Седьмой пациент

— Итак, Мэттью… — Кёрлзз. Арон оторвал взгляд от документов и смущённо взглянул на своего пациента. — Прости? — Я сказал, что меня зовут Кёрлзз, — повторил темноволосый с нотками равнодушия в голосе. В течение нескольких секунд Арон молчал, затем пожал плечами и закрыл профайл перед собой. — Как скажешь, Кёрлзз, — безразлично произнёс он, отложив бумаги и, наконец, пристально посмотрев мужчине в глаза. Мэтт в ответ смотрел на него бесстрашно, довольно высокомерно и почти злобно. Док сделал глубокий вдох и решил начать. — Моё имя Арон, это личная беседа, здесь нет камер, никто не прослушивает наш разговор, поэтому не бойся быть откровенным. Мои визиты не станут единственными, результаты, полученные мной, будут сравниваться с результатами трёх других врачей, которые придут к тебе на этой неделе, так что будь готов к этому, — объяснил он, заученно повторяя фразы, которые он лживо говорил всем своим критически больным. Теперь Мэтт смотрел на него и с раздражением, и с интересом вкупе, его губы сошлись в почти ровную линию. — У тебя будет трёхразовое питание, я буду навещать тебя раз в неделю, а общий период лечения составит один месяц. Я решаю твою судьбу: если ты действительно страдаешь от психического заболевания, я выявлю это и сообщу суду. Если же нет, то большую часть своей жизни ты проведёшь в тюрьме, — продолжал психолог, в такт своим словам нервно постукивая по столу. Что-то явно шло не так. Что-то было крайне неправильным и подозрительным. Его обычные пациенты, даже самые на голову отбитые, неслабо пугались, когда им рассказывали подобные вещи, опасаясь, что решение Арона осудит их на многие годы тюремного заключения. Но этот же парень, Мэтт, он был вовсе не напуган; он, казалось, больше интересовался словами доктора, нежели собственным будущим. — И вы думаете, что я психически нездоров? — с ухмылкой поинтересовался тот, скрестив на груди руки и откинувшись на спинку стула. Он был настолько высокомерен и уверен в себе, что врач этого выдержать не мог. Арон раздражённо вскинул бровь. — Я ещё не знаю, это мы увидим позже, — осторожно ответил он. Что за игру затеял этот парень? Доктор устало вздохнул и приступил к серии вопросов, которые он подготовил заранее. — Итак, расскажи мне об аварии, — любезно попросил он, фиксируя радужку на чужом лице. Кёрлзз вымученно закатил глаза, пожал плечами и заговорил. — Скучно. Не могли бы вы спросить меня о чём-то более интересном? Хер знает, какое-нибудь дерьмо по Фрейду подошло бы, — отстранённо глядя куда-то в сторону, едко выплюнул он. — Просто сосредоточься на вопросе, Кёрлзз, — произнёс психолог, тон голоса у которого становился всё более и более нервным. Кучерявый ухмыльнулся, взглянув на стол, а уголки его губ потянулись вверх. — Ну лады, док. Ничего особенного. Мы хотели украсть поезд и произошёл взрыв; Джей с чем-то проебался, и поезд взмыло в воздух. Не мои проблемы, я даже не особо был заинтересован в этом, если честно. Арон нахмурился, стараясь наизусть выучить услышанные только что слова. Любопытна была та отрешённость, с которой больной рассказывал о трагедии, словно даже не был в ней замешан. Возможно ли, что его сознание попыталось отделить своего хозяина от совершённого преступления, чтобы сохранить собственную самооценку? До этого человек непроизвольно изменяет свои воспоминания, чтобы привыкнуть к версии, которую он или она для себя выбирает, поэтому при выяснении реальных обстоятельств Арон должен был учитывать этот аспект. Недостоверные показания — это всегда огромная проблема, ещё хуже будет, если все шесть окажутся такими. — Короче, — продолжил кучерявый. — Это мне неинтересно. Ты ж психолог, я думал, ты будешь расспрашивать меня о прошлом. О маме. О папе. О ориентации… — Ориентации? — смущённо переспросил Арон. Такого он точно не ожидал. — Ага. Ну знаешь, можно ведь много понять, исходя из сексуальных предпочтений человека, — строго отчеканил заключённый, будто то, о чём он говорил, было действительно для него чем-то чрезвычайно важным. — Я не понимаю, к чему ты клонишь, но мы поговорим об этом позже. Давай сфокусируемся на кое-чём конкретном, — пытаясь сменить тему, произнёс мужчина. — Как насчёт того, чтобы поговорить о твоих преступлениях? — предложил он, стараясь быть как можно более спокойным. Кёрлзз почти незаметно вздрогнул, костяшки его пальцев побелели, когда он схватился за край стола и покрепче сжал его. — Как насчёт «нет»? — Как насчёт «да»? — сухо парировал Арон. Кудрявый агрессивно стиснул зубы и, закрыв рот, нахмурился. — Ты довольно высокомерный, док, так ведь? Тот усмехнулся. — Могу быть высокомерным, это ведь я решаю твою судьбу, — горделиво сказал он, пытаясь хоть чуточку напугать другого. — Ты же, напротив, не в том положении, чтобы быть таким упрямым. Я предлагаю тебе ответить на мои вопросы, от твоих ответов зависит твоё будущее. Голубоглазый грубо сжал собственные ладони на металлической поверхности стола. Это было незначительным телодвижением, но, заметив это, Арон самодовольно улыбнулся. — Меня не ебёт моё будущее, — ответил заключённый. Доктор усмехнулся через нос и покачал головой. — Ужасный лжец, — тихо, чтобы его не смог услышать пациент, прошептал он. Кёрлзз рыкнул, скрестив и со звуком опустив руки на стол. — Ладно, док. Давайте поговорим о моих преступлениях, — с превосходством выплюнул он, глядя тому в глаза. — Я насиловал девок, заставлял их страдать, чтобы кончить, и сделаю это я ещё много раз. Я нихера не сожалею, и, клянусь богом, мне это охренительно нравится. Арон никак не отреагировал, лишь сделал несколько заметок в голове. Этот парень не проявлял ни толики сочувствия к своим жертвам — возможный признак психопатии. — Разве тебе не жаль бедных девушек, которые пребывали в безумном шоке от того, как ты «развлекался» ними? — вновь надавив своими длинными пальцами на стол, заинтересованно спросил психолог. Кёрлзз, пристально взглянув на него, слегка покачал головой. — Нет, — ответил он, и на его губах сверкнула ухмылка. Арон стиснул челюсть, теперь подумав о последствиях этого ответа. — Почему нет? — Потому что и им это нравилось, — усмехнулся тот. Арон сдержался от того, что хотел бы сделать, обделяя себя лишь улыбкой. Возможно, этот парень действительно психопат, но для начала нужно понять его логику, а только потом судить о степени его психического заболевания, если оно, конечно, у него есть. — Откуда ты знаешь? Кёрлзз на секунду оглянулся, будто бы снова пытался найти способ сбежать. Затем приблизился к Арону и молчаливо потребовал его ничего не говорить. Тот послушно закрыл рот, довольно смущённый и одновременно взволнованный тем, что происходит, морально готовивший себя к любому возможному нападению. Пациент был всего в нескольких дюймах от него, тёплое дыхание даже касалось его лица. — Они никогда не сказали бы этого вслух, но им нравилось. Людям нравится быть униженными или унижать самим, такие уж они, — тихо шептал он, будто делился с доком самой сокровенной тайной. Психолог лишь медленно кивнул, позволив мужчине говорить дальше. — Я знаю это, потому что чувствую таких людей. В моём сознании куда больше… — сказал он, внезапно протянув и опустив руку на колено Арону. Тощий тяжело сглотнул и посмотрел вниз, где чужие пальцы мягко сдавливали кожу и медленно поднимались вверх, лаская покрытый джинсами участок тела. Он почувствовал, как по позвоночнику пробежала дрожь от вожделения, достав до головы и нервных окончаний в ней. — Как ощущения, док? — злобно прошептал кудрявый ему на ухо, высовывая и нежно проводя языком по мочке уха. Арон неслабо напрягся, что-то в его штанах сжималось и твердело. Сука, не сейчас. Мэтт пошевелил пальцами, ладонь теперь несколько похотливо гладила внутреннюю часть бедра, иногда сжимая мягкую кожу в этой области. Арон не знал, почему терпел всё это. Он мог бы оттолкнуть заключённого, мог бы позвать Джимми, мог сделать что угодно, но он не делал ничего. Было что-то в этой ситуации особенно будоражащее; такое грешное и возбуждающее, даже если и неправильное. — Вы один из этих людей, Арон. Я чувствую это по вашему запаху. Вам ведь так нравится, когда я трогаю здесь, да? Боже, почему это происходит? Почему голос Мэтта такой сексуальный? Тот зловеще рассмеялся, сияя своими фиолетовыми глазами. — Видите, док, искушение — это то, перед чем никто не может устоять. Моя рука на вашем бедре заводит вас в большей степени потому, что это запрещено, — прокомментировал он, поблёскивая яркими зрачками в темноте. Арон судорожно сглотнул, пальцы бесконтрольно задрожали, когда он попытался прийти в себя. — Ты лжёшь, я вовсе не заведён, — пробормотал он менее убедительно, чем это звучало у него в голове. Мэтт хихикнул, теперь его рука гладила сверху внутренней части бедра, слишком близко к паху врача. — Ваш член с вами не согласен, — прошептал он, чуть прикусывая мягкую мочку. Арон страстно выдохнул, сжав кулаки для сопротивления. — Отвали от меня. — Это не то, чего вы на самом деле хотите, — парировал тот, вылизывая его ухо. Арон начал задыхаться, его грудь вздымалась с ненормальными темпами, а сердце колотилось, как барабан. — Вы это знаете, Арон, — психолог вздохнул, услышав то, как похотливо произнесли его имя. — Соблазн работает так: я предлагаю вам то, чего вы не можете иметь, тогда вы начинаете хотеть этого ещё сильнее, и в конце концов я даю это вам, став доминирующим в этой игре, — пробормотал кудрявый, указательным пальцем проводя по бедру доктора. — Теперь вы хотите, чтобы я прикасался к вам, чтобы вы чувствовали удовольствие от моих рук, но у вас не будет этого, пока я так не решу. У вас нет власти, и это возбуждает вас, потому что это именно то, чего вы хотите. Вы никогда не скажете этого вслух, но это то, о чём вы, вероятно, мечтаете, лёжа в своей постели с членом руках, мечтаете, чтобы по вам прошлась женщина или чтобы мужчина доминировал над вами. Ты хочешь этого, хочешь, чтобы тебя соблазнили и оттрахали, не так ли? — ухмыляясь, вопрошал заключённый, подняв, наконец, руку к промежности психолога. Арон попытался подавить стон, но, когда его попытка увенчалась крахом, пациент усмехнулся. — Вот так. Сдавайся, — шепнул он, пальцами обводя эрекцию мужчины через джинсы. Тот, закрывая глаза, покачал головой. Почему он не может сопротивляться или хотя бы оттолкнуть его? То, что происходило, было крайне унизительно… но так хорошо. Нет, всё не так. Он должен закончить это… хотя каждый раз, когда он собирался, похотливые пальцы вынуждали его чувствовать слабый толчок в нижней части живота. Это невозможно, почему он так сильно возбуждался, когда кто-то доминировал над ним? Это не только о физическом доминировании, это ещё и на уровне умственном. — Взгляни на себя, ты такой уязвимый, ты так хочешь этого… — продолжал тот, пока его рука начала двигаться вверх-вниз быстрее, чем раньше. — Остановись, — тихим дрожащим голосом пробормотал Эрличман. Он спрашивал себя, почему Джимми или другие ребята ещё не вмешались, но эта мысль быстро сменялась на благодарность длинным пальцам Мэтта, которые водили промеж его ног. — Зачем? Брось, доктор. Дай мне взять на себя инициативу и показать тебе, как весело бывает, если отдаёшь кому-то контроль, — предложил кучерявый, поднимая руку и медленно расстёгивая молнию на джинсах психолога, пробираясь внутрь и дотрагиваясь пальцами тёплой плоти. Арон вынужденно вздохнул, его эрекция всё ещё болезненно пульсировала и бурно реагировала на касания. Затем Кёрлзз обхватил его член через ткань боксеров и начал медленно наглаживать его, надавливать, тем самым посылая возбуждённые искорки в чужой мозг. Невольно, а лишь от наслаждения, Арон открыл рот, и, воспользовавшись ситуацией, Мэтт поцеловал его. Доктор распахнул глаза, не ожидав, что тот будет настолько отважным и безрассудным. Разве он не понимал, что это влечёт за собой определённый риск? И всё-таки доктор обязан был признать, что этот парень безо всяких сомнений похож на тех демонов, о которых он читал какое-то время назад в тематической книге. Быть такого не может, чтобы обычный человек был настолько хорош в поцелуях, Мэтт сам пихал язык в рот Арона, исследовал его, доминировал над его владельцем, как мог крутил и ласкал губы, эротически играя с чужим языком. Арон так потерялся в этом контакте, что даже не заметил, когда кучерявый мягко сжал его член через ткань боксеров, а он бесстыдно застонал ему в рот, ощущая, как заныло тело из-за сексуального напряжения, которое он испытывал. Всё, что мог принять его мозг сейчас, это только секс. Он подавно забыл о своей работе и о том, что должен сейчас делать или даже чувствовать. Он был просто бедным заложником собственной похоти, полностью подчинённой другой. Хуже всего то, что Мэтт буквально вторгался в его ум, играл с его желаниями и использовал их против него. Было нечто смешное в том факте, что всё должно быть с точностью до наоборот. — Нравится? — усмехнулся заключённый, когда его длинные пальцы коснулись мокрого пятна, вероятно, спровоцированного приближением развязки. Арон выдохнул одновременно и с позором, и с вожделением, чуть толкнувшись бёдрами в мягкую руку. Мэтт тихо рассмеялся, поглубже забираясь в чужое нижнее бельё. — Здесь некого винить. Мы все люди, и мы слабы перед похотью. Конечно, есть и исключения, но ты, безусловно, не одно из них. Слушай, и раз ты уже почти кончил мне в ладонь, скажу, что ты самый худший пассивный извращенец, которого я когда-либо встречал. Он снова хихикнул и, схватив и сжав рукой член Арона, принялся водить по нему вверх-вниз, насколько это позволяла плотная ткань боксеров. Доктор вновь задрожал и вновь попытался что-то сказать, но тут же был прерван пациентом, который поцеловал его в губы, а затем прошептал: — Тело и разум связаны теснее, чем мы думаем. Позволь мне завладеть твоим разумом, доктор. Позволь мне попасть в твою голову. В этом нет ничего плохого, на самом деле это даже может принести тебе свободу. Свободу от решений, от боли и страха… разве ты не хочешь всего этого? Арон глубоко вздохнул, на секунду осознав, что тот пытается манипулировать им. Это ведь было ясно, как летнее небо, настолько очевидно, что психолог уже даже думал о том, как контратаковать или хотя бы создать оборону против этой угрозы, но в мгновение все его мысли разрушились. Как он может логически мыслить, когда кто-то в буквальном смысле безупречно дрочит ему и так умело ласкает его губы? Он почувствовал, как собственный член напрягся в чужих руках, Мэтт большим пальцем водил по головке, прижимая его к уретре и заставляя доктора наслаждённо шипеть. Блять, всё не так должно быть, он мерзко подчиняется, когда вместо этого должен сопротивляться таким психологическим трюкам. — Видишь? Видишь, как хорошо? Только не говори, что тебе не нравится; потому что ты же в любую минуту кончишь, — прошептал ему на ухо кудрявый, пока всё его тело свело судорогой, исходящей от позвоночника. Он не мог ничего сделать, сексуальное напряжение внутри него готово было сойти в любую секунду. — Пожалуйста, нет… — шёпотом взмолился он, его рука задрожала и за что-то схватилась; он взялся за чужое плечо и крепко сжал его. Мэтт с гордостью усмехнулся и стал быстрее двигать рукой, большим пальцем массируя головку, используя уже вытекшую смазку. Арон благодарно вздохнул, его член больно пульсировал, пока он отчаянно пытался сдержаться. Потому что «кончить» — означает подчиниться, означает пустить крахом игру против самого пациента, позволив ему использовать это удовольствие, чтобы контролировать его и влиять на его мозг. Нет, ему было нужно сдерживаться, нельзя было так просто сдаваться. — Арон, — прошептал Мэтт, шевеля губами на шее врача, опаляя горячим дыханием эрогенную зону. Психолог стиснул зубы, его старания больше были ни к чему, не после того, как он услышал своё имя. — Кончай, док. Кончай мне в руку. Стони, кончай, блять, на мои пальцы. Позволь мне почувствовать, как вытекает твоя сперма, позволь увидеть удовольствие, которое я приношу тебе, на твоём лице. Давай же, тебе понравится, тебе понравится то, как ярко ты кончишь. Доктор застонал и, схватившись за плечо Кёрлззла, откинул голову назад, выкрикивая часть своего оргазма и чувствуя, как умирает, пока его собственный член сочился белой густой жидкостью. Он чувствовал себя омерзительно хорошо, это как снизошедшее благословение или как рай, который ему безумно понравился. Арон шёпотом матерился, открыв рот, позволяя сильным ощущениям проходить через него и его тело, пока сперма стекала по его стволу, а он с трудом открывал глаза. Было всё ещё туманно, но он уже мог видеть сквозь завесу похоти, которая несколько минут назад ослепляла его. Он тяжело дышал и пытался отдышаться, когда его щёки загорелись от стыда. Когда оргазм стал отпускать, мужчина понял, насколько глупым и наивным он был, сыграв вместе с заключённым. Он так легко попал в его ловушку, позволив инстинктам руководить собой, позволив телу преобладать над разумом. Он был так зол на себя. Слабак. Отодвинувшись от кучерявого и пихнув свой член обратно в боксеры, он стиснул зубы и сердито посмотрел на пациента. — Ты, — яростно выпалил он. — Ты… Кёрлзз тут же его прервал. — …дал тебе то, что ты хотел. Можешь сколько угодно отрицать это, доктор, но ты хочешь меня. Тебе понравилось то, что я сделал, ты смирился и только что это доказал, — он гордо усмехнулся, приблизившись к нему. Арон попытался отойти, но Мэтт резко сократил между ними расстояние, держа губы в дюйме от его лица. — Мы все люди, док. Мы все животные с определёнными потребностями, и секс — одно из них. Эти девочки никогда бы не признались себе, что я делал с ними то, чего они хотели, поэтому они всё отрицали… но ты, Арон, — с ударением на его имя произнёс он, хищно облизываясь и продолжив говорить. — Ты другой. Ты менее внимателен, чем они, ты поймёшь, что я имею в виду. Просто жди. Просто жди, и ты поймёшь, что бросить желание управлять собой — лучший способ удовлетворить себя. Арон сумел подняться и ускользнуть от него к двери. Кёрлзз двигался ловко и грациозно, почти как танцор. Врач несколько секунд провёл за вопросом самому себе, как он может быть таким быстрым, как преступник может быть таким изящным в движении с этими мышцами, которые, словно шёлк, струятся под его одеждой. — Арон, — соблазнительно прошептал кудрявый, пытаясь снова получить власть над тощим. Тот сглотнул и прижался спиной к двери и, когда Кёрлзз поймал его в своеобразную ловушку, их тела оказались слишком близко друг к другу. Психолог чувствовал чужое тепло, чувствовал рядом с собой руки, мускулистые и сильные. Он вдохнул Мэтта запах, взглянул на его васильковые глаза, сощуренные, как у хищника, переполненные сексом и страстью, как отдельная аура. — Арон, — повторил он своим звучащим, как чары, голосом. Нет, нужно было сопротивляться, нужно было что-то сделать, чтобы противостоять этому искушению, нужно контролировать себя. — Остановись, — попытался выдавить из себя он, когда дежавю ударило ему в мозг. Мэтт покачал головой и злобно ухмыльнулся, его губы, сжавшись на секунду в линию, слегка коснулись очертаний рта. — Вы поймёте, что мы не просто пациенты, мистер доктор. Вы похожи на нас, вы злой, плохой и опасный. Мы лишь спусковой крючок, который позволит вам исследовать, раскрыть себя, который покажет вам мир, граничащий с рациональностью, — ухмыляясь, прошептал кудрявый. Арон почувствовал, как его рука вновь гладит его бедро, поднимаясь и опускаясь по едва высохшей ткани джинсов. — И да, совсем забыл. Мы не настолько тупы, чтобы не заметить камеры и жучков. Мы заменили их ещё до прихода сюда, — усмехнулся он. Арон удивлённо прикрыл глаза, теперь, наконец, понимая, почему Джимми ещё не ворвался сюда. — Видите ли, док. Мы всегда на шаг впереди вас, тогда как вы на два позади. Вы играете в игру, которую сами не можете контролировать, так почему бы вам просто не сдаться и не насладиться тем, что мы сможем предложить? — спросил он своего пленного. Арон сглотнул и слегка махнул головой, отказываясь от всего, что сказал пациент. Кёрлзз рыкнул и с силой схватил доктора за пах, не слишком жёстко, но и не слишком осторожно. — Если мы не убедим ваш мозг, то обязательно убедим ваше тело. И начнём с этого, — он ухмыльнулся, говоря об обмякшем члене Арона. Психолог громко взвизгнул и постучал кулаками по двери, давая понять охране, что он закончил. Заметив это, Кёрлзз немедленно, подобно животному, отскочил назад и элегантно присел на стул, будто бы никогда с него и не вставал. За спиной Арона открылась дверь, доктор почти рухнул на землю, врезавшись в одного из парней. Джимми с интересом взглянул на друга, улыбаясь и кивая, помогая ему подняться на ноги. — Ты в порядке, да? — спокойно спросил он, когда тот встал со своих слабых колен, с недоверием глядя на мирно сидящего заключённого. Так он говорил правду про замену камер и жучков? Как это возможно? Какую власть они вообще имели в своих руках? — Д-да… всё нормально, — застенчиво прохрипел он, опираясь на своего приятеля, когда двое других охранников вошли и нацепили на запястье Кёрлзза наручники. Тот послушно следовал за Таем и Джеймсом, даже снаружи «допросной» не подняв головы, чтобы посмотреть на Арона. Доктор остался наедине с Джимми, оглядывался и спрашивал себя, приснилось ли всё это ему, оборачивался и смотрел вслед заключённому. — Арон, ты уверен, что всё нормально? — уже обеспокоенно спросил Джимми. Тот медленно кивнул, его глаза всё ещё были прикованы к силуэту исчезающего за углом пациента. — Что ты слышал? — сжав в линию губы, сухо спросил тощий. Охранник погладил свою короткую бороду, взглянув на Эрличмана, будто увидевшего привидение или какую-нибудь другую сверхъестественную чепуху. — Да ничего такого. Вы говорили очень тихо, поэтому я понял только пару слов, но ничего вроде как не происходило, поэтому я не лез. А что? Он сказал или сделал что-то плохое? Арон, отрицательно покачав головой, попытался скрыть мокрое пятно от спермы собственным халатом. — Конечно нет, просто в конце мне нужно было, чтобы ты меня вытащил оттуда, и я постучал в дверь. Всё в порядке, — солгал он, стараясь одарить Джимми своей коронной фальшивой улыбкой, забирая со стола документы, которые он оставил на нём ранее. Блондин сердито взглянул на него, но затем резко улыбнулся и обнял друга за плечи, выводя его из комнаты. — Круто, как насчёт пива? — навеселе спросил он, используя карточку, чтобы закрыть комнату, и пряча её обратно. Арон неловко улыбнулся и медленно кивнул, пока пальцы, которыми он сжимал бумажки, снова чуть задрожали. — Наверное, позже, — сказал он, ступая вслед за приятелем по знакомому коридору с семью комнатами. И Тай, и Джеймс терпеливо ждали у очередной двери, последний лениво крутил на указательном пальце наручники, минуту назад будучи скрепленные на руках Кёрлзза. — Здаров, док. Арон кивнул и не спеша прошёл мимо них, направляясь к комнате Мэттью. Кучерявый сидел там, сидел на кровати с повёрнутым к двери лицом, на котором сияла ухмылка. Он выглядел таким надменным и довольным собой, будто только что выиграл приз. — Ладненько, Ронни. Погнали. Джимми ждёт снаружи, заканчивай уже разглядывать домашних питомцев в клетках, — выходя из коридора, рассмеялся Тай, а за ним, усмехнувшись, последовал и Джеймс. Доктор расстроенно хмыкнул. Ему не особо нравилось прозвище, которое ему дали, но в любом случае у него есть дела куда поважнее, чем разборки с дебильным именем. Кёрлзз всё ещё смотрел прямо на него, его сине-фиолетовые глаза насквозь, словно лезвия, пронизывали стекло. Затем он развёл в разные стороны ноги. Арон сглотнул и бегло глянул себе за плечо, где, опираясь на стену, стоял Джимми, что-то тихонько бубнил себе под нос и не обращал никакого внимания на то, что происходило совсем неподалёку. Арон вернул взгляд к окошку, где Кёрлзз, усмехаясь, стаскивал с себя штаны вместе с нижним бельём, демонстрируя мужчине свой полувставший член. Психолог, пребывая одновременно и в шоке, и в ужасе, смотрел на то, как его пациент, облизнув ладонь, схватил свой член у основания, провёл по нему и слегка надавил на покрасневшую, требующую разрядки головку. Он не мог поверить своим глазам. Происходящее ведь, разумеется, снимали камеры, и ему трудно было по-настоящему признать себе, что Кёрлзз в буквальном смысле дрочит перед ним и всем персоналом службы безопасности. Мысли мгновенно испарились, когда он увидел, как Мэтт, поднеся свободную руку ко рту, непринуждённо развёл губы и облизал пальцы, проходясь по всей длине, выкручивая вокруг них свой малиновый язык, демонстрируя тем самым свои умения. Наблюдая эту картину, доктор почувствовал, как его член вновь напрягся. Что ж не так с этим парнем? Почему он постоянно вытворял нечто подобное? Лишь одно слово всплыло в его голове, когда он старался не смотреть в окошко. Нимфоман. Конечно, Кёрлзз был одним из них. Арон жадно сглотнул, видя, как мужчина ещё шире раздвинул ноги и как бледная кожа на его бёдрах растянулась в стороны, а он гладил собственные яйца и, приняв похотливое выражение лица, открывал рот и высовывал язык. Арон начинал снова возбуждаться, поэтому попытался пропихнуть нарастающую эрекцию между ног. В качестве защиты он посильнее укутался в халат, а Джимми, заметив это, с нотками раздражительности взглянул на него. — Алё, босс? Можем уже идти? — нетерпеливо спросил он, теребя в руках ключ-карту. Сглотнув накопившуюся слюну, Арон изо всех сил постарался принять спокойное выражение лица. — Одну секунду, Джим. Мне нужно кое-что проверить, а затем мы пойдём, — неловко ответил он, поднимая ещё один подозрительный взгляд на друга, который всё же вернулся к своей игре с картой. Арон не мог отвести от заключённого глаз, с неподдельным интересом наблюдая за тем, как он ускорял свои движения, как свободной рукой чуть подтягивал рубашку вверх и демонстрировал плоский живот, кубики пресса на котором судорожно сокращались от спазмов удовольствия, доставляемого собственной рукой. Доктор, чувствуя будто теряет опору под ногами, вцепился руками в края окошка и продолжил голодными глазами изучать формы чужого, молодого и подкаченного тела, продолжил разглядывать его татуировки и блядскую дорожку из чёрных волос, тянувшуюся от члена к животу. Боже, чего бы он теперь только ни сделал, чтобы коснуться этой плоти. Он часто и тяжело задышал, опустив ладонь на собственный пах и медленно начиная поглаживать его. Господи, он ведь кончил несколько минут назад, и теперь хочет снова? Что этот человек делал с ним? Нимфоманом, вот кем он был. Чёртовым нимфоманом, который соблазнил его, как сирены соблазняют моряков. Да ещё и отлично преуспел в этом. Арон видел вытянувшиеся губы кучерявого мужчины, видел, как пальцы сжали край рубашки, когда он принялся дрочить быстрее. Его ладонь так быстро наглаживала его член, что уже через несколько секунд доктор увидел следы белых капель на животе и бёдрах не останавливающегося заключённого. Прекрасный вид: мастурбирующий сумасшедший пациент, устраивающий на его глазах шоу, разводящий в тяжёлом выдохе красные губы, нашёптывающие имя Арона, и пускающий разряд тока по нижней части живота доктора. Он лежал на белом матрасе с раздвинутыми ногами, гордо демонстрирующими предмет своей похоти, и водил испачканными пальцами перед лицом, на которое капала белая липкая сперма. — Да хорош, док. Долго мне ещё тут стоять? — Ещё секунду, Джим! — торопливо ответил он, пытаясь отложить в своём мозгу увиденную картину. Наполовину обнажённый Кёрлзз, покрытый собственной спермой, с непристойным выражением лица облизывал пальцы, собирая всю белую жидкость со своей ладони. Боже, доктор был уверен, что даже в самых грязных снах не видел ничего подобного. Арон отступил от двери, натягивая посильнее халат, который для него теперь являлся своеобразным щитом. Покачав головой и сжав кулаки, он, двигаясь в сторону выхода, практически с этого коридора убегал. Джимми неодобрительно хмыкнул и, перевернув ключ-карту, проложив её к сенсору, закрыл двери, ведущие к камерам. — Ну наконец-то, док. Я тут от скуки подыхал. Какого хера ты там делал? — обиженно спросил он, медленно шагая рядом с психологом. Тот стыдливо прикусил нижнюю губу и в который раз покачал головой. — Просто собирал данные. Ну знаешь, всякое неинтересное психо-дерьмо. Джимми пожал плечами, пихая руки в карманы. — Тогда, док, я рад быть простым охранником, — ответил он через несколько секунд после того, как тихонько замычал, напевая мотив какой-то песни. Ощущая, как пылают щёки, Арон опустил взгляд вниз, смотря себе под ноги и пытаясь подавить все чувства внутри. Он сраный неудачник Он проиграл в игре с этим пациентом и с его болезнью. Больной кучерявый парень заковал его в тюрьму собственной похоти, заставив его вместо адекватного реагирования позволить себе быть соблазнённым. Однако он на самом деле мало переживал за это. Он не мог объяснить почему, но… Но ему нравилось…

***

С того момента прошло три часа. Уже была полночь, и в полном одиночестве доктор заперся в собственном кабинете на втором этаже. Он не мог понять, что тогда случилось с ним. Он ведь был прекрасным врачом, и ничто и никогда не оказывало на него такого влияния. А этому Кёрлззу, хýевому преступнику, всё-таки как-то удалось захватить его разум и совесть. Он спровоцировал в сознании Арона нечто очень схожее с неврозом: эту смесь желания и одновременного отвращения к чему-либо. Психолог действительно жаждал чужих рук и тела, но в то же время ему было стыдно те чувства, которые он совсем не хотел испытывать. Он плеснул себе в стакан виски и, медленно поднеся его к губам, сделал небольшой глоток. А затем, от потрясающего и расслабляющего ощущения горячего спирта, стекающего по его глотке и ласкающего внутренности, он прикрыл глаза. Ему было необходимо для начала успокоиться, а потом детально проанализировать всё произошедшее. Он был там, задавал вопросы, как у того парня проявилась какая-то сексуальная активность и, вместе с этим, навыки соблазнения. Также возможно, что неслабо на его уязвимость повлиял тот факт, что он не занимался сексом месяцами, да и с учётом того, что чёртов пациент на самом деле был привлекателен, вовсе не удивительно, что Арона по-настоящему тянуло к нему. Покачав головой, он поставил стакан на стол и снова взялся за Джек; он наблюдал за тем, как плещется золотая, словно бы драгоценная, жидкость, поблёскивая в тусклом освещении кабинета. Он тихонько рыкнул, обвиняя во всём свою наивность. Он был слишком безрассудным и податливым к убеждениям другого мужчины, и это определённо было неприемлемо. Он решил, что в следующий раз будет более бдительным с другим пациентом, с Джорджем. Нельзя допустить попадания в одну и ту же ловушку дважды, потому что ловушка Кёрлзза оказалась сёрьезно опасной. Дальше следует быть предельно осторожным. Выдохнув и допив алкоголь, он оставил пустую бутылку на столе и, поднявшись со стаканом в руках, вышел из своего кабинета. Закрыв тот на ключ, он двинулся к спальной зоне персонала, расположенной на верхнем этаже подальше от камер с пациентами. Управление Психиатрической Клиники построило здание вдали от любого города с расчётом на то, что, если какой-нибудь больной сбежит с оружием, то не навредит кому-либо на улицах. Поэтому решили, что проживание персонала внутри самой больницы-тюрьмы будет менее затратно и более безопасно; если бы что-то случилось, группа врачей и охранников готова была вмешаться через две минуты, что было бы невозможно, живи они отсюда отдельно. Почитав свою фамилию на двери, опустив ладонь на ручку и провернув её, Арон лениво прошёл в свою спальню. Лёгкий аромат георгина, который служил отличительным признаком его комнаты, пробирался к ноздрям, бедное растение с по-прежнему распускающимися цветками покоилось в дальнем углу. Закрыв за собой дверь и подойдя к нему, мужчина с жалостью и раскаянием посмотрел на него. Этот цветок был последним подарком его девушки перед смертью. Для Арона это, без сомнений, самое важное живое существо на планете, важнее его пациентов, Джимми или кого-либо ещё. Оно символизировало собой утраченную любовь и всё то, что он когда-то хотел иметь в своей жизни, прежде чем судьба плюнула на все его мечты, заперев в Психиатрической лечебнице наедине с отчаянной потребностью в свободе и с работой, которую он не особо любил. Эрличман аккуратно провёл пальцем по одному из лепестков, оказывающему вполне мягким на ощупь. Георгины были безумно сложными растениями в плане ухода, а особенно после периода цветения. Конкретно этот был видом довольно редким и особенным из-за своего цвета: тёмного-серого оттенка, почти напоминавшего чёрный. Арон вздохнул и, всё ещё держа в руке стакан, направился в ванную, включая там свет и подходя к раковине. Наполнив всё тот же стакан водой, он вернулся в спальню, где вылил её в банку с растением, с любовью касаясь его листьев. Он посмотрел на него ещё несколько секунд, затем закрыл глаза, пожал плечами и с готовностью двинулся ко сну. Оставив стакан на столе, он, пошатываясь, с приглушённым звуком рухнул на кровать. Перевернулся и посмотрел в потолок, обводя глазами воображаемые узоры на пустой поверхности. Приложив все оставшиеся силы, он стянул с себя халат и отложил его на противоположный край постели. Вскоре он снял туфли, носки, штаны и рубашку. Почти голый он лежал под одеялом, наконец, чувствуя, как расслаблялось тело и сбрасывали с себя всё накопленное за день напряжение мышцы. Что за день. Он познакомился со своим первым пациентом, и это закончилось катастрофой. По крайней мере, он хотя бы выяснил, что тот был нимфоманом, что у него был определённый фетиш на контроль, которым он умело манипулировал, и что у него, вероятно, были кое-какие проблемы с принятием того факта, что он стал причиной смерти и многочисленных травм людей. Для первого дня вполне неплохо. Устало простонав, он опустив руку на живот, закрыл глаза и попытался заснуть. Сейчас было совсем не до проблем личных и уж тем более рабочих; это был момент, чтобы расслабиться, забыть обо всём и дать уже своему мозгу немного отдохнуть. Единожды махнув головой, он постарался сосредоточиться на других вещах, более приятных, на чём-то навроде возможности хорошо провести время с Джимми завтра или в период отпуска, который наступал через месяц. Но затем в море его мыслей всплыла ещё одна. Образ голубых глаз, сияющих ярко-фиолетовым оттенком, смотрящих на него с пылающей в них похотью. Он попытался выкинуть эту картину из своей головы, но, будучи охваченным страстным трепетом, его тело непослушно и вожделенно задрожало. Он тихо сматерился, хмурясь и стараясь не думать о таких непристойных вещах. Вновь он увидел захваченное удовольствием лицо кончающего на себя заключённого, и вдруг вспомнил то приятно чувство, когда тот водил по нему рукой и шептал на ухо всякие грязные словечки. Нет, нет, нет. Хватит. Он прикусил губы и сфокусировался на чём-то отвлечённом. Просто постепенно переставал думать вовсе, позволяя блуждающему сознанию ускорять процесс засыпания. Через несколько минут он начал чувствовать, как связь с реальностью ослабевает, сон подавляет его, и в это мгновение он снова подумал о губах Кёрлзза и их движениях во время разговора. А затем… ничего.