Горный хрусталь

Фила казнили на глазах у многочисленной толпы. И никто из тех кто был против, не смог ему помочь. На главной площади дракона ждало окровавленное тело и русоволосая голова, надетая на кол. Раскрытые глаза мертвеца заглядывали в саму душу. Они были знакомы не так много, но парень стал ему почти как друг. Над площадью пронесся рык. Смауг знал, что ее пустота всего лишь обман. На деле его ждали и в каждом уголке сейчас притаился отвратительный, зловонный человек. На мгновение перед глазами все поплыло и ему показалось, что смотрит мертвыми глазами на него вовсе не Фил, а родное, немного круглое лицо. Дракон тряхнул головой и наваждение исчезло, но осадок остался. Они, люди, убили его возлюбленного-эльфа, они убили Фила, но видит Небо, больше они не убьют никого! А ведь именно это они бы сделали и с его любовью, не сумей Бильбо от них вырваться. Именно так, грубо разделив тело надвое, насадили бы голову на пику. Внутри дракона затрепетало пламя. Он слышал, как люди, будто червяки, вылезают из своих убежищ, готовые напасть, думая что вид убитого наместника выбьет Смауга из колеи. Из драконьего горла вырвался поток света, поглотивший, будто самая голодная в мире тварь, и тело, и дощатый помост для казни, и бочки неподалеку, и людей, которые пытались к нему подобраться. Площадь вспыхнула и будто вопль огромного животного, в воздух взмыли вопли боли и страха. Крылья раскрылись и подбросили тело рептилии вверх. Они за все заплатят. Несколькими часами ранее: — А вдруг у них есть ТЕ САМЫЕ стрелы? Мне страшно за тебя, — прошептал хоббит, оглаживая чешуйчатые плечи руками. — Ну и что? — прицокнул дракон, оглаживая чужие ягодицы и слегка сминая их. — Ты же видел, максимум что они могут — едва ли чешуйку сорвать. Меня невозможно убить какими-то стрелами. — Не какими-то… — нахмурился Бильбо, заглядывая в алые глаза. Отчего-то ему было очень страшно за возлюбленного и не хотелось его отпускать. — Все равно. Нет, — решительно объявил змей. — Тем более, что я сначала хочу поговорить с Филом и рассчитываю решить вопрос… Малой кровью. Что сегодня кто-то умер, Бэггинс не сомневался, предполагая, и втайне надеясь, что это будут зачинщики мятежа и не более. Фил — хороший парень, он не даст свой город в обиду. Он достаточно справедливый, чтобы установить вину и решить все споры между ними. Тем более, на его стороне древняя магическая рептилия. Хоббит уверял себя, что все будет хорошо. Они прощались на террасе. Бильбо пытался его еще раз отговорить, не имея ни единого аргумента, который дракон признал бы достаточно весомым, и долго не отпускал, целуя на краю обрыва, поглаживая перепончатые крылья. Обычно они так долго не прощались. — Все хорошо. В любом случае, ты же помнишь, чему я тебя научил? Ты всегда можешь увидеть мир моими глазами. Считай, будешь в эпицентре событий и ничего не пропустишь, — змей мягко поцеловал его в уголок губ, прежде чем отступить и прыгнуть в пропасть. И он увидел. Бильбо все увидел. Как пламя окутало город. Как догорала главная площадь. Как причал с шумом обрушился в воду, которая его потушила, от чего по воде поплыли куски селения, различимые издалека из-за рыжих «флажков». Кричат люди… По силе криков — сотни… Зачем он это делает?! Бильбо цеплялся руками за скалу. Они же невиновны. Большая часть невиновна. Женщины, дети! Зачем? Драконья жестокость не имеет границ. С другой стороны, они виновны потому, что не помогли. Не остановили восстание, не спасли Фила. Они все просто наблюдали. Они все виновны. Хоббит отворачивается от города и опускается за скалу, стирая с лица слезы. И всё-таки, женщины и дети… Семья Фила. Женщины на рынке, лекарь, те люди, с которыми он так мило общался. Животные… Их тоже жалко! Бэггинс закрыл глаза и напрягся. Он не вылезал из-за скалы, но все равно видел город под закрытыми веками. Зрение Смауга такое интересное… Он может концентрироваться на определенных участках и будто приближает их. Выискивает места, которых еще не коснулся огонь. А может быть, не стоит жечь все? Даже если виновны? То, что он уже сделал, достаточно, чтобы люди еще несколько лет восстанавливали город и со страхом смотрели на скалу. А они… Улетят! Да, они же собирались путешествовать! И в сокровищницу никто не полезет. Потому что будут бояться. Он мог видеть глазами дракона, но не мог до него докричаться. Он бы попросил, умолял остановиться. Вернуться нему. Он бы не плакал и не пенял ему о женщинах, детях и животных. О городе. Только бы он остановился прямо сейчас. Бильбо переключился вновь на свое зрение и поднялся на камень, глядя вперёд, где над полыхающим городом двигался прекрасный дракон. Стоило признать, что в рыжих и красных всплесках он исключительно прекрасен. Он сам как пламя. В своей сути, в своей жизни. В том, для чего создан. Горит все. Дракон больше не выдыхает, разгоняет огонь крыльями, издавая душераздирающий рев. Люди даже не пытаются тушить. Самые умные просто бегут из города в лес. Наверное, это конец. Дракон делает еще несколько кругов, поднимается выше и обрушивается вниз, выдыхая последний раз столб пламени прямо в центр и разворачивается к своей скале. Хоббит не может сдержать улыбки сквозь слезы. Все закончилось. Все хорошо. Теперь они улетят из этого места. Бильбо не сможет смотреть на руины. Дракон не будет против. Завтра, на рассвете их ждёт большой мир. Но что-то не так. Смауг слегка взмывает вверх, но заваливается на бок, крыло лупит по воздуху, и все как-то странно и неправильно. Бильбо моргает, переключаясь на его зрение. И что он видит?.. Смауг смотрит на свою грудь, из которой по самые перья торчит стрела, а земля стремительно приближается. Зрение возвращается. Над городом проносится болезненный вопль. Тяжёлая рептилия летит вниз, разрушая горящие дома окончательно. Вой слышно даже здесь, на скале. Слезы застилают глаза. Становится нечем дышать. Тело тяжелеет. Нет-нет, что же это, так не может быть, не должно… Какая-то стрела не может убить великого дракона… Он же говорил, обещал! Сам не замечая, хоббит издает дикий вой вперемешку с рыданиями. Он чувствовал это, но не удержал. Смауга никто бы не удержал. Даже тот его любимый эльф. Бэггинс пытается переключить зрение. Огонь и… как всплеск молнии. Последняя мысль дракона. Его, хоббитское лицо и… того самого эльфа. Накладываются друг на друга и оба сморят с таким отчаянием. К Смаугу и Бильбо мгновенно приходит осознание — они уже были вместе. И — может быть — снова будут. Но это лишь миг. А за ним — тьма. Хоббит возвращается в свое — и там тьма. Болезненный удар головы о камень. Он соскользнул и потерял сознание, не выдержав боли, резко ворвавшейся в сердце. Пустота. В груди уже не щемит. Кажется, сердце вырвалось и покинуло грудь, которая сжимала его с тревогой. Теперь там пустота. Бильбо кажется, что его самого пронзила та стрела, попавшая точно в сердце, и лишила жизни. Он был бы счастлив, случись это на самом деле. Пусть бы она поразила его, а не Смауга. Пусть бы дракон жил. А его душа снова бы отыскала путь в эту пещеру в новом обличии. И они снова были бы вместе.

***

Диван. Сколько он уже сидел неподвижно? Не ясно. Он не ел. Несколько раз пил. Иногда он стоял у окна и смотрел вдаль, на террасу. Мысль выйти на склон и мягко, как ещё недавно Смауг, ступить с обрыва. Но за его спиной не распахнутся крылья. И его это не расстраивало. Впрочем, можно ли применить к нему это слово? Среди «ничего» нет ни радости, ни печали. На задворках сознания скользила мысль, что он так и зачахнет здесь. Однажды слишком долго просидит на диване и не встанет. Прирастет к нему, кости будут не способны поднять тело. Он превратится в мумию. Сначала живую, а после — умрет. Не самый плохой финал. В этой жизни ему больше делать нечего. Он слышал шум, но не пошёл на него. Из города почти никто не выжил, а кто выжил, тому здесь делать нечего. Но есть тем, кто не пострадал и прибыл из другого места. Гномы узнали, что дракон мертв и решили присвоить его сокровищницу? Домик они так легко не найдут. Но сколько прошло дней с ТОГО САМОГО? Хоббит не знает, но едва ли не больше недели. Под его глазами серые впадины, скулы заострились, глаза потускнели. Бэггинс думает, что руки не дрожат потому что привык к этому. Спал ли он хоть раз? Кажется, в начале немного. Перед глазами стояла смерть любимого существа, боль. Это смешивалось с приятными воспоминаниями, которые причиняли боли не меньше. Он перестал спать. Наверное, ему просто кажется, что перестал. На самом деле он и во сне, и наяву видит одно — пустоту и невыносимую тоску. На мгновение в сердце дернулось что-то, когда он услышал странные, до боли знакомые звуки — в сокровищнице шум, сыпятся золотые монеты и… Драконий рев. Ему нужно было некоторое время, чтобы убедиться, что это не галлюцинация, хотя он до последнего не уверен. Негнущиеся ноги вели его прочь из домика, в центр событий. На лице застыла искажённая глупая улыбка надежды. Может Смауг, каким-то чудом… Но что он увидел? Он увидел дракона. И вправду, огромного, который занимал большую часть пространства, перемещаясь быстро, изгоняя непрошеных гостей. Но чешуя этого дракона зелёная. Возможно, последствие захватившего огня?.. Взгляд рептилии застыл на хоббите. Глаз тоже зелёный с вертикальным зрачком. Какая-то неправильная галлюцинация, идущая прямо к нему. Бэггинс не двинулся с места, с лица не сходила улыбка. Ну, что же это?.. Дракон шел все быстрее, чтобы уже не доходя до Бильбо превратиться в человека, ступая по рассыпанному золоту ногами, обутыми в крепкие эльфийские ботинки. Смауг превращаться сохраняя одежду не умел. Лицо зеленой рептилии незнакомо. Бэггинс отшатнулся, глядя в зелёные глаза. Его накрыл ужас. Он хватал ртом воздух в попытке успокоиться. Дракон протянул к нему руку, но он отшатнулся, споткнулся, упал на спину и пытался отползти. Не то! Почему он дрожит, если минуту назад мечтал умереть? — Бильбо! — с укором прозвучал голос мужчины, твердый и громогласный. — Не бойся. Меня зовут Майкрофт. Я брат Смауга. Я пришел помочь. Я верну тебя домой.