Эти прекрасные вечера на хуторе близ Диканьки

Через секунду Лиза уже оказалась на мягкой кровать хозяина комнаты. Едва успев вздохнуть, эти двое вновь слились в страстном поцелуе. -- Боже, Лиза, я не могу так... -- вдруг осекся Коля. Данишевская спохватилась и тут же села на кровати, примкнув к своему возлюбленному. Тот выглядел подавленным. -- Что случилось, -- девушка судорожно сглотнула и, преодолевая себя, выговорила, -- Коля... -- Дело в том что, какой же это все абсурд! -- бормотал Николай. Он пытался отвести взгляд, но снова и снова встречался глазами с белокурой барышней, сидящей рядом, понимая, что назад пути уже нет. -- Знаю, ты..тоесть вы...да к черту это все, Лиза, ты просто мне не поверишь! Это просто бред... -- Рассказывай, -- решительно сказала Лиза, глядя на молодого человека. -- Разве ты думаешь, что после всего, что произошло с тобой и со мной, да и с нами вместе, я не поверю? -- Ну слушай, -- Коля еще раз сглотнул, поправил свои черные волосы, свисавшие на лицо, и вновь начал говорить, -- еще когда я только приехал в деревню, наверное, в самую первую неделю, мне привиделось, что...ты приехала ко мне. Так же поздно, одна. И мы...в общем, мы пришли к тому же, что делаем и сейчас, только уже в постели оказалось, что это была Оксана. И я запутался, ты ли это или она... -- Я, я, -- она поспешила схватить его немного дрожащую руку, такую горячую, и опять посмотреть прямо в глаза. -- Я знаю, что ты, -- слегка усмехнулся Гоголь. -- Оксана сейчас дома сидит, чай пьет. -- он отвел глаза и посмотрел в окно. Так они просидели около трёх минут. -- Ладно, -- вдруг сказал Николай Васильевич. Он встал, подошел к окну и резким движением закрыл штору. Затем еще раз подошёл к двери и проверил, закрыта ли она. Лизавета Андреевна все это время сидела на кровати, подмяв под себя пышные подолы дорогих юбок, и следила за каждым движением хозяина избы. -- Дорогая Елизавета, -- Николай повернулся к своей пассии и, лукаво уставившись на нее, медленно начал приближаться к кровати. -- Андреевна, -- тут же поправился он. -- А вам не кажется, что у вас слишком холодные руки? -- с этими словами он упал на одно колено, взял ее руки в свои и нежно прикоснулся к ним губами. Всё, что сумела сделать Лиза, так это улыбнуться. -- Да и вообще, вы такая...холодная сегодня, -- продолжал ехидно говорить Николай. -- Да вы же замёрзли! -- он поднимался выше и был уже у шеи. -- Вам срочно нужно согреться! -- тут молодой человек крепко схватил барышню и повалил на кровать. -- Ах, Николай Васильевич, -- попыталась хоть за что-то схватиться Лиза, но Гоголь был неумолим. Он тут же уткнулся в пышную грудь девушки, не ослабляя хватку. -- Николай Васильевич, вы бредите! -- наконец воскликнула гостья, оторвав голову писателя от своей шеи. -- Ну Лизавета Андреевна, -- немного обиженно проговорил Коля. -- Зачем вам все эти платья? Вы и без них необычайно красивы. -- его руки уже начали развязывать ленты сзади. Лиза отчего то начала смеяться, гладя безумца по голове. Вскоре Николай справился с лентой и стянул с девушки платье, под которым оказался корсет. А вот с юбками оказалось еще сложнее -- их было около пяти. -- Никогда не понимал, зачем дамам столько одежды, -- бормотал Гоголь, снимая пышные дорогие юбки. Вскоре все они валялись где-то на полу, а Николай гладил нежные ножки Лизы. -- Лизонька, а вы точно не дьявол? -- искоса глянул он на девушку. -- Нет, Николай Васильевич, дьявола из меня уже изгнали, -- лукаво улыбнулась Лиза, но тут же воскликнула "Коля!", ибо молодой человек навалился на нее и начал страстно целовать шею, доходя до мочек ушей. Поцелуи эти были настолько сладкими, что Лиза была готова купаться в них вечность. Опомнившись, девушка стала стягивать в господина Гоголя фрак, но тот, оторвавшись от её шеи, строго остановил дворянку. Самостоятельно скинув сюртук и рубашку, Николай опять примкнул к своей любимой, которая уже изнемогала от всех его нежностей. Лиза сходила с ума от прикосновений его теплых рук, а ему хотелось глубоко зарыться в ее белокурые локоны и пробыть там вечность. Его пленил запах Данишевской, который хмелил еще больше. Барин обнажил пышную грудь Лизаветы и уткнулся в нее, как ребенок. Потом оторвался и посмотрел на Лизу. Волосы ее раскидались по подушке, а лицо было все так же прекрасно. -- Не было смысла так долго скрывать наши чувства, -- нежно прошептала она. -- Да, не было. Вы же столь прекрасны, -- кивнул Коля и, осторожно взяв ее руку, аккуратно поцеловал ее. Нагота уже не смущала ни его, ни ее. Лизавета вдруг вспомнила, что говорила ее мама, а рассказывала она много, ведь собирались замуж ее выдавать. Вот матушка и рассказывала про первую брачную ночь, да не дай Бог раньше венчания. А вдруг что случится? Сколько прожила Лиза на свете, а ни разу ни с кем не была в постели. Лиза еще раз нерешительно посмотрела на Колю. Сильный, красивый, а главное, что её. Целиком и полностью. Наконец-то и она дожила до настоящего счастья. Нет, когда она рядом с ним, то уже не может произойти ничего плохого. А когда он (стыдно это писать? ой тяжелая у фикрайтеров работа) вошёл в нее, то Лиза даже не поняла, что почувствовала. Она выгнулась дугой, затем вцепилась в широкую спину партнера и от изнеможения стала стонать. Это длилось, наверное, вечность, а она только шептала ему на ухо, повторяла его имя, чувствовала, как быстро бьется сердце и слышала его сбившееся дыхание. Чувство эйфории наполняло грудь, так что она была готова кричать от радости. Наконец Николай Васильевич устало уткнулся головой в ее локоны и выдохнул. Так они лежали еще несколько минут, в тишине, тяжело дыша, но самые счастливые на свете. -- Коля... -- прошептала Лиза. -- Лиза... -- прошептал Коля. Отдышавшись, Николай присел на кровати и посмотрел на свою возлюбленную. -- Что же теперь делать будем? -- Николай Васильевич, вы же поэт? -- хитро улыбнулась Лиза. -- Что вам, Лизавета Андреевна? -- так же хитро прищурился Николай. -- Так почитайте что-нибудь нашем Величеству! -- махнула рукой Данишевская. Не одеваясь, Гоголь встал и направился к письменному столу. -- Что-нибудь из стихотворений. -- добавила Лиза. Она накрылась одеялом до пояса, обнажив грудь. Лицо ее горело, в комнате было жарко, а глаза искрились от счастья. -- Из стихотворений, ммм, -- протянул барин, тут же схватил какой-то листок, исписанный чьей-то рукой, и повернулся к гостье. -- Думаю, вы сможете оценить сие творение, кстати, это акростих, надеюсь, вам знаком такой термин? Лизонька кивнула. -- "Се образ жизни нечестивой, -- начал Николай, постепенно подходя к кровати, -- Пугалище монахов всех, Инок монастыря строптивый, Расстрига, сотворивший грех. И за сие то преступленье, -- он на коленях присел на кровать и поднял руку, будто бы читал на какой-то просторной арене. Читал он громко, на всю избу, а Лиза улыбалась. -- Достал он титул сей. О чтец! Имей терпенье... " При этих словах дверь избы распахнулась (хотя она же была закрыта или кто-то просто не умеет проверять замки?), и на пороге возник ни кто иной, как Алексей Данишевский в своём дорогом костюме. -- Николай Васильевич, извините, что в столь поздний час, но я хотел выразить вам благода... -- он поднял голову и наконец увидел все происходящее. -- рность. Лиза быстро прикрылась одеялом, накинув его и на Николая. Повисла неловкая пауза.