Отголоски тишины

Шел уже девятый час вечера, а Комуи все не было. Это выводило Канду из себя. В конце концов, мелкий мог вернуться в любую минуту и тогда Юу окажется в пролете, относительно объяснения сути его задания. Но вот, что интересно: почему Комуи захотел прийти именно тогда, когда этот мелкий шпиц удалится из квартиры в известном одному ему, по идее, направлении? Подключая всеми любимую логику и проделывая в голове нехитрые вычисления, можно было прийти к нехитрому выводу, что задание как-то связано с хозяином квартиры. И, судя по всему, таким образом, чтобы тот даже не подозревал об этом. Что же, общая картина ясна, осталось только выпытать у сильно задерживающегося начальника подробности. Каждая секунда ожидания прибавляла по капле раздражения в и так переполненный сосуд. — Чертов Комуи! Если не придешь сейчас же — порежу! В дверь позвонили. Канда нахмурился и с подозрением пошел открывать. Неужели соседи недовольные? Все оказалось куда проще — на пороге стоял начальник Центральной базы "Ордена" — Комуи Ли. И нагло улыбался. Его улыбка не исчезла даже под гнетом гневного взгляда Канды. — Канда-кун! Давно не виделись! — Слышались. Комуи разулся на входе и прошел в гостиную. Канда, пребывающий в это время в раздумьях, решил высказать мучивший его вопрос: — Вот скажи, ты под дверью караулил, пока я не заору, или у тебя внезапно сработало чувство самосохранения, что ты так быстро появился? — Это останется секретом! — с загадочным видом воскликнул Ли и присел на диван. — Чаем угостишь? — Обойдешься. Что там с заданием? — Какой ты не терпеливый, Канда-кун! Лучше расскажи, как полет, как встреча, как с Аллен-куном? Подружились? — Дерьмо, дерьмо, мояши есть мояши. Что с заданием? — Канда выходил из себя, если в его состоянии, это не называется "покрываться красными пятнами ярости". Видимо, Комуи это заметил и поэтому вмиг стал серьезным. — Суть в том, что в "Ордене" стала происходить утечка информации. В том, кто является "крысой", пока явных подозрений нет. Возможно, нам кого-то подослали из "Ковчега", а может, это кто-либо как-то с ними связанный... Поэтому к каждому человеку мы приставили наблюдателя... — И моим подопечным является мояши? — А? — Комуи не сразу понял, кого Канда назвал мояши, но потом припомнил и энергично закивал. — Именно. Пока твое задание заключается лишь в слежке и фиксации каких-либо подозрительных движений Аллен-куна. Кстати, ты еще ничего подозрительного не замечал? — Как я могу заметить, если я с ним толком не общаюсь и он временами пропадает — Мы все устроим, ты же знаешь. — Тч, — Юу закатил глаза. — Канда-кун. — Чего еще? — Мы тебе достанем подробное досье на Аллена и тогда ты, пожалуй, сможешь здраво анализировать действия. — Ага. — Тогда все, пожалуй... — Вопрос. — Какой? — Что мне ему говорить, если он спросит насчет задания? — Почему ты так об этом волнуешься? — Тч. На всякий случай. — Ну... — Все, понял. Вали уже. Мояши может скоро вернуться. — Надеюсь, что Аллен-кун — не тот, о ком все думают. — Тч. Мне похеру. — Я знаю, — Комуи покинул квартиру. Канда составлял план действий. До того, как он получит отчет, он будет пристально изучать Уолкера: привычки, режим дня, увлечения — все, из чего можно будет составить психологический портрет. В случае, если его поведение будет излишне пропитано фальшью, начать пасти вплоть до камер слежения и подслушивающих жучков. Когда этот этап будет пройден, сопоставить собственные знания с отчетом. Если все будет хоть немного расходиться — доложить начальству. Следить за контактами, свободным временем, тесными связями. Изучить вдоль и поперек. Почему-то этот гороховый стручок привлек слишком пристальное внимание Канды. С ним определенно что-то не так. А что именно — Канда узнает. Есть какой-то пунктик, который зацепил Юу в то мгновение, как он увидел Уолкера у колонны на выходе с аэропорта. Хотя это может быть простым видением — все-таки они знакомы несколько часов. Включенный телевизор напомнил о себе громкой заставкой начинавшейся мыльной оперы. — И какие идиоты смотрят эту ересь? — Канда с раздражением переключил канал в поисках чего поинтереснее. Наткнулся на какой— то документальный фильм про змей. Змеи? Слишком интересны, чтобы упустить шанс узнать о них побольше. Монотонный голос диктора наводил дрему и через несколько минут Канда уже спал чутким сном. Впервые за долгое время, Канде снился сон. Сон. Не плохой и не хороший. Канда видел самые яркие события своей жизни и единственного, ныне умершего, друга. От этих воспоминаний становилось неприятно на душе, но от них никуда не деться. Затем пошло нечто странное. Бескрайний зеленый луг. Небо, полностью затянутое светло-серыми облаками. Вдалеке виднелось что— то похожее на качели, на которых кто-то был. Канда решил подойти. Затем произошел парадокс — чем ближе он подходил к неизвестному кому-то, тем более неузнаваемым становился окружающий пейзаж — луг сменился на заснеженную долину, полную сугробов и небольших холмиков. Небо и человек на качелях не изменялись. Затем пошел снег. Чем ближе к незнакомцу подходил Канда, тем более сильным становился снегопад. Было холодно, но Юу продолжал идти. Осталось пройти каких-то двадцать-двадцать пять шагов, как вдруг началась самая настоящая снежная буря. Было проблемно не только идти, но и видеть. Единственное, что направляло — интуиция и жизненная необходимость дойти до этого человека на качелях. В тот момент, как Канда коснулся холодной стали качелей, вьюга сменилась обычным снегопадом. Мечник тут же посмотрел на незнакомца. Светловолосая голова была опущена, руки крепко сжимали прутья качелей, будто они были спасательным кругом. Фигура с виду хрупкая. Канда коснулся руки незнакомца, чтобы убедиться, что тот еще жив. — Ледяная... Словно очнувшись от его голоса, незнакомец поднял голову и посмотрел на Канду своими большими выразительными, но отчего-то полными слез и до ужаса знакомыми, но не узнаваемыми мечником, серыми глазами. — Канда... — голос сухой, безжизненный, но похожий на чей-то. По левой щеке покатилась горячая слеза, приковывая взгляд мечника к странному шраму, пересекающему глаз и проходящему почти через всю щеку этого человека. Почему-то Канде захотелось его утешить. Мечник протянул руку к лицу незнакомца и вытер теплую слезу с его подбородка. Затем Юу провел рукой по щеке, почему-то наслаждаясь мягкостью и нежностью кожи, коснулся пряди белоснежных волос, таких мягких, что захотелось прижаться к ним лицом, заправил прядь за ухо. Отчего-то, глядя на этого человека, в душе разливалось тепло, ее наполняла детская взволнованность и ощущение счастья. Было необычно. Завороженно вглядываясь в полные печали и грусти серые глаза, Канда спросил: — Кто ты? — Помоги мне, Канда... — в голосе слышались слезы, боль и мольба. — Как? — Помоги мне... — Что мне делать? — Помоги мне, — тихий шепот, закрывающиеся глаза и ослабевающая хватка на прутьях качели говорили о том, что силы оставляли мальчишку. — Кто ты? Как тебе помочь? Как тебя зовут? Скажи мне! — Канда почему-то заволновался. Незнакомец же улыбнулся. — Ты здесь... Юу... — Кто ты? Откуда знаешь меня? — Я ждал тебя... Помоги мне... — Как тебя зовут? В ответ — лишь тишина. Это напугало мечника. Он не хотел, чтобы этот странный волновавший его человек, который буквально светился теплом и добротой, покинул его. — Ответь! Эй! Как твое имя? Незнакомец открыл глаза, посмотрел в глаза Канды и на выдохе, совершенно без сил, произнес: — Я... Ал... Мечника разбудила громкая заставка рекламы. От неожиданности он даже подскочил. На коже ощущался холод после сна. Из головы не выходил образ незнакомца и ощущение того, что Канда знал этого человека. Но кто он? Юу посмотрел на часы и офигел — три часа ночи! И мояши, судя по всему, еще нет. — Вот тебе, Золушка, пиз*ец, а не тыква, и банка гороха в придачу. Где шляется этот мояши?!