Я не уйду

Один свершил суд над Локи и приговорил его к пожизненному заключению в темницах Асгарда с лишением магических сил. На запястья бога надели браслеты, высасывающие магию и подавляющие любые попытки её использовать. Конечно, за его проступки была положена смертная казнь и, по словам Всеотца, «он должен быть благодарен за такую снисходительность». Его отвели в одну из дальних камер, где было холоднее и темнее всего. Однако Фригга всё же настояла, чтобы его не только перевели в другую камеру, но ещё и обставили так, как, с её точки зрения, было бы удобно для мага. Но трикстер выбросил принесённые вещи, оставив только книги и попросив бумагу и перо. У него теперь была целая вечность и целое море мыслей, наедине с которыми он и остался в камере. Он почти не спал, сидел на лежанке или стоял у стены, ища опору для того, чтобы писать. Он писал бесконечно, а после прятал бумаги, дабы никто не смог в них подсмотреть, и шептал над ними охраняющие заклятия, хотя магии с ним и не было. Когда чернила заканчивались, он протыкал пером свою бледную кожу и продолжал писать кровью, дабы мысль не забылась. Один раз это заметил один из охранников и сообщил Фригге. Та незамедлительно создала свой морок, который отправился на свидание с сыном. Один запретил ей и Тору навещать Локи. Но такие обстоятельства нельзя было оставить без внимания. Когда Фригга пришла, маг уже туго замотал порез на руке, прикрыл его рукавом и невозмутимо читал одну из принесённых матерью книг. - Сынок… - морок просочился сквозь охранительную преграду и оказался в камере. - Здравствуй, мама, - Локи поднял опухшие от бессонных ночей глаза, глядя на морок. - Мне доложили, что ты истязаешь себя. Покажи мне, - мягко приказала царица. Трикстер нехотя одёрнул рукава и снял все свои повязки. Из некоторых кровь ещё текла, другие порезы уже зарубцевались и краснели на бледной коже. Если бы Локи не лишили магии, его раны заживали за несколько часов. Но не сейчас. - Зачем ты это делаешь? - У меня быстро заканчиваются чернила. - Но ведь ты можешь попросить чернила у стражей. - До них пока докричишься, голос успеешь сорвать. - И ты поэтому пишешь собственной кровью? - Я не люблю оставлять мысли незаконченными. - Всё равно это неправильно. Использовать свою кровь для письма – это безумие. - Не говоря уже о том, что грязным кончиком пера я могу занести себе в кровь что-то похуже, - скептически хмыкнул Локи. - Это не шутки, милый, - Фригга была очень серьёзна. – Не делай так больше, прошу тебя. - Я буду это делать, - отрезал маг, - это единственное, что меня развлекает здесь. - Тебя развлекает собственная боль? - С болью мы старые друзья. Гостей у меня нет, развлекать меня некому. - Один запретил нам приходить, Локи. - Но ты пришла. - Меня здесь нет. - Я знаю. И, тем не менее, ты пришла. - Я беспокоюсь о тебе. - Как неожиданно. - Локи… не надо так говорить… - Я говорю то, что думаю. Неужели тебе тяжело слышать от меня правду? Конечно, я уже не тот маленький озорник Локи, который пакостит всем и вся, а потом просто соврёт, и всё происходит заново. По кругу. - Тор мне рассказал, что произошло в Мидгарде, - резко прервала его Фригга, - почему ты так просто сдался? - Потому что меня попросили это сделать те, ради кого я разорву всех на клочки. - Это мидгардцы? - Да. Я дружу с ними уже очень давно. Я сбегал к ним всё время. Они меня любили. И сейчас любят. Они простили мне то, что я натворил на Земле. Только их прощение мне и было нужно, больше ничьё. На всех остальных мне плевать. - И на нас тоже? Локи промолчал. Он не мог признаться Фригге, что хочет уничтожить своих «брата» и «отца», это разобьёт богине сердце. И она больше не рискнёт своей репутацией, чтобы опять прийти к нему. - Что бы ни было, что бы ты ещё не совершил, я всё равно буду тебя любить. Ты мой сын. И не спорь. Ты МОЙ сын, и больше никогда не смей этому противиться и возражать. - Да, мама, - Локи покорно склонил голову. - Тебе надо отдохнуть. Ты загнал свой разум плохими мыслями. Поспи хоть немного. - Я не могу. Я боюсь спать. Я закрываю глаза и вижу ужасные сны. Они преследуют меня. - Я могу посмотреть то, что ты пишешь? Локи никак не ожидал этого вопроса. Он прятал свои записи от стражей, да они и не горели особым желанием читать. Но в то же время он хотел показать свои записи хоть кому-то, хоть мимо пробегающей крысе. - Смотри, - маг достал из-под подушки уже приличную стопку бумаг и поднёс их Фригге. Богиня просматривала записи с интересом. Там были какие-то отрывки стихов, письма, схемы с подробными описаниями, какие-то идеи, рисунки. - Стихи красивые, - произнесла царица. – А письма ты пишешь своим друзьям? - Я знаю, что это выглядит несуразно, ведь отправить их в Мидгард будет и так непросто, а тут ещё вынести их из темницы – большая проблема. Я очень перед ними виноват. Ведь я чуть не убил одного из них. - Ты хочешь вернуться в Мидгард? - Очень. Я готов пожертвовать всем. Я готов лишиться своей магии, я готов перестать быть богом и стать смертным, чёрт возьми, да я готов на всё, лишь бы меня сослали на Землю навсегда. Я хочу туда, мне нужны мои друзья. Я готов стать пожизненно рабом и разгребать то, что разрушил. Но я не хочу, я не могу быть здесь. Я медленно умираю в этой камере, несмотря на то, что минимальные потребности, благодаря тебе, всё же удовлетворены. Я сойду с ума. - Я поговорю с Одином. Может, за примерное поведение он изменит своё решение. - У тебя не получится. - Ты забыл, что у меня есть дар убеждения. Особенно Одина… Как оказалось, не только Фригга на свой страх и риск навещала Локи. По ночам, когда Асгард погружался в сон, Тор, стараясь не шуметь, спускался в темницу, щедро платил охране, дабы они пропустили его, и мог и всю ночь наблюдать за братом, который, скрючившись на лежанке, что-то судорожно строчил на мятых листках. Он не спал, что удивляло Громовержца. Он писал безостановочно. Несколько раз он наблюдал, как брат пишет собственной кровью. Это пугало и завораживало одновременно. Как Локи поначалу неуверенно, а затем даже нарочито смело ковырял острием пера кожу до появления крови, как после записи с болезненными вздохами зализывал порезы и туго перевязывал их кусками своих одеяний. От еды он тоже отказывался, беря только воду, но и пил не всегда, а мыл ею свои волосы. Маг очень сильно исхудал, стал похож на привидение. И Тор хотел ему помочь. Он видел, как его брат страдает, он знал, что ему долго так не продержаться. И он хотел узнать, чего же хочет трикстер. Громовержец не жалел Локи, никогда не жалел. Но помочь очень хотел. А через какое-то количество таких вот визитов он начал замечать, что находит своего брата очень красивым, даже с огромными синяками под глазами, осунувшимся телом и постоянно согнутой спиной. Он наблюдал за ним всё дольше и дольше, изучил каждое его движение, узнал, что Локи любит щекотать кончиком пера свой нос, если слишком сильно задумается, что постоянно чешет голову, чтобы умные мысли опять её посетили, по-детски мило радуется каждой написанной строчке. Это выглядело так по-родному, что для Тора это превратилось в некую манию. Ему требовалось смотреть на трикстера всё больше, дольше. * * * Где-то через несколько месяцев Тор вернулся после очередного похода на Землю, где он помогал Мстителям и обычным людям восстанавливать Нью-Йорк. Проходя мимо покоев родителей, Громовержец задержался: дверь была приоткрыта, а из покоев доносились голоса. Это были Один и Фригга. - …Пожалуйста, Один, позволь ему выйти. - Я же сказал нет. - Ты не понимаешь. Локи умирает. Он протянет ещё полвека-век, не больше. Он же хорошо себя ведёт. За примерное поведение почему бы не отправить его в ссылку? - Только не в Мидгард. Он причинил этому миру слишком тяжкую боль. Я могу отправить его в Йотунхейм, на его историческую родину. - А если с ним отправить Тора? Он присмотрит за ним и сможет сдержать, если вдруг что-то пойдёт не так. - Исключено. Тор нужен мне здесь… Дальше Тор не слушал. Ему хватило и этого. Значит, маленький брат хочет вернуться к месту преступления? Интересно, что его так притягивает на Земле. Уж точно не красивые пейзажи. Но Локи никогда не скажет. Тем более, ему. Записи… может, что-то есть в его записях? Их нужно срочно изъять и прочесть. Но как это сделать без согласия Локи? Может, Фригга их видела? Через несколько часов Тор увидел мать на террасе и подошёл к ней. - Мама, у меня к тебе серьёзный разговор. - Я тебя слушаю, милый. - Ты видела, что Локи постоянно пишет? - Видела. Я думала, он мне не покажет, но я ошиблась. - А ты можешь мне сказать, что там было? Мне нужно знать, почему он так хочет вернуться в Мидгард. - Я не могу этого сказать. Я дала Локи слово, что это останется между нами. Дальше Тор не спрашивал. Если Фригга дала слово, она его не нарушит. Никогда.