***
В то время, как мы шли в сторону ближайшей станции, Дэвид, Льюис, Кай и Джулия продолжили путь на поезде и быстрее доехали до Екатеринбурга, где ждали нас. Сначала старший брат Рика места себе не находил от тревоги, но потом успокоился, потому что долго концентрироваться на одной эмоции не мог. — Я так с вами с ума сойду от скуки, — проворчал Кай, оглядываясь. Джулия, не поднимая головы, улыбнулась. Дэвид нахмурился и отрезал: — Это потому, что ты не понимаешь смысла нашей работы. Если хочешь и дальше держаться с нами, будь добр, помалкивай. Кай надулся и передразнил Дэвида, скорчив рожицу, но поймал на себе его взгляд, и развёл руками, мол, подыхаю от скуки, как ни крути. Джулия внезапно порылась в своей сумочке и протянула Каю небольшую деревянную коробочку. — Это что? — Этим я раньше убивала немного времени в перелётах, если под рукой не было книги, — ответила Джулия. — Надеюсь, минут на пять тебе хватит. Это головоломка Крюк. Уж не знаю, кто её выдумал. Она лёгкая. Кай с сомнением покрутил коробочку в руках. — Попробуй разгадать, — и Джулия с усмешкой села обратно в кресло. Открыв её, Кай увидел два металлических крючка, соединённых между собой. Он так понял, что необходимо их разъединить, и начал за них дёргать. Те, ясное дело, не поддавались — силой их не взять. Кай просидел с ней минут десять в полной тишине, где слышался лишь лязг металлических крючков. Наконец, Джулии надоело наблюдать за его мучениями, и она сказала, подходя к нему: — Ну, и что ты делаешь? — Сама видишь, — проворчал Кай. Джулия ловко выхватила у него из рук головоломку и сказала: — Нужно внимание и спокойствие. Чтобы разгадать загадку — любую — подумай, чего добивался её автор. Нужно знать в ней смысл, и она решится сама собой. Как ты думаешь, о чём думал создатель этой загадки? — Ему было дико скучно, и он не любит людей? — Возможно, ему было так же скучно, как и тебе, он искал, чем занять рассудок, — усмехнулась Джулия. — Он взял два крючка и представил себе, как из соединить. Поставь себя на место автора. — Смогли бы мы понять мир, поставив себя на место творца? — пробормотал со вздохом Дэвид, не глядя на них. — Хороший вопрос. Некоторые считают, что он стоит целой жизни. Они ставят себя на место творца и отчасти им становятся, — тихо сказала Джулия и довольно легко разъединила крючки друг от друга. Потом отдала Каю обратно. Тот повертел в руках крючки и бережно уложил их в коробочку. — Раньше всё было гораздо проще, — пробормотал он едва слышно, и в этой фразе крылась тоска по Окинаве, по его старому мотоциклу, по завтракам в ОМОРО, по вечным ссорам с Саей на тему того, кто первый идёт в ванную… И солнце заглядывало в окна, снисходительно улыбаясь, как вечное лето. — Народ, — бодрый голос Льюиса прервал царящую в помещении тишину. — Я готов. — Сая с Риком нашлись? — спросил Кай взволнованно. — Конечно, — успокоил его Льюис, — они добрались до Верещагино и ждут прямой поезд до Екатеринбурга. — Не так уж и далеко, — деловито сказал Кай, сверившись с картой и потянулся к своей куртке. — Ты куда собрался? — немедленно отреагировал Дэвид. — Встретить их нужно… — Это лишнее, — добродушно улыбнулся Льюис. — Вся их компания сегодня же ночью сядет на поезд, и будет здесь к завтрашнему утру. — К тому же, ты пойдёшь с нами на задание, — добавил Дэвид, поднимаясь со стула и глядя на Кая. — Ты, кажется, со скуки помирал? — Машина уложена. Можем отправляться прямо сейчас, — понизив голос, добавил Льюис. — Джулия, жди нашего возвращения, будь на связи, — сказал Дэвид, одеваясь. — Разумеется, — улыбнулась она. Глядя, как он собирается, как шутит Льюис, подначивая Кая, могло показаться, что им троим ничего не грозит. Но Джулия понимала, что это не так. Перед его заданиями в помещении всегда была вот эта вот атмосфера напряжённости, которая старательно компенсировалась лёгкостью, с которой он одевался, бросал дежурные фразы и уходил, даже не оглянувшись на прощание. Но напряжённость была всегда. И она оставалась вместе с Джулией, когда опустело помещение. И тогда она оглядывалась на свой рабочий стол в полной тишине и тоже, не оглянувшись, не думая о лишнем, садилась за работу так, словно бросается в прорубь. Только от этого уже не холодно и не страшно. Один лишь Кай был обманут этой лёгкостью, с которой действовали Дэвид и Льюис. Он и впрямь поверил в то, что ничего страшного не случится. Впрочем, у него и раньше наблюдалось такое отношение к опасности. В определённый момент у него по странным причинам отключался инстинкт самосохранения и включалось упрямство, которое ни в чём не уступало Сае. Мощный компенсатор. Получше любой храбрости. Порой мне казалось, что он всякий раз просто спрашивает себя: "Ну, что, слабо?" И сам же отвечает на свой вопрос. — Этот учёный — гематолог, — с охотой начал выкладывать Льюис, когда все трое уже катили по серым и туманным улицам Екатеринбурга, — Он работал во Вьетнамской лаборатории, а после катастрофы эмигрировал в СССР. Само собой, во Вьетнаме он занимался исследованиями Delta-67. — Так, значит, препарат, убивший моего отца, создал этот ваш Тед Адамс? — мрачно спросил Кай с заднего сидения. — Не известно, кто именно, — сказал Льюис. — Это групповая работа лучших учёных со всех концов света. Порой так случается — собираются умные и неплохие, в сущности, дядьки и создают оружие, способное уничтожить мир, — Льюис невесело усмехнулся. — Предлоги бывают разные. Кому-то пригрозили, кому-то было любопытно, кто-то за деньги… — Вроде, умные же люди, — ошарашенно пробормотал Кай. — Ум и интеллект — не одно и то же, — хмыкнул Льюис. — Бывает встретишь учёного с высочайшим уровнем IQ, а он за деньги оружие конструирует и спит спокойно по ночам. Потому что с него взятки гладки — он выполнял приказ, не более. Интеллект высокий, а ума ни на грош. И таких немало. — А едем мы именно затем, чтобы выяснить подробности. Кто, зачем и почему, — добавил Дэвид. — Верни мне пушку, кстати, — мрачно сказал Кай, глядя на пистолет отца в руках Дэвида. — Рановато. — Отдай. Это папин! — возмутился Кай. — Ты хоть понимаешь, что значит — держать в руках настоящее оружие, чтобы им воспользоваться на живой мишени? — тихо спросил Дэвид. Кай не ответил. Он отвернулся и стал обиженно смотреть в окно. Он старался, чтобы его лицо при этом не выглядело детским, но оно всё-таки выглядело, и Кая это бесило. — Кстати, — через пару минут он не выдержал и подал голос. — А куда это мы, вообще, отправляемся? — Навестить Теда. Дрянная с ним история вышла, — и он переглянулся с Дэвидом понимающим взглядом. Уж чего-чего, а дрянных историй в Красном Щите знают много. Каждый боец мог поведать о своей. Они звучали, как небылицы, но в них всё-таки веришь, потому что в рассказах проскальзывала та нестройность и обрывочность реальной жизни, та тягучесть и монотонность, которую сложно выдумать. Это истории, которые почти никогда не заканчивались хорошо. — Приехали, — пробормотал Дэвид собранным, ровным тоном. — Ты идёшь вперёд. Я следом. Кай, остаёшься здесь. Кай, с серьёзным видом, ожидавший важного задания, немедленно взвился: — Чёрта с два я тут останусь! — Кажется, ты чего-то не понял, парень, — огрызнулся Дэвид тоном, Не Терпящим Возражений. — Я взял тебя с собой. Это — твоё испытание. И оно состоит в том, чтобы не наделать глупостей. До тебя ещё не дошло, что именно это — самое важное в нашей работе и вообще, везде. Заруби себе на носу. — К тому же, — снисходительно улыбнулся Льюис, чтобы разрядить обстановку, — нам нужен человек, который будет на связи снаружи, останется на стрёме. В тот раз, когда мы шли на Ямбару, я тоже на стрёме оставался, помнишь? Кай не замечал, что говорят с ним, как с ребёнком. Ему хотелось верить в собственную важность, и он поверил. Оставшись в машине, Кай совсем не чувствовал опасности. Тихая окраина города, укрытая снегом успокоившейся на время бури, выглядела сонной и мирной. Стояла искрящаяся в серо-белом небе тишина. — Ничё. Мы ещё посмотрим… — проворчал Кай в полголоса, провожая взглядом удаляющуюся спину Дэвида. Что значило сие загадочное обещание, мог знать лишь он один.***
Дэвид на секунду застыл на пороге, растерянно хмурясь. У него создалось впечатление, что он попал в склеп. Не смотря на то, что оружие, по-видимому, было не нужно, он не убрал пистолет по старой привычке, не раз спасавшей ему жизнь. Льюис, зайдя в прихожую, едва слышно прошептал: — Смертью пахнет… Дэвид ответил на это молчаливым взглядом и кивнул в сторону спальни. Идеальная чистота, множество книг, фотографий всё-равно не могло убедить посетителя в том, что в этом месте когда-то существовала жизнь. Наоборот — не может быть такого порядка, такой чистоты в доме, где постоянно развивается, живёт своей неутомимой динамикой человеческая мысль. Порядок такого человека — вещь переменная в той или иной степени. Здесь же всё указывало на застой мысли. — Пока всё чисто, — сказал Дэвид в диктофон, оглядываясь. Он заметил мусорное ведро, наполненное, как ватой, аккуратно скомканными и выброшенными туда листами бумаги. Один листочек нашёлся с краю стола. Льюис отрапортовал: — Он был тут ещё утром. — А эту он именно порвал, — произнёс Дэвид и пояснил: — Разорванная записка. Нужно будет собрать и прочесть. Кроме этой мелкой улики ничего найти не удалось. В углу комнаты стояла печь, полная обрывков полусгоревшей бумаги. Если имелись другие улики, то их уже сожгли. Старик не сжёг это письмо лишь потому, что был чем-то слишком взволнован. Куда он направлялся? Льюис сказал тихо: — Я смогу выяснить, где он. — Ещё одна дрянная история? — Как видишь. — Надо быстрее уходить. Мне неспокойно, пока этот тип в машине. — Даже интересно, чем он занят с таким шилом в…***
Кай медленно вытащил из кармана деревянную коробочку. "Какая-то головоломка не сможет сломить мою волю", — подумал он и сам понял, как смешно это прозвучало. Он помнил, как Джулия легко, словно играючи, разъединила крючки, а потом так же ловко соединила. Все такие спокойные, профессиональные и хладнокровные, даже Рик держится молодцом, а Кая словно бы лихорадило. И он уже догадывался, в чём причина, просто не хотел этого понимать. “Сая — моя сестра. Давай уже, отсоединяйся, железяка!” — это было адресовано головоломке. Ничего у него не выходило, и чтобы успокоиться он вслух передразнил Джулию: — Нужно знать смысл загадки, и тогда она решится сама собой. Когда и у кого, вообще, такие идиотские советы срабатывали? — нахмурился он. Но потом вздохнул и посмотрел на крючки опечаленно. Мысли опять утекли в сторону Саи, пальцы машинально возились с крючками. И внезапно Кай обнаружил, что разъединенные крючья послушно улеглись в ладони. — Ни фига себе, — он расцвёл детской, восторженной улыбкой. Но тут же подпрыгнул от того, что кто-то стучал в боковое стекло. Кай открыл окно, и в машину выглянула голова Льюиса: — Помнишь, ты хотел настоящее задание? — Ага, — воодушевленно кивнул Кай. — Оно у тебя есть! — торжественно сообщил Льюис и широко, лучезарно улыбнулся, так что у Кая глаза заблестели. Его многоцветное, буйное воображение представило картину, как он пробирается диверсантом на вражескую территорию, проводит блестящую одиночную операцию, и после этого только Дэвид и Льюис выступают на расчищенной территории вместе с Каем против рукокрылов. Конечно, тихий и мирный пейзаж жилых улиц Екатеринбурга мало располагал к таким мыслям, но желаемое сильнее действительного в голове Кая. — Ну, и где моё оружие? — спросил, энергично потирая руки, он. Дэвид недоумённо пожал плечами: — Идём с нами. Кай замолчал с серьёзным видом. Только Льюис почему-то улыбался всю дорогу до дома…***
— Чёрт бы вас всех побрал! — восклицал от души Кай, пока Льюис посмеивался. — Ничего себе "задание"! Сначала дурацкие крючки, потом обрывки бумаги… У вас в Красном Щите кружок умелых рук или что? Кай, насколько только мог, аккуратно склеивал скотчем кусочки письма. Он возился уже почти полчаса. Ему никто не ответил. — Я нашёл ещё это старое фото, — сказал Дэвид Льюису. — Датировано сзади 27 ноября 1991 года. — В это время развалился СССР, — нахмурился Льюис, вглядываясь в фото. На нём была изображена какая-то запретная зона, связанная с радиацией. На переднем плане стояло несколько человек в халатах. — Атомная электростанция? — предположил Льюис. — Смотри-ка, периметр залит бетоном. Похоже на Чернобыль. — Авария, которую пытались скрыть, возможно? — меланхолично добавил Дэвид. — Чегось? Какое ещё Чёрное Быльё? — лениво переспросил Кай, хватая фотографию. Он, оказывается, стоял сзади и тоже ее разглядывал. — Не помнишь эту аварию? Какой же я старый, — покачал головой Льюис. — Чернобыльская АЭС, — Дэвид отобрал у Кая фото. — В 1986 году там произошел взрыв. Радиация распространилась на многие километры. Об аварии никто из жителей не знал — её скрывали. Почему и как — отдельный вопрос. В результате этой катастрофы пострадали целые поколения людей, и некоторые по всей России до сих пор испытывают на себе её влияние. Кто-то совершил нечеловечески бессмысленное и тяжёлое преступление. Это не повод для шуток, — мрачно объяснил Дэвид. — А нам сейчас ничего не угрожает? — с опаской спросил Кай. — До сих пор в Чернобыль лучше без резонного повода не ездить. Много времени пройдёт, прежде, чем земля очистится от последствий. Ты уже с письмом закончил? Кай смахнул с лица выражение опасения и сказал: — Легче лёгкого. Оп-па, не спеши, — ухмыльнулся Кай, — а где пламенное "спасибо"? Дэвид нахмурился и посмотрел Каю в глаза: — Спасибо? За что? За то, что мы избавили тебя от скуки на полчаса? Кай фыркнул, и отдал письмо. — Исландия? Опять? Как это связано с Исландией? — пробормотал Дэвид, увидев в углу письма марку. — Прислано на имя Филлипа Розенберга. — Розенберг? — встрепенулся Льюис. — Это тот учёный, который бежал с Тедом в Россию. Если он и жив, то сейчас должен быть очень стар. Уф, какая неряшливая работа. Кай, а поаккуратнее склеить нельзя было? — Вот сам и клей в следующий раз, — пробурчал Кай. Он стянул с полки огромную матрёшку и стал её разбирать. — Адрес, указанный тут, находится в промышленной зоне, — заметил Льюис, разглядывая конверт. — Надо же. Совсем недалеко. — Значит, туда и отправимся. Тед тоже должен быть там. — Чёрт, эти двое причастны к катастрофе в Чернобыле? — пробормотал Льюис. — Не спеши с выводами. Мы понятия не имеем, что на самом деле изображено на фото.***
В квартире было слышно, как кто-то прерывисто дышит. Совсем тихо, но в помещении стояла такая тишина, что дыхание казалось громким, словно где-то работает старый, сломанный насос. Каю было не по себе от открывшегося зрелища. Он впервые видел человека настолько старого, что все тёмные вены на ссохшихся руках казались обнажёнными. Каю на ум пришла ассоциация с перепутанными проводами. Он тихо подошёл к окну и стал смотреть на покрытый снегом двор. В это время Дэвид осторожно прощупывал пульс старика, чьи большие, воспаленные веки едва дрожали. — Как он? — с надеждой спросил Льюис. — Мы застаём его последние минуты. Пульс ненормально слабый, — констатировал Дэвид, пристально вглядываясь в лицо учёного. Когда-то в этой черепной коробке фонтанировала и бурлила неутомимая жизнь нейронов, выстраивались грандиозные идеи, планы. Ничего это теперь ровным счётом не значило перед тем простым фактом, что пульс у старика совсем слабый, а вены напоминают спутанные кем-то провода. Услышав голос Дэвида или почувствовав его прикосновение, старик приоткрыл глаза и совершенно странно посмотрел в потолок, разглядывая его или то, что он видел вместо него. Стало понятно, что человек существует не совсем в этой реальности. — Вы — Филип Розенберг? — спокойно, но твёрдо спросил Дэвид. — Я пришёл к Теду. Где он? Старик стал вращать глазами, словно пытаясь понять, где он находится. Слова, по видимому, плохо достигали его утомленного временем рассудка. Сознание заблудилось внутри тела, потеряло временной и пространственный ориентиры. Голос Дэвида был для него слабым сигналом с маяка в океане бушующей деменции. — Где Тед Адамс? — терпеливо повторял Дэвид. — Тед… — прошелестел старик, и брови его дернулись вверх, сделав выражение лица тревожно-несчастным. — Да, верно, — кивнул Дэвид. — Скажите, где он. — Не дави на него, — печально вздохнул Льюис. — Так ничего не добьёшься. Дэвид разочарованно потёр подбородок, с досадой глядя на старика, а Филип пролепетал, с глубокой скорбью и мукой взирая в потолок: — Прости нас, сынок… Прости, Андрей. Да-да… я один виноват. Ты только потерпи немного — мы найдём выход. Ты ещё увидишь луну. Я покажу тебе… Обязательно. Льюис болезненно нахмурился. В надтреснутом, хриплом голосе звучала неубиваемая и бессмысленная надежда, приносящая больше муки, чем утешения этому бедному старику. Дэвид ничего не понимал: — Кто такой Андрей? Филип, где Тед? Голос Дэвида лишь будил в старике старые, горькие воспоминания. Из его глаза скатилась мутная слеза, пульс слегка зачастил, и губы продолжали лепетать в одержимости иллюзией надежды: — Да, нужно лишь потерпеть. Я покажу тебе луну… Затем он сделал глубокий, судорожный вздох и прикрыл веки. — Сердце не выдержало, — пробормотал Льюис. — Нет, — покачал головой Дэвид, — уснул от переутомления. Затем взгляд его упал на фотографию на стене. Она была сделана солнечным днём, и на ней изображался Тед Адамс в собрании учёных-товарищей по работе на фоне АЭС. — Тот же снимок, что мы нашли в доме Теда, — озадаченно заметил Льюис. — Смотри-ка… на той фотографии этого было не различить, но здесь, видишь, на стене надпись? — Свердловск-51. Засекреченный город это, а не Чернобыль. То-то я думал — авария на Чернобыльской АЭС странно сюда вписывается. — Засекреченный город? Насколько мне известно, лаборатории используются до сих пор. Кажется, теперь мы знаем, где искать Теда. Опыты в каждых таких "городах" проводились свои, особые. Там собирались лучшие умы СССР. Чего они только не исследовали и не исследуют по сей день.***
"Что мне терять? В конце концов, меня ждёт то же, что и беднягу Филипа. Угасание. Безнадёга. Так какая разница?" — Тед медленно подошёл к огромному входу и неверной рукой нажал на кнопку подъема лифта. Пелена тумана теперь укрывала и это место и связанные с ним воспоминания. Каких честолюбивых мыслей он был полон тем летом девяносто первого года. Создать вакцину, способную сделать из человека сверхсущество. Сколько было гениальных озарений! Они работали над вакциной с вдохновением, с энтузиазмом. Они презирали даже слабые рамки морали. Атеисты — все до одного в их команде — молились лишь научному прогрессу. Они считали себя богами. И что осталось теперь… Тед вошёл в огромное помещение старой лаборатории, где хранились опасные и объёмные грузы. "Единственный выученный мной урок — этого больше не должно повториться", — думал про себя Тед. Он содрогнулся — ему казалось, что он уже слышит наполненный бесконечной безумной скорбью нечеловеческий стон. Он знал, что это невозможно, но всё-равно огляделся. Затем открыл вход в подземный, грузовой отсек, куда опускался строительный лифт. На этом лифте он спустился в недра темноты и тишины. Воздух тут по-прежнему был стерильный, но застывший и замёрзший — хуже, чем на поверхности. Его окружила естественная тьма подземелья. Тед подошёл к хорошо ему знакомой панели управления и в темноте безошибочно нажал на запуск. Грузовой отсек лаборатории ожил — более двух десятков прожекторов ярко осветили пустое, огромное помещение. Тед кое-как унял дрожь в руках и посмотрел куда-то перед собой, где почти под потолком был подвешен огромный куб из какого-то крепкого сплава. Из куба этого выглядывала голова, плечи и одна рука странного существа. Это был рукокрыл — изнуренный длительной голодовкой и бездвижностью, он пребывал в коматозном сне. Сколько лет он был закован в этот металлический куб, знал только Тед. "Сможет ли он понять меня?" — подумал он, разглядывая морду чудовища, пытаясь в ней безнадёжно угадать родные черты. “Конечно, нет. Я ведь знаю… Я знаю точно, что такое “трансформация”. Меняется нервная система, а с ней и кровеносная, так что они создают единый тандем. Отсюда бессмертие. Отсюда и… полная утрата личности. Мучительная утрата”, — он вспомнил, как кричал Андрей, превращаясь в рукокрыла. Этот крик он запомнил на всю свою жизнь. Этот крик снился ему. Он звучал и сейчас в этой стылой тишине. — Андрей, — пролепетал старик. Запах свежей крови, а не голос близкого человека, был способен разбудить рукокрыла — Тед это знал. Когда человек становится рукокрылом, он теряет личность. Только смерть избавит чудовище от этого мучительного существования, освободит душу человека из клетки. Когда Тед произнёс имя Андрея, в воздух сорвалось облачко пара. Оно быстро растворилось в помещении, но успело коснуться рукокрыла. Стоило только мёртвой, холодной коже ощутить тепло, как один палец на руке чудовища шевельнулся. Сознание хищника уже стремилось вырваться наружу. Тед нажал на рычаг, встроенный в панель управления, и куб с рукокрылом резко опустился на пол. Учёный с печалью глядел на существо, который в своей утомлённости и покое, даже отдаленно напоминал человека. Тед, погружённый в чёрную меланхолию вот уже многие годы, не мог подозревать, что за ним следят. Он ни от кого особенно и не прятался. Пожалуй, если бы Льюис схватил его в квартире, Тед бы в первую очередь поинтересовался, какого уровня подробности ему нужна информация. Наконец, Тед медленно, как заключённый шагает к гильотине, подошёл к Андрею. Руки у него дрожали. — Я знаю, ты не способен меня понять. Но… я всё-таки скажу. Прости меня — я должен это прекратить. Мы вместе должны уйти. Так будет лучше. Я никогда не верил в Бога. И мне всё равно, есть ли он. Даже бесконечная тьма для нас обоих лучше, чем эта жизнь. По мере того, как он говорил, сознание монстра пробуждалось. Он ощущал тепло человеческого тела, слышал, как бьётся чьё-то сердце. Единственное, что двигало им — жуткая, нечеловеческая жажда. Однако, на какой-то момент он, словно понимая Теда, посмотрел ему в глаза, подняв голову на ослабевшей шее. По щеке Теда скатилась слеза.***
— Народ, а это типа и есть ваше Сверло… 51. Или как его там? — Свердловск, Кай, — терпеливо поправил Дэвид. — Как видишь, это не настоящий город. Это стратегический объект. Ныне считающийся полностью вышедшим из строя и заброшенным. Кстати, знакомая машина. Льюис, есть идеи, зачем тут Тед? — Есть одна, — отозвался Льюис, — да озвучивать пока не охота. Тед оставлял за собой все двери открытыми. Поэтому Льюис и Дэвид направились прямо к подземному отсеку. Пока поднимался лифт, из глубины отсека послышался слабый стон. Дэвид немедленно развернулся к Каю: — Ждёшь нас здесь. Кай попробовал было возмущаться, но Дэвид его попросту не слышал. Льюис тоже. — Если не вернёмся через час, возвращайся в гостиницу и расскажи всё Джулии, — быстро произнёс Дэвид, протягивая Каю отцовский пистолет. — А дальше тебе придётся продолжать самому. Он сказал всё это совершенно спокойно, и пыл Кая это здорово умерило. Если Дэвид даёт ему оружие, значит, всё Очень Серьёзно. Он взял пистолет и внимательно посмотрел на Дэвида, а тот сказал: — Вспомни, зачем ты приехал. Какова твоя истинная цель. Сая и Рик — ты должен быть с ними. Это завет твоего отца. И тебе сейчас точно не стоит находиться внизу, — свои слова он словно запечатал своим тяжёлым, выразительным взглядом, и Кай уже ничего не смог возразить. Он только кивнул — решительно и как-то по-военному. — Всё ништяк — мы скоро вернёмся, — улыбнулся Льюис. Кай ничего не ответил. Он проводил взглядом уходящий вниз лифт и крепче сжал в руках пистолет Джорджа. Он подумал о том, как повёл бы себя отец, будь он вместе с ними в этой операции. "Я точно знаю. Он бы не затевал глупых споров, всё бы понял, и остался бы наверху. Потому что у него трое детей, которых он защищает и спины товарищей, которые может понадобиться прикрыть, — подумал Кай, а потом вздохнул. — Я так и поступлю, хотя это жутко треплет нервы — вот так вот сидеть и ждать". Тем временем огромный лифт опустил Дэвида и Льюиса глубоко под землю, где стояла тишина. Не сговариваясь, давние напарники стали действовать по старой схеме. Льюис прикрывал Дэвида слева, оставаясь чуть впереди, а Дэвид внимательно оглядывал обстановку. Оба двигались почти бесшумно. Наконец, Дэвид произнёс спокойно в микрофон рации у рта: — Обнаружено взрывное устройство. Выглядит недавно установленным. — Вижу, — отозвался Льюис. — Оправдываются мои худшие ожидания. Первое, что они увидели, входя в отсек практической лаборатории — огромный куб, опущенный на землю. Рукокрыл одной свободной лапой медленно водил по полу и собирал оттуда что-то разлитое, красное. Он слизывал это со своих пальцев и снова опускал лапу вниз за очередной порцией. — На вскидку, — быстро сказал Льюис, не опуская винтовку, — сколько шансов у Теда выбраться? Дэвид помолчал и кивнул: — Сколько надо. Я иду вперёд, а ты отвлеки его. — У тебя будет немного времени, — сообщил Льюис, целясь. Выстрелом он нарушил замершую тишину подземелья, пока Дэвид, пригнувшись, пробирался к Теду, который ещё был в сознании. — Эй! — кричал Льюис, стреляя в потолок. — На меня смотри, морда! Я вкусненький! Судя по всему, рукокрыл считал точно так же, потому что немедленно всеми силами стал тянуться к Льюису, забыв обо всём на свете. Металлическая обшивка куба угрожающе заскрипела. — Упс. Погорячился, — хмыкнул Льюис, кидая быстрый взгляд в сторону Дэвида. — Держитесь, — прошептал Дэвид, вскидывая на плечи старика. — Вы — Тед Адамс? Длинная лапа в уверенно-маньячной манере потянулась к Дэвиду. — Сзади! — выпалил Льюис. Увернуться Дэвид успел лишь отчасти. Острые когти располосовали спину, которую спасло только толстое, зимнее пальто и пара свитеров. Льюис прицелился и выстрелил короткую очередь в рукокрыла. В ответ он издал узнаваемый пронзительный, полный ярости и скорби вой. Чудовище в безумии потянулось к Льюису, и трос, удерживающий куб, лопнул. Он рухнул на пол с грохотом, подняв в воздух слой многолетней пыли. — Отступаем! — крикнул Дэвид. Он не выпустил Теда из рук, не смотря на серьёзные раны. Вся спина его была одним кровавым пятном. Он, не оглядываясь, поспешил к лифту, а Льюис прикрывал его сзади, отстреливаясь от рукокрыла. Монстр в ярости метался из стороны в сторону, стремясь выбраться из оков — трещала и скрипела сталь, разрушаясь под чудовищным натиском. Наконец, Дэвид опустил Теда на пол лифта, следом вскочил Льюис и нажал на рычаг подъёма. Теперь всё зависело от скорости механизма. — Кто вы такие? — спокойно спросил старик. На его лице не было ни боли ни страха. Только некоторая досада. — Красный Щит, — ответил Дэвид. Это ему ни о чём не говорило, но он спросил: — И что вам нужно? — Это вы создали рукокрылов? Тед ответил: — Там, в подземелье остался мой сын. Он был первым… образцом. Откуда я мог знать, что препарат подействует ТАК? — его голос задрожал. — Я привёз эту дрянь… Delta-67 из Вьетнама сюда. — Что вы делали во Вьетнаме? — спросил Дэвид терпеливо, хотя лицо его порой искажала гримаса боли, по спине обильно текла кровь. — По заданию правительства мы занимались исследованиями свойств одной необычной крови, — произнёс Тед. — Официально — мы искали способ её хранения для переливания. Это очень особенная кровь. И те трое, кто привёз её нам — очень особенные люди. Лицо Льюиса внезапно изменилось, когда он посмотрел вниз: — Он выбрался. Слишком рано. — Что значит буква "Delta"? — ни единый мускул не дрогнул на лице Дэвида. — Это была очаровательная девушка. Непостижимо прекрасная. Из её крови был изготовлен препарат, — тут глаза Теда едва замерцали. — Но, Боже… что это было за существо. Богиня? Демон? Я так и не сумел забыть её. В этот момент, спустя несколько тяжёлых ударов в стену, лифт дрогнул и заскрипел — рукокрыл держался за поручни, пытаясь забраться внутрь. По стенам он ползал, как огромный, жуткий паук. — У меня последние, — предупредил Льюис, имея в виду патроны. Он выстрелил в голову рукокрыла один раз, лишь замедлив его, но выстрелы не окончились. Сверху вёл прицельный огонь Кай. Весь белый от страха, он крепко стоял на ногах, и, внимательно целясь, стрелял, не промахиваясь. Когда, привлечённый его стрельбой, рукокрыл спрыгнул с лифта прямо к нему, страх из глаз Кая исчез. Он, не мешкая, поднял с земли канистру с бензином. Его тут обнаружилось множество — он хранился в контейнерах со надписью "Осторожно! Радиация!" для отпугивания нежелательных гостей. И вот Кай швырнул в монстра всю канистру, облив его бензином. Монстр опешив, пробуя бензин на вкус, и тогда Кай выстрелил. Но патроны у него кончились — он выпустил от страха всю обойму. Когда Кай решил, что пришёл его конец, раздался один единственный выстрел. Это был Дэвид. Его привычка экономить патроны оказалась как раз кстати. Рукокрыла объяло пламя. Пока он горел, по видимому, совершенно не чувствуя огня, оглянулся на Дэвида в немом изумлении, а потом на Теда. Дверь в помещении была открыта, и из широкого проёма выглядывало чистое, тёмно-чернильное полотно неба, усеянного звёздами. В самом центре сияла круглая полная луна, рассеивая вокруг себя корону из радужного света. Монстр забыл про всё и некоторое время завороженно смотрел на луну. Он так стоял и тянул к ней свои лапы до тех пор, пока ноги не перестали его держать, и он не свалился в проём шахты, откуда так старательно выбирался. Его протяжный, долгий вой и падение угрюмо на разные лады повторяло эхо… Он всё-таки увидел луну. — Когда мы синтезировали этот препарат, — заговорил тихо Тед разбитым голосом, — меня познакомили с ней, как создателя. С этой девушкой, в честь первой буквы имени которой и был назван препарат. Это была удивительная девушка — прекрасная и естественная в своей необузданности, как стихия огня. Её кровь — проклятие этого мира, опасность для человечества. И имя у неё редкое — Дива. Но она исчезла после бомбежки северного Вьетнама тридцать лет назад. Это всё, что я могу вам сказать. А теперь вам необходимо выбираться — я заминировал это здание. Пульт управления у меня в машине. Похороните моего сына, как полагается. — Хорошо, Тед. Спасибо вам, — вымолвил Дэвид. Но он его уже не слышал. Тонкая ниточка крови полилась из уголка его рта. Рукокрыл слишком сильно ранил его. Тед содрогнулся всем телом, закашлялся, лицо его замерло в беспомощном, вопросительном выражении. Он умер. Дэвид утомленно сел рядом с ним, запрокинув голову. — Льюис… — Да-да. Я был готов к такому исходу, — пробормотал он, печально глядя на старика. — Что будет с тем рукокрылом? — спросил Кай, когда тело умершего Теда в полном молчании аккуратно упаковали в чёрный мешок. — На долгие годы заснёт в квазистационарном состоянии, — сказал Льюис. — К сожалению, это ещё не смерть. — Его нужно похоронить вместе с сыном, — пробормотал Кай, глядя на Теда. В этот момент державшийся до последнего Дэвид покачнулся и упал бы, если бы его не поддержал Льюис. — Проклятье, Дэвид! Твоя рана серьёзная? — выругался Льюис. — Ну-ка, в машину. Сейчас отправимся. Пока Льюис разбирался с телом Теда, он пояснил Каю: — Весь отряд Дэвида погиб, сражаясь с рукокрылами. Только Дэвид и выжил чудом. С тех пор постоянно лезет на рожон. Как будто мало ему. Это крест, который он несёт на своих плечах, и никто не может избавить его от этой ноши. Кай посмотрел на тяжело дышавшего Дэвида, чьё бледное лицо виднелось в окне машины. — Он спас мне жизнь, — произнёс Кай. — И ты тоже отличился. Молодец, — похвалил его Льюис. С той поры отношение Кая к Дэвиду сильно изменилось. Он вспомнил, как его избили только ради того, чтобы защитить от него же самого. Всякий раз, когда выдавалось время для отдыха Дэвид работал, как проклятый. Как машина. Но это внешнее — теперь Кай понимал. Внутри него работал вечный двигатель, который живёт, только пока функционирует на полную мощность. Если остановится… воспоминания догонят его, а вместе с ними чувство вины, долга, усталость и все остальные прожорливые демоны. Зарево от взрыва сопровождало их отъезжающую машину. Кай сидел рядом с Дэвидом, слушал его тяжёлое дыхание и смотрел на черные клубы дыма. Лаборатория стала могилой для Теда и его сына, как он того и хотел.***
Времени побыть вдвоём у нас не было. Сначала мы дошли до станции, потом ждали поезд, и, наконец, мы оказались в купе. Почти тут же Саю позвала Лиза для разговора, и я остался в одиночестве. Всего одно мгновение выбило у меня из-под ног опору. Я был готов предать всю свою жизнь, забыть про обещание. Сколько было потрачено сил моих и наших совместных, чтобы оставить это обещание в силе спустя столетия! И теперь я готов был упасть. Словно я снова бродячий цыган, а Сая — дочь моего благодетеля, важная дама. Всё из-за того, что она стала более человечной. Может, это влияние Джорджа, но Сая почти никогда не была настолько живой, настолько собой, чем в это время. Этим она растрогала меня. “И очень зря”, — сурово сказал я сам себе. Она могла бы быть счастлива — вот, о чём я думал. Если бы не было меня и всей этой войны, остался только Рик, она, Кай, их ресторанчик на Окинаве, игры в бейсбол, пикники. Жуткая тягомотина на мой вкус, но… что, если это именно то, что ей нужно? “Не думай об этом”. Услышав шаги Саи, я сел за свой инструмент, выстроив между мной и ней этакую преграду. Сая прошла мимо меня, села рядом и стала спокойно смотреть в окно. — Я вспомнила, как ты провожал меня в одну из моих спячек. Их ведь было… несколько, — тихо сказала Сая, опустив взгляд, и я перестал играть. — Ты как-то особенно улыбался. Я не помню, что говорила тебе, но помню, что когда стала окончательно проваливаться в сон… Но мне показалось, кое-что. Только не смейся. Мне вспомнилось, что ты поцеловал меня. “Я совершенно спокоен. Отложи смычок, сделай вдох”. — Верно, — негромко произнёс я. — Я прощался с тобой на тридцать лет. Это был минутный порыв. Быть может, это было тебе неприятно? — Нет. Я пыталась выстроить в голове воспоминания. Подумала, вдруг мы были… ну… близки, — она беспомощно пожала плечами. — Мы близки, Сая. Я твой защитник и слуга. Для меня нет никого дороже, чем ты. — Мне так сложно тебя понять, — вздохнула она, сложив свои тонкие руки домиком и посмотрев в окно. Она, наверное, хотела ещё что-то сказать, но не стала. Выглядела печальной. — Я сказал что-то не то? — Не хочу, чтобы ты был слугой… — пробормотала она, по-прежнему не глядя на меня. Я молчал. — И мне кажется, ты тоже не хочешь. И постоянно врёшь, — осмелившись сказать это, она явственно напряглась, а потом посмотрела на меня вопросительно, слегка требовательно. “Скажи, что хочешь поцеловать меня, — говорили её глаза. — Признайся мне”. Да, я сделаю это. И она опять растопчет меня. Я это уже проходил. Но дело даже не во мне… — Я много молчу, но я не лгу, — с усилием вымолвил я. Она нахмурилась: — Ты правда принимаешь меня за дуру? — потом сердито махнула на меня рукой и резко отвернулась, слабенько дрожа. — Хорошо. Ты права. Я лгу, — я старался говорить спокойно. Она печально слушала меня. — Нас окружает война. У меня… нет права быть собой. — Что это значит? — нахмурилась она, снова пытливо обернув ко мне взор. — Просто дай себе и мне немного времени. Я обещаю — однажды я перестану лгать. — Как скажешь, — уронила она. — Почему ты так печальна? Я принадлежу тебе, я всегда буду рядом, если понадобится, я отдам за тебя жизнь… — шептал я, взяв её руки в свои. Но она скривилась, как от боли и резко качнула головой: — Не хочу. — Чего не хочешь? — Всего этого, — она вырвала у меня свои руки и быстро вышла из вагона. “Я ей нравлюсь, — сердце гулко стучало, кажется, во всём моём теле. — Она хочет жить. Но она ещё ничего не помнит. О, клянусь, если она отменит приказ, вспомнив о нём, я с радостью отброшу его. Но я хорошо её помню. Всякий раз во время своего пробуждения… когда она вспоминала Клятву, она произносила её самоотверженно и твёрдо. Она говорила, что чувства между нами — это лишнее. И спрашивала меня, не предал ли я её. Она спрашивала меня, не отверг ли я Клятву. И я отвечал — нет, не отверг. С чего вдруг ситуация изменится? Конечно, она не изменится. Я перевоспитал под эту клятву всё своё существо. То, что я немножко нравлюсь Сае — просто реакция юной девушки на то, что её сопровождает тип, вроде меня — в меру загадочный, в меру смазливый, ещё и жизнь ей спасает. Просто чёртов принц. Я бы смеялся, если бы мне не было так горько”. Пока мысли мои блуждали непонятно где, между прочим, под самым моим носом случилась катастрофа. Хотя, конечно, у меня из головы не выходило до странности бесшумное перевоплощение людей в рукокрылов. Что-то контролировало их? Что-то сдерживало? Но что именно? Нет сомнений, в поезде с нами был шевалье Дивы. Возможно и теперь он где-то рядом. Но я никак не мог его учуять. И ещё — зачем ему нужно было инициировать нескольких людей? Вероятно, чтобы понаблюдать за тем, как дерётся Сая. Можно гадать сколько угодно. Рик всю дорогу чихал. И когда за ужином он издал очередное "пчхи", Сая обеспокоенно повернулась к нему: — Простудился? — Не, фсё ф подядке, — покачал головой он. — Ты слишком много времени провёл на морозе, — констатировала Сая. — Хаджи одолжил мне свою одежду. Я почти не замёрз. Кошмарная ложь. Мой пиджак весьма плотный и служит для меня дополнительным щитом, но я бы не назвал его тёплым. — Спасибо, Хаджи, — мягко улыбнулась Сая. — Не стоит благодарности. — Лиза, и вам огромное спасибо за помощь, — добавила Сая. — Без вас мы бы ни за что не добрались до Екатеринбурга. “О, ты серьёзно?” — Не за что, — сказала она. — Мне приятно, что я могу быть вам полезна. “Изменилась речь. Почти не заметно, но она ведь была куда более резкой и откровенной в мимике и фразах”. Поймав на себе мой взгляд, Лиза с холодной вопросительностью приподняла бровь, но я не отреагировал и уставился в окно. “Я буду внимательно за ней наблюдать, но шевалье от неё не пахнет. Я посмотрел за ней — безупречный распорядок дня, ведёт себя совершенно непримечательно. Может быть, у меня и правда паранойя”.