Кто сказал , что я пассив?

      Клыки Хокстеттера больно впились в загривок, легко разрывая плоть словно раскаленный металл. Кровь бурлела, быстро набиралась и падала вниз. Как кровавая апрельская капель.        Генри под тяжестью Патрика, ощущал резкий металлический запах своей крови не только носом, но и шеей, и лапами. На полу брызги слипались, образуя лужицы ярко красного цвета. Бауэрс понял, что проиграл. Как бы горько это ни было, он принял бы это поражение рано или поздно. Да, с кипящей злостью, но лучше так, а не продуть с позором. Он- альфа, а Патрик не его пара-омега. Генри его не выбирал своей любовью. Так не должно быть.        Хокстеттер не шевелился, только давил всем телом вниз и старался дышать спокойно. Надо было дожать ещё немного до победного, услышать признание, скулёж. А иначе, если отпустит сейчас, потом придётся биться до потери пульса и глубоких рваных ран. Лужи крови через несколько минут увеличиваются, напряжённые когтистые волчьи лапы Генри из-за них начали немного соскальзывать. Бауэрс попытался урегулировать положение: немного поднялся и выпрямил передние лапы. Сразу после этого Патрик почувствовал его движение и ещё сильнее надавил обратно вниз.        Генри не смог выстоять и упал тяжким грузом. Даже так не собирался сдаваться, весь ощетинился и зарычал, показывая клыки. Его когти заскребли по полу, оставляя царапины. Бауэрс пытался укусить за лапы, морду другого, скинуть тело с себя. Но сделать это было ещё труднее, когда зубастая пасть держит за шею. Сопротивление в этом случае не помогало, а лишь усугубляло ситуацию, причиняя боль от разрыва плоти шеи и кровеносных сосудов.        — Зачем ты это сделал, подонок? Омег поблизости мало? — Зарычал Генри. Во рту сухость скребла по глотке, но парень не собирался сейчас об этом думать, есть дела поважнее. Если кошара поведется на дешёвый трюк, можно развернуться немного и сцапнуть за морду или сильнее попытаться вырваться из его лап. Патрик молчал и коротко утробно замурчал. Одним низким звуком указывая на недвусмысленную заинтересованность к волку.        Не прокатило.        Надо думать дальше. Нельзя оставлять все так. Быть в итоге отжаренным кошарой, потерять власть над бандой Бауэрса, точно не входили в дальнейший план. Сейчас важно выбраться из захвата и желательно из этого дома. Потом вызвать Патрика один на один в кругу Криса и Белча. Все должны присутствовать и признать лидера.        А пока надо скорее уйти. Патрик не отпускал. Держал за шею крепко. Они двоем являются альфами. Банда Бауэрса признавала силу, главарем стал и должен был оставаться Генри. "Времена меняются."-подтверждали действия Хокстеттера, в звуке рычания тихо промелькнула мысль у Бауэрса-"Победит сильнейший."        Как сильно действует феромоны Генри на Патрика? Если они смогут вызвать гон у него, то будет шанс выбраться. Но с другой стороны, Хокстеттер уже держит его в захвате. Что ему стоит, взять здесь и сейчас на этом полу с разводами алой крови. Однако, если же Патрик выпустит свой запах, то гон начнётся у Генри. И тогда точно все пропало: власть, банда и хрупкая честь.        Бауэрс рычал и больше походил на заведенную спортивную машину, которая ждёт выстрела стартового пистолета.        Дикий, злой и нереально сексуальный.        Патрик хочет, желает пленить его. Генри чувствует и поддаётся.        «Давай поиграем» — думают синхронно. Генри не может двигать верхней части тела, поэтому он немного приподнял бедра, чтобы можно было подразнить половой орган Патрика через штаны. Хокстеттер вскоре вздрогнул телом, шумно выдохнул и немного сильнее прикусил шею. Хорошо, что шерсть у оборотней не выдаёт жгучий стыд, этому Генри был неимоверно благодарен. Однако эти унизительные движения не смогли толком помочь, а наоборот принесли вместе с возбужденным членом дискомфорт между ягодицами, шок и уже адское смущение, от которого хотелось куда подальше убежать, если не получается выбить кулаками.        Сквозь прожигающий изнутри стыд, пылающие щеки, Генри когтями создавал новые борозды на полу. Медленно и неуклюже вилял бедрами, надавливал на набухающий член.        Минута лениво тянулась. Бауэрс понял, что этого было мало. Его ничтожные попытки пресекались высеченным телом и капканом зубов. Парень решил пойти с козырей. Всем, что у него осталось — запахом.        Даром и проклятием.        Резко, неожиданно бушующими волнами феромоны Генри наполнили до краев помещение. В нём считывались злоба, дикая вражда и животный инстинкт самосохранения. Запах леса после дождя, сурового ветра в вершинах гор. Патрик чуть не задохнулся от насыщенности. Слишком много, вокруг дурман и без этого нереально привлекательный Генри, становится самым сильным, желанным грехом.        Тяжёлое дыхание Хокстеттера обжигало укус в шее. Напряжённая пасть болезненно освободила кровавую плоть, смещая раздражённые ткани вместе со своим действием. Патрик словно начал задыхаться, жадно и глубоко вздыхал воздух с феромонами любимого альфы. Хокстеттер терял рассудок, его вело в дебри страсти и огня. Генри так мило и неуверенно пытался его возбудить. Естественно, Патрик подарит ему всё свое желание и любовь.        Хокстеттер, ведомый сильными чувствами, с томным взглядом и изящными, холодными руками, целовал шею и ловил языком росу крови. Сладкая, немного с металлическим привкусом, совсем ярко-красная. Патрик дразнит словно ребёнок, прикусывая кронки запекших ран и слушая недовольства Генри. Хокстеттер хочет ещё, желает большего. Он начал слегка поглаживать плечи через футболку, еле касаясь как нежные лепески ромашки. Патрик не хотел спугнуть своей настойчивостью, поэтому постепенно набирал обороты так, как уже слишком сильно рисковал с переворотом власти. От давления кожа на лапатке и предплечье налилась сливовым цветом, после удержания на месте оборотня волка.        Хокстеттер захотел расслабить и дать удовольствие своему волчонку. Осторожно холодными пальцами провел с линии ремня брюк Генри вверх к его груди. Патрик терься носом в основании шеи, шептал всякие пошлости и признавался в любви грязно и страстно. Словно читал заклинания, которые заставят Бауэрса почувствовать тоже самое. Генри странно себя чувствовал от ласки чужих рук к своей груди. Они пытали мышцы и соски. Слишком чуждо, новые ощущения сладко томили тело и разум. Грудь становилась чувствительнее, а соски набухали как от холода, но было жарко из-за того, чьё тело нагромоздилось сверху. Хокстеттер играл, перебирал пальцами, гладил и порой щипал. От этого всего проходило электричество, вызывая тягучее удовольствие и мурашки по телу. Бауэрс больше не мог дальше это терпеть, медленно виляя тазом. Он резко прекратил, стал увиливать из стороны в сторону, пытаясь поползли вперёд. Генри инстинктивно прижимался к полу, чтобы спрятаться от окружающих прикосновений. Его мышцы спины красиво, завораживающе перекатываются, когда парень хочет спуститься, уползти от вызывающих мурашек чужих мягких губ, холодных рук.        Ещё немного. Совсем чуть- чуть и вот она — свобода. Бауэрс немного смог уползти вперёд, от жаркого тела, который усеял миллион оставленных отпечатков на его теле.        Но вдруг Патрик потянул на себя за тазовые косточки другого оборотня.        — Эй, давай продолжим, не надо убегать.- Интимно, шёпотом произнес в ухо Хокстеттер, а после тёрся носом об лопатку.        — Прекращай, хватит уже.- зарычал Генри. А Патрик лишь усмехнулся и продолжил:        — Да, ладно тебе. Думаю, тебе тоже это понравится.- Нежно прикусывая за выпирающую верхнюю часть лопатки, Хокстеттер сильно из-за чувств сжал ладонями бока. Потом начал сам тереться об ягодицы своим органом. Бауэрс скалился, весь напряжённый и следил за дальнейшими действиями.        — Расслабься, я доставлю тебе удовольствие…- Патрик правой рукой слегка провел когтями от живота до паха Генри и удивился.        У него стоял. Хокстеттер ни разу не прикосался к члену Генри, а также не использовал свои феромоны. Патрик немного задумался, сжал рукой орган другого альфы в доказательство, что это не сон. Сквозь зубы прошёл хрип Бауэрса, он пытался сдержать свой голос. Хокстеттер вряд-ли оставит это просто так. Он растегнул ремень двумя руками, обнимая сзади. А потом и молнию джинсы. Патрик умирал от нетерпения, хотел припустить штаны оборотня волка.        Как вдруг Генри вывернулся, толкнул за плечи и укусил за шею. Пульс увеличился от адреналина, сонная артерия оказалась дальше от ряда зубов волка на несколько сантиметров. У Бауэрса покраснели глаза, он еле сдерживался, чтобы не убить.        Хокстеттер, действительно, сильно испугался и начал тихо скулить:        -Окей, Генри, твоя взяла… Я больше не буду.- Ещё немного сжав челюсти, Бауэрс отпустил. Он главарь и это важно. С отвращением надавил обувью на бугорок между ног Патрика и сказал:        — Ещё раз сделаешь так, раздавлю нахер! — Бауэрс развернулся и быстро вышёл на улицу. Ветер остужал красные щеки. Через 15 минут он был уже дома. Думать не хотелось, душ манил его. Желание вело смыть тёплой водой пот, кровь и стыд.       От Генри несло смесью своего феромона альфы и запаха Патрика: тела, пота, дезодоранта, одиколана Хокстеттера . На сколько же большая разница феромонов у них?