Не твоя альфа

      На следующий день мне позвонил Бэкхён. Я была рада слышать, что у него все в порядке, и приступы тошноты больше не беспокоят. Голос Бёна стал ниже, когда он узнал, что в первый же день мне повезло загреметь в больницу, но затем друг пожелал скорейшего выздоровления и пообещал позвонить вечером или завтра утром. — Мисс, как Ваши дела сегодня? — в палату вошла медсестра с приветливой улыбкой и идеальным английским. — Уже лучше, спасибо, — выдавливаю из себя улыбку, хотя на душе как-то мерзко от неприятного осадка, оставшегося после разговора с Бэкхёном. Наверное, я слишком быстро привязываюсь к людям, поэтому уже спустя пару дней расставания так сильно скучаю по нему.       Медсестра установила капельницу и ушла. В этот момент, словно сменяя медработника, в палату вошел Сехун. Полы белоснежного халата, надетого поверх рыжего свитера, немного подлетали, пока парень шел навстречу мне. Было забавно. Сейчас Хун выглядел таким серьезным и деловым — не то, что в подростковом возрасте, когда он пускал слюни на комиксы и на каждый хэллоуин наряжался одним из персонажей вселенной Марвел. — Привет, — Сехун пододвинул стул к моей кровати и сел на него, кладя свою руку поверх моей, укрытой одеялом. — Привет, — едва сдерживаю улыбку при навеянном лицом Хуна воспоминании о том, как мы почти поцеловались, а затем спали в одной кровати. Венди, все это правда происходит с тобой? — Я принес ноутбук. Можешь воспользоваться им, когда посчитаешь себя достаточно способной, — он положил ноутбук на прикроватный столик. — Отлично. Тогда я начну сейчас, если ты не возражаешь, — вопросительно смотрю на Сехуна и расслабляюсь, когда он кивает. — Постой, — торможу его у выхода, заставляя обернуться, — я хотела у тебя спросить кое-что. — М? — Ты тоже чувствуешь мой запах или.? — Скорее, или, Вен. Думаю, мы получили очередное подтверждение того, что не являемся сказочными истинными. Но если ты вдруг передумаешь вечно быть такой маленькой, сделай так, чтобы я узнал об этом первым, ладно? — парень заговорщически вскидывает правую бровь, вынуждая меня прийти в недоумение и нахмуриться. — О чем ты? Почему это я маленькая? — Потому что продолжаешь верить в эти сказки об истинности, но при этом обманываешь себя и окружающих, утверждая обратное, — Хун немного грустно улыбается, словно сейчас поделился одной из своих тайн, и уходит, закрывая за собой бледную дверь. Почти такую же бледную, как мое лицо после этой болезни.       Смотрю на свое отражение в зеркале больничного туалета и думаю о словах Сехуна. Определенно могу утверждать, что раньше я не верила в небылицы об истинности. Даже в детстве рассказы бабушки звучали не очень убедительно, что уж говорить о нынешнем возрасте… Но как-то странно это все. Никогда еще из меня ничего так стремительно не вытекало, да и не планировало течь, по-правде говоря. И вообще, раз уж на то пошло, что я забыла в больнице? Лечусь от несуществующей, сказочной болезни, вызванной готовностью организма осуществлять свои репродуктивные функции?       Ну ладно. Так и быть. В научной обработке все звучит немного убедительнее и логичнее.       Оставив подробное изучение этого вопроса на последующие свободные минуты, я решила заняться работой, в которой немного разобралась к вечеру, когда медсестра пришла мне всунуть очередную иголочку и пакет с едой, переданный Сехуном. — А сам он не придет? — невольно сжимаю губы. — Мистер О просил передать, что у него этим вечером деловая встреча, и по возвращении он сразу отправится в больницу, чтобы не тревожить Ваш сон, мисс. — Ясно. — Доброй ночи, мисс. — И Вам, Бриджит.       Молодая медсестра, наверное, практически моя ровесница, покинула палату, и стало совсем тоскливо. Видеть ноутбук я больше не хотела — от практически двенадцатичасовой работы у меня начали слезиться глаза, и я решила закончить на сегодня. На часах было девять вечера, а я ума приложить не могла, чем здесь можно заняться. Книг у меня с собой не было, к сожалению, как и телевизора, и я решила пройтись по палате, умыться, почистить зубы, помыть голову. Вернувшись в кровать, я обнаружила, что весь процесс занял чуть больше получаса. Спать, тем временем, по-прежнему не хотелось.       Я вспомнила, что Бён обещал позвонить, и отправила ему смс первой. «Занят?» «Немного. Хочешь поговорить?»       Почти успеваю дописать «угу» к тому моменту, как мой телефон начинает вибрировать от входящего звонка. — Привет, — слышу немного уставший голос на том конце трубки и невольно улыбаюсь во все тридцать два. — Привет. Прости, что отвлекаю… — начинаю тараторить, но Бэкхён вовремя прерывает поток летящей из меня несуразицы, который вполне мог бы сейчас на него обрушиться. — Вообще-то это я тебе звоню, а, значит, я и отвлекаю. В любом случае, ничего страшного, — Бэкхён кашляет (мне кажется, или ему правда неловко?). — Когда ты вернешься, Венди? — Говоря по правде, без понятия. Я даже спонсоров наших не видела из-за этой болезни. Сехун все дела на себя взял. — Венди, — его голос стал ниже, — прости за бестактность, но… ты уверена в Сехуне? — Конечно, уверена. — Он никогда не казался тебе подозрительным или странным, словно пытается все время от тебя что-то скрыть? — Да нет же! А вот вопросы у тебя странные. К чему ты ведешь? Намекаешь на то, что Сехун хочет меня обмануть, полноправно воспользоваться результатами нашего общего труда и оставить меня ни с чем? — я почти в бешенстве. Бэкхён был хорошим, но иногда он прямо как сейчас. С ним мы знакомы около месяца, а с Сехуном второй год, и он меня еще ни разу не подводил и не заставлял усомниться в своих намерениях. — Нет, прости, я не хотел тебя злить… — Бэкхён шумно вздохнул в трубку, и у меня по телу побежали мурашки. Что с ним в последнее время? — Просто я волнуюсь за тебя, — тихо буркнул он, а затем чуть быстрее и громче добавил, — а еще устал из-за подготовки к приближающейся сессии. — Что ж, запутавшийся в жизни Бён, тебя тоже можно понять. Но если бы ты был Сехуном, я сейчас дала бы тебе подзатыльник, — парень по ту сторону трубки усмехнулся. — Но я Бэкхён, припоминаешь такого, да? Я был создан для объятий, максимум — шлепков, но не для подзатыльников. — Что ж, — я фыркаю с притворным возмущением, — тогда мне придется тебя хорошенько отшлепать по приезде за то, что срываешь свою усталость на мне. — И волнение. За него внеочередная порция шлепков вообще-то полагаться должна, я не ошибаюсь? — мне кажется, я даже вижу, как Бэкхён самодовольно ухмыляется, говоря это. — Нет, все верно. — Венди, — я услышала какой-то шум на том конце провода, — мне нужно идти. Выздоравливай и поменьше нервничай! — Слушаюсь и повинуюсь. До завтра. — Сладких снов.       На следующее утро Бён не позвонил, как и вечером. Весь день я просидела за работой, получая очередное послание от Сехуна, переданное медсестрой вместе с едой на заказ.       «Все в порядке?», — написала я Бёну, прежде чем легла спать. Но в итоге заснула, так и не дождавшись ответа.       Наутро я обнаружила, что Бэкхён написал ответ на мое смс: «Прости, что не позвонил. Ты уже спишь?». И так как отвечать на этот вопрос было уже слишком поздно, я снова написала «Привет» и получила ответное «Привет» через пару минут.       По мере приближения сессии наши переписки становились все банальнее, а разговоры — короче. Бён усердно готовился, совмещая учебу с подработкой. Я не до конца понимала, почему он подрабатывает, если учесть размер бутика его мамы и вечные командировки отца. Многие бы на месте Бэкхёна жили, ничем не заморачиваясь. Но когда я во время одного из наших коротких разговоров спросила об этом, парень ответил, что не берёт у родителей деньги с момента окончания школы, потому что не хочет висеть у них на шее, ведь те и так оплачивают услуги за дом и покупают еду.       Спустя неделю меня наконец выписали из больницы. К великому счастью, больше я не протекаю, как старая труба в заброшенном доме, а моя температура не скачет, подобно коням на родео. С делами теории, инженерными графиками и сметой мы закончили. И теперь, стоя перед зеркалом в гостиной номера отеля, я нетерпеливо дергаю за язычок молнии на черном платье-футляре, в которое с трудом влезла. Но застегнуть его было еще большим трудом. В комнату вошел Сехун. От него повеяло уверенностью и совершенством — именно тем, чего мне сейчас так не хватало. Я нервно теребила бедный язычок, а он никак не поддавался. — Помочь? — Мистер Совершенство вскинул бровь. — Спасибо, сама справлюсь. Сегодня важный день, — я выгнулась змейкой, максимально втянула живот и выпрямила спину. — Фу-у-ух! — молния наконец поддалась и через пару мгновений была застегнута. Я посмотрела на свое отражение в зеркале, поправила челку, делая пробор ровнее, и сделала конский хвост немного туже. — Уверена, что не хочешь выпить? — Сехун слегка качнул стаканом, на дне которого было нечто коричневое, напоминавшее виски. — С каких пор ты пьешь перед деловыми встречами? — наступила моя очередь вскидывать бровь. — Это для храбрости. — Так я не одна волнуюсь? — Хун немного нахмурился и едва заметно улыбнулся, оставляя вопрос без ответа.       Перед выходом я надела пальто, но Сехун меня успешно из него вытащил и, указал пальцем на окно, выходившее на улицу, а затем на свой гаджет, который сообщал, что сегодня будет крайне холодный вечер с примесью легких заморозков. Затем он кивнул на пуховик и бессовестно отобрал мое пальто. Я была вынуждена согласиться с его требованиями одеться теплее. Когда мы садились в машину, лицо Сехуна блестело, как облизанный леденец на солнце. И я не смогла удержаться от того, чтобы сказать ему какую-нибудь колкость. — Ты чего такой довольный? Для кого-то прошлой ночью распустился-таки твой цветочек, да, Сехунни? — от неожиданности данного подъезда на лбу Сехуна образовалась стайка почти параллельных морщинок. — Нет. Просто день хороший. Сделку едем заключать. Наконец приступим к реальному выполнению дела, — Сехун говорил это, не отводя взгляд от дороги. — Как думаешь, мы здесь надолго задержимся? — Мм, ну, думаю, не меньше полугода… — Сколько?! Ты сейчас серьезно, Сехун? — Да, а чего ты так странно реагируешь? Это стандартная процедура. На первую раскрутку производства вроде нашего всегда нужно не меньше полугода лично присутствовать при процессе, чтобы технология не была нарушена. Тебя точно долечили? А то ты какая-то напряженная с момента… болезни. — Точно. А вот тебя не смогут вылечить, если продолжишь говорить так много глупостей. — Куколка не в духе? — Сехун надул губы и посмотрел на меня в зеркало заднего вида. — Ты невыносим. И вот как я с тобой полгода выдержу, а? Ты подумал о моей психике? — я откинула голову на спинку заднего сиденья, чтобы не видеть его лица. Все окружающее резко начало раздражать. Для меня такое состояние — редкость, но уж если случается, то по какой-то весомой причине. Данный случай загноняет в тупик, так как вроде бы ничего и не произошло, и на Сехуна я зря сейчас злилась и кричала. — Да ладно тебе. Мы всегда так общались, и тебя это устраивало. — Да. Прости. Ты прав. Давай в следующий раз, когда я попытаюсь на тебе сорваться, ты шлепнешь меня по лбу? — Зачем шлепать? Как я понял, для того, чтобы заставить тебя молчать, достаточно лишь… — мы стояли в небольшой пробке у светофора, поэтому Сехун без опаски отпустил руль и повернулся ко мне корпусом, медленно приближая свое лицо к моему. От сего факта меня вогнало в ступор, но я довольно быстро из него вышла (секунд через 10-15), конечно, под хохот Хуна. А затем он беззастенчиво воспользовался моментом и быстро чмокнул меня в лоб, чтобы затем вернуться к управлению автомобилем, делая вид, словно только что ничего не случилось. Класс. Улет. Просто волшебно.       Встреча прошла результативно. Мы еще раз обсудили контракт с двумя англичанами в одинаковых клетчатых костюмах-тройках, затем осмотрели лабораторию и зал, где будет осуществляться сборка и массовое производство нашей «мебели будущего».       И все бы так и продолжалось: ежедневная рутина, дела, заботы о завтрашнем дне, но к концу недели у меня снова начались признаки течки и, кажется, на этот раз природа задумала нечто масштабное.       Я категорически не хотела снова ложиться в больницу, и после долгих и отчаянных стенаний Сехун все-таки позволил мне остаться дома при условии, что я буду регулярно пить таблетки (в этот раз мне даже капельницы не назначили, ура!) и соблюдать постельный режим. Я кивала на все, что он говорит, чтобы потом улизнуть в ванную, когда он уйдет, и осмотреть масштабы происшествия. Таблетки заглушали спазмы, но остановить саму течку они явно были не в силах.       Я присела на бортик ванны и немного раздвинула ноги. Затем провела двумя пальцами по очагу всех моих нынешних проблем и обнаружила, что эта жидкость больше всего похожа на жидкое мыло. Я могла бы сравнить ее со смазкой, если бы собственно когда-нибудь трогала смазку. Мне стало любопытно, легко ли войдет туда палец, и в ходе эксперимента моя гипотеза нашла свое подтверждение.       Наэкспериментировавшись с использованием максимально возможного количества пальцев (а мой скудный лимит оказался равен двум), я залезла в душ, чтобы смыть с себя этот маленький позор. Но в душе вновь не удержалась от соблазна. Я никогда еще не касалась себя… там, поэтому эффект от новых ощущений был оценен по достоинству всеми клеточками моего тела. И первый анальный оргазм почти удался в момент, когда в дверь позвонили, отчего меня даже передернуло, и я чуть не поскользнулась в ванной. В это время мог прийти врач, которого Сехун вызвал на вечерний осмотр, так что я максимально быстро накинула халат, чтобы не заставлять человека ждать, и побежала к двери. Когда я её распахнула, мое удивления вышло за рамки возможного. На мгновение мне показалось, что даже смазка боязливо покатилась вдоль бедра, обратно к попе. — Бэкхён? Как? Что ты здесь делаешь? — мои глаза не могли перестать беспорядочно закрываться и открываться, а ресницы — неугомонно хлопать в ожидании дальнейшего развития событий. — Я запутался, — глаза Бёна сияли, как звезды, которые вот-вот собирались сгореть. - Последние пару лет было довольно трудно, а этот год вообще не обещал ничего вдохновляющего, — Бэкхён закрыл за собой дверь и, по дороге раздеваясь, побрел в гостиную.       Я поняла, что разговор будет долгим, а, значит, ради него пять минут Бэкхен уж точно подождет. Мне срочно требовалось переодеться во что-то, прикрывающее ягодицы. Я надела трусы, легкие пижамные штаны и майку на тонких бретельках. С моей постоянной температурой другая одежда была бы провальной ошибкой.       Когда я пришла в гостиную, в глаза бросился сидящий на диване Бэкхён, на котором остались одни штаны. Я заметила, как часто он дышит, беспокойным взглядом смотря мне в глаза, а затем отворачивается. — Черт, я так больше не могу, — Бэкхён упал лицом с подушку и выдохнул, издавая рычащий звук. — Что с тобой? — я подбежала к Бёну и, коснувшись его руки, обнаружила, что у него, судя по всему, высокая температура, которая перекрывала даже мою, раз я почувствовала его жар. — Ты заболел? — Болезнь? — Бэкхён усмехнулся, отодвигая подушку от лица и снова глядя на меня. — Ты предпочитаешь так это называть? — Ты о чем? — О твоей течке и о том, что я в это время чувствую, — Бэкхён шумно выдохнул, сжимая скулы, и ударился затылком о мягкую спинку дивана. — Как же здесь жарко, — парень начал снимать остатки одежды, не обращая на меня ни малейшего внимания, словно нарочно избегал недоумевающего взгляда, которым я его сейчас запросто могла огреть. Особенно после того, как он направился в душ. — Бэкхён, ты что это творишь?! Приехал посреди ночи и теперь направляешься в мой душ в одних трусах? — А в Корее скоро рассвет… — он повернулся ко мне лицом и безэмоционально усмехнулся, когда я прижала его быстро сдавшееся тело к стене, выложенной кафелем. — Какая хорошая стена. Охлаждает, — Бён удовлетворенно закрыл глаза и улыбнулся шире, но делал он все, словно под кайфом. Расширенные зрачки, слишком медленные движения, да и голос какой-то странный. — Я решил сделать это первым. Почувствовать тебя. Меня ты не ощутишь до утра благодаря таблеткам, так что, я даю тебе время подготовиться, — голова Бэкхёна упала мне на плечо, и парень крепко заснул. Никакие мои усилия не смогли его разбудить, чтобы добиться хоть каких-то ответов. Я положила его на кровать в спальне, но засомневалась в правильности своего решения, когда вспомнила о том, что утром придет Сехун, и будет крайне неловко перед ним оправдываться за вот это полуголое тело, лежащее на вроде как нашей постели.       Из раздумий меня вынул звонок в дверь и действительно пришедший врач, которого я бросилась встречать, а затем провожать в гостиную, попутно отвечая на вопросы о своем самочувствии. Через пару минут он ушел, уколов мне что-то «на сон грядущий». Я вернулась в спальню и легла в кровать рядом с Бэкхёном. Укрыла его одеялом, но потом поняла, что сверху на нас оно сегодня будет лишним, и, свернув его, положила между телами, словно границу, а затем, довольная результатом, очень быстро погрузилась в сон и проснулась лишь ранним утром.       Первым, что я услышала, было тихое сопение Бэкхёна прямо над моим ухом. Должно быть, во время сна он много вертелся и, в конечном итоге, оказался лежащим на моей подушке лицом вниз. Я видела краешек его профиля, такого безмятежного и милого личика. Раз уж я уже не сплю, то могу хотя бы устроиться поудобнее. Оказалось, одеяло теперь укрывает нас обоих. Я аккуратно провела рукой по лбу Бэкхёна, а затем коснулась его губами. Он не был горячим, что меня успокоило. От моих действий у парня очаровательно взъерошилась челка. Я уткнулась носом в его щеку, пользуясь тем, что Бён этого не видит, и глубоко вдохнула, ощущая запах мяты, которой пропах, кажется, каждый сантиментр его тела. Бэкхён нахмурился во сне и перевернулся на бок, теснее прижимаясь ко мне и просовывая свою ногу между моими, пока я замерла статуей, боясь пошевелиться и разбудить его в таком неловком положении. Пока, прикрыв глаза, я собиралась с мыслями, не успела заметить, как за пару мгновений оказалась перевернутой Бэкхёном на спину и вжатой в подушку. — Теперь ты чувствуешь это? — Что «это»? — я удивленно уставилась на парня. — Меня, мой запах… Да что угодно! — Бэкхён широко распахнул глаза, словно это не он пару минут назад мирно мурлыкал, лежа на животике. — От тебя пахнет мятой. — Так, уже что-то. А от тебя пахнет цветущим яблочным садом, — Бэкхён принял вертикальное положение, юрко оседлав мои бедра. — Ты пахнешь, как вечная весна, застывшая на самом восхитительном моменте, когда распускаются цветы и в траве, и на деревьях. Ты... — Бэкхён подался вперед, утыкаясь в мою шею, — ты прекрасна, Венди. Даже за кучу километров от Англии меня преследовал твой запах, которым я впервые чуть не отравился в тот день, когда меня стошнило, помнишь? Мой организм не был готов к этому. Врачи так сказали. Мне тоже пришлось пролечиться совсем недавно. Почти сразу после твоего выздоровления меня положили в больницу. — Почему ты ничего не сказал? Почему молчал так долго, если все знал… — я жадно хватала ртом воздух после того, как надолго задержала дыхание в момент, когда нос Бэкхёна коснулся ямочки между моими ключицами. — Тише-тише, — Бэкхён снова наклонился и в сопровождении пристального взгляда нежно обнял мое лицо руками. — Прости меня. Прости, слышишь? Я не должен был позволять тебе столько страдать из-за своего нежелания принять правду… или ответственность. Я сам не понимаю, если честно, чего опасался. Это так трудно — поверить в то, что мы все-таки встретились, что все произошло именно так, как задумали какие-то высшие силы, черт возьми. — Бэкхен усмехнулся. — Меня настолько переполняет счастье сейчас, что я буквально чувствую, с какой легкостью могу сорваться и выплеснуть его на тебя, если продолжу оставаться в таком положении, — Бён продолжал странновато улыбаться, отчего мне становилось не по себе. — Но напоследок… позволь мне сделать то, чего я хотел последние две недели и, особенно, желал вчера. Возможно, ты и не чувствуешь того же, — Бэкхён с легкой грустью посмотрел в мои широко распахнутые, но все еще ничего не выражающие глаза, — но я очень хочу, чтобы содержимое тех легенд оказалось правдой, и ты почувствовала то же, что и я, в момент поцелуя. — Насколько сильным будет это ощущение? — единственное, что я смогла из себя выжать, продолжая работать над выравниванием дыхания. — Ты едва сможешь сдержать себя от касания каждой клеточки желанного тела. Будет трудно принять, что из-за общепринятых рамок условности в отношениях ты не можешь прямо сейчас проводить губами каждую мышцу на его теле и дышать, дышать, дышать! — Бэкхён непроизвольно качнул бедрами на этих словах и тихо простонал. — Дышать настолько часто, чтобы вокруг уже не было других запахов. Когда я поднимался по лестнице этого отеля, не чувствовал уже ничего, кроме сада, к которому приближаюсь, и в который хочу заново окунуться, стирая все плохое из памяти его милой создательницы, — Бён проводит большим пальцем вниз, вдоль одного из уголков моих губ и снова печально улыбается, обнажая свои миниатюрные белые зубы. Я ощущаю, как его тело напрягается. Пытаюсь представить, каких усилий ему стоит сейчас ограничиваться одними пальцами, если он действительно хочет большего, как сам только что сказал. Но вскоре мне становится мало лишь их участия, и я, опираясь на локти, приподнимаюсь, двигаясь навстречу Бёну. Я хочу, чтобы он первым проявил инициативу, чтобы сам коснулся меня. Но одолевает азарт, и я не могу отказаться от намерения проверить теорию Бэкхёна, который, подливая масла в огонь, смотрит слишком горячо и опасно.

Как можно было не замечать этого взгляда?

      Наверное, общаясь с Бёном, я всегда была где-то слишком далеко (примерно в районе Сехуна).       Мне внезапно хочется отказаться от затеи передать инициативу в его руки, и все же коснуться этих губ первой. Кажется, у дураков мысли сошлись и на этот раз, так что мы почти одновременно стартуем с места, и наши лица практически впечатываются друг в друга. Я чувствую, как Бён улыбается в мои губы сквозь легкий поцелуй, больше похожий на обыкновенное смазанное касание, и улыбаюсь ему в ответ, а затем тоже принимаю полувертикальное положение и, обнимая Бэкхёна, сажусь поудобнее. В голове лишь две противоречивые мысли: «кажется, утро обещает быть долгим и прекрасным» и «интересно, что я скажу Сехуну…», но и из них меня выуживает тихий шепот Бэкхёна мне на ухо: — Помнится, кто-то обещал меня отшлепать по приезде.