты ничего не изменишь, – попыталась смягчить духа Анна Викторовна. Бесполезно спорить – только дипломатия могла помочь переубедить такого упрямого, невыносимого, но – родного Кирилла Владимировича. Анна Викторовна приблизилась, встала вполоборота, рассматривая суровый профиль мужа. – Что тебя так тревожит, скажи мне. Детская шалость с зеркалом? Твоя дочь не верит в силу гаданий, даже Святочных. Князь недовольно повёл плечом, словно отмахиваясь от назойливой мухи. – И, между тем, ты разбил зеркало, – покачала головой. – Не хочешь моей встречи с Орловым. Этот молодой человек таит в себе опасность? От чего ты защищаешь меня? Княгиня всматривалась в лицо супруга, надеясь понять его мотивы, увидеть неровные, грубые обрывки будущего, но видела лишь глухую пустоту. – Покажи мне. Разумовский дернул уголком губ, словно обдумывая, когда решение давно было принято. Он поднял взгляд, и в глубине его черных глаз растворилось предостережение. В сознание вихрем вторглись фрагменты, куски важного – огонь, полыхающий в комнате, пожирающий мебель, разваливающийся под ногами пол, потолок, будто небо, рухнувший на голову. Картина была столь реальна, отчего в нос ударил запах дыма. Голова загудела, Анна Викторовна судорожно вздохнула, прогоняя панику, захлестнувшую, подобно буйствовавшему океану, как калейдоскоп видений неожиданно сменился, и яркие всполохи взорвали темноту, возникшую перед глазами. Куски льда валялись на дороге, где-то сигналили машины, кричали люди, но вода, ледяная, пробирающая до костей, вытолкнула все мысли, оставляя лишь страх, щупальцами сковавший горло – вода, проникнув в лёгкие, пронзила холодом насквозь. Словно остро заточенный меч вошёл по рукоять, и темнота, накрыв, тянула на черное дно. – Прекрати! – вскрикнула княгиня. – Довольно! Образы померкли, растворяясь, подобно утреннему туману. Анна Викторовна моргнула, сбрасывая оцепенение, дрожа, опустилась в кресло, в котором обычно сидел супруг. Князь взирал на нее сверху вниз, ожидая, когда она успокоится. – Это была я? Ты видел меня? – спросила тихим голосом, смотря исподлобья. Он отвернулся, заложив одну руку за спину, без интереса смотря на спешащих по улице людей. Теперь мирская суета представлялась тщетными, бессмысленными потугами глупцов. Не желая еще больше тревожить княгиню, Разумовский подавил вздох и скользнул по ней взглядом, отвечая на вопрос. – Если не я, – осторожно начала Анна Викторовна, пытливо глядя на мужа, – то кто? Молчание, к которому прислушивалась княгиня, было невыносимо. Князь и раньше неохотно давал ответы, приоткрывал завесу тайны между миром мертвых и живых, показывал тонкую, едва уловимую дорожку света. Баланс. То, что предначертано, нельзя изменить – то, что он ей показал, случится. Если она не пойдет на встречу, это все равно произойдет, возможно, позже и с куда более страшными последствиями. Орлов. Он, как тень, навис над их семьей, как проклятье, проник в их дом. Черная грозовая туча – предтеча молнии и гроз. – Ты сам все знаешь, – поднимаясь, заговорила княгиня, – от судьбы не уйдешь, но обещаю, я буду аккуратна. Разумовский, на миг отведя помрачневший взгляд, протянул руку – ту, что держал за спиной, разжал ладонь, на которой лежали осколки льда, и посмотрел прямо в глаза. – Предвестник смерти, – выдохнула Анна Викторовна, обращая взор к князю. – Ты позволил увидеть больше, чем я просила, мой дорогой супруг. Я буду внимательна к мелочам и осторожна, запоминая все детали, а теперь отпусти меня. Князь окинул взглядом. Ещё при жизни ему с трудом удавалось удержать ее от авантюр, что уж говорить сейчас, когда с возрастом она стала настоящей упрямицей. Он вздохнул. Щёлкнул дверной замок, дверь открылась. Анна Викторовна задержала благодарный взгляд, невесомо провела по лицу Разумовского и покинула комнату. — Куда вы, маменька? — удивилась Елена, откладывая книгу. — На встречу. Княгиня торопливо застёгивала пальто. — Я полагала, у вас сегодня нет планов, — вышла из гостиной озадаченная дочь. — Так и было, ma fille, но старому знакомому понадобилась моя помощь. Ты сегодня идёшь куда-нибудь? — На выставку. — С графом? — С Натальей. Думаю, он тоже там будет. Что мне передать брату? — хмурясь, спросила княжна. — Буду к вечеру, – в дверях ответила мать и выпорхнула на улицу, отчего заставила дочь глубоко задуматься. Княгиня опоздала почти на час. Она уже сомневалась, ждет ли ее Орлов, не счёл ли опоздание за отказ, ведь ответа на свою записку он не получил. Однако Анна Викторовна обнаружила его сразу, стоило ей появиться в ресторане. Орлов сидел подальше от окна, у дальней стены, смотря прямо на дверь, взглядом не пропуская ни одного посетителя. Как только он увидел Разумовскую, все его тело напряглось, сузив глаза, князь напряжённо ждал, когда Анна Викторовна сделает к нему первый шаг. Уголки ее губ дрогнули в улыбке, и с лица Орлова схлынула холодность. Он поднялся. – Анна Викторовна, – приветствовал Орлов, отодвигая для неё стул. – Алексей Дмитриевич, – с улыбкой ответила женщина, – добрый день. Я опоздала, извините. Князь подождал, когда она сядет, и вернулся на своё место. – Я боялся, вы не придёте, сочтя мое письмо выражением дерзости, – осторожно сказал он, прощупывая, насколько далеко может зайти в разговоре. – Или, что вместо меня придёт мой сын, – обронила Анна Викторовна, бросив поверх меню мимолетный взгляд. Пока княгиня делала заказ, Орлов, вопреки воспитанию, пристально рассматривал ее. Она не выглядела моложе своих лет, возможно, если бы не вдовство, банкротство, тяжёлый переезд и предательство младшего сына, о котором узнал Орлов на днях, Разумовская не утратила бы так быстро былой красоты, но слишком много за последние годы пережила эта женщина – горе отражалось в ее голубых глазах, подернутых задумчивой грустью и тоскливой горечью. Впервые они встретились много лет назад, их представил на ужине его отец. Анна Викторовна, как показалось в первую встречу Орлову, тяготилась светским обществом, в отличие от супруга, бывавшим на таких вечерах в первую очередь из-за службы. Позже Орлову рассказали о ее способностях, кто-то говорил о ней с любопытством, кто-то с сомнением, тая в уголках губ ухмылку. Он же не придал этому никакого значения, выбросил из головы, тем более что в тот год в Петербурге был проездом, а потом и вовсе покинул Россию. И сейчас та, о которой ходили противоречивые слухи, сидела перед ним. Обратиться к княгине вынудило отчаяние. Единственный свидетель мёртв, полиция бездействует. – Благодарю, что пришли, – заговорил Орлов, когда официант удалился. – Как вы могли догадаться, Анна Викторовна, дело крайне деликатное. – Это касается убийства, не так ли? Князь опустил взгляд и молчал, обдумывая слова. Вчера он написал княгине, находясь в подавленном состоянии, не надеясь на ответ, но в глубине души желая его получить. Он шёл на встречу, не предполагая, чем она может закончиться, не зная, как объяснить случившееся, и главное – что, если Разумовская считала его убийцей и откажется помочь? В каком Орлов находился невыносимом отчаянии, свидетельствовало то, что он обратился к медиуму. Алексей Дмитриевич взглянул исподлобья. Анна Викторовна Разумовская, в девичестве Миронова, не выглядела той, что готова была бросить ему в лицо его же просьбу. Он мало что знал о ней – из какого-то провинциального городка, откуда, женившись, привёз ее князь Разумовский. Всю жизнь занималась благотворительной деятельностью, жертвовала на благоустройство женских гимназий, больниц и, как поговаривали в свете, до замужества раскрывала преступления, общаясь с духами. – Вы можете спросить у Дженны, кто убил ее? Анна Викторовна сощурилась. – Вы кого-то подозреваете? – Честно – я плохо знал её круг знакомств. – Он наклонился вперёд и понизил голос: – Моего свидетеля вчера сбила машина насмерть, как раз, когда он шёл на встречу со мной и моим адвокатом, чтобы рассказать, что видел в ту ночь. Официант поставил перед Разумовской кофе. Кивнув, женщина вернула внимание собеседнику. — Считаете, то не случайность? — Разумеется. — Водителя допросили? — Его разыскивает полиция, — поморщился Орлов. — Так вы действительно можете ... помочь? Анна Викторовна неторопливо помешивала сахар. Идя сюда, она знала, о чем будет разговор — ну, в самом деле, что ещё их может связывать, кроме убийства? Давеча она сама убеждала детей, что не все люди, представшие перед судом, виновны. Сколько раз в молодости расследуя преступления, они со Штольманом ловили преступника, на которого в начале и не думали. — Что вы хотите знать? — наконец, уточнила княгиня. — Спросите, кто убил ее. Хотя бы имя, и я найду его. — Дженна, — растягивая, пробуя на вкус, произнесла княгиня, — красивое имя, утонченное. Прикрыв глаза, княгиня глубоко вздохнула и отбросила все мысли, очищая сознание. С годами ее дар становился сильнее, она надеялась, что ту же силу перенял и Владимир. Если раньше духи приходили по своей прихоти, то со временем Анна Викторовна научилась контролировать их появление, они не могли не прийти на зов, образы заменились на слова, неровные, блеклые очертания превратились в оформившиеся фигуры. Она научилась управлять своим даром и больше не считала его проклятьем. — Дженна, — позвала Разумовская, — приди ко мне, отзовись. Орлов напрягся, сощурился, пытаясь увидеть то, что ему было не дано. Голоса вокруг стихли, по спине побежали мурашки, холодный воздух коснулся плеч. Анна Викторовна повернула голову и увидела в паре метров дух девушки. В платье, насыщенного темно-зелёного цвета, с вырезом на спине, украшенного подвеской, Дженна смотрела на Орлова. Княгиня увидела колотые раны на груди и шее, размазанную помаду вдоль щеки, подол разорванного платья. — Кто это сделал? Кто убил тебя? Орлов то смотрел на Анну Викторовну, то в ту сторону, куда был устремлен её взгляд, силясь разглядеть хоть что-то. Дженна обратила свой тревожный взор на княгиню, протянула руки – по ним текла темная кровь, будто кто-то вспорол вены, затем откинула назад каштановые волосы, оголяя плечо в кровоподтёках. — Покажи, кто убил тебя, — приказ слетел с губ. Перед глазами появилась сцена ссоры, не выдавая удивления, Анна Викторовна внимательно следила. Дженна, глотая слёзы, заламывала руки. Орлов ходил по спальне и кидал вещи в саквояж. — Нет, пожалуйста, пожалуйста, останься со мной! Не уходи, — бросилась Дженна к мужчине, хватая за руки, но он небрежно отмахнулся, продолжая укладывать вещи. — К кому ты идёшь? Кто она? — Она запустила пальцы в волосы, портя причёску, задрожала, прокручивая в голове имена всех знакомых женщин. — Это ведь всего лишь интрижка, правда? — Засеменила за ним, срываясь то на шёпот, то на крик. — Пожалуйста, скажи. Ты просто увлёкся ею, верно? Кто бы она ни была, она не сделает тебя счастливым! Что мне сделать? Скажи. Хочешь, я уйду из кино, брошу все и буду только с тобой. Никаких истерик, скандалов, я на все буду соглашаться. Милый, скажи мне! — вскричала девушка, по лицу текли крупные слёзы, она смахнула их, размазав по щеке помаду. — Не женись на мне, не надо... я ... мне .... мне это совсем не нужно. Ну, что ты? Я буду любовницей, музой — кем угодно. Только не уходи, не оставляй. — Последняя книга упала в саквояж, Орлов остервенело захлопнул его. — Нет. Нет! — Не глядя на Дженну, он уходил. Она схватила за руку, дёрнула его на себя, князь вырвал руку, увернулся и зашагал прочь. — Пожалуйста, Леша! Дженна споткнулась о ковёр, упала, хватаясь за ноги мужчины, но он даже не оглянулся. Она зарыдала, кусая до крови губы, заломила руки, прислушиваясь к шагам на лестнице, боясь услышать звук закрывающейся двери, остаться одной. Дженна любила страстно, не видела жизни без Орлова. Анна Викторовна ощутила всю боль от разыгравшегося разрыва. Сердце ее сжалось, некстати напомнив, как и она когда-то была жестоко отвергнута. Затаив дыхание, княгиня наблюдала, как на полу беззвучно рыдала девушка, как подрагивали её плечи. Вдруг в коридоре раздались торопливые шаги, Дженна вскинула голову, не веря, судорожно втянула воздух и поднялась, дрожа всем телом. Улыбка заиграла на лице и быстро померкла. Перед ней возник мужчина в белой маске в форме полумесяца. Сначала она не поняла, подумав, что это кто-то из друзей последовал за ними с вечера и решил разыграть, но в руке блеснул нож. — Что вам нужно? — голос звенел. Дженна так испугалась, отчего забыла позвать на помощь кого-то из слуг. Она попятилась назад, загоняя себя в ловушку — единственный выход отсюда через дверь, в которую вошёл незнакомец, до будуара же ей попросту не добежать. Мужчина в несколько широких шагов преодолел разделявшее их расстояние. Дженна вскрикнула. Он замахнулся, она снова вскрикнула, выставила вперёд руки, защищая лицо, отчего нож лишь задел шею. Девушка ахнула, покачнулась. Ее толкнули, падая на пол, Дженна зацепилась за плащ убийцы, одна из пуговиц отлетела и укатилась под кровать. Нож вошёл в тело. Второй удар. Третий. Четвёртый. Где-то внизу послышались шаги. Убийца обернулся на миг, затем повернулся к Дженне, слабыми пальцами она поймала его руку в перчатке на своей груди. Видя, как девушка закрывает глаза, слыша приближающиеся шаги, убийца не стал наносить последний удар, более того, не успел вытащить нож и скрылся в будуаре. Меж тем Дженна каким-то чудом сумела подняться, едва держась на ногах и сразу начала оседать на пол. Именно такой ее увидел прибежавший на шум Орлов — окровавленной, с ножом в груди. Видение исчезло. Анна Викторовна прерывисто вздохнула. — Ты не видела лица. Ты знаешь, кто это был? Дженна вновь протянула окровавленные руки. Одного Разумовская не могла понять — убийца не трогал руки, так почему дух их показывает, да вдобавок истекающие кровью? — Я не понимаю. Объясни мне. Девушка опустила руки, потупила взгляд. Оглядев повторно с ног до головы, Анна Викторовна силилась разгадать загадку. — Что не так с твоими руками? Почему они в крови? И опять — Дженна, подняв голову, протянула руки. — Нож не касался твоих рук. Лицо искривилось, будто княгиня вовсе не слушала все это время, не увидела сути. Длинный нож появился в руке, Дженна ударила себя в живот. Анна Викторовна вздрогнула, поражённая разыгранным представлением. Темная кровь полилась изо рта, на платье росло кровавое пятно. Актриса, чьи подсказки остались не замечены. Актриса, желающая, чтобы ее поняли именно так. Княгиня сдвинула брови, махнула рукой, отпуская духа. Она не понимает ее знаков и не поймёт, пока не окажется одна. Ее взгляд скользнул по застывшему Орлову. — Вы не убийца, — сказала Анна Викторовна. Орлов замер, будто слушал оправдательный приговор на суде. — Но, — сделала паузу, — не мне вас учить, Алексей Дмитриевич, однако не могу промолчать — вы поступили с ней очень дурно. Ваш уход напоминал бегство. Вы должны были объясниться с ней. — Вы все видели, — испытывая смешанные чувства, проговорил Орлов. Он был и рад, и озадачен — выходит, Разумовская в самом деле медиум. С другой стороны, посторонний человек стал свидетелем не самого гладкого расставания. — К сожалению. — Что вам удалось увидеть? — прежде, чем поверить окончательно, хотел убедиться. Разгадав его замысел, княгиня грустно улыбнулась. — Она умоляла вас остаться, лежала у ваших ног. — Дженна была истерична, — кивнул князь, не собираясь оправдываться. — Актриса. — Мне показалось, она вас любила, — делая глоток кофе, заключила Анна Викторовна. — Каждый понимает любовь по-своему. Что вы выяснили? — Убийца был в маске. Маска в форме полумесяца. Вам говорит это о чем-нибудь? Орлов нахмурился, сбитый с толку. — Она назвала имя? Княгиня отрицательно покачала головой. — Убийца пришёл к ней. Он не собирался убивать вас. То, с какой жестокостью он наносил раны, наводит на некоторые мысли. Может быть, бывший возлюбленный или несчастный поклонник? В то же время он был неподготовлен, раз оставил нож на месте преступления. Вы спугнули его. Княгиня допила кофе, оставив без внимания остывавшую еду — есть не хотелось. Давно ей не приходилось участвовать в расследованиях, она была без сил, а ведь каких-то двадцать лет назад Анна Викторовна могла легко пуститься по следу, ведомая духом. — Как он сбежал? — Воспользовался будуаром. Орлов заскрежетал зубами, скомкал салфетку и отвернулся. — Кем был ваш свидетель? — Слугой. — Я поговорю с ним, не сейчас, нет, — поспешила добавить Анна Викторовна. — Мне нужно восстановить силы. — Я понимаю. Когда? — Завтра. Встретимся завтра. — Она поднялась из-за стола. — Вы могли бы достать копию ее дела? — Свяжусь с адвокатом. Вы позволите вас проводить? Орлов проводил княгиню до дома. Сумерки сгущались, когда они подъехали. — Значит, завтра? — помогая выйти из машины, уточнил князь. — Да. Мне нужно отдохнуть. Я давно, — запнулась, подбирая правильные слова, — не расследовала преступления. — Я благодарен вам за содействие. Ваша помощь неоценима. — Пока что я ничего не сделала. Мы лишь установили вашу невиновность. — Этого уже много, — улыбнулся Алексей Дмитриевич. — Не достаточно. Мои показания никуда не годятся. Свидетель мёртв. Завтра я выясню, что он хотел вам сообщить. Напомните, когда у вас суд? — Через месяц. — Вы расскажете адвокату о нашей встрече? — Не думаю, — князь вскинул бровь. — У него свои методы. — С которыми вы не согласны, раз обратились ко мне. — Они не приносят результатов, — уголки губ дрогнули в улыбке, но взгляд оставался сосредоточенным. За поворотом показалась машина. Анна Викторовна без труда узнала в ней машину графа. Орлов, проследив за взглядом, обернулся. Сначала княгиня решила попрощаться, не желая посвящать семью в свои дела, но испугалась оскорбить князя, поэтому обмолвилась как бы невзначай: — А вот и моя дочь. Ее губы дрогнули в улыбке, заметив, как изменилось лицо Орлова при упоминании Елены. Он вытянулся, вздёрнув подбородок, заложил руки за спину. Машина остановилась в нескольких метрах. Водитель открыл дверь, подал руку. Княжна выпорхнула из салона автомобиля, замерла, увидев князя, бросила недоумённый взгляд на мать, не понимая, как возле дома оказался Орлов. Князь же смотрел на Елену, не смея оторвать глаз. — Елена, — позвала княгиня. Елена, игнорируя учащённое сердцебиение и стараясь выглядеть хладнокровной, подошла к ним. — Елена Кирилловна, — поклонился Орлов, прижимаясь губами к руке, обтянутой перчаткой. — Алексей Дмитриевич, — дрогнувшим голосом отозвалась княжна (за что тут же себя пожурила), бросила вопросительный взгляд на мать и снова посмотрела на князя. Тем временем граф вышел из машины. Увидев рядом со своей почти невестой незнакомца, столь бесцеремонно держащего ее руку в своей, он нахмурился и направился к ним. Орлов мазнул взглядом по графу, словно тот являлся обычным недоразумением, нехотя отрекомендовался, чем вызвал удивление, так как граф ожидал услышать любую фамилию, кроме этой, усмехнулся и обратился к Елене: — Рад видеть вас, — его губы растянулись в улыбке, — вы сияете, подобно звёздам, — он, наконец, выпустил ее руку. — Вы преувеличиваете. — Любой согласится со мной. — Князь удивлялся своему неожиданному косноязычию. — Я должен идти, простите. — Он откланялся. — Анна Викторовна, — почтительно добавил. — Прощайте. Орлов зашагал к машине, садясь, взглянул на Елену, которая якобы случайно обернулась. Он задержал взгляд, она вспыхнула, потупилась, отвернулась, кусая губы, дабы спрятать улыбку, совершенно не замечая ревностных, собственнических взглядов графа. «История повторяется», — ужаснувшись, подумала Анна Викторовна. Перед глазами встали картины из прошлого, как калейдоскоп, они проносились вихрем. Яркой вспышкой пронеслись моменты со Штольманом, а потом, будто молния пронзило небо, — хлынули потоком воспоминания с Разумовским.