Апокалипсис сегодня

Я не помню, как я оказалась посреди леса, но сейчас он был не таким, как вчера. Сейчас он был таким светло-зеленым, ярким и цветущим, каким я представляла его себе лишь в мечтах. Среди величавых деревьев ютились молодые берёзки, раскачиваясь от тёплых дуновений ветра. Я шла по тропинке, оглядываясь на широкие и пушистые кроны деревьев и вслушивалась в пение птиц, которые кружили надо мной. Они словно соревновались в волшебстве своего звонкого, звучного пения. Внезапно в ногах защекотало и, опустив голову вниз, я увидела пухлого кролика, который умостился прямо ко мне на ноги. Он смотрел на меня, опустив ушки, и тыкался носиком в мои кроссовки, даря свою ласку мне. Сейчас у меня не возникало желания его убить, чтоб получить немного еды, просто хотелось тискать этот пушистый комочек. Я уже хотела было поднять его на руки, как вдруг заметила, как ко мне летит яркое пятнышко. Уже через пару секунд я поняла, что это была бабочка, которая словно плыла по воздуху в моём направлении. Я аккуратно выставила руку вперед, боясь её спугнуть, но она не испугалась, а, подлетев ближе, мягко приземлилась мне на руку, гордо сложив пёстрые крылышки. Абсолютно недоумевая от происходящего вокруг, я принялась разглядывать создание, которое так бесстрашно устроилось на тыльной части моей ладони. Но мои восхищения прервал родной и знакомый до боли голос:   — Ксюша!   Я резко обернулась и не поверила своим глазам. Сзади меня стояла моя мама, абсолютно живая и реальная. Я побежала к ней и упала в такие желанные объятья, от чего из глаз тут же прыснули слезы. Я чувствовала теплоту её тела, её крепкие, но нежные объятия, которых мне так не хватало.   — Ксюшенька, родная, — шептала она, поглаживая меня по спине. Я слышала улыбку в её голосе, я чувствовала трепет, я не хотела отпускать её, мою мамочку.   И я стояла, молча сжимая её одежду, и рыдая в захлеб, но в этот раз от счастья. Наконец я отстранилась, желая посмотреть на родные и любимые черты вечно бодрого, довольного лица с припущенными веками и печальным взглядом, которого мне так не хватало, но от слез в моих глазах все размывалось. Мама подняла руку и медленно погладила меня по щеке, стирая мокрые дорожки.   Внезапно солнце куда-то пропало, и я машинально повернулась, подняла голову к нему, чтобы найти его или понять почему оно внезапно испарилось.   — Ма. — голос оборвался, когда я развернулась обратно и увидела рядом с мамой неопрятного и грязного, мерзко скалящегося мужчину.   Я оглянулась на лес вокруг и поняла, что он уже не такой, каким был мгновение назад. Он вновь обернулся тем токсичным мертвым лесом, с почерневшей корой деревьев и поросшей землей мхом.   Вдруг незнакомый озлобленный мужчина достал пистолет и приставил к голове моей мамы. Та испуганно дрожала, не имея возможности вырваться. Почему-то теперь она стояла не в своей одежде, а в белой сорочке, словно труп юной девушки.   — Нет, — пошептала я, отрицая все происходящее, — Нет, нет, нет, — повторила я, уже сорвавшись на крик. Я понимала, что мою любимую кровинушку сейчас убьют, и не могла ничего сделать! Совершенно. Мне оставалось лишь смотреть на убийство собственной мамы.   — Я люблю тебя, Ксюша, — дрожащим голосом произнесла она и, по её щеке покатилась прозрачная слеза, — Беги, — велела она, и я услышала беспощадный звук выстрела, такой громкий, что после него в ушах противно запищало.   Не осознавая до конца происходящего, ведь всё спуталось в моей голове, зашумело, как телевизионная рябь, я резко повернулась и побежала от того места, где только что случилась эта кровавая трагедия. Лишь бы только подальше. Я задыхалась от быстрого бега вперемешку с рыданиями, перед глазами мелькали ветки голых деревьев, пропитанные кровью. Сзади слышался топот ног, и я, обернувшись, увидела толпу людей, таких же, как и тот мужчина, который убил маму. Они был голодные, дикие, злые. С них свисали грязные, перештопанные сто раз лохмотья, внушающие страх и вызывающие отвращение. Внезапно эти люди начали появляться отовсюду, они бежали и рычали, как дикие звери, и в конце концов они окружили меня своим темным кольцом ненависти и желания убить. Поняв, что это конец, я упала на землю и прикрыла руками лицо, чтобы не видеть этих беспощадных убийц.   — Нет, нет, нет — я всхлипывала, пока кольцо людей вокруг меня сужалось. Я уже слышала, как они насмехаются надо мной, чувствовала, как в моё тело упираются их колени и грязные ботинки с засохшими пятнами крови. — Пожалуйста, нет!     — Нет! — резко открыв глаза от испуга и собственного крика, я подорвалась на кровати, делая глубокие вдохи и пытаясь успокоиться. На лбу выступил холодный пот, а кожа покрылась мелкими мурашками.   В коридоре послышались тяжелые шаги и в проёме появилась фигура Димы.   — Я услышал крик и подумал, что что-то случилось, — в его голосе читалось явное беспокойство, а глаза быстро бегали туда-сюда. Он пытался понять, что же стало причиной моего испуга. — Все в порядке?   — Да, — спустя пару секунд после его вопроса ответила я, все еще не отойдя от произошедшего, — Просто сон приснился. Плохой сон, — я опустила голову и прикрыла глаза, но в сознании всплыло лицо того мерзкого убийцы.   — Да, я понимаю, — тяжело выдохнул он и задумался, — Погоди минуту, — сказал мужчина и пошёл на кухню, а я упала на подушку и обхватила руками раскалывающуюся от боли голову, пытаясь собрать все мысли воедино. Мне раньше никогда не снилось ничего подобного. Это сновидение был настолько реальным и красочным, что сердце все ещё колотилось от пережитых эмоций. Дрожь утихала, но мне становилось холодно, я медленно проводила ладонями по плечам, чтобы согреться немного.   Вскоре Дима вернулся ко мне, держа в руках две чашки, от которых исходил пар.   — Это чем-то похоже на чай, — протянул он мне одну из чашек, — Попробуй. Только аккуратно, он горячий! — мужчина криво улыбнулся, пытаясь побороть неловкость и проявить заботу одновременно, что меня подбадривало и улыбало.   Я поднесла чашку ко рту и сделала маленький глоток, чтобы не обжечься. Было вкусно, а главное, что ещё и согревало. Возможно даже успокаивало.   — А ты явно разбираешься в напитках, — сказала я и попыталась улыбнуться, но получилось это у меня скверно. Хотя Диму это не волновало, и он просто улыбался в ответ, смотря на меня заботливым, ласковым взглядом.   Только сейчас я начала приглядываться к нему: растрепанные тёмные волосы на голове больше походили на гнездо, которое хотелось причесать и пригладить, а потом снова разлохматить, чтобы он был похож на дворового хулигана, помятая футболка с какими-то мешковатыми штанами, которые служили Диме пижамой, превращали мужчину в домашнего плюшевого мишку, к которому руки сами тянулись, чтобы потискать его. Он выглядел так по-домашнему мило, что даже эта страшненькая землянка вдруг становилась самым уютным местом на планете.   — А что тебе снилось? — поинтересовался Дима и вдруг спохватился, — Прости, я не хотел так резко. Если ты не хочешь, ты можешь не… — тут же принялся извиняться он за свою бестактность.   — Мне снилась моя мама, — перебила я его тихим голосом. Ничего страшного в его любопытстве я не увидела. — Она умерла, когда мне было 13, — подумав, сказала я, нервно постукивая пальцами по кружке и молясь, чтобы из глаз сейчас не прыснули слёзы, уставила свой взгляд куда-то вниз. Я чувствовала, как Дима опустился на кровать рядом со мной, принял чашку из моих рук, отставил её на тумбочку и накрыл мои руки своими. Его близость и теплота мужских крепких рук несколько успокоили меня, я смогла продолжить рассказ.   — Она пошла в лес, — я почувствовала, как после этих слов слёзы подкатывают к глазам. В горле завязался комок, не пропускающий слова, я начала сминать слова, теряя контроль за дыханием. — И… И её долго не было, а затем, — голос пропал, я обречённо пропустила тихий стон, и одинокая капелька упала на постель. Я шмыгнула носом, а Дима аккуратно вытер мои слёзки. — Расскажи, легче станет, — посоветовал он мне шёпотом, стараясь успокоить меня невесомыми поглаживаниями. — Затем… военные сказали, что нашли за территорией тело женщины, и принесли её куртку. Это все что у меня осталось, — я всхлипнула и закрыла лицо руками. Я редко вспоминала об этом, но именно сейчас мне почему-то хотелось излить всю душу мужчине, сидящему рядом. Возможно тогда моё сердце перестало бы так больно колоть при воспоминаниях о маме. Теперь я не сдерживала слёзы, я рыдала, а мой новый товарищ поддерживал меня и шептал какие-то успокаивающие слова на ухо. Жаль только, что я ничего не разобрала, но мне важна была его поддержка.   Я ощущала, как Дима крепче обнял мои плечи и придвинул меня к себе, заключая в кольцо своих рук и прижимая к себе так сильно и в тоже время нежно, что хотелось остаться в его объятиях навсегда. Странные ощущения… никогда не чувствовала такого умиления раньше.   — Мне тоже снятся плохие сны, — нарушил тишину он, поглаживая меня по спине и волосам, — Я расскажу тебе, если ты готова слушать, — произнёс он, и я вылезла из-под Диминых рук, оставляя мокрое пятнышко на его футболке. Какая я жалкая, но в то же время нисколько для него не противная… Достаточно было одного взгляда на мужчину, и он понял, что я буду его слушать хоть до конца жизни.   — Что же, — Дима сделал глубокий вдох, будто собираясь с мыслями, — Всё началось, когда мне было пятнадцать лет. Тогда мы с родителями сбежали из города и подались в странствия. Мы не знали, куда и зачем шли, но считали, что это все-таки лучше, чем доживать остаток лет в гниющем городке. Возможно ты видела на окраине города такой полуразваленный дом с пробитой стеной. Так вот, там мы жили. Не знаю, пусто там сейчас или кто-то нашёл приют в этой пещерке. Когда нас замучили холода и сквозняки, мы одной ночью перебежали за забор и принялись искать путь к лучшим условиям. Так мы путешествовали около недели, пока нас не нашли они, — его голос вдруг стал на тон тише, — Выжившие, — Дима прикусил губу, и я видела, как выступила маленькая капелька крови. Это оживило его, и он продолжил. — Их было очень много, вооружённых и готовых убивать. Серьёзно, мне казалось, что они могли из любого хлама сотворить пулемёт. И тогда они поставили нас перед выбором: примкнуть к ним, или умереть прямо здесь и сейчас. Так как я сижу перед тобой, думаю, ты понимаешь, что мы выбрали, — он ухмыльнулся, но в этой ухмылке была скорее боль и разочарование, чем что-то весёлое, — Так что нам пришлось стать частью их группировки, только для того чтоб остаться в живых. Я… я сожалею об этом, правда.   Мои ожидания подтвердились — я знала, что он как-то связан с ними. Но что-то подсказывало, что все не так уж просто.   — Мы жили у них почти два года. Это был самый ужасный период в моей жизни. Выжившие — самые жестокие и хладнокровные люди из существующих сейчас. Они могут убить кого угодно — взрослого, старика или ребёнка за малейшую оплошность. А иногда и просто так, ради забавы. Однажды прямо передо мной они застрелили маленькую девочку, за то, что та взяла немного хлеба для своей больной матери, — он чертыхнулся, — Это просто ужасно. Новеньких еще часто отправляли на рейды, и я и сам часто бывал в таких. Во время рейдов мы искали еду и людей, которым предлагали такую же сделку, как и нам. Сделку, в которой есть лишь один конец — плохой Не все возвращались обратно, на моих глазах расстреляли несколько человек, а ведь там были и дети, и старики, которые просто не могли бы убежать, — сказав это Дима замолк, наклонив голову вниз, — Черт, это так сложно, — он схватился руками за волосы и казалось, что сейчас просто вырвет их на себе, — А потом нам надоело и мы решили сбежать, —  он продолжил, — Мы не могли больше спать, зная что убийцы лежат в соседнем шалаше, довольные количеством своих сегодняшних жертв. Мама часто плакала по ночам, — Дима уставился в пол, теперь уже я обнимала его, пальчиками перебирая его непослушные волосы. — Папа пытался её утешать, но мы понимали, что устали жить в вечном страхе. И мы придумали план побега. Но он не сработал, — Дима поднял голову вверх и за это мгновенье я увидела блеск в его глазах. Мужчина плакал, только старался скрыть свои слёзы, не хотел казаться передо мной слабой. А я и не мешала ему, словно не заметила слёз, раз ему так не хотелось. — Мои родители замешкались, и успел сбежать лишь я. Их застрелили на месте, — его голос дрогнул, и он замолчал, закусив верхнюю губу, все ещё смотря вверх и часто моргая.   Я аккуратно взяла его руку в свои и крепко сжала, пытаясь его утешить. Я даже подсела ближе к нему и практически обняла, прислонившись к его телу. Никогда бы не подумала, что за такой милой и непринуждённой улыбкой скрываются осколки разбитой души и сердца. Будь у меня лампа с джином, одним из желаний было бы стереть из головы Димы все что его так печалит, вернуть его семью, которую он так любил. Увы, это лишь сказки.   — Я сбежал в лес и прятался там несколько дней, — продолжил он, когда его отпустили слёзы, теперь он искал глазами что-то в углу комнаты, — За все это время я не съел ни кусочка еды и в один момент просто упал под деревом. Тогда мне казалось — вот он, конец этой невесёлой жизни. Перед тем как провалиться в бездну, я услышал приближающиеся шаги и понял, что теперь точно умру, — он замолк на секунду. Мне было безумно интересно, как же он выжил на этот раз, но кроме этого я сопереживала ему, мне даже казалось, что его судьба гораздо сложнее моей. — Но жизнь почему-то вновь дала мне шанс, и я очнулся здесь. Меня подобрал мужчина, его звали Федор, и принёс меня в эту землянку. Раньше она выглядела, конечно, не так, была значительно меньше и без всяких удобств. Кроватей не было совсем, питаться было нечем, да и с обогревом было сложновато, но я очень благодарен ему за это, — Дима повернул голову и посмотрел на меня, ища поддержку в моих опечаленных глазах, — Вот поэтому я не мог тебя оставить, понимаешь? Я не хотел, чтобы тебя убили, ты достойна жить дальше. Как и все люди, чьё сердце чисто. Да и я бы сошел с ума от одиночества, — он смотрел на меня так завороженно, будто бы разглядывая каждый изгиб моего лица, и это нисколько не смущало. Но мне было непонятно, почему этот мужчина вызывает во мне столько чувств, хоть я и знаю его от силы день. Мне хотелось прижать его к себе очень сильно, хотелось, чтобы мы хот на миг забыли о всех наших проблемах.   — И что было дальше? — неловко спросила я почти шепотом, понимая, что это был ещё не конец истории.   — Мы жили с ним долго. Почти семь лет. За все это время он научил меня многому, — на лице Димы появилась грустная улыбка, но это уже было лучше, чем красные от слёз глаза и скорбь в голосе. — Фёдор рассказывал мне о том, чем можно питаться в критических ситуациях, где достать пресную воду, как мастерить мебель из дерева, которое не было испорчено последствиями взрывов. Вместе с ним мы отстроили всё это, — Дима окинул взглядом комнату, — Кровать, на которой мы сидим, я сделал под его руководством, и она до сих пор очень крепкая и надёжная. Посуду он вытачивал долго и аккуратно, поэтому у меня очень красивые резные столовые приборы. Он был значительно старше меня и любил рассказывать истории о своей жизни. Например, о том, как он стащил у миротворцев еду и потом удрал от них. Он был хорошим мужиком, — усмехнулся Дима. Он с такой теплотой вспоминал о своём друге, что уголки моего рта сами невольно поднялись, — Я думаю, что он заменил мне отца. А однажды он попал под ливень осенью и сильно заболел. Как я не пытался его спасти, старуха в черном балахоне все же забрала его душу, — улыбка сползла с его лица, а глаза покраснели и вновь заблестели, — И почему все, кто мне так дорог, так быстро покидают меня? — он повернулся ко мне. Этот вопрос вырвался из его души, он засел там с самого детства, он мучал бедного Диму годами. — Я не хочу, чтобы это случилось и с тобой. Ты — единственная, кто осталась у меня. Пожалуйста, останься со мной, здесь. Я понимаю, это странно и, возможно, неправильно, мы знакомы-то совсем ничего…но я вижу, что ты хорошая девушка, ты такая же, как и я, а я… я уже разделил с тобой кров и пищу, что, я надеюсь, показывает только мои доброжелательные намерения. Конечно, мы друг друга не знаем, но — он прервался, — Пожалуйста, не бросай меня, — он тоскливо на меня поглядел, а на его лице выражалось глубокое отчаяние и боль, будто я уже отказалась от его предложения и не согласна на нашу дружбу и взаимопомощь.   — Не уйду, — сказала я тихо, но уверенно, даже не думая об Артёме и его семье. Я просто хотела остаться здесь, и никакие проблемы меня пока что не волновали. Если честно, это весьма эгоистично, но с другой стороны, тому же Артёму пришлось бы кормить и оберегать только свою семью, не заботясь больше о Ксении.   — Спасибо, — сказал Дима и поднялся с кровати, — Ладно, я пошел. Нам нужно поспать, сон всё же лечит, — он развернулся и уже пошёл к деревянной двери, обитой каким-то старым покрывалом.   Внезапно все мысли о семье, об Артёме, о выживших выветрились из головы, осталась только одна, очень назойливая, которая так и жаждала вырваться словами наружу.   — Стой, Дима, — я приподнялась на кровати, а он повернулся ко мне, вопросительно поглядев на меня, — Останься, пожалуйста, — произнесла я на выдохе и закусила губу, боясь, что Дима сейчас развернется и уйдет, не сказав ни слова, а то и рассмеётся над глупенькой сожительницей, но вопреки моим страхам Дима подошёл к кровати. Я подвинулась, повернулась лицом к стене, чтобы никто не смущался, и он лёг рядом. Чувствовались напряжение и недосказанность, поэтому я повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза, в которых сейчас читалось лишь спокойствие и уверенность. Он поймал мой взгляд и поднёс к моему лицу свою ладонь, убирая прядь волос за ухо, так нежно и трепетно, как ни делал еще никто, от чего по телу пробежали мурашки. Я уткнулась мужчине в грудь, а он осторожно поцеловал меня в макушку, аккуратно, будто боясь, что я сейчас вскочу и убегу прочь. Но я не хотела этого делать. Все что я хотела тогда — это лишь ближе прижиматься к Диме, чувствовать его запах, ощущать биение его сердца под своей щекой, чтобы он обнимал меня и прижимал к себе так сильно как будто это последние минуты нашей жизни.