Твой личный ангел

Я приходил всё в тоже время. И ничего не изменялось, кроме того, что я начал уходить пораньше от отца, чтобы понаблюдать за главврачом. Это было не сложно: он оставлял дверь открытой и не замечал меня, смотрел на своего сына. Он смотрел с такой тоской, болью, и я мог прочувствовать это. Я нашёл статью о том случае. Исаак был отличным наездником, участвовал во множестве соревнований, был второй звездой конного спорта. Удивительно, что я о нём ничего не слышал, да? Просто, никогда не интересовался профессиональным спортом, тем более конным. В тот день Исаак поехал на очередную тренировку, а за рулём был друг — Дерек Хом. Его не осудили, так как в столкновении он не виноват, именно оно и поспособствовало вылету машины в кювет. Мне было жаль парня, он ведь так юн. Он не успел насладиться жизнью, а уже готовится прощаться с ней. Больно смотреть на такую несправедливость. Я удивляюсь божьей воли. Почему он? Из пяти человек в машине, почему именно он? Я не мог об этом не думать, всё время возвращался мыслями к тому парню, что лежал в больничной койке. — Как сегодня? — спросила Марта, снимая шарф. Сегодня она решила побыть ночью в больнице. — Всё по прежнему, я останусь сегодня здесь, не хочу домой, — сказал я. Марта удивлённо подняла бровь, обычно я не ночую в больнице, меня нервирует здешняя обстановка. Я не стал объяснять и спрашивать, я просто хочу остаться здесь. Марта ушла в ординаторскую. Диван удобный, есть подушка и тёплое одеяло, даже звучание аппаратов стало своеобразной колыбельной. Но мне не спится, я не могу закрыть глаза. Прикрывая веки, я видел того паренька. Не найдя в себе покоя, я вышел в коридор, снова заглянув в палату Исаака, где сидел его отец. — Вы сегодня здесь ночуете? — спросил мистер Вальтерсен, заметив меня. Я зашел в палату, сев на стул по правую сторону кровати. — Да, — сказал я, врач кивнул. — Извините, я не хотел мешать. — Я давно Вас заметил, Вы рассматриваете моего сына слишком внимательно, — мне стало стыдно, так как в свои шестнадцать, когда меня застукали в спальне с парнем. Первый и последний раз, больше я не стыдился, до этого момента. — Надежд, как и с моим отцом, нет? — спросил я прямолинейно, но врач не обиделся. По профессии он привык говорить правду, а значит и слышать. — Я связывал с Исааком столько надежд, которым не суждено сбыться. Это моё наказание, я был слишком строг и требователен, всегда сравнивал его с кем – то, — сокрушительно сказал мужчина. Я не смел прерывать, понимал, что накипело, понимал, какого это. Сидеть, смотреть на родного человека и карать себя внутри, думать о том, что не успел сказать. — Исаак, наверное, и умер с мыслями, что он не дотягивает до уровня моих требований! — Он не умер, — поправил я. Вырвалось, хотя и глупо. — Вы сами верите в то, что говорите? — спросил он, рассмеявшись с иронии. Я готов был противоречить, но лишь пожал плечами. Он прав, жизнью это не назовёшь. — Мы держимся за пустоту. Их уже нет, Вы хотели поговорить об отце, я скажу. Он, как и Исаак, давно умер, они оставили нас, мы настолько слабы и жалки, что держимся за горстку воспоминаний, — врач кричал, наплевав на все рамки приличия. Я не стал поддаваться его злости. Я заметил бутылку водки под койкой и, судя по запаху, исходящего от мистера Вальтерсена, она далеко не первая. Вид палаты говорил сам за себя. Бардак свидетельствует о разрушении души, о терзаниях и боли. И я был таким первые два года, упивался своим горем, но потом понял — это саморазрушение. — У него не было матери, она умерла, подарив мне Исаака. Он скучал по ней, я не давал ему той теплоты. Он один у меня, а теперь и его нет, он ушёл, его забрали. Забрали за то, что я был неблагодарен, не ценил. Я слушал, ведь ему надо выговариваться, он сорвался. Мистер Вальтерсен упал на больничную кровать к ногам сына, уронив голову. Я думаю, стоит его оставить наедине со своим горем.

***

Наутро я выглядел ужасным: заснуть так и не смог. Думал о том, что услышал. Бедный парень, жизнь его не баловала. Открыв глаза, я уставился в потолок. Мне он снился. Исаак в белом костюме наездника, кожаными чёрными перчатками и шлемом. "Маленький принц " — подумал я, вспомнив ту картину из сна. И, правда, принц. Вчерашний разговор произвёл впечатление, из-за чего я увидел его во сне, как наяву. Живого. Мистера Вальтерсена я увидел у стойки регистрации, он проверял больничные истории. Ничего не говорил, не смотрел в мою сторону, стыдился своего срыва. — Он знал, что вы его любите, это главное, — прошептал я. Мужчина сдержанно кивнул На этой неделе я больше не встречался с Мистером Вальтерсеном. Не подходил к палате, не пытался что-то узнать об Исааке. Я жил, так как привык до всей этой истории. Может что-то и изменилось, я стал интересоваться лошадьми, записался на занятии и хотел попасть в конный клуб, но там берут только профессионалов, значит нужно им стать.

***

Давно я не был в родных стенах. Я сдаю дом и живу в студенческой квартире. Может быть, глупо, но жить под крышей отца я не мог. Сегодня я приехал проведать и забрать оплату, жильцы съезжают. Когда разобрался, было слишком поздно, чтобы уезжать, я потрачу слишком много времени на дорогу, так что было разумным остаться здесь. Не стал спать в своей спальне, просто стащил одеяло и ушёл в гостиную, там удобный диван или мне уже любой диван кажется удобным. Заснул я не сразу, в этих стенах мне не по себе. Каждых звук был слишком громким и подозрительным. — Разве ты не хочешь меня вернуть? — голос звучал в ушах, ударялся об стены и отражался эхом. Я не мог понять что это. В симптомах моего психического заболевания галлюцинации не подразумеваются. Встав с дивана, я решил ещё раз осмотреть комнаты. — Здесь кто-то есть? — спросил я, хотя и понимал, как это глупо. Будто в ужастике, наивный, думая, что мне кто-то ответит. — А если и есть, то что? — не знаю кто это, но голосок наглый, мужской, достаточно приятный на слух. — Может быть, выйдешь, поговорим.. как адекватные люди? — предложил я, переходя на кухню и взяв телефон в руку. Пора звонить в полицию. Но я не стал набирать номер. Хочу посмотреть, кто смог обойти охрану, сигнализацию и горничную, в конце концов. — Можешь не звать на помощь, я не наврежу тебе, да и не найдут меня, — смех, приятный, звонкий, отдаёт детством. Ко мне пришёл ребенок? Я слышал, но не мог увидеть, кто-то стоял за углом, прятался за колонной. — Может, покажешься? — спросил я, медленно приближаясь к источнику звука. Снова смех. — Ну, если тебе так комфортнее, — согласился голос, и, наконец, незнакомец вышел. Дошёл я всё-таки до ручки, раз ко мне пришёл тот, кто не может это сделать. Нужно сходить к врачу моё расстройство прогрессирует. — Поражён? - спросил младший Вальтерсен. — Я не пил. — Я знаю, — улыбнулся Вальтерсен, он стоял в спортивных штанах, такие носят танцоры для тренировок, и в худи ярко-голубого цвета, на голову натянут капюшон, из под него виднеется вьющийся локон. — Тогда, ты кто? — спросил я, подходя ближе, думая, что так развеется этот туман. Всё ближе, расстояние меньше, и вот я коснулся его плеча, но он не исчез. — Думай обо мне, как пожелаешь. Обман зрения, глюк, сон. Только не медли, Эвен, у меня мало времени осталось, — Исаак снова улыбнулся, заглядывая в мои глаза. — Поторопись, — попросил мальчик, взгляд у него стал серьёзным. Он улыбнулся, но иначе, со сжатыми губами. Лёгкость испарилась, я ощутил его грусть. Посмотрев на меня пару секунд, он ушёл. Я пошёл за ним, но его не было. Исаак растворился. Я не понимал, что это было, но точно знал, что всё было реально. Я не псих, здесь, правда, был Исаак, он разговаривал со мной, ему нужна помощь. Мне захотелось увидеть его, прямо сейчас, я хочу убедиться, что он там, что ничего не изменилось. Я хочу к нему.

***

Я, правда, был не в себе, не помню, как добрался до больницы. Конечно, она была закрыта, я стучался долго, намеревался выбить стекло, чтобы привлечь внимание. Сторож появился раньше, это Майки, он меня знает. — Ты чего здесь, Эвен? — светя фонариком и рассматривая моё лицо, спросил перепуганный сторож, видимо, он спал. — Решил составить тебе компанию, открой мне. — Ты выпил? — Нет, но можно такое устроить, — улыбнулся я, он смотрит на меня как на чокнутого. Я его не осуждаю, в домашней одежде, потный, растрёпанный, хорошо, что тапочки на ботинки сменил. — Заходи, — Майки пошумел ключницей и впустил меня. Я кивнул в знак благодарности. — Тебе бы одежду сменить, весь мокрый, — посоветовал он, указав на ординаторскую, — там есть форма санитаров. Я быстро скинул мокрую одежду, надел рабочую одежду синего цвета и сразу направился в палату. — Привет, — поздоровался я. Ничего не изменилось. Всё тоже звучание аппаратов, всё тот же бледный цвет лица, и закрытые глаза. Я подвинул стул сел вплотную к кровати, потянувшись к золотистым локонам. — Ты снился мне сегодня, — сообщил я, осмотрев палату. Я увидел пустоту, вещи явно не Исаака валялись, бутылки под кроватью, некоторые недопитые. Наверное, сегодня мистер Вальтерсен опять напился настолько сильно, что забыл закрыть палату. — Вот бы ты мог сказать, чем тебе помочь… — сказал я. — Ты звал меня, просил не медлить, но чем тебе помочь, Исаак? Глупо ждать ответа, зная, что тебе не ответят. Так же, как и бежать в больницу, сломя голову, и увидеть невозможное. Я не понимаю, что со мной творится. Несмотря на глупость, которая окружает меня сейчас кругом, я продолжал ждать ответа, думал, что он появится передо мной как и тогда.

***

Лёгкие поглаживания по голове, так приятно и тепло, я открыл глаза, сразу посмотрев на лежащего в кровати Исаака, потом поймал руки, которые продолжали поглаживать меня. Эти изящные руки, мозоли на пальцах. Не знаю, почему но я сразу узнал их. — Печальная картина, да? — спросил Исаак. Я покосился на него, он стоял в узких светло-голубых джинсах и большой белой футболке. Он улыбнулся, погладив меня по спине и обняв шею сзади. — Ты не спишь, я всегда здесь во всех смыслах этого слова. Я рад, что ты меня услышал. — Исаак, к.. — Я не могу объяснить то, что происходит, сам не понимаю. Я кричал всё это время, но отец не слышит меня, а ты смог. Я не мог уйти отсюда, но за тобой уйти смог, я могу прикасаться к тебе. Не могу сказать, как появляюсь и почему исчезаю, сам не понимаю, я будто просыпаюсь. — Я схожу с ума, — сказал я шокировано. Но даже если и так, то как меня обнимал Исаак, то, что я чувствовал? Мне плевать. Я готов сойти с ума. — А я умираю, уже умер, это просто тело, — он указал на себя. Внезапно теплота поглаживаний исчезла, я вскочил со стула и оглянулся. За спиной никого не было. Исаак исчез.