***
— Мам, ну мы со Стасом, наверное, пойдём? — вмешался в обсуждения Игорь, почувствовав, что уже начал скучать на этих семейных посиделках. — А торт? Стасик ведь его ещё не попробовал, — возмутилась Ирина Владимировна. — Да, Игорь, ты меня без торта хотел оставить? — иронично произнёс Стас, на что Игорь в ответ лишь закатил глаза. Тем временем мама Игоря уже поставила перед нападающим тарелку с аккуратным кусочком шоколадного торта. — Будешь чай, Стас? — спросила женщина. — Не, спасибо, мне с соком нормально, — Стас подцепил вилкой кремовую «розочку» и с каким-то особенным удовольствием съел. — Игорь, а ты торт будешь? — Ирина посмотрела на сына. — Нет, я вечером поем, спасибо, — отозвался вратарь, наблюдая, как его друг с довольным лицом принялся за сам торт. — Вечером может уже и не остаться, — заметил Женя. — Ну постарайтесь оставить мне кусочек. — Не переживай, я прослежу, чтобы осталось, — улыбнулась тётя Даша. — Спасибо, — Игорь улыбнулся в ответ и обратился уже к другу: — Ну что, ты поел? — Угу, — доедая последний кусочек, не открывая рта, кивнул Стас.***
Весна была ранняя. Ещё не было середины апреля, а снег весь уже сошёл, хотя за зиму его в столице выпало не так уж и много. А солнечная погода, стоявшая последние несколько дней, подсушила лужи, и теперь на асфальте причудливым грязно-белым узором лежали остатки растворённых реагентов и шарики соли. Игорь вздохнул, набирая полной грудью свежий воздух, если слово «свежий» вообще было применимо к воздуху Текстильщиков. — Куда пойдём? — спросил Стас, разглядывая сухие стебли многолетних цветов на клумбе у подъезда. — Ты куда-нибудь хочешь? — начиная идти вперёд и глядя себе под ноги, вяло спросил Игорь. — Твой праздник, тебе решать, — пожал плечами Стас. — Я, если честно, никуда не хочу. Извини, настроения нет. — Предлагаешь просто ходить по улицам? Игорь про себя подумал, что это был не самый худший вариант. Он давно не гулял хоть где-нибудь и просто так, без цели. Кажется, последний месяц все выходные, если он был не на играх, то сидел дома. — Пойдём в парк. Когда мы там последний раз были? — немного подумав, предложил Игорь. — Не помню даже, — отозвался Стас.— Пошли. До парка они шли молча. Игорь, как и всегда в последнее время, был в своих мыслях. А Стас то и дело поглядывал на друга, пытаясь понять, что с ним происходит. Он первым и, наверное, единственным, заметил, что в последнее время Игорь какой-то не такой. Слишком печальный, слишком задумчивый, даже, пожалуй, апатичный и безынициативный. Привычная дерзость, которая, кажется, была с ним всегда, по крайней мере, последние лет шесть-семь неизменно, сейчас куда-то подевалась. Видеть друга таким было странно, непривычно и, честно говоря, Стаса эти перемены пугали. Зайдя в парк, они свернули на знакомую тихую дорожку, которая вела к уединённым лавочкам, где почти никогда никого не бывало. Разве что в тёплые солнечные дни там собирались мамочки с колясками. Но сейчас было то ли недостаточно тепло, то ли время слишком позднее или раннее, и лавочки пустовали. Раньше, ещё в школьные годы, парни часто здесь бывали. Далеко за деревьями был слышен равномерный, обычный для столицы шум автодороги. Игорь, продолжая молчать, сел на одну из лавочек и устремил взгляд на низкие кусты, переплетавшиеся тоненькими голыми веточками, росшие с другой стороны от дорожки. Стас, так же молча, сел рядом, и снова посмотрел на друга. — Так почему ты праздновать-то не захотел? — наконец спросил он. — Я помню, ты хотел собрать Рому, Киру, Леру позвать хотел. Витю вроде тоже. Что поменялось? — Да настроения как-то нет праздновать, — нехотя отозвался Игорь и, немного помолчал, добавил: — А с Лерой расстался. — Что так? — нет, Стас, конечно, знал, что этим всё и кончится, но всё же надеялся, что друг наконец-то обзавёлся нормальными отношениями, так как Лера продержалась заметно дольше своих предшественниц. — А я разве не говорил? — Игорь потёр переносицу и прикрыл глаза. — Извини, забыл наверное. Да и не так важно это. — Опять надоела? — как-то буднично спросил Стас. — Можно и так сказать. Игорь снова замолчал и, запрокинув голову, устремил взгляд в небо. Стас тоже молчал. Оба думали о чём-то своём. Мимо прошествовала девушка с прогулочной коляской, из которой таращился пухлый малыш в шапке с ушками медвежонка и, придирчиво оглядев подростков, устроилась на самой дальней лавочке, то и дело бросая в сторону друзей косые взгляды. Но, видимо убедившись, что они не собираются курить и громко материться, успокоилась и уткнулась в телефон. Первым снова не выдержал Стас: — Игорь, вот скажи мне, что с тобой происходит? — М? — отвлечённый от своих мыслей Игорь с недоумением посмотрел на друга. — Ну ты стал какими-то замкнутым, унылым, я не знаю. Что у тебя случилось? — Да ничего, нормально всё, — отмахнулся вратарь, но Стас уловил в голосе неуверенность. Они столько лет друг друга знают. Что он надеялся от него скрыть? — Дело, конечно, твоё, но, может, всё же расскажешь? Вдруг легче станет, — продолжал настаивать Стас. Игорь, конечно, хотел с кем-нибудь поделиться тем, что изо дня в день так сильно давило на него. Да только же не поделишься ведь таким. Даже с лучшим другом. Возможно, ему было бы легче рассказать о происходящем кому-то незнакомому, с кем он больше никогда бы не встретился, кто не кидал бы на него косые взгляды, презрительно кривясь. Страх быть в лучшем случае непонятым был сильнее желания хоть кому-то излить душу. Что, если Стас его знать не захочет, не то что понять? Да Игорь сам себя и то не до конца понимал, куда уж тут другим. Угораздило же влюбиться не в симпатичную одногруппницу, а в собственного тренера. Поэтому в ответ Игорь лишь покачал головой. Но Стас отступать был не намерен. — Игорь, да ты сам не свой. Я ж вижу, что что-то не так. — Стас, блин, вот что ты прикопался? — не выдержал Игорь. Девушка с коляской вздрогнула и, подняв голову, посмотрела в их сторону. — Я помочь хочу вообще-то, — тихо и с обидой в голосе ответил Стас. Игорь вздохнул, почувствовав вину перед другом: Стас ведь и правда всегда хотел помочь, а он его отталкивал. Не только сейчас, раньше тоже. — Извини, просто… ну, в общем, не сможешь ты мне помочь, — Игорь посмотрел куда-то вниз и едва удержался от безрадостного замечания, что ему никто и ничто не поможет, кроме Артёма Сергеевича. — Значит, что-то всё-таки случилось, — Стас уцепился за эти слова, как бойцовский пёс, в надежде всё же выведать, что происходит с другом. Игорь устало вздохнул и, уже в который раз, потёр глаза. — Случилось, но говорю же: ты помочь не сможешь, — однотонным голосом, будто объясняя что-то уже в пятый раз непонятливому ребёнку, произнёс Игорь. — Я вот помочь пытаюсь, поддержать, а ты… — со вздохом проговорил Стас, отворачиваясь, в надежде, что эта показательная обида поможет вытащить из друга признание. Игорь, помнивший о том, как долго Стас обижался на него после того разговора об индивидуальных тренировках, меньше всего хотел, чтобы друг обижался на него снова. — Стас, вот что ты начинаешь? Просто понимаешь… ну, со мной никогда такого не было… — начал Игорь, думая, как лучше сообщить не особенно радостную для него самого новость, но Стас неожиданно перебил его. — Ты влюбился что ли? — как-то даже с улыбкой произнёс нападающий. — Я уж думал, никогда такого не случится. Но радости друга Игорь не разделял и только вновь устало вздохнул, покачав головой. — Ты чего, это ведь не плохо. Или постой, не взаимно что ли? — Стас тоже заметно погрустнел. — Ну.... что-то в этом роде, — Игорь неопределённо махнул рукой. — И разве тебя такие трудности останавливают? Ты вон скольких добивался, а они тебе просто нравились. А сейчас решил сдаться? — недоуменно спросил Стас. Игорь только криво усмехнулся, про себя подумав, что он, собственно, даже не собирался пытаться. — Да тут другое дело. Я заранее знаю, что ничего не выйдет, — ответил он, провожая взглядом девушку с коляской, которая, не отрываясь от телефона, прошла мимо них. — У неё что, парень есть? — никак не унимался Стас, пытаясь понять, что останавливает его друга, и как можно исправить ситуацию. — Ага, — поняв, что объяснить всего просто не сможет, Игорь решил согласиться с этим вариантом. — Н-да, не повезло, — доставая из кармана пачку сигарет, в этот раз это был синий «Winston», Стас взял себе одну и, качнув рукой в сторону друга, как бы предложил и ему. Игорь посмотрел на пачку. Покурить, и даже выпить, от жалости к себе очень хотелось, но, вспомнив свои же слова о том, что желание курить - это подсознательное стремление к оральным утехам, всё же отказался. Слишком неоднозначно это сейчас бы было. — Красивая хоть? — спросил Стас, закуривая. Игорь мечтательно посмотрел наверх, рассматривая небо с плывущими облаками, и растянуто ответил: — Ага. Очень. — Ты всё же так не кисни, а то на человека перестаёшь быть похожим. Игорь как-то горько усмехнулся в ответ. Да уж, хотел бы он и сам не киснуть, как выразился Стас. Они ещё посидели молча, и Игорь почему-то начал жалеть о том, что рассказал. Грузить друга своей проблемой как-то не хотелось, тем более что по Стасу было видно, что он воспринял это всё очень близко к сердцу. Кроме того, Игорь чувствовал себя так, словно обманывал друга, потому что Стас наверняка нарисовал в голове портрет светловолосой, голубоглазой девушки, а на деле вместо девушки был Артём Сергеевич. — Стас, слушай, — Игорь задумчиво почесал бровь, — я не хотел тебя всем этим загружать. Я сам как-нибудь бы справился. — Да ладно, для этого ведь друзья и существуют, — пожал плечами нападающий, стряхивая на землю пепел. — Если совсем хреново будет — обращайся. — Спасибо, — уголком рта улыбнулся Игорь. — Ты же мне помогал тогда, — Стас бросил докуренную сигарету в стоявшую рядом урну. — Ну, с Машей. — Да от меня помощи тогда было, — усмехнулся Игорь и, внезапно, словно вспомнив что-то важное, встрепенулся: — А, и ещё. Не говори никому об этом всём, не хочу, чтоб другие знали и грузились. — Как скажешь, — Стас засунул руки в карманы куртки и посмотрел на пустую дорожку. — Пойдём, может, прогуляемся, а то я уже замёрз сидеть.***
С того момента, как Игорь попросил Артёма прекратить их тренировки, прошло уже около трёх мучительно долгих и монотонных для Игоря недель, которые почти слились для него в одну. Всё это время тренер наблюдал за парнем, и наблюдения его абсолютно не радовали. Если раньше это можно было связать с тем, что на вратаря давят свалившиеся обязанности капитана, к которым он был морально не готов, то сейчас их не было. А состояние Игоря лучше не стало, даже наоборот, ухудшилось. Артёма эти перемены пугали. Что, в конце концов, должно было происходить в жизни, чтобы из весёлого, уверенного в себе парня, Игорь превратился в безэмоциональную, безликую тень. Также Артёма напрягало и то, что Игорь, судя по всему, ни у кого не собирался просить помощи. Артём, конечно, понимал, что такое — не в характере Игоря. Если быть до конца честным, сам Дзюба тоже не попросил бы помощи, но смотря на всё это со стороны, он понимал, что помощь вратарю всё же нужна. Причём срочно. И ему хотелось помочь Игорю. Хоть как-то. Он сам толком не понимал, почему. Скорее всего, потому что парень в своё время неосознанно помог ему. Артём ведь тогда тоже был близок к срыву. Сейчас даже было страшно подумать, что бы он мог сделать, если бы не Игорь. Желание помочь окончательно оформилось после того, как Артём поймал парня в коридоре, чтобы поздравить лично от себя. Ведь в день рождения, какие бы ассоциации этот праздник не вызывал, люди должны хоть немного радоваться жизни, особенно после того, как все вокруг поздравляют и желают всего самого хорошего. Игорь же смотрел на него так, как будто готов был хоть сейчас броситься в омут. Во взгляде вратаря были одновременно и отчаянная, громкая просьба о помощи, и не менее громкая просьба оставить его в покое и идти своей дорогой. Пройти мимо Артём не мог, даже если бы захотел. Но прежде чем помогать, нужно было выяснить, в чём, собственно, дело. Артём понимал, что сам парень вряд ли скажет, даже если задать вопрос напрямую. Значит, нужно было выяснить правду у кого-то другого. Выбор, очевидно, пал на того, кто вероятнее всего мог знать причину апатии и депрессивного состояния Игоря. После первой же тренировки на неделе Артём выловил Тарновского всё в том же тускло освещённом коридоре. — Станислав, подойди на пару слов, — серьёзно сказал он, с запоздалым сожалением подумав, что, должно быть, только напугал парня таким тоном. — Да, Артём Сергеевич, вы что-то хотели сказать по поводу тренировок? — спросил нападающий, несколько напрягаясь. — Не совсем, — Артём замолк на какое-то время, ожидая, пока мимо них пройдут задержавшиеся на поле игроки, а Стас немного озадаченно нахмурил брови, смотря на тренера. — Ты же заметил, что с Игорем что-то не так в последнее время? — начал мужчина. Стас кивнул. Конечно же, он заметил. Он уже даже знал, в чём дело. — Не то, чтобы я хотел лезть в его жизнь, но ты сам видишь, это сказывается на игре, — Артём решил не начинать с самого главного вопроса. Стас вновь кивнул, медленнее и словно как-то настороженно, начиная что-то понимать, а его лицо приобрело грустное выражение. — Я думаю, что ты, как и я, хочешь ему помочь, — теперь Стас смотрел на тренера с удивлением. Нет, он, конечно, знал, что Игорь и Артём Сергеевич вроде как хорошо общаются, по крайней мере, судя по тому, что столько времени тренировались вдвоём, но всё же не думал, что настолько. — Ты не знаешь, что с ним? Мне он вряд ли скажет, — не обращая внимания на то, как тени этих мыслей сменяют друг друга на лице Стаса, продолжил Артём. Сейчас ему, честно говоря, было всё равно, кто и что думает по поводу его интереса, потому что главным было помочь Игорю, который перегорал ко всему на глазах. Стас хотел, было, усмехнуться, потому что сам узнал, что творится с его лучшим другом буквально вчера, но удержался, помня о том, что Игорь просил никому ничего не говорить и не грузить его проблемами остальных. Несколько секунд Стас всё же колебался, думая о том, что, может быть, стоит рассказать всё Артёму Сергеевичу. Он, вроде, и в самом деле хотел помочь. Да и жизненного опыта у него однозначно больше, чем у них обоих вместе взятых. Но всё же обещание, данное другу, оказалось сильнее, и Стас решил промолчать. Сделав как можно более печальное лицо, прекрасно зная, что врёт он плохо, Стас попытался быть максимально убедительным: — Я сам хотел бы знать, — Тарновский смотрел прямо в глаза тренера, боясь моргнуть. — Я спрашивал, но он только отмахивается, ничего не говорит. Я могу попытаться ещё раз, конечно... Артём слегка повернул голову в сторону поля и задумчиво кивал почти после каждого слова. А чего он ещё хотел? В этом же весь Игорь — держать всё в себе и не делиться даже с лучшим другом, до тех пор, пока не припрёт настолько, что держаться уже сил нет. — Ладно, спасибо, Стас. Не дави на него сильно. Если всё же сможешь узнать, и там что-то серьёзное — скажи. Сам понимаешь, так для Игоря будет лучше. Стас кивнул в ответ и, попрощавшись, пошёл в сторону раздевалки, где его уже ждал переодевшийся и полностью собравшийся Игорь. Уже дорогой Стас мельком проговорился о разговоре с тренером. — Сергеич интересовался сегодня, что с тобой, — спокойно, не придавая этому никакого особенного значения, сказал нападающий. — И что ты сказал? — Игорь ответил не сразу. Несколько секунд ему потребовалось, чтобы успокоиться и никак не выдать себя по неосторожности. Конечно, то, что Артёму вроде как не всё равно на него и на то, что он чувствует, потешило самолюбие. Разумеется, у тренера и в мыслях не было никакого романтического подтекста, и Игорь не хотел воспринимать такое проявление внимания, как нечто особое и большее. Артём Сергеевич к ним всем относился одинаково хорошо. Он бы наверняка точно так же стал бы расспрашивать о любом другом игроке. И всё же было приятно. — Ничего. Сказал, что не знаю, что с тобой, — так же спокойно продолжил Стас, отвлекаясь на пришедшее смс и не обращая внимания на состояние друга. — Соврал, то есть? — Игорь с некоторым ужасом подумал о том, что Стас плохо врёт, и теперь всё наверняка выглядело ещё хуже. Кто знает, вдруг Артём решит, что он во что-то ввязался или в чём-то виноват, а Стас знает об этом, но молчит из боязни сделать хуже. — Слушай, я тебя не понимаю, — Стас отвлёкся от телефона и посмотрел на Игоря. — Ты сам просил никому не говорить, вот я и не говорю, а ты недоволен. Определись уже. — Всем я доволен, просто… ладно, извини, — Игорь глубже засунул руки в карманы куртки и спрятал подбородок в воротнике. Весна хоть и ранняя, но по вечерам всё ещё довольно холодно. Игорь, правда, сделал это не из-за того, что при более сильных порывах ветра по коже пробегали мурашки, а потому что стремился отгородиться от внешнего мира. Иногда он жалел, что не может просто забраться под одеяло и заснуть, оставив записку с текстом наподобие «разбудите, когда всё будет хорошо». — Ты в последнее время кроме того, что стал замкнутым и грустным, ещё и раздражительным стал, — фыркнул Стас, пряча телефон в карман. — Я уже извинился, могу ещё раз, если надо, — не вылезая из своего импровизированного кокона, отчего слова были приглушены и немного слиты в одно, ответил Игорь. — Не надо, — всё ещё недовольно проговорил нападающий. — Стас, ну вот хоть ты-то не начинай. Я не хотел тебя задеть. Я просто очень устал уже от всего этого. Спасибо, что ничего не рассказал. Правда, спасибо, — поднять голову всё же пришлось. В лицо тут же ударил порыв прохладного, резкого ветра. — Не за что, — голос Игоря действительно был слишком усталым и измученным, поэтому Стасу стало даже как-то жалко друга. — Не переживай ты так. Всё наладится. Стас похлопал друга по плечу, на что тот лишь устало вздохнул. Если бы всё было так просто.***
Артём не был бы собой, если при первой же неудовлетворительной попытке решил бы сдаться, так как Игорь совершенно очевидно был не в порядке, и со временем ему становилось только хуже. Следующим человеком в его списке тех, кто мог бы знать, что же творится с парнем, была Анна Игоревна. Артём был уверен, что в силу своей наблюдательности и благодаря умению правильно анализировать чужое поведение, женщина могла бы знать причину, или хотя бы догадываться. Поэтому в среду, после следующей же тренировки, воспользовавшись тем, что Анна ждала, пока муж закончит личную тренировку с всё тем же Игорем, Артём заглянул в её кабинет. Остальной медперсонал уже разошёлся по домам, поэтому Артём надеялся застать женщину в одиночестве. За столом Анны сидел Ярослав и с несчастным видом смотрел в лежавший перед ним учебник по литературе. Сама Анна Игоревна сидела на кушетке в углу кабинета и с ожиданием смотрела на сына. — Нет, Ярослав, давай ещё раз, — проговорила она и, обернувшись на замершего в дверях Артёма, обратилась уже к нему: — Не знаешь, что за изверги заставляют детей в четвёртом классе учить «Бородино»? Я вот из-за этого до сих пор это стихотворение не люблю. — Здравствуйте, — Ярослав, слегка покручиваясь на кресле, по-детски непосредственно помахал другу семьи рукой. — Привет, Ярик. Я, честно говоря, стихи в школе не учил, — признался Артём и, неловко переступив с ноги на ногу, всё ещё продолжая стоять на пороге, добавил: — Ань… Мне поговорить надо… Анна Игоревна оглядела его быстрым, но внимательным взглядом, слегка щуря левый глаз, и, поднявшись с кушетки, обратилась к сыну: — Ладно, на сегодня мы с «Бородино» закончили. Считай, что тебе повезло. — Не повезло, — обречённо вздохнул Ярослав, захлопывая книгу и слезая с кресла. — Это значит, что завтра учить придётся. — Всё равно бы повторять пришлось, — Анна Игоревна уселась на своё законное место. — Иди пока к отцу, он там Игоря тренирует, посмотришь немного. Только не мешайся. — Мам! — немного укоризненно воскликнул Ярослав, натягивая поверх голубой школьной рубашки чёрную толстовку, и Артёму даже захотелось поддержать его. На тренировках, учитывая все обстоятельства, Ярослав был частым гостем, но случая, когда бы он хоть как-то привлекал к себе внимание, и тем более кого-то отвлекал, Артём не помнил. — Ладно, ладно, иди, — Анна улыбнулась и легонько потрепала пробежавшего мимо сына по волосам. Что-что, а перемещаться спокойным шагом Ярослав то ли не любил, то ли в принципе не умел. Артём тоже улыбнулся, поглядев вслед мальчику, который уже вприпрыжку скакал по коридору, и, закрыв дверь, уселся на стул возле стола Анны Игоревны. Анна внимательно разглядывала посетителя, что-то про себя отмечая. Артём молчал, смотря на свои руки, потому что не знал, как лучше начать этот разговор. И откуда только у него эта любовь к импровизации? — Ну, Артём Сергеевич, что вас ко мне привело? — Анна откинулась на спинку своего кресла и слегка прикрыла глаза. — Поскольку за вами в последнее время не наблюдалось ничего девиантного, рискну предположить, что поговорить вы пришли не о себе. — Не о себе, — отозвался Артём и поднял взгляд на врача. — Я об Акинфееве хочу поговорить. — Ну наконец-то, — Анна резко выпрямилась и сложила руки на столе. — Я уж грешным делом решила, что мы ждём того момента, когда он совсем зачахнет. — Ты знаешь, что с ним? — спросил Артём, продолжая в упор смотреть на Анну Игоревну. — Знаю, — женщина кивнула и провела пальцем по краю стоявшей перед ней клавиатуры. — Я хотела с ним поговорить об этом, но он пока ещё не готов к такому разговору. Не то чтобы это не поддавалось лечению… — Он чем-то заболел? — настороженно переспросил Артём, мгновенно напрягаясь. Только этого не хватало. Неужели что-то серьёзное? Тогда почему до сих пор никто ничего не знает? — Нет. После десятой редакции международной классификации болезней в 1990 году это исключили из триста второй группы заболеваний. Впрочем, не думаю, что именно у него всё настолько критично. Скорее, просто поиск себя, — Анна Игоревна подняла глаза на Артёма, который, не мигая, смотрел на неё, как затравленное животное и, казалось, в любой момент был готов сорваться с места и начать собирать деньги вратарю на лечение, и, грустно улыбнувшись, добавила: — Влюбился он. На мгновение Артём даже почувствовал облегчение. Он уже успел напридумывать себе чёрт знает чего, а на самом деле всё оказалось так просто. И как он сам об этом не подумал? — В тебя, — коротко добавила Анна Игоревна и снова откинулась на спинку кресла. — Что? — переспросил Артём, не до конца осознавая услышанное. — В тебя влюбился, — спокойно, как будто речь шла о погоде или чём-то совершенно не важном, повторила Анна Игоревна. — Как? Зачем? В смысле? — вопросов у Артёма было слишком много, и выбрать какой-то один просто не получалось. — Откуда же я знаю? — пожала плечами Анна Игоревна. — Саути считал, что это такой же несчастный случай, как падение с лестницы. Думаю, это как раз такая ситуация. — Ань, — Артём, уже немного отошедший от первого шока, теперь хмуро смотрел на врача, — у тебя кабинет чем моют? Если хлоркой, то ты проветривай что ли иногда. Я к тебе, между прочим, совершенно серьёзно… — Ты видел, чтобы я смеялась? — перебила его Анна Игоревна. — Мне не до смеха. Парень по тебе с ума сходит, на тренировках так смотрит, что я начинаю думать, что Уотерхаус лицо леди из Шалот с него писал. Тут не до смеха уже, человека спасать надо. Сомневаюсь, что ему нужна отметка об аффективном расстройстве. — Ну в то, что он влюбился, я могу поверить, — нервно усмехнулся Артём, вставая со стула и пододвигая его вплотную к столу. — Но то, что ты говоришь… Давай потом поговорим, когда у тебя хлорка выветрится. — Хлорка здесь не при чём, тем более, что ею здесь ничего не моют, когда я работаю, — спокойно отозвалась Анна Игоревна. — От того, что ты мне не поверишь, ситуация не изменится. Игорь продолжит страдать по тебе, ты продолжишь от этого абстрагироваться. Но ты ведь и сам наверняка замечал, как он на тебя… — Ань, всё, хватит, — Артём предупреждающе взмахнул рукой. — Я пойду, пожалуй. — Значит, замечал, — улыбнулась Анна Игоревна. Артём хотел сказать что-то ещё, что-то очень колкое и саркастичное, но, так и не найдя подходящей фразы, махнул рукой и вышел из кабинета врача, хлопнув дверью.***
Артём сосредоточенно смотрел за тренировкой. Ребята играли хорошо, кроме одобрений даже и сказать было нечего. Прикусив губу, Артём перевёл взгляд на одни ворота. Игорь выглядел вроде как сосредоточенным, даже внимательнее обычного следил за ходом игры, но вот к воротам вышел Демиденко, обвёл Знаменского и дал пас на Мирошниченко. Тот в свою очередь ударил, и Акинфеев, сохраняя всё то же сосредоточенное выражение лица, благополучно пропустил этот мяч. Артём коротко и резко выдохнул и, устало прикрыв глаза, посмотрел в сторону других ворот, в которых скучал Марцинов. Всё становилось только хуже. Да что с Игорем, в конце концов, происходило? Сначала эти слишком долгие взгляды от него, потом отказ от совместных тренировок, на которые вратарь раньше с радостью оставался, который наводил на мысль, что парень его просто-напросто избегает. Впрочем, избегал Игорь всех, потому как его общение с командой тоже изменилось. Вратарь стал менее общительным, в небольших перерывах стремился остаться один, а не бежать, как всегда, к остальным. Порой случалось, что рядом с Игорем оставался один только Стас, который старательно делал вид, что ничего необычного не происходит. Всё это навевало на мысли о том, что в жизни Игоря явно происходит что-то не очень хорошее, и никто понятия не имеет, что. Ещё Артёму не давал покоя этот глупый разговор с Анной Игоревной, которая с совершенно серьёзным видом убеждала его в том, что парень к нему неравнодушен. Оно, конечно, было на это похоже, и Артём мог бы в это поверить, если бы тренировал девочек, но его подопечными были двадцать юношей с вполне себе нормальным гормональным фоном. От размышлений его отвлёк Валерий Юрьевич, подозвав к себе: — Артём, ты же видишь, что с Игорем что-то не так? Конечно, он видел. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, что вратарь сам не свой последний месяц или полтора, он даже удивлён, что Черепанов столько ждал, но Артём удержался от этого комментария и только молча кивнул. — Я сначала думал, что у него на учёбе какие-то проблемы, но здесь явно что-то посерьёзнее. Я, когда такое происходит, обычно сам разговариваю с ребятами, стараюсь понять и помочь, но, — Валерий Юрьевич прервался и посмотрел на поле, где Игорь с трудом, но всё же отбил очередной мяч, — вы с ним, вроде как, сблизились, общаетесь лучше. Думаю, тебе он вероятнее сообщит причину, чем мне. И постарайся не слишком резко. Артём вновь кивнул, про себя подумав, что нет, не сообщит. Он уже пытался узнать у Стаса, что такое творится с вратарем. Но Тарновский лишь растерянно и виновато пожал плечами и признался, что Игорь и ему ничего не рассказал. Он лучшему другу не захотел говорить, куда уж тут ему. Но Артём и сам хотел попытаться узнать, где-то в глубине души надеясь, что по какой-нибудь причине именно ему Игорь захочет довериться. В качестве оправдания личной заинтересованности и личного беспокойства у него теперь была просьба Черепанова, больше, правда, похожая на поручение. Решив не откладывать разговор надолго, Артём после тренировки остался стоять у выхода с поля, дожидаясь Игоря, чтобы уж точно его не пропустить. Попрощавшись с проходившими мимо ребятами, с кем-то даже обменявшись парой фраз, Артём посмотрел на Игоря, который уже привычно шёл в конце, опустив голову. Даже проходя мимо тренеров, он не поднял взгляд, еле слышно прощаясь до следующей тренировки. — Игорь, подойди, — подозвал его Артём. Парень даже вздрогнул от этого голоса. Голову поднять всё же пришлось. Сделав пару шагов в сторону тренера, Игорь остановился в ожидании. — Перед уходом зайди ко мне. Игорь в ответ вяло кивнул. Он, конечно, понимал, что рано или поздно с ним захотят поговорить о его игре, о его состоянии и всём этом. Но почему именно Дзюба? Почему не Горин или не сам Черепанов? Им бы он без труда что-нибудь соврал. Врать Артёму же не то что бы не хотелось, но… Выбора, впрочем, не было, поэтому в раздевалке Игорь, как мог, оттягивал момент встречи с Артёмом Сергеевичем. Переодевшись раза в три медленнее обычного, он сидел и долго пил воду. Вернее, просто сидел и держал бутылку в руке, сосредоточенно смотря в стену напротив. — Эй, Игорь, — окликнул его Стас. — Тебя подождать? — Нет, не надо, — с небольшой заминкой ответил парень, даже не посмотрев в сторону друга. — Мне ещё к Артёму Сергеевичу зайти надо. Стас как-то сочувственно покивал и, попрощавшись, ушёл. Когда раздевалка опустела, Игорь понял, что оттягивать момент разговора дальше бессмысленно, итак прошло уже около двадцати минут. И что-то подсказывало ему, что если он не придёт в этот чёртов кабинет, то Артём Сергеевич явится сюда сам. Собрав вещи, он всё же побрел в сторону кабинета, оставив сумку в раздевалке. Игорь догадывался, что, скорее всего, сейчас его будут ругать, а раз не сделали это при всех, то разбор полётов будет особенно жёстким. А слушать, пусть и заслуженную критику, именно от Артёма не хотелось совершенно, поэтому Игорь просто стоял у двери кабинета, теребя край футболки, и не решался войти. Там его ждал человек, которого он любил, который не знал о его любви и, наверное, никогда не узнает, а если и узнает, то не ответит взаимностью. Игорь столько раз уже думал об этом. Столько раз убеждал себя, что надо просто с этим смириться и жить дальше. И вот к чему это привело: к тому, что он сам себя загнал настолько, что уже другие пытаются его вытащить. И он бы даже позволил себя вытащить, если бы мог обо всём этом рассказать. Игорь сделал вдох, прикрыл глаза и, собравшись с силами, постучал. Стук тупо отозвался где-то в районе затылка. — Входите, — одно слово, сказанное таким желанным голосом, отдалось колкой болью во всей голове. Игорь переступил порог и прикрыл за собой дверь, так и остановившись. Идти дальше он не решился, будто боясь чего-то. — Проходи, садись, — Артём понимал, что этот разговор должен быть максимально доверительным, почти дружеским, поэтому они оба должны чувствовать себя более-менее комфортно. — Нет, я лучше тут, — покачал головой Игорь, не подходя даже на шаг ближе к столу, за которым сидел тренер. Артём вздохнул, но настаивать на том, чтобы Игорь сел или хотя бы подошёл, не стал. Давить на и так напряжённого вратаря, скованность которого была видна невооружённым глазом, ещё до того, как они начали сам разговор, было бы неразумно. За всё время, которое прошло с момента просьбы Черепанова поговорить до стука в дверь, Артём так и не придумал, с чего начать. Прямой вопрос в лоб «что с тобой происходит?» избавил бы их обоих от ненужных в данный момент вступлений, но начинать с него Артём всё же посчитал неправильным. Кто знает, вдруг Игорь от подобной прямоты замкнулся бы в себе ещё больше. — Игорь, ты в последнее время сам не свой. Играть стал хуже, да и вне игры какой-то вялый. С ребятами почти не общаешься. Что у тебя случилось? — Артём старался говорить спокойно и доброжелательно. Игорь, признаться, готовился к другому, но эти осторожные попытки разобраться в его душевном состоянии тоже не располагали к тому, чтобы быть откровенным. — Ничего. Всё хорошо, Артём Сергеевич, — Игорь всматривался в голубые глаза, которые сейчас так пристально и изучающе смотрели на него самого, и думал только о том, что более красивых глаз не видел, наверное, даже у девушек. Артём вновь вздохнул. Нет, он, конечно, не ждал, что Игорь сразу же расскажет ему обо всех своих проблемах, хотя раньше вполне спокойно рассказывал. — И всё же, если у тебя какие-то проблемы в семье, на учёбе, с ребятами, может быть, ты во что-то ввязался, — Артём пытался вспомнить какие могут быть проблемы в восемнадцать лет, — или какие-нибудь проблемы в личной жизни, — на этом моменте Игорь еле удержался от усмешки; да, есть у него одна проблема в личной жизни и она прямо сейчас настойчиво пыталась выпытать у него правду, — ты всегда можешь обратиться и рассказать. Мы ведь тут почти как семья, всегда поможем и поддержим. Анна Игоревна, вон, к вам как к родным детям относится. Да и я, пусть хоть и не как к детям, но как к младшим братьям точно. На это раз горькую усмешку Игорь всё же не смог удержать. Что ж, в братьев тоже нельзя влюбляться. Лишнее подтверждение того, что ничего не может быть. Игорь вновь покачал головой и повторил: — Всё в порядке. Со мной всё хорошо. Выдержка всё же дала сбой. Уж лучше б этот разговор вёл Черепанов. Или, что было бы ещё лучше, Анна Игоревна. А сейчас и просьба Валерия Юрьевича быть помягче, и собственное желание говорить спокойно уже не имели для Артёма никакого значения. Он никогда не был особенно терпеливым, а уж подобные разговоры, когда человека нужно было аккуратно и как можно ненавязчивее заставить вывернуть душу, и вовсе были его слабой стороной. Артём порывисто, опираясь руками на стол, встал. Относительное спокойствие, которое до этого царило в кабинете со звоном разбилось о его возглас: — Да ни черта не хорошо! Игорь вздрогнул, но головы не поднял, и Артём пожалел, что повысил голос. Теперь честного ответа точно не стоило ждать. — Акинфеев, завязывай играть в партизана, — Артём изо всех сил пытался сделать голос мягче, но выходило откровенно плохо. — Все вокруг видят, что с тобой что-то не так. Так почему же ты не хочешь дать помочь себе и продолжаешь упорно твердить, что всё хорошо? Мысленно Игорь ответил, что уж Артём ему точно не поможет, и лишь покачал головой. — Расскажи, что с тобой происходит, и мы вместе решим, что делать. Теперь сдали нервы Игоря. Кажется, все, кому не лень, спрашивали, что с ним. Сначала через день, затем каждый, а теперь и по несколько раз на дню. А что он мог им сказать? «Мам/Стас/Вить/Ром, я влюбился в своего тренера и не знаю, что с этим делать, помоги?» — Да как же вы все меня задолбали с этим вопросом. Почему просто не оставить меня в покое? Почему всем обязательно докапываться, что со мной не так? — с каждым предложением голос Игоря повышался на тон, а речь становилась неконтролируемой. Артём смотрел на парня удивлённо, такого всплеска эмоций он не ожидал, но останавливать и напоминать, что Игорь говорил всё же не с другом, а с тренером, не торопился. Может быть, хоть так парень сможет высказать всё, что его тревожило. А Игорь уже просто не мог остановиться. — Вы хотите знать, что со мной такое? Вы думаете, что сможете помочь мне? Да я влюбился в вас, Артём Сергеевич, вот что со мной такое, — голос Игоря зазвучал вымученно и надрывно, а под конец фразы и вовсе надломился. Артём не ожидал такого. Слышать признания в любви от собственных подопечных не было для него в порядке вещей. Для кого это вообще могло быть в порядке вещей? Он даже не пытался скрыть удивления. Постояв немного и зачем-то оглянувшись по сторонам, словно надеясь, что в кабинете вдруг найдётся что-то, что поможет ему подобрать нужные слова, Артём снова сел, сложил руки на столешнице и невидящим взглядом уставился на них. Что говорить, что отвечать, он, правда, не знал. Это всё как-то не укладывалось в голове. Невольно вспомнился разговор с Анной. Быть может, если бы тогда он прислушался к ней и подумал бы обо всём, то сейчас бы знал, что и как отвечать. Но он тогда не поверил, а теперь перед ним стоял влюблённый парень, и выход из этой непростой ситуации нужно было срочно искать. На мгновение у Артёма мелькнула мысль, что всё это какая-то дурацкая шутка. Он бы даже посмеялся. Но, посмотрев на Игоря, Артём понял, что нет, вратарь не пошутил: он по-прежнему стоял у двери и смотрел на него каким-то потерянным и печальным взглядом. «И чего он ждёт от меня?» Игорь, впрочем, ничего не ждал. О том, что между ними ничего не могло быть, он прекрасно знал с самого начала. Что он, в самом деле, мог ждать? Что Артём бросится к нему, заключит в объятья, предложит быть вместе и прочее, чего Игорь не смел желать даже в мечтах? Нет, он, разумеется, представлял иногда, по ночам, когда становилось совсем уж невыносимо, но… Конечно же, нет, ничего он ему не предложит. Радоваться, вообще, надо, что его за эту явно затянувшуюся паузу ещё не послали. Игорь уже жалел о том, что не сдержался и всё же признался в своих чувствах. Не стоило, это всё только усложнило. Как ему теперь смотреть не то, что в глаза Артёму, а просто на него? Теперь, когда он всё знает? Игорь никогда не надеялся на то, что если Артём Сергеевич всё узнает, то будет легче. С чего вдруг? Но сейчас всё уже сказано и поделать он ничего не мог. Поэтому оставалось только стоять и смотреть на тренера грустными глазами, взглядом прося его отреагировать спокойнее. Он ведь не хотел ничего плохого, не хотел оскорбить своими чувствами, задеть. Молчание стало совсем уж невыносимым и слишком долгим, поэтому Артём, облизнув пересохшие губы, решил его нарушить. В голове была совершенная пустота, ни одной мысли о том, что стоило бы сказать, не промелькнуло, поэтому его голос прозвучал тихо и даже несколько растерянно. — Игорь, послушай, — от этого тона Игорю стало даже как-то не по себе и он инстинктивно опустил голову, вжимая её в плечи, — ты вроде парень хороший, даже симпатичный, насколько я могу судить. Наверняка и девушкам нравишься. Ты бы нашёл кого себе. А вот это вот всё… Артём неопределённо взмахнул рукой и, вздохнув, продолжил: — Ты, в общем, себе что-то напридумывал. Не забивал бы ты голову чепухой всякой. Я не знаю, может, ты перетрудился? Нагрузка слишком большая? Давай, я тебе официально день отдыха дам? На следующую тренировку можешь не приходить, отдохнёшь, выкинешь всё из головы. Артём даже представить не мог, как такие простые слова могут ранить. Игорь был готов к тому, что его чувств никто не примет и даже не попытается понять, он был готов к тому, что их отвергнут, а его самого в запале пошлют куда подальше. Но чтобы не поверить и назвать ерундой… Он ведь правда, от всего сердца, всей душой. И так… Да уж лучше б на него ещё раз накричали, взяли за руку и отвели к психологу, чем так: не поверить, решить, что он себе что-то придумал. Это было слишком. Игорь почувствовал, как его накрывает волна бессильной злости. Хотелось кричать, доказывать, что всё это не ложь, что он чувствует настолько сильно и ясно, что его чувства просто не могут быть выдумкой. На глаза предательски наворачивались крупные слёзы, и Игорь злился ещё сильнее: не хватало ещё, как инфантильной барышне, расплакаться здесь, прямо перед Артёмом Сергеевичем. — Не нужен мне ваш выходной, спасибо, до свидания, — тихо, почти сквозь зубы, боясь, что его голос дрогнет, выдавая слёзы, ответил Игорь и, порывисто развернувшись, вышел, с хлопком закрыв за собой дверь. Артём не пытался его удержать, вернуть, разобраться. Отчасти, потому что сам не знал, как с этим разбираться, а отчасти потому что просто не хотел даже пробовать. Когда Игорь вышел, хлопнул дверью, он даже не поднял головы, так и продолжая смотреть на свои руки. Только после того, как где-то в коридоре затихли быстро удалявшиеся шаги, Артём поднял глаза и оглядел кабинет, словно испугавшись, что у этого разговора могли быть свидетели. Ему было необходимо обдумать всё, что здесь было сказано за последние пять минут. Вроде бы такой короткий отрезок времени, а всё так резко поменялось, и он не знал, как относиться к этим переменам. Игорь его любит. Интересно, как давно? Неужели с тех самых пор, когда вышел к нему на поле и, запинаясь, предложил потренироваться вместе? Или только последние полтора месяца? Артём откинулся на спинку стула и потёр глаза. Происходящее напоминало сцену из какого-то плохого любовного романа. Ему, вроде бы, признались в любви, но радости это признание совершенно не вызывало. Даже самолюбие не тешило. На секунду Артём решил, что вокруг у всех просто массовое помешательство. Или не у всех, а только у него одного, и всё происходящее плод его больного воображения, что вот сейчас он проснётся, а на кухне его будут ждать привычная каша с бутербродами. Просто принять тот факт, что в него, взрослого мужика, влюблён парень на целых пятнадцать лет младше, да и ещё к тому же, его собственный воспитанник, Артём не мог. Слишком много причин, отрицающих возможность этого явления. Это ведь лечится как-то? Вопрос, как такое вообще могло произойти, конечно, возникал, но Артём примерно понимал, где у этой невероятной истории должно было быть начало, и поэтому его больше волновал вопрос, что с этим делать. Ничего более удачного, чем просто игнорировать ситуацию, в надежде, что всё решится как-нибудь само, без его участия, Артём придумать не смог. Уж слишком это было странно, непонятно и неправильно. Выходя из кабинета, Артём подумал о том, что вот, он наконец-то узнал, что творится с вратарём. И что дало ему это знание? Ничего хорошего. А ведь ещё надо что-то сказать Черепанову. Не скажет же Артём ему, что Игорь просто влюбился в него, ничего страшного, бывает же. Артём повертел в руках ключ и убрал его в карман. Пожалуй, с Валерием Юрьевичем он не станет начинать разговор первым. Когда главный тренер его спросит, тогда и ответит. А что он будет отвечать, придумает по ходу дела. Сегодня Артём просто не в состоянии продолжать думать об этой ситуации.***
Игорь быстрым шагом покинул стадион, едва не забыв забрать из раздевалки сумку. Хотелось перейти на бег, но он сдерживал себя. Лучше бы, конечно, сдерживал слишком болтливый язык, но что уж теперь. Слово ж не воробей. Через дорогу Игорь перебежал на красный прямо перед машиной, которая едва успела затормозить. Водитель коротко просигналил ему и крикнул вслед что-то нецензурное. Игорь не обратил внимания, всё же перейдя на бег, как будто за ним кто-то гнался. Попасть сейчас под машину казалось не самым худшим вариантом. Остановился парень только тогда, когда понял, что находится в сквере, который он каждый день проходил по пути на стадион и обратно. Дыхание сбилось, а он и не заметил, как. Впрочем, он и за дорогой не особенно следил. Игорь сел на ближайшую лавку, чтобы перевести дух. Лямка сумки, которую он поставил рядом, небрежно соскользнула с плеча. Жгучее чувство обиды кололо в груди, отдаваясь болью при каждом вздохе. Раньше Артём всегда понимал его, едва ли не лучше Стаса, который знал его больше десяти лет. А теперь... А теперь был не тот случай. Игорь огляделся вокруг: уже смеркалось. Мимо, стуча каблуками, прошла женщина с пакетом. Сквозь полупрозрачный полиэтилен было видно пачку риса и несколько пакетиков кошачьего корма. На лавочке, стоявшей у соседней дорожки, целовалась парочка лет пятнадцати. Весна полностью завладела городом. На деревьях появлялись робкие листики, а воздух пах вечерней свежестью. Вокруг всё ожило, оправилось после зимней спячки, сбросило дрёму и собиралось жить. А Игорь, напротив, постепенно угасал. Идти куда-то, даже домой, не хотелось. Только в последнее время он делал мало из того, чего ему действительно хотелось. Встав с лавки, парень медленно поплёлся к метро. Квартира встретила мягким электрическим светом и запахом только что приготовленного ужина. Есть не хотелось, но, чтобы не расстраивать улыбающуюся маму, Игорь согласился поужинать. Вкус еды он не особенно чувствовал. Впереди ждала очередная бессонная ночь. А ведь завтра игра. Подводить команду не хотелось. Они ведь не виноваты, что он влюблённый идиот, страдающий от неразделённой любви к их же тренеру. Только из-за чувства долга перед ребятами, Игорь предпринимал попытки всё же уснуть, отгоняя всякие мысли. Всё равно не выходило. Он даже пробовал считать овец, но мысли каким-то образом переходили на Артёма Сергеевича. Смирившись с этим, Игорь занял привычную позу: лёжа на спине и смотря в потолок. Сколько ночей он уже так провёл? Парень попытался вспомнить, когда последний раз спокойно засыпал, не терзаемый мыслями. Вспомнил самую ближайшую ночь, пару недель назад, когда измученный несколькими бессонными ночами просто упал на кровать, даже не раздевшись, и тут же уснул. Надо с этим что-то делать. Только с новыми обстоятельствами что-то поменять стало труднее. Игорь ведь пытался и не думать, и забыть, даже сократил общение. Не помогло только. Были мгновения, когда в голове, словно спички, вспыхивали мысли о том, что стоит всё рассказать и станет легче, но, как и эти самые спички, они быстро потухали. А сейчас вот, он всё рассказал, только легче не стало. Хоть от чего-то ему может стать легче? — Как же я устал от всего это блядства, — прошептал в темноту Игорь, прикрывая лицо руками. Мысли снова возвратились к сегодняшнему разговору, уже в который раз воспроизводя его заново в мельчайших деталях. Игорь раз пять подумал, что бы мог сказать вместо своего признания, как бы всё это могло быть и чем могло бы кончится. Только толку? Действие совершилось, отмотать назад не получится. Сказать, что он ошибся или не так выразился, тоже не получится, потому что он выразился предельно ясно. Вновь охватила обида, сжимая лёгкие и не давая дышать. Игорь сам не мог описать свои чувства по этому поводу. Его вроде не предали. Сказать, что не оправдали ожиданий, тоже нельзя, потому что никаких ожиданий и не было. Но ощущения были близки к этому. Внезапно Игорь подумал о том, что его не просто так позвали поговорить. Он и сам знал, как его состояние сказывается на игре, так что вряд ли бы его позвали по другой причине. Хотя, вспоминая разговоры с Артёмом, Игорь мог с уверенностью сказать, что тренер мог позвать поговорить и просто так, по собственной инициативе, лишь потому, что обеспокоен его состоянием. Игорь горько улыбнулся, скривив уголок губ. Определённо, Артём Сергеевич неравнодушен к нему. Но как он там сказал? Относится как к младшим братьям, точно. Тут же Игорь подумал, что лучше бы вообще никак не относился. И всё же с собственным состоянием что-то нужно было делать. Нужно было выбираться из этого апатичного состояния, пока ещё было можно. Игорь понимал, что если он не изменится, то следующий разговор будет с Черепановым, а затем, если он продолжит страдать из-за всякой «ерунды», его ждёт скамейка запасных. Это, Игорь прекрасно понимал, добьёт его окончательно. Проёбывать жизнь, в которую он уже вложил немало усилий, из-за человека, который даже не воспринимал его чувства как что-то серьёзное, Игорь был не намерен.***
Артём наблюдал за игрой. Как бы он не хотел, но он обязан смотреть и на вратаря тоже. Тот же, напротив, за всё время, что они здесь, не бросил на Артёма ни одного взгляда. Пока ситуация на поле была относительно спокойна, к Артёму подошёл Валерий Юрьевич. — Артём, ты узнал, что с Игорем? Мне кажется, или по сравнению со вчерашнем днём он стал выглядеть ещё хуже? Артём кивнул. Он не ждал, что его так скоро спросят, но сейчас нужно было что-то отвечать, а он так и не придумал, что. — Что-то серьёзное? — Черепанов, на счастье Артёма, даже не пытался узнать причину. — Да не особо, — не отрывая взгляд от игры, которая в этот момент обострилась, ответил Артём. — Ты уверен? — мрачно произнёс главный тренер в тот момент, когда в ворота его команды закатился мяч. Рядом вздохнул Горин и, махнув рукой, направился к скамейке запасных, что означало у него крайнюю степень разочарования в происходящем. Артём выругался про себя. И, немного помолчав, всё же посмотрел на Валерия Юрьевича. — Да, просто ему нужно немного времени. — Уверен, что немного? Может, дать ему отдых? — не меняя тон, сказал мужчина. — Нет, он справится, — Артём сам не понимал, почему так настаивал на этом. Он ведь прекрасно видел, что Игорь допускал просто элементарные ошибки. — Я прислушаюсь к тебе, но если на следующей игре всё повторится, ты сам понимаешь, — заключил Валерий Юрьевич и отошёл что-то сказать Колесникову, готовящемуся выйти на замену. «Выкидывай ты уже всю ерунду из головы», — подумал Артём, пристально глядя на Игоря, будто его мысли могли долететь до вратаря.