Апокалипсис сегодня

Сегодняшняя ночь для меня выдалась крайне тяжелой, ведь заснуть я никак не могла. Меня терзали тяжёлые мысли. Голова болела, казалось, что мозги раздулись и загудели, а в животе неприятно тянуло, но совсем не из-за чувства какой-то тревоги или страха, хотя это было очень странно, учитывая, что следующий день может стать для меня последним. Совсем. Именно сейчас начался обратный отсчёт, а меньше, чем через сутки моё тело окажется бездыханным. Еще со вчерашнего вечера моя голова ломалась в мыслях над тем, как же мне остановить машины с провизией. Я ведь не могу просто выбежать на дорогу, стать перед машиной и закричать, размахивая руками. Да, в таком случае меня, скорее, задавят и даже не подумают пожалеть. Возможно, даже рассмеются, проезжая по моему трупу всей колонной. Лучшее, что пришло мне в голову — отвлечь как-нибудь водителя последней машины и незаметно залезть в прицеп, а, когда он поедет, выбрасывать оттуда еду, но этот план еще нужно было обдумать. Я привыкла решать проблемы по мере их наступления, а мне еще предстояло выбраться из города, что было задачей не из лёгких.   Наш плебейский городок был окружён забором из сетки, и по всему периметру стояли военные. Они следили за тем, чтоб никто не вышел отсюда, хотя многие все равно выбирались через дырку в заборе, миновав охрану. Мы с Артёмом и сами пару раз пробирались наружу, просто чтобы прогуляться, спокойно вдохнуть чистый воздух, полюбоваться природой, хотя та и была испорчена, но однако была лучше полуразваленного города. В такие дни я задумывалась о побеге, даже говорила об этом с Артёмом, но он всегда отнекивался. Я всё прекрасно понимала: ему было невозможно сбежать с семьёй, не имея еды и даже понятия куда идти и что искать. Естественно, оставить мать с детьми и безответственно убежать он не мог. А после того, как мы вернулись, измученные скитаниями по лесам и полям, в город, мы бы нарвались на проклинающих нас жителей. Почему-то те, кто пытался улучшить свою жизнь, сбежать от ужаса в надежде на другую участь для себя, становились для горожан изгоями общества. Их травили, закидывали камнями, избегали и прекращали оказывать какую-либо помощь. Хуже диких животных. И я была уверена, что за ненавистью этих людей скрывалось лишь огромное желание повторить действия смельчаков. Только вот собраться с силами и сделать шаг в неизвестность для многих было страшнее, чем жить в вечном голоде и разрухе. Позже такие мысли начали покидать меня, а потом я и вовсе забыла об этом и продолжила своё скромное существование. Не мне судить других людей — все мы оказались в критической ситуации, и у всех сдают нервы. Я даже была уверена, что у многих окружающих меня людей, а, может, и у меня тоже имелись психические заболевания.   С первыми лучами солнца я начала свои сборы. Доставая из своего постоянного спутника — большого черного рюкзака — всё ненужное, я наткнулась на остаток вчерашней, уже немного подсохшей булочки и невольно подумала о парне, который мне её дал. Иногда мне хотелось просто упасть в его объятия и остаться там навсегда, а потом я вспоминала где я. Я была уверена, любовь сейчас — непозволительная роскошь. Просто невозможно было любить, когда вокруг царила смерть, когда люди умирали от нехватки лекарств и голода. Я не верила, что можно быть счастливой парой, когда твоя половинка так истощала, что одной ногой ступала на тот свет. Хотя, может любовь и надежда — это все, что у нас осталось? И всё же я отгоняла от себя мысли о счастливой влюблённости в Артёма. Он был приятный парень, добрый, честный, заботливый, даже красивый, сейчас это точно не играло никакого значения. И всё же я не могла возложить на его плечи такую ответственность. Возможно, когда-нибудь, когда условия нашей жизни улучшатся, я смогу создать с ним счастливую семью, даже родить деток. Но только сейчас думать об этом было очень глупо.   Отогнав от себя явно неуместные сейчас мысли, я оставила булочку в рюкзаке, вместе с ней положила флягу с водой, верёвку и дымовую шашку, украденную когда-то у одного рассеянного типа в баре, на тот случай, если вдруг пригодится. Ах, да, самое главное. Подошла к небольшому комоду в спальне, если эту неуютную, облезшую комнату можно так назвать, отодвинула его и из дыры в стене достала пистолет с пятью патронами. Перед смертью мама рассказала мне об созданном ею тайнике. До этого у меня не было ситуаций, в которых можно было бы им воспользоваться, но я подумала, что сегодня он может мне пригодиться, благо стрелять меня научили, когда мне было пятнадцать. Правда, из ружья и по птицам, конечно, но я думаю, что в случае чего я смогу себя защитить. Я верила, что адреналин сделает своё дело в стрессовой ситуации. Положила ствол в один карман куртки, проверив предохранитель, в другой — бросила нож. Подвинула комод на место, взяла с кровати рюкзак и пошла к выходу. Открыла дверь и обернулась, оглядывая, возможно, в последний раз свой дом. Да уж, мерзко было от мысли о том, что эта облезшая хижина когда-то была приличным домиком, только и до наших земель дошло разрушение. Я тяжело вздохнула и стремительно направилась в лес.   ***   Выход на волю находился к северу от главного здания, куда я и направилась. Главное сейчас было не наткнуться на кого-то из знакомых, ибо начнутся совсем ненужные расспросы, из-за которых можно будет потерять столь ценное и так быстро уплывающее время. Мало того, можно было вызвать подозрение и попасть под внимательный надзор соседей. Но в столь раннее время на улицах никто не ходил, что было очень на руку.   Я была уже почти у нужного места, теперь главной целью являлось отвлечение военных. В целом, они были беспощадны, нападали на беглецов группой, а потом издевались, как только могли. Теперь военные не защищали свою Родину, а абсолютно легально пытали правонарушителей и упивались их душераздирающими криками перед смертью. Однако данная местность города считалась глушью, поэтому тут, скорее всего, стоял только один охранник. Спрятавшись за небольшим домиком, я собралась с мыслями и прокричала что есть мочи:   — Помогите!   Я услышала звук приближающихся шагов с одной стороны дома и оббежала его с другой, нервно оглянулась и стремглав направившись к забору. Адреналин в крови уже зашкаливал, а сердце отдавало заметно ускорившимся ритмом. Когда я подбегала к забору, оно и вовсе чуть не разорвалось, как казалось мне тогда.   — Что за чёрт! — громко выругалась я от увиденного. — Когда они успели заварить это дурацкий забор!   И ведь действительно, буквально неделю назад мы проходили тут с Артёмом, и в заборе всё еще была дыра. Кажется, богачам совсем не хотелось, чтобы челядь питала надежды на счастье, они решили перекрыть последний ход на свободу. В голове начинали быстро мелькать мысли, налетая одна на другу и не давая собрать все воедино. Но пришлось, потому что шум приближающихся шагов заставил меня выйти из ступора.   — Ах, вот ты где! — услышала я грубый голос военного, который заставил меня обернуться и испуганно посмотреть на него.   Так, он находился метрах в ста от меня. Только я уже видела ярость в его глазах и злобу в каждом движении. Не раздумывая ни секунды, я сняла с себя рюкзак и перекинула через забор. Сердце колотилось с бешеной силой, буквально выпрыгивая из груди. Я слышала, как страж порядка буквально разрывал воздух своим телом, несясь ко мне со скоростью выпущенной из арбалета стрелы. Одна нога на заборе. Вторая. Я пыталась карабкаться так быстро, как только могла. Хорошо, что я была худенькой и достаточно ловкой, и могла справиться с этой преградой. Почти все, осталось только перекинуть вторую ногу, но тут мужчина крепко вцепился в неё руками и с силой потянул её вниз. Пытаясь освободить ногу, я отчаянно трясла ей в воздухе. Сделав сильный рывок назад, я буквально перелетела через забор, попутно зарядив армейцу в нос своей пяткой. Высота была, конечно, не большая, но упала я знатно, даже испугалась — не сломала ли я чего-то себе. Не хотелось в такой ситуации оказаться со сломанной рукой или ногой, и я молчу уже о травмах позвоночника. Я попыталась подняться на ноги и увидела через забор струйку крови, стекающую с носа солдата, а затем он зыркнул на меня своими свирепыми, полными злости и желания расправы глазами, от чего становилось жутко.   — Вот же скотина! — прошептал он, глядя на меня и прощупывая пострадавшую переносицу. — Да чтоб ты сдохла там! — он с силой стукнул по сетке ограждения, от чего я содрогнулась и вновь упала на землю, окованная каким-то звериным чувством страха, — А, хотя, знаешь, что? — продолжил он после небольшой паузы. — Сейчас мы это и устроим.   На его лице появился абсолютно животный оскал, от которого в венах холодела кровь. А в его глазах был целый океан ярости, словно в мужчину вселился демон. Чувства вновь возвратились ко мне, когда я увидела, как его рука потянулась к кобуре с правой стороны.   — Три! — он достал пистолет. — Два! — он зарядил пистолет, а я моментально поднялась на ноги и побежала, абсолютно не запоминая дороги, просто бежала, куда угодно, лишь бы спастись. — Один! Этот звук раздался эхом в голове, а затем послышался первый выстрел. Он промахнулся, выстрелил во второй раз, пуля свистела где-то над левым ухом, отчего я начала бежать еще быстрее, стараясь вилять, чтобы он не мог прицелиться. Такое чувство было, будто сердце уже давно остановилось, а это всего лишь моё предсмертное видение.   — Беги-беги! — слышала я позади себя. — Далеко не убежишь!   Вскоре звуки выстрелов перестали быть слышны, а я чуть сбавила скорость, но все еще не остановилась. Дыхание сбилось, мне приходилось судорожно глотать воздух, у меня покалывал бок, приходилось через силу бежать дальше. Не останавливалась я до тех пор, пока дома не стали размером с игрушечную машинку, а затем, убедившись в том, что опасность миновала, рухнула на землю, делая глубокие вдохи, будто эти вдохи — последние. В ушах отдавались удары моего сердца, а ноги гудели, просто дрожали от пальчиков до ягодиц. Давно я так не напрягалась. Уж не думала я, что все будет так сложно. Но все же теперь мне нужно дойти до Красного леса, и я, слава Богу, если он существует, не очень отбилась от курса. Раскрыла рюкзак, достала флягу и залпом выпила почти всю воду, совершенно забывая об экономии. Губы пересохли, и сейчас я могла лишь делать огромные глотки, ощущая, как по всему телу пробегают мурашки от охлаждения. Еще немного переведя дух, я приняла решение, что пора отправляться в путь.   Не знаю, как долго я шла, но вот наконец на горизонте появились столбы деревьев. Еще немного времени — и я уже стояла на входе в лес. Да уж, лесом это назвать сложно было — это был вовсе не сказочный лес, где травка зеленела, бегали кролики и пели птички. Выжженная, потрескавшаяся земля, редко усеянная зелеными островками травы, лысые деревья с отваливающимися ветками и конечно же абсолютное отсутствие какой-либо фауны. На деревьях висели порванные рыболовные сети — ловушки для невнимательных беглецов, а иногда виднелись и петли, и человеческие останки, ведь именно здесь издевались над людьми и убивали их, даже не заботясь о захоронении. Воняло ужасно, здесь буквально пахло мертвечиной, однако оставались и «чистые» районы, чтобы можно было проехать. Проходя глубже в лес, я начинала чувствовать себя все неприятнее, будто я последний выживший человек на этой Земле. Вообще, могло бы случиться так, что не осталось бы никого. Наверное, так было бы даже лучше.   В детстве взрослые часто рассказывали мне почему произошло так, что жизнь стала сущим и невыносимым адом. Гонка новых вооружений у двух передовых стран переросла сначала в безумное состязание, а затем и вовсе в нещадную холодную войну. Горький исторический опыт ничему не учил всевластных идиотов. Человеческие жизни не значили для них ничего, это были эдакие весёлые старты для взрослых и властных. А затем одна из стран решила сделать ход конём — выпустить всю свою артиллерию в сторону врага. Благо, мы были предупреждены, и часть людей успели запрятать по бункерам, дабы сохранить жизни. Но, выпустив ракеты, те люди, видимо, не знали, а лучше сказать, не думали даже о том, что обрекли на страшную участь не только своего оппонента, но и всё оставшееся человечество. Самый печальный пример принципа «ни себе — ни людям».   В этих неприятных мыслях я добрела, наконец, до дороги — видимо, именно по ней и поедут машины с прицепами. Оставалось лишь найти какое-то укромное местечко недалеко от неё. Собственно, сделать это не составило большого труда — по всему лесу почему-то были вырыты длинные траншеи по типу окопов и как раз одна из таких была в 10 метрах от дороги. Я невольно вспомнила отрывок из военного фильма, который смотрела ещё в глубоком детстве. Казалось, даже тогда человечество было более цивилизованно, потому что картина перед глазами была явно более жалкой, чем во времена Второй мировой войны. Но что поделать? Теперь нужно было только ждать…   Но долго скучать и копаться в мыслях, загоняя себя всё глубже в депрессивную яму, не пришлось. Уже вскоре вдали послышался шум автомобильных двигателей. Я тут же напряглась и слегка высунулась из канавы, так чтоб разглядеть проезжающие машины. Первая проехала около меня и, видимо, водитель меня не заметил, что было очень на руку. Машины ехали не очень быстро, скорее всего, для того, чтоб еда ненароком не выпала из прицепа, на котором и остановился мой взгляд. Глаза вмиг заблестели, а желудок жадно заурчал. Господи, да там было все: хлеб, овес и гречка, овощи и фрукты и еще много неизвестной мне еды, которую мне вряд ли доведётся когда-либо попробовать. Хотя нет, сегодня у меня был шанс сорвать большой куш. Сейчас я включила режим голодного дикого зверя, вышедшего на охоту. Артём бы назвал меня хищной пантерой.   Первая машина проехала, а за ней далеко не сразу потянулась вторая — такой интервал был явно мне полезен, ибо у меня будет достаточно времени отвлечь водителя. Я взглянула направо и поняла, что позади этой машины едет еще три. Мимо меня проехала вторая. Моя рука невольно потянулась к пистолету, я решила, что пару выстрелов по телеге с едой заставят его остановиться и проверить всё ли в порядке, а когда он будет идти обратно и заводить машину — настанет мой шанс. Мимо проехала третья, и вот уже виднеется четвёртая машина. Сжала пистолет в руках, уже прицеливаясь, понимая — вот оно. Всё или ничего.   И вдруг кто-то дёргает меня за плечо. Я обернулась в полном недоумении и увидела черноволосого мужчину. Он был старше меня и гораздо потрёпаннее, видно, жизнь его нехило помотала. В глазах читалось безумие на грани с паникой, на голове полнейший бардак, просто гнездо, вымазанное землёй, рубашка порвана, на руках, среди вздутых вен, красуются шрамы от многочисленных ранений.   — Бежим отсюда! — произнёс он взволновано, прожигая меня взглядом.   — Чего? — я буквально огрызнулась на него, понимая, что я теряю, возможно, единственный шанс на несколько месяцев нормальной жизни.   — Пожалуйста, поверь мне! — сказал он очень настойчиво, смотря прямо в глаза. Он шагнул ближе ко мне и судорожно обхватил руками мою ладонь, и я почувствовала его горячее, сбившееся дыхание, жар крепкого закалённого тела. — Они уже идут сюда!   — Кто «они»? — все еще находясь в полном шоке, спросила я, разглядывая его лицо, покрывшееся щетиной. Однако он не был неухоженным, просто видно было, что последние пару дней ему пришлось не сладко.   — Выжившие, — коротко ответил он на выдохе.   Внезапно я услышала дикий крик и топот множества ног и обернулась, застыв от изумления. Сотни, а может и тысячи мужчин и женщин бежали прямо на нас, накрывая своей лавиной шума.   — Уходим, скорее! — крикнул незнакомец, крепче сжав мою руку, и помог выбраться из окопа.   Я лишь испуганно закивала головой, и мы побежали. Я не знала, куда мы направлялись и от чего мы убегали, но я понимала одно — те люди, которые были там, явно не согласились бы разделить с нами еду. Я нагибалась, подпрыгивала, спотыкалась, чуть не падая из-за наваленных гнилых деревянных суков и обломков пластмассы. Мужчина бежал гораздо быстрее меня, он точно был сильнее и выносливее, ему приходилось буквально волочить меня за собой, но я старалась изо всех сил. По лицу также хлестали ветви деревьев, у меня уже появились царапины, но этого я даже не ощущала. Мне оставалось лишь довериться этому человеку.