I bet my life

Локи, словно дворовую шавку, вели по Тронному залу в наморднике и цепях. Рядом с ним шел Тор с мьельниром в одной руке и тессерактом в другой. В зале, сплошь покрытом золотом, не было никого, кроме пары эйнхериев и царя Асгарда. Один без каких-либо эмоций взирал со своего трона на сыновей. Когда боги остановились в двух метрах от ступеней, Старик встал с места и легонько ударил Гунгниром по вековой плитке пола. По стенам и высоченным колоннам прошел тихий гул, от которого бог Бури выпрямился в спине и еще сильнее нахмурил брови. — Тор, сын мой, во всех подробностях изложи события, произошедшие в Мидгарде, а мы с Локи с удовольствием послушаем, — хмыкнул Всеотец и сел обратно на трон, не убирая сморщенной старой руки с Гунгнира. Локи хотел оскалиться, но намордник намертво стянул челюсть, не позволяя дрогнуть ни одному мускулу. Трикстера распирало изнутри от ярости и несправедливости. Сердце билось слишком быстро, он почти перестал чувствовать руки из-за тяжеленных цепей, унизанных рунами. Громовержец начал свой рассказ, на этот раз без своих излюбленных выдумок. Он говорил честно, в начале запинался, когда речь шла о названном брате, но через несколько минут робость пропала. Не было в его словах жалости и предвзятости, бог рассказывал с твердой уверенностью, ни упуская ни одной детали, кроме одной единственной. Локи жадно слушал каждое его слово и невольно удивлялся, когда это Тор успел растерять всю свою тупость. Неужели за пару лет он смог стать мудрее; при этом за прошедшее тысячелетие оставался бестолочью, готовой в любое время помахать кулаками? Единственный глаз Одина слишком внимательно смотрел то на одного сына, то на другого, словно пытался заглянуть глубже, коснуться самой души принцев. — Что ж, официальный суд будет через пару дней, — наигранно тяжело выдохнул Мудрец и облокотился на спинку трона. — Пока что я прикажу страже увести Локи в его покои, а тебя, Тор, попрошу раздобыть у своих новых друзей из Мидгарда одну славную вещицу, которой так сильно не хватает Асгарду, хотя бы его малую часть, — Один лукаво улыбнулся и посмотрел на опального сына. — Стража, проводите пленника в его покои. Тор, останься. Эйнхерии с осторожностью положили ладони на плечи бога Обмана и не спеша повели его из Тронного зала. Он не стал отдергивать руки, полностью погруженный в собственные размышления, Локи ничего не замечал на своем пути, даже опостылевшую роскошь Асгарда, доставшуюся Небесному городу от бесчисленного множества войн. Трикстер прокручивал слова громовержца и Одина снова и снова, пока стража не остановилась возле его покоев. Воины сняли цепи, оставив намордник на месте. Двое верзил в позолоченных доспехах встали рядом с резной дверью и уставились в противоположную стену. Локи с минуту стоял на месте, разминая отекшие руки. Он знал, что если попробует выкинуть очередной фокус, то его будет ждать… очередной провал. Бог указал пальцами на намордник и вопрошающе вскинул вверх брови, но стража проигнорировала его жест. Молча выругавшись на всех доступных ему языках, трикстер открыл дверь и вошел в покои, тут же пожалев о своем решении. У огромного окна стояла Фригг и тоскливо глядела на Королевский сад. Женщина в длинном серебристом платье, со светлыми кудрями, обрамлявшими худое лицо, обратила взор на вошедшего. В её взгляде голубых глаз читалось так много эмоций: от волнения до отвращения к постороннему и такому дикому предмету на лице её сына. — Локи, что же мы все натворили, — королева подошла ближе и неуверенно накрыла своими теплыми руками холодные ладони асгардца. Тот отдернул руки и злобно посмотрел в глаза матери. — Я сниму это, дай мне минуту. Поборов желание вновь отпрянуть, бог Проказ остался стоять на месте, подобно статуе, не смея шевельнуться. Фригг единственное существо, которое не переставало верить в него. И даже после всех бед, что он натворил, эта вера остается при ней, продолжает держаться на тонкой ниточке. Послышался щелчок и намордник с лязгом упал на каменный пол. Локи подобрал порядком приевшуюся вещь и со злостью выкинул в открытое окно. Повернувшись к матери лицом, он расплылся в притворной улыбке и отвесил поклон. — Премного благодарен, моя Царица, — на низких тонах произнес асгардец и вопрошающе посмотрел на богиню. — Локи, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я знаю, что ты чувствовал тогда и всегда старалась уберегать тебя от… — От самого себя? — невесело усмехнулся принц и вытянул вперед левую руку. — От монстра, которому в детстве обещали полмира, а в итоге заковали в намордник и кандалы! Длинные пальцы мужчины постепенно сменили естественный цвет на бледно-синий. — Скорее ребенку, которому всю жизнь лгали. Я всегда был здесь лишним, только вот слишком поздно узнал свою истинную ипостась. Отродье ледяных великанов, глупая шутка великого Одина Всеотца, — выплюнул последние слова Лафейсон и отвернулся от матери, не в силах больше сдерживать свой гнев. — Уходи. Фригг коснулась синих пальцев сына и чуть сжала их. — Я люблю тебя, Локи. Совсем скоро всё наладиться, помни об этом. Богиня ушла, закрыв за собой дверь, оставив бога Обмана одного. В его крови растекалась горечь от собственного яда, его переполняло чувство несправедливости и такого глупого одиночества. Безумие и отчаяние, захватившие его в Мидгарде, давно сменились масками сарказма и усталости. Он играет слишком долго, и чужие правила игры затмили его собственные. Бог не запутался, бог потерял интерес к тому, чтобы доказывать, переубеждать, а месть… она так сладка, и при первой возможности он отомстит, пусть Тор не сомневается.

***

Всеотец стоял подле Тора, заложив две руки за спину и хитро улыбался. — Кажется, ты упустил еще одну немаловажную деталь своего путешествия в Мидгард. Громовержец отвел взгляд от отца: не очень-то он хотел разговаривать на эту тему. — Я не знаю, что видел, могу ошибаться… — Но это тебе не помешало отправить девочку к своим друзьям. По многозначительному взгляду единственного глаза Одина бог Бури окончательно пришел к мнению, что отец обо всем знает. — Её раны были смертельны для человека. Помню, как-то Джейн поранила ногу, крови было немерено. А тут оружие, пропитанное ядом, прошедшее через грудь… А она всё равно дышит, — Тор нахмурился, отчего на широком лбу пролегли глубокие морщины. — Я знаю это лицо, непослушные рыжие волосы… — говорить становилось труднее и асгардец умолк. — Как её звали? — Ты не мог о ней знать, я тогда всё сделал, чтобы слухи не дошли до Асгарда. — Посол Мидгарда, вечно улыбающаяся и лучезарная Эйприл, — тихо и с расстановкой вымолвил Старик. — Ты действительно думаешь, что есть в мире вещи, о которых я не могу узнать, если того пожелаю? — А о девочке ты тоже знал? — Нет. Как только ты оборвал связь с послом, я прекратил слежку. Мысли в голове громовержца не желали превращаться в единую картинку — получался безграничный хаос. Он мог поверить в то, что отец устроил за ним слежку восемнадцать лет назад, когда ас отправился в Ванахейм с дипломатической миссией: мужчина был глуп и наивен, а еще слишком падок на эль и хорошеньких девушек. Но в то, что всё это время на Земле жила девочка одной с ним крови… Это было одно из самых ошеломительных событий в его жизни — куда похуже выходок Локи. — Я должен связаться с Эйприл, — растерянно отозвался бог Грома. — В этом нет надобности, — слишком просто заметил Всеотец и махнул в сторону дверей Тронного зала. — Давай пройдемся. Когда мужчины оказались в открытой галерее, откуда открывался великолепный вид на залитый солнцем Асгард, Один вновь заговорил: — Знаешь, Тор, меня всегда поражала твоя тяга к смертным женщинам. Я ярый противник подобных связей, потому что ничего хорошего они сулить не могут. Твоя страсть к Джейн мне не понятна, когда вокруг так много достойных асинь, но не об этом сейчас речь, — отмахнулся Один и остановился у старенькой колонны. Рядом пролетело несколько черных воронов, они спикировали вдоль золоченых шпилей и скрылись за стеной замка. На сердце у бога Бури стало не спокойно, подобные откровения Царя к добру никогда не приводили. — Через два года после вашей миссии Эйприл отправили в Нифельхейм с очередным важным заданием, с которым она не справилась. Её тело так и не нашли, — не обращая внимания на попытки Тора перебить рассказ, Один продолжал: — На вторые сутки поисков в царстве вечного Холода стали происходить странные вещи: то ураган внезапно поднимется, то стая опальных душ в обличье белых волков появится из ниоткуда. В последний раз поисковый отряд настиг густой туман, пришло восемь людей, а обратно в Мидгард вернулось шесть. — Откуда ты обо всём знаешь? Невозможно узнать половину чужих жизней за пару часов, даже тебе! — растеряв остатки самообладания, разразился громовержец. — Я знал это раньше, но о существовании наследника нашего царства — нет. В воздухе повисла звенящая тишина, которую срочно нужно было нарушить. — Она ведь уже взрослая, — прошептал Тор, — боги так быстро не растут. — Кровосмешение асов и людей дает всегда непредсказуемый результат. — Так она смертна? — Все мы смертны, не забывай об этом. — Это не ответ! Ты же понимаешь, о чём я говорю… Отец! — Один уже повернулся к сыну спиной и медленно зашагал к выходу из галереи. — Наведи порядок в Девяти мирах и приводи девочку в Асгард… — Отец, это… — Тор попытался перебить, но его слова показались птичьим щебетом на фоне властного голоса Царя: — И не забудь про мое поручение. Думаю, твои друзья не откажут нам в нескольких граммах вибраниума.