Апокалипсис сегодня

Жить с Димой оказалось очень непривычно, необычно, однако мне было вполне уютно и спокойно. Мы провели вместе не больше недели, а у меня уже было такое чувство, будто я знаю его всю свою жизнь и роднее человека у меня нет. Он понимал всё с полуслова, помогал и учил новому, заботился обо мне, умел поднять настроение, заставлял меня улыбаться и не позволял грустить. У меня пропало чувство страха и неизведанности, теперь меня не мучила бессонница, мне хотелось дожить до следующего дня, мне снились цветные сны, я могла позволить себе помечтать об утопичном счастливом будущем. По вечерам мы играли в карты — мужчина показал мне еще несколько игр. Когда у мужчины было весёлое настроение, он показывал мне фокусы. Это такое волшебство! Я прекрасно понимаю, что дело в технике, он знает какие-то алгоритмы, но мне их, сволочь такая, не объясняет, поэтому я каждый раз внимательно слежу за его ловкими пальцами крепких рук и пытаюсь понять, в чём секрет, а Дима только улыбается хитренько, щурится и показывает мне выбранную карту. Иногда он молча бренчал на струнах своей маленькой гитарки, а я сидела на раскладушке, читая книги и вслушиваясь в мелодии. Изначально хотелось научиться самой так искусно перебирать струны, только женская логика кричала о том, что слушать музыку в исполнении такого очаровательного мужчины гораздо приятнее, чем выступать с ней. Бывало, что посреди ночи Дмитрий вставал и ходил по землянке, бесшумно так, словно крался, как кот на охоте, порой даже заходил в мою комнату и стоял в проходе около минуты. Я слышала это через пелену сна, иногда меня просто будил шорох, но его нахождение в моей комнате нисколько не напрягало. Однажды мне не спалось, и я вышла на кухню, чтобыы попить воды, было душно, и, наверное, было высокое давление, о чём я могла только предполагать. Я не удивилась, когда увидела Диму, сидящего и пишущего что-то карандашом на клочке бумаги. Он заметил меня и поднял голову, прикрывая листок рукой. — Чего не спишь? — хрипловатым голосом спросил он. — Не знаю, — пожала я плечами, сев на стул напротив него. Интересно стало, что же он там пишет. И почему скрывает от меня? Это было подобие личного дневника или записка кому-то, кого я не знала? Что же Дима задумал… — Пойдём гулять? — немного помолчав, предложил Дима и уставился на меня. Неожиданное предложение, к тому же весьма рисковое. В лесу в любое время суток можно было встретить обезумевшего выжившего, только днём можно хотя бы сориентироваться и убежать к землянке, а ночью с огромным успехом можно было потеряться и лишиться жизни. И что же я выбрала? Конечно… Через пару минут мы уже шли под руку по лесу, вдыхая холодный свежий воздух. Дима рассказывал истории из детства и байки о том, как он жил в землянке. Я улыбалась, глядя на его растрепанные ветром волосы. Сейчас я видела настоящего Диму, не скрытого за маской привычной серьёзности и молчания. Каким же заразительным оказался его смех! А эти ямочки на щеках, которые я старалась разглядеть даже в тёмной ночи… Всё чаще я задумывалась о красоте Дмитрия — внешней и внутренней. Мало того, что теперь он казался мне шикарным мужчиной: крепким, выносливым, привлекательным и, прости меня мамочка, сексуальным, — так он ещё и оказался умным, смелым и харизматичным. Если бы мне сказали, что у меня есть одно желание перед смертью, я бы загадала вновь прогуляться с этим человеком по ночному лесу. Но такое счастье продолжалось совсем не долго. Через какое-то время мы перестали играть по вечерам, и я уже не слышала мелодичных звуков, исходящих от инструмента Димы, а сказаль мы стали намного реже. Мы могли обменяться буквально парой фраз за весь день, мужчина вновь стал задумчивым и холодным. Это нагоняло тоску, казалось, что меня тут не должно быть, что я лишняя и просто трачу его еду. Я утешала себя мыслью, что ему нужно еще немного времени и он вернётся в своё обычное состояние, станет вновь улыбаться, но время шло, а Дима отдалялся от меня всё дальше. Вот уже прошло недели две после того, как Дима нашёл меня возле дороги. Этим утром он разбудил меня значительно раньше, и я, переодевшись, пошла за ним на кухню. — Сегодня мы пойдём к дороге, за едой, — сказал он спокойно, — Нужно собраться, — он глянул на меня. Точно, я вспомнила, что сегодня по дороге поедут машины с прицепами. Да, еды достать нам бы не помешало, ведь с того момента, как я начала жить в землянке, количество провизии уменьшается в два раза быстрее. Видимо сказывалось моё недоедание в прошлом, но Дима совсем и не против был, кажется, откормить меня. Он наоборот всегда накладывал мне больше, говоря, что у меня все кости видно, а мне было приятно, что он заботится обо мне, как родная мамочка. — Я сначала не хотел рисковать и думал о том, чтобыы ты осталась дома, но вместе мы унесём больше еды, так что… — он замялся, наверное, ему было неловко от того, что он зовёт меня на опасное задание. — Всё будет в порядке, — перебила я его, в глубине души умиляясь проявлению Диминой заботы. И всё же я достаточно храбрая и выносливая девушка, да и оставаться без дела было совестно. — Надеюсь, — он вздохнул, — Я приготовил еды, — указал он на тарелку, на которую я не обратила внимания до этого, — Мы позавтракаем и будем собираться. Я кивнула в ответ. Ничего, кроме каши, я и не надеялась увидеть, но в этот раз Дима наложил действительно много мяса — готовил к долгой дороге. — Твой рюкзак не подойдёт, — сказал мне мужчина после завтрака, когда мы уже собирались и протянул другой, намного больше моего. Открыв его, я увидела флягу с водой, верёвку и еще какую-то круглую штуку. — Что это? — спросила я у Димы. — Это компас, ты никогда не видела такого? — Нет, но слышала, — я с неподдельным интересом рассматривала причудливый предмет, и стрелочка забавно бегала туда-сюда, когда я крутила его. Наверное, она показывала что-то важное. — Ты похожа на ребёнка, которому подарили новую игрушку, — улыбнулся Дима, глядя на меня. Наконец я могла увидеть его улыбку, хотя в глазах читалась неприкрытая тревога. — А ты научишь меня этим пользоваться? — всё ещё заинтересовано спросила я. — Да, — ответил мужчина, — Скоро выходим, — он вновь стал серьёзным, — Я расскажу тебе по дороге наш план, — он задумался, а затем развернулся на меня, — У тебя, кажется, был пистолет, — сказал он. В ответ я достала оружие из кармана куртки. — Отлично, — он усмехнулся. Через несколько минут мы уже поднимались по узкому коридорчику к двери. Дима открыл её, глаза сразу же заслепило яркое солнце и легкие наполнил свежий воздух. Сейчас была осень, и в книгах она всегда описывалась как яркая и золотая. Возможно, всё так и было, когда-то очень давно, но нам доводилось смотреть лишь на одинокие, пожелтевшие, сморщенные листочки, которые грустно шатались на тонких веточках деревьев. Да и никаких чудесных видов не наблюдалось: облезшие кустарники, истоптанная сухая земля и огромные лужи. Я шла, вечно оглядываясь на каждый малейший шорох, и лишь через какое-то время поняла, что мы идем совсем не в сторону дороги. — А куда мы идём? — тихо спросила я, боясь, что кто-то может нас услышать. — У нас есть немного времени, — ответил он, не оборачиваясь, — Покажу тебе кое-что. Мне оставалось лишь молча плестись за Димой, пытаясь угадать, чем он может меня удивить. С одной стороны, было интересно, с другой, это меня настораживало. Вообще, меня уже порядком раздражала его неразговорчивость, у меня возникало ощущение, что я тут вовсе лишняя. То ли я ему надоела, то ли он решил, что я скучная и бесполезная. Можно было предположить, что он хочет что-то доказать мне своим безразличием, но я абсолютно отказывалась признавать его таким. Через какое-то время я услышала тихий шум журчащей воды и вскоре из-за деревьев показалась небольшая речка, я бы даже сказала, ручеек, игриво отражающий холодные солнечные лучи. Вокруг неё всё было поразительно зелёным, слишком натуральным, словно во сне, и травы было намного больше, чем в остальной части выжженного химикатами леса. Вода была кристально чистой и стекала по каменным выступам куда-то вниз, беря начало внутри земляной горки. Я заметила маленький фиолетовый цветочек, торчащий из трещины валуна, мирно покоившегося недалёко от воды, и присела чтобыы разглядеть его. Я потянулась у нему рукой и пальчиком провела по листочкам, словно погладила. В тот момент всё это показалось мне какой-то надеждой на лучшее, верой в то, что всё еще может измениться. Мы наполнили наши с Димой фляги свежей холодной водой и пошли обратно, к дороге. Я оглядывалась, желая навсегда запомнить этот кусочек рая на умертвлённой земле. Солнце сегодня светило как-то особенно ярко, лишь иногда пропадая куда-то за облака. Вдали виднелись знакомые окопы, а за всё время пути Дима так и не проронил ни слова. Я списывала всё на то, что ему нужно побыть наедине со своими мыслями и пыталась собрать в кучу свои. В конце концов, во время опасной миссии было не до женских капризов. Наконец мы дошли до места нашего назначения и сели там же, где была и я в день нашего знакомства. Воспоминания заставили меня улыбнуться, но хмурый взгляд Димы заставил меня сосредоточиться и сделать серьёзный вид. Мы сняли рюкзаки и сели на немного прохладную землю, уставившись в небо. — Ты ведь всё еще не рассказал мне план наших действий, — напомнила я, завязывая волосы в тугую косу, чтобы не мешали во время бега. — Точно, — Дима повернулся ко мне, — Слушай, каждый раз, когда я собираюсь за едой, мне приходиться выдумывать всё новые и новые методы, водители прекрасно знают, что за провизией будут охотиться, поэтому мы должны выигрывать их эффектом неожиданности и собственной ловкостью. Сегодня самый рискованный из когда-либо придуманных мною замыслов, и, чтобы ничего не случилось, точно следуй моим указаниям, ладно? — сказал мужчина, выглядящий сейчас как отец, поучающий сына. Я смотрела на его нервно дёргающуюся ногу и понимала, какая же на нас обоих лежит ответственность. — Да, — ответила я, немного переживая за то, что Дима придумал. Надеюсь, все эти молчаливые вечера он потратил не на проектирование сложного плана с использованием азбуки Морзе и колдовскими зельями. — Хорошо, — сказал он, — Сперва мы дождёмся последней машины и когда она будет уже примерно на середине дороги я выстрелю из ружья по стеклу, но не задев водителя. Тогда он, скорее всего, выйдет посмотреть, что произошло, и в это время я побегу между деревьями справа, пробираясь к машине. Когда он сядет в машину, я запрыгну в кузов и буду аккуратно сбрасывать оттуда еду. Затем, только тогда, когда я спрыгну с кузова и буду уверен, что всё безопасно, я махну рукой и ты прибежишь ко мне, и мы вместе соберём еду, — закончил объяснения он, — Поняла? — Ага, всё понятно, только когда махнёшь рукой, — я повернула голову обратно вверх, пытаясь разглядеть что-то в чистом сером небе. В целом, ничего необычного, элементарный план, линейный алгоритм, но как бы не облажаться на практике… Мы просидели молча около часа, и мои глаза начали закрываться, так что я решила, что единственный способ сейчас не заснуть, это поговорить о чём-нибудь. — Расскажи что-то, — попросила я Диму. Надоело молчать, хотелось развеять напряжение. — Например? — нехотя, отозвался он. — Не знаю, всё что угодно. Какими были твои родители? — спросила я и лишь после этого поняла, насколько личным был вопрос и уже сомневаюсь, что получу на него ответ. — Моя мама была очень доброй, искренней, — произнёс мужчина после паузы, а я мысленно выдохнула, ведь он не разозлился и не проигнорировал мой вопрос, — она всегда старалась помочь всем, сделать день хоть чуточку лучше. Бывало, приходишь домой, всё кажется паршивым, а она тепло улыбается и мир вокруг тебя в ту же секунду меняется, наполняется яркими красками, и больше никаких проблем не существует, пока она рядом. А папа… Папа был мягким, но в тоже время очень уверенным. Он всегда получал то, чего хотел, а больше всего на свете любил меня и маму. Он защищал нас каждую минуту своего существования и обещал, что всё рано или поздно изменится, — Дима вздохнул и опустил голову вниз, — Знаешь, — он отвёл взгляд куда-то в сторону, — Вновь и вновь проворачивая такое, мне кажется, что этот раз станет последним. И сегодня не исключение, — он посмотрел на меня так пронзительно, а сам будто бы пытался сдержать слёзы, — Я хочу, чтобы ты знала, — он замолчал, сжал ладони в кулаки и глубоко вздохнул, успокаиваясь, — Ты стала очень дорога мне за всё это время. Дима просунул руку в карман, достал оттуда что-то блестящее, и я, приглядевшись, поняла, что это серебряный кулон. Дима взял мою руку и положил его туда, накрывая своей ладонью. — Если что-то случиться, — начал он, опуская взгляд. — Нет! — прервала я его, не желая даже думать о плохом. Если бы с ним что-то случилось, я этого не пережила. Я не хотела возвращаться в город, я хотела быть тут с Димой, в землянке. — Нет, дослушай, — немного повысив голос, сказал мужчина, — Я хочу, чтобы ты хранила его, слышишь? Ради меня, — последние слова он произнёс тихо, оставляя их отголосками в моём сознании. Мне стало тревожно от мысли о том, что мы могли разлучиться через пару минут. Где-то позади послышался шум подъезжающих машин. Приближалась одна, потом вторая. Медленной вереницей они тянулись друг за другом, и сквозь столбы негустых деревьев проглядывалась последняя — четвертая. Еще несколько мгновений, и вот она уже почти перед нами. — Была не была, — выдохнул Дима и достал пистолет. Он прицелился, и со звуком выстрела я услышала звон разбитого стекла, смешивающийся с резким звуков тормозов. Дима взгдянул на меня в последний раз и, выпрыгнув из окопа, понёсся вправо и спрятался там за деревьями. В это время водитель медленно обходил машину со всех сторон и, недоумевая, возвращался обратно в кабину. Я наблюдала за Димой, который быстро, но тихо, как мышь, пробирался к кузову с едой и запрыгнул на него, как только водитель нажал на газ. Он махнул мне рукой, подавая знак, что всё нормально. Я видела, как он сбрасывал еду на землю и с гордостью понимала, что наша операция удалась. Дима подал мне знак идти к нему, и я выбралась из окопа и тихонько подкралась к самой дороге. Преодолев уже половину пути, я услышала громкий звук упавших и разбившихся стеклянных банок, и тут машина затормозила. Дима тут же спрыгнул с кузова и помчался ко мне, размахивая руками и крича: «Беги!» пока водитель выпрыгивал из машины, перезаряжая ружье. Но я не могла убежать отсюда, бросив Диму наедине с вооружённым водителем. В моём-то пистолете патронов больше не было. А если с ним что-то случилось бы, и я не помогла ему? Лучше сдаться вместе с ним. В это время я встретилась взглядом с водителем, а он заметил меня, и я, кажется, увидела, как он прицеливался. Страх разлился свинцом по телу, и ноги будто приросли к земле, не давая сдвинуться с места. Я, кажется, уже услышала звук выстрела, но Дима сбил меня с ног, прижав своим телом к земле, пытаясь прикрыть, защитить во что бы то ни стало. Внезапно он поднялся надо мной на руках и выдохнул практически в мои губы: — Бежим! Дима схватил меня за руку, и мы под шум пуль побежали, пытаясь спрятаться за деревьями. Я не понимала, почему мы бежим и почему его не волнует, что нас могут поранить, но я доверяла ему и осознавала — этот мужчина не сделал бы ничего, чтобы навредить мне. Мы отбежали на приличное расстояние, и тяжело дыша, рухнули на землю, когда звуки выстрелов постепенно начали затухать. Я всё еще сжимала его руку так крепко, будто от этого зависела моя жизнь, не желая даже думать о том, что могло с нами случиться. Мы лежали так около минуты, просто собираясь с мыслями, пока не убедились, что машина отъехала. Подождав, пока она удалится на приличное расстояние, Дима встал, отряхиваясь, и подал мне руку. — Пойдём к дороге, вдруг там осталось что-то из еды. Я молчаливо приняла его помощь, и мы так же молчаливо вернулись к дороге. К моему удивлению там осталось всё, что Дима успел выбросить с кузова — видимо, водитель слишком спешил или же просто побоялся складывать продукты обратно. Набив рюкзаки всем, что уцелело, мы направились к дому. Всю дорогу мы тоже молчали, и каждая секунда тянулась словно час. Как вообще, чёрт возьми, можно было молчать, после того, что только что произошло? Вот уже и показался огромный камень — указатель нашей землянки. Через мгновение Дима открыл люк и жестом пригласил меня внутрь. Как дикарь, честно, даже не поинтересовался, всё ли в порядке. Войдя, мы кинули рюкзаки на кушетку и, всё так же не нарушая молчания, сели за стол, уткнувшись в разные точки комнаты. Пришлось разглядывать стену, что меня совершенно не радовало. Тишина уже давила на мозг и выводила из себя, так что я не выдержала: — Может ты уже скажешь мне хоть слово? — возмутилась я громко, и Дима тут же обернулся на меня. Удивился, наверное, моей наглости. — Что, — он запнулся, — Что я должен тебе сказать? — в его взгляде читалось явное непонимание происходящего, как будто только меня напрягала эта молчанка. — Да мне всё равно, Дима! — я встала со стула, — У меня очень много вопросов к тебе. Например, почему мы побежали, когда в нас стреляли? Нас ведь могли подстрелить, — я замолчала, глядя в испуганные глаза мужчины, — Но, знаешь, мне уже всё равно. Всю эту неделю у меня создавалось впечатление, что наша встреча была ошибкой и ты вовсе не хочешь видеть меня у себя дома, — я почти сорвалась на крик. Вои и первая истерика. Умница, Ксюша. — Люди обычно делятся друг с другом своими мыслями или переживаниями. Я пыталась разговорить тебя как могла, а ты вечно молчишь, будто в рот воды набрал! Ты прячешь все за своей маской безразличия и серьёзности, но ты ведь вовсе не такой, Дима. И ты показывал мне это, в ту ночь, когда мы заснули вместе, когда гуляли в тьме по лесу и даже сегодня, когда мы сидели возле дороги. А теперь зачем-то пытаешься доказать обратное. Я думала, что нашла друга, — я замолчала, подбирая слова, чтобы выразить свои переживания, но не обидеть соседа, — Возможно, даже больше чем друга, — я тяжело выдохнула, — человека, который понимает меня, а ты всё сводишь на ноль. Ты говорил мне, чтобы я не уходила и осталась с тобой, но я не понимаю зачем тебе это. И знаешь, я лучше буду жить в разрушенной старой деревне, где я хоть кому-то небезразлична, чем с человеком, которому я, кажется, вовсе не нужна, — выдала последнюю фразу я, тяжело дыша и злясь на саму себя и на Диму. Я ушла в спальню, схватила свой рюкзак и направилась к двери, желая побыстрее уйти отсюда, но где-то в глубине души надеясь, что мужчина, сидящий сейчас в комнате, спохватиться и остановит меня, скажет, что я не должна уйти. Уже почти зайдя в узкий проход, своеобразную прихожею, я услышала, как он вскочил со стула, и в следующую секунду он схватил моё запястье. — Ты мне нужна, — тихо сказал он. Я медленно развернулась и подняла глаза, пытаясь разобрать взгляд Димы. Что… правда? Или он врал, чтобы не остаться одному? Нет, в это не хотелось верить. — Тогда в чем проблема? — так же шёпотом спросила я. — Я не хочу, чтобы ты привязалась ко мне, — мужчина взял меня за вторую руку, — И так же не хочу привязываться сам. Ведь если… Если что-то случиться, — Дима замолчал и опустил взгляд вниз, — Я не хочу вновь терять того, кого люблю. — Но, если что-то и произойдёт, я ведь даже не буду знать твоего любимого цвета, — я наконец поймала его взгляд. — Синий, — произнёс мужчина, немного помолчав, — Тёмный синий, как ночное небо, — добавил он. — А мой зелёный, — произнесла я одними губами, еле слышно. — Зелёный, — повторил он, пристально глядя на меня. Мы уже давно стояли очень близко друг к другу, и за секунду расстояние уменьшилось до считанных миллиметров, пока Димины губы не накрыли мои. Он потащил меня за собой в комнату, подальше от выхода из землянки. Неизведанное раньше чувство накрыло меня: кислорода не хватало, голова закружилась, ноги стали ватными, но по телу пробегали мурашки от удовольствия и хотелось стонать, показывать Диме, что мне безумно это нравится. — У тебя такие сладкие губы, — промурлыкал Дима, довольно поглядев на меня из-под опущенных ресниц, и я потянула к нему сама, страстно, с желанием, раз ему так нравилось. Я никогда такого раньше не испытывала. Знала прекрасно, что это такое, но с Артёмом на близость мы так и не решились, а тут меня никто не спрашивал, но я и не была против. Подчиняться властным рукам мужчины было приятно до мурашек, тихих стонов и дрожащих ног. — Ты же понимаешь, что у меня никого… — начала было я, но Дима тут же прервал мою речь грубым поцелуем. — Я всё понимаю, невинный мой ангел, — прошептал он мне на ухо и тут же прикусил тонкую кожу на шее, а после поцеловал, точно оставляя засос. Рассудительный тихоня оказался страстным собственником, но я не собиралась оставаться робкой малышкой. — Надеюсь, я в тебе не разочаруюсь, — я хитренько прищурилась, а потом прикусила его губу, прижимаясь к нему и проезжая бёдрами по его паху. Я почувствовала напряжение в штанах мужчине: очень непривычно, но так хотелось увидеть и испытать всё на опыте. Ларин посмотрел на меня внимательно, а потом потянул мою кофту вверх и откинул её в сторону. Кажется, я распалила его такой фразой, потому что его глаза потемнели, наполнившись похотью. И я уверена, что выглядела ещё более развратнее. Не понимая, что же мной движет, я провела ладонью по своей груди, а потом обвела указательным пальчиком вокруг соска. Я была красная от стыда и возбуждения, но это не мешало мне продолжать, наблюдая за реакцией Димы. Мужчина не мог так долго оставаться безучастным, и вскоре и взял мою ладошку и опустил на свой член. Я была в шоке, о чём говорили мои широко распахнувшиеся глаза. — Всё из-за тебя, — заметил Дима, — Раздень меня, ты же так хочешь стать ближе, — приказал он уверенно, я даже не узнавала этого обычно задумчивого и молчаливого мужчину. Преодолев смущение, я поднялась, стараясь прикрыть волосами оголённые груди. Однако Диме это не понравилось, и он закинул их мне за спину. Я мельком посмотрела в его глаза, а потом стянула шорты вместе с нижним бельём, невольно зависнув на пару секунд. — Мне… страшно, — призналась я, потеряв часть энтузиазма, на что Дима добродушно рассмеялся, опустил руку на мой затылок и притянул ближе к члену. — Обхвати его одной рукой и пососи, — мужчина чувствовал себя уверенно, а вот я абсолютно смутилась, однако просьбу его исполнила. Сначала было неприятно, но, услышав довольные стоны Дмитрия и даже его рычание, я прикрыла глаза и стала получать удовольствие. Я облизывала член, целовала его и проводила большим пальцем по головке, довольно наблюдая за тем, как Дима вздрагивает от наслаждения. Я начала двигать рукой, надеясь, что это ещё сильнее понравится мужчине, и моя гипотеза подтвердилась. Теперь я с удовольствием сосала его член, звонко причмокивая и смакуя солоноватый вкус смазки. — Хватит, — прохрипел Ларин, видимо, не желая так быстро заканчивать. Он потянул меня к себе и за секунды избавил от одежды, а я, саму себя не узнавая, поцеловала его и попросила: — Сделай мне приятно так же, — я провела ладонью по его волосам, а мужчина усмехнулся, начал покрывать поцелуями мои груди и животик, спускаясь всё ниже. Я чувствовала, как горячо становится между ног, я понимала, что я готова, что я безумно хочу продолжения. Крепкие руки усадили меня на стол и нагло развели ноги в стороны. Я вспыхнула ещё ярче, попыталась прикрыться. — Руки! — грозно прорычал Дима, — Не смей, — он посмотрел на меня страстно, властно, даже с долей какой-то злости, но мне нравилось. Он провел двумя пальцами по промежности, заставив меня задрожать и немного свести ножки. И вновь я вижу усмешку этого дьявола! Он ввёл внутрь один палец, а я прикусила губу. Вроде, ничего… но Дима провёл языком по моей киске, и я задрожала. Я больше не могла сдерживаться и громко застонала, а потом почувствовала внутри второй палец. Он приносил лёгкий дискомфорт, но Ларин начал двигать языком быстрее, постоянно нажимая на клитор, от чего я взвизгивала и пыталась отстраниться, мне хотелось кричать от такого удовольствия. — Пожалуйста! — заскулила я, как течная сучка, даже не понимая, чего прошу. Но Дима тут же поднялся и вовлёк меня в поцелуй, крепко прижимаясь. Я и не успела среагировать, а он уже пристроился головкой между половых губ и плавно вошёл. Я хотела отстраниться, мне стало неприятно, но властные руки схватили меня за бёдра и насадили ещё глубже. — Моя, — прорычал мужчина мне на ухо и снова поцеловал, а ладонь опустил на мою киску и начал массировать, заставляя меня стонать и от боли, и от наслаждения. Дыхание участилось, я вцепилась в плечи Ларина и прижалась к его груди. Стоило мне только привыкнуть, как он начал двигаться… я замерла, прислушиваясь к ощущениям заполненности, непривычного движения внутри, хлюпанью мокрой от смазки киски. Казалось, меня переполняли эмоции, а Дмитрий всё разгонялся и целовал меня требовательнее. Для удобства я закинула ноги ему за пояс и вскоре почувствовала, что он зашёл в меня до основания. Я тихо запищала, беспомощно и довольно, а потом укусила Диму в шею, оставляя следы. Он терзал меня долго, а я подавалась ему навстречу, уже с радостью принимая внутрь горячий член. Дима поднял меня с кушетки и заставил повернуться спиной и расставить ноги. Я со стыда сгорала, когда он развёл мои ноги в стороны и начал шлёпать по попке, однако эти мысли отошли на второй план, как только он вновь вошёл в меня и начал беспощадно трахать. Я всё громче и чаще вскрикивала, и в один момент почувствовала, что моё тело меня не слушается. Ноги затряслись, мне было сложно устоять на месте, и Ларин, к счастью, обхватил меня за талию и участил движения. Я растянулась на столе, протяжно закричала и почувствовала разливающееся тепло по всему телу. Впервые в жизни я испытала оргазм, и это было невероятное чувство — стеночки влагалища сокращались, ещё крепче сжимая внутри половой член. Смазки было много, и Дима совершенно не сдерживался. Он пользовался мной ещё несколько минут, а потом резко вышел, чем я осталась недовольна, и излился на мою поясницу и попу. — Умница, — на выдохе произнёс Дима, плюхаясь на стул. Он смотрел на моё обессиленное тело, а я глядела в его глаза и не могла ничего произнести. Мне было слишком хорошо, да и скандалить больше не хотелось совершенно. Кое-как поднявшись, я провела ладонью по своей груди и нежно поцеловала Диму в губы. Это точно был лучший день в моей жизни. — Теперь ты от меня не избавишься, — довольно прошептала я.