***
На «бэнтли» Майло посмотрел с жадным блеском в глазах, к которому мешалась классовая ненависть, а прицеп оглядел скептически, поулыбался, вспоминая, очевидно, эпопею с розами, но ничего не сказал. Он объявил, что собирается обосноваться лагерем по соседству с мегалитическим комплексом, потому как ему не улыбается сидеть друг у друга на голове с понаехавшими туристами, забившими собой все местные отели и гостиницы. Энди грустно топил за то, что «Антробус» совсем неплох, да и в «Холидей Инн Солсбери Стоунхенж» тоже найдётся, где приткнуться с комфортом. Но Майло пришёл в такой ужас, что его хотят лишить звёздного августовского неба и возможности любоваться озарённой лунным светом равниной, на которой разместился Стоунхендж, что Энди закатил глаза, и сухо сказал, что — разумеется, как можно сравнивать какой-то цивилизованный отдых в современном отеле, с вай-фаем, кофе в номер, и пушистыми белыми полотенцами в ванной комнате, с романтикой ночи, проведённой на природе. С комарами, змеями, заползающими в одежду сверчками, утренними заморозками и полным отсутствием сортира. Майло парировал, что зато там можно будет развести костёр, Энди ещё суше сообщил, что в «Антробусе» это тоже можно — в номерах с камином. А разводящий костёр на открытой местности Майло Тиндл — это угроза всему человечеству. — Так что ты задумал? — спросил он снова, пока они ехали. — Скажу, если мы поменяемся местами, — огрызнулся Майло, впрочем, моментально оттаяв, едва Энди пустил его за руль. Они приехали задолго до темноты, Майло, как оказалось, смотрел спутниковую карту и заранее выбрал место для стоянки, правда, едва бросив взгляд на Солсбери-плейн, Энди в момент понял, что все отговорки про нежелание толпиться вместе со стаями туристов в отелях — фуфло чистой воды. Здесь туристов было не меньше. Самые предприимчивые договорились с владельцами местных полей и вполне уютно разместили свои палатки и навесы в огороженных загонах, кто-то уже жарил сосиски на мангале, доносились звуки вездесущей волынки, а среди жёлтых квадратов фермерских угодий носились, хохоча и издавая восторженные вопли, вездесущие же новобрачные (новобрачная была в демократичных джинсах, но с фатой на голове). Стоунхендж отсюда просматривался не так, чтобы очень хорошо, но его тёмный силуэт был прекрасно виден на фоне ярко-голубого неба, практически на самой линии горизонта. Вокруг него наматывали ходки устрашающих размеров человеческие процессии. Потоки паломников также тянулись через асфальтовую дорогу и поля. — Что тут происходит? — с подозрением вопросил Энди, выбираясь размять ноги, и с недоумением оглядываясь по сторонам. Тут же рядом с ними нарисовался крайне одобрительно посмотревший на дорогую машину рыжеватый фермер. О чём-то пошептался с Майло, и, получив от него честно заработанные деньги, честно же провалился под землю, заверив, что они могут оставаться на его поле хоть всю неделю, и досаждать им он не станет, но всегда будет рад, если они заглянут за молоком и прочими сельскими радостями. — Что здесь делают все эти люди? — насупился Энди, Майло задумался: — Ну… — Вот только без вранья. Или я сажусь в автомобиль и еду в «Антробус». Майло огорчённо прищёлкнул языком. Да. Как же это — без вранья-то?! А зачем тогда вотэтовсё?! — Там, там, там, — указал он пальцем в разных направлениях. — Круги на полях. Появились ночью, после того, как отполыхали зарницы над Стоунхеджем. — «Отполыхали зарницы»?! Всё-таки я должен дознаться, откуда в этой светлой голове появляются подобные перлы, подумал Энди. Кто его научил так разговаривать?!.. или детство сказывается, проведённое у помостков сельского театра?! От «полыхающих зарниц» прямо рукой подать до «мне всегда нравились богатые и властные мужчины». Курьёз, да, особенно учитывая, как Майло Тиндла бесят именно что богатые и властные. — Так, — он напряжённо думал, — я всё понимаю, но круги на полях — это уже слишком. Я поехал в отель, а ты — хочешь, отправляйся со мной, хочешь — оставайся здесь, и бегай ночью за НЛО и огнями святого Эльма вместе вон с той изысканной публикой. — Сноб, — отчётливо зло процедил Майло. — А ты парвеню, неуч и невежа. Энди уже направлялся к водительскому месту, когда в спину прилетело: — Десять миллионов фунтов, Энди! НЕСТА создала специальную национальную премию для того, кто откроет тайну кругов на здешних полях! — Продай это лживое дерьмо кому-нибудь другому. — То есть ты полагаешь, что все эти приехавшие сюда — заблуждаются?! — О, а вот и коронный аргумент «миллионы мух не могут ошибаться» подвезли. — Энди усмехнулся, покачав головой. — Ну как знаешь, — неожиданно свернул свои наступательные действия Майло, и убрёл куда-то искать сигнал с телефоном в руках. Энди задумчиво побарабанил пальцами по рулю. А ведь зачем-то же Майло его сюда вытащил. Зачем? В чём смысл? Не стоит пытаться дознаться, — увещевал глас рассудка. Пошли его к чёрту, и поехали в отель. Что бы он ни затеял, это не тебе во благо, вот уж поверь. Всё же Энди отправился за Майло, который одной ногой стоял на заборе, а второй упирался в рядом растущее дерево, и бойко трындел с кем-то по телефону. Увидев Энди, осёкся, сбившись на полуслове, рыскнул глазами ему за спину, где высокий женский голос уже упоённо заливался: — И мы продолжаем встречать знакомые лица на полях Солсберийской равнины в эти чудесные августовские дни! Энди с изумлением обернулся, чтобы увидеть повисших на ограде оператора и журналистку, приветливо машущую ему микрофоном: — Здравствуйте, мистер Уайк! Да, дорогие мои, — оживлённо затрещала она в камеру, — вы видите то же, что и я: знаменитый автор детективов, популярный современный писатель Эндрю Уайк, тоже принимает участие в охоте на зелёных человечков, рисующих круги на здешних полях! Вчера мы уже показывали вам семейство Бэкхемов в шапочках из фольги, вставших лагерем на берегу Эйвона и уверяющих, что приехали порыбачить, сегодня мы послушаем, что здесь надеется обнаружить известный писатель! Мистер Уайк? Уделите немного вашего времени нашим телезрителям! — Пойди, пойди, попиарься, — шепнул спрыгнувший на землю Майло, и Энди, мысленно чертыхаясь, минут пять распинался «для зрителей нашего канала», упирая на то, что в инопланетян, конечно же, не верит, и уверен в существовании рационального объяснения подобных природных аномалий, но… — Действие электромагнитных полей? Разломы земной коры? Геопатогенные зоны? — деловито предположила подкованная журналистка с умным видом. — Возможно, — поддакнул Энди, — но наши предки столетиями придерживались вполне определённой версии того, что является причиной всех этих странных рисунков из выжженной травы и уложенных колосков. Брови журналистки скакнули вверх: — Фейри?! Ночные пляски и хороводы пикси на равнине?! — У каждого поколения свои легенды, в которые принято верить. Сегодня это НЛО и зелёные человечки, тысячу лет назад это были летающие колесницы фей и эльфы. В этой местности достаточно холмов, чтобы говорить о волшебном народце с Холмов, вы так не считаете? — Мне кажется требуется ознакомительный экскурс в историю края и возможность приобщиться к местному фольклору, — у журналистки загорелись глаза, как у голодной кошки. — Так для чего же вы здесь, мистер Уайк? Вы собираетесь ловить брауни с окрестных ферм, эльфов с холмов, или пришельцев из космоса… или вы намерены доказать, что все эти милые существа — не более чем порождения человеческой фантазии?! — О, человеческая фантазия — это потрясающая вещь, — Энди невольно бросил взгляд на безмятежно улыбающегося Майло. — Это движитель прогресса и развития цивилизаций. Куда там до нас эльфам и пришельцам. У них просто никаких шансов. На прощание журналистка без малейшего смущения сунула Энди свою визитку: — Фаворит национальной премии года найден, и, поскольку открыла его я, мне полагается первое интервью по завершении этого забега! — Не уверен, что мне захочется ночи напролёт носиться по здешним полям в погоне за фейри, — засомневался Энди, — я вообще уже уезжать собирался. — Эндрю Уайк! Кто ещё способен раскрыть эту тайну, как не знаменитый автор самых хитроумных и запутанных детективов?! Не разочаровывайте наших зрителей и ваших читателей! — Я с ней согласен, — едва телевизионщики отошли, затараторил Майло. — Кто, если не ты?! С твоим-то опытом создания детективных сюжетов. А я помогу. Деньги потом конечно пополам поделим. — Так ты поэтому меня сюда заманил?! — Энди аж задохнулся от негодования на такое потреблядство. — Я тебе не ищейка, чтоб меня можно было пускать по следу, притащив на место преступления! — А что не так-то? — искренне удивился Майло.***
Продолжая кипеть возмущением, Энди порывался уехать в мотель ещё дважды, но Майло коварно посетовал — мол, если станет известно что известный писатель-детективщик спасовал перед непосильной для него загадкой, интеллектуальной репутации Эндрю Уайка будет нанесён сокрушительный удар. — Ты специально подстроил этих двоих с телевидения, — обвинил Энди. — Мало того, что ты хочешь использовать мои мозги в целях своего личного обогащения, так ты мне ещё и выбора не оставляешь! — Радовался бы, что мне хоть чем-то твои мозги могут пригодиться, — парировал Майло, — считай, я тебе вообще комплимент сделал, взяв компаньоном в этот замес, как признание твоей пока ещё полезности. Да. Если, конечно, расчёт был не банально на известное имя публичной персоны Эндрю Уайка. Или тут тоже надо радоваться? Что он хоть как-то нужен синьору Тиндолини, и хоть чем-то ещё может ему пригодиться?! Обозлившись, Энди уже собрался уезжать, но тут к ним торжественно пришагали их «соседи», разместившиеся в полумиле от владений рыжего фермера, на соседнем участке, подарили пирог и выразили своё восхищение по поводу того, что в зацепившей их авантюре принимает участие такой подкованный в раскрытии тайн и загадок игрок, как Эндрю Уайк. — Откуда вы знаете?! — побледнел Энди под сдержанный смешок Майло. — Вся Солсбери Плейн знает! — гордо сообщили «соседи», и оставили их наедине с пирогом и друг другом. Майло продолжал хихикать, но, поглядев на выразительное лицо Энди, озаботился делами насущными и принялся изображать из себя хозяйственность, хлопоча вокруг прицепа. Он отогнал Энди в сторону, заявив что миллионерам-белоручкам тут не место, и пусть они отойдут в сторонку, когда за дело берутся профессионалы. Энди даже успел загоревать, что верой и правдой много лет служивший прицеп сейчас падёт жертвой рвения полуитальянского неумехи, но Майло удивил. В одиночку и очень быстро он проложил защитной тканью днище, натянул тент, и закат они встречали уже в своём мини-домике. Энди бодро стучал по клавиатуре своего бука, Майло лениво рылся в сумке с заметками, прихваченными Энди для работы. — О, ффф?! — насмешливо воскликнул он, вытаскивая за угол блокнот. — Я гляжу, ты впечатлился моей концепцией рыбалки для удовольствия. — Это другое ффф, — мельком глянув, бросил Энди. — Fabricando fit faber, фабрика́ндо фит фа́бэр, то есть «Мастер создается трудом». Латынь. — Латынь — это Цезарь? — напрягся Майло. — Латынь — это латынь. А Цезарь — это… в общем, не забивай свою красивую голову. А то ещё текст роли не поместится. — Зато у тебя появится законный повод шпынять меня и сеять во мне комплексы. — Во-первых, мне это не интересно, во-вторых, ты неподходящая почва для комплексов. Они на подобном не прорастают. — К счастью, — спокойно подтвердил Майло. — А то бы, поверив в свою профнепригодность, как актёра, я мог бы и суициднуться, когда ты играл в великого знатока кино. Хождения вокруг смотрящегося особо загадочно в закатных лучах солнца Стоунхенджа продолжались, Майло куда-то таинственно исчез, и появился уже с двумя большими картонными стаканами горячего чая, защищённого пластиковыми крышками, и с большим лотком чего-то, исходящего горячим паром. — Побираться ходил, — припечатал Энди. Не слушая возмущённых воплей, забрал один из стаканов (чай внезапно оказался очень даже ничего), и продолжил натравливать своих персонажей друг на друга. В августе темнеет быстро, едва скрылось солнце, как на небе высыпали звёзды, висели низко, едва ли не заглядывая Энди в стакан. Майло таки исполнил свою угрозу: запалил небольшой костёр, как только стемнело. Энди пробормотал, что сейчас сюда пожалует полиция и оштрафует всех: и Майло, и его рыжего фермера, и жену фермера, и детей фермера, и скот фермера, и небо, и аллаха. — А тебя? — ревниво уточнил Майло. — Я скажу, что я не с вами, и что меня заставили.***
Энди думал, что ему предстоит бессонная ночь в непривычных условиях и обстановке. Майло, к слову, всё никак не мог угомониться, и то срывался в мглу ночную и шнырял невесть где с невесть какими целями, то сидел у входа и напряжённо изучал местность при помощи подозрительно выглядевшего оптико-электронного прибора. — Кого ты там пытаешься рассмотреть? — бурчал Энди. — Все нормальные люди уже спать легли… — Щас, легли. Вон, у немцев до сих пор колобродят. — Я сказал: нормальные. Это у тебя что, прибор ночного видения? — Да. — Дай посмотреть. Картинка в уныло-зелёных тонах была не похожа на здешний пейзаж при солнечном свете, просто параллельный мир какой-то, как зазеркалье. — Ну что, видишь эльфов? — ехидно спросил Майло. — Ага. Четверо пикси прокрались к нашему забору и растягивают там петлю на земле. Попрёшься опять шарахаться в темноте — угодишь в неё, запутаешься, и они тебя утащат в холмы, и подвесят под потолком какой-нибудь пещеры. — Не проецируй на несчастных маленьких пикси свои больные фантазии на мой счёт. — Все мои фантазии исключительно здоровы! — Ага, особенно те, что меня касаются. Вернув оптику, Энди уставился на невероятно красивый вид, открывающийся с их места — залитая лунным светом равнина, отчётливый силуэт Стоунхенджа… и огоньки стоянок охотников за кругами. И стрекочущие ночными сверчками душистые от разнотравья поля вокруг. И неведомо откуда прилетевшая посидеть поухать в речной долине сова. И может быть, где-то там, между холмами, сейчас хороводится и танцует волшебный народец… а Майло, наверное, в любой Неблагой двор впишется, как родной. Майло, похоже, твёрдо вознамерился челночить туда-сюда всю ночь, когда он в очередной раз принялся вошкаться, разыскивая куртку и ночной бинокль, Энди уже не выдержал, и сказал, что если Майло сейчас опять отправится шляться по окрестностям, то пусть там тогда и ночует, а Энди задраит вход и будет спокойно спать до самого утра. А Майло может ночевать где-нибудь под кустом. На земле. Со змеями. Майло с вызовом ответил, что пойдёт потом спать с немцами, Энди поинтересовался — как, со всеми сразу? — и со спокойной душой закрыв за ним вход, тут же уснул. Ночью он вдруг проснулся, резко, как от толчка. На телефоне было два часа, всё так же размеренно ухала сова и стрекотали сверчки, немцы уже угомонились, а Майло так и не было. Меньше всего хотелось выбираться из-под тёплого одеяла и вылезать наружу — ночи стали холодными, да и сомнамбулировать под луной что-то совсем не тянуло, Энди решил, что просто расстегнёт «молнию» входа, чтобы Майло мог войти, когда вернётся. Выглянув из импровизированного домика, поёжился, и уже хотел лечь досыпать, как вдруг услышал ещё один звук. Свист. Мелодичный, негромкий свист. Доносившийся с расположенных выше холмов. Как будто какой-нибудь Питер Пэн играл там на своей свирели. Или феи заманивали к себе неосторожного ночного путника. ________________ *The best fish swim near the bottom. — Самая хорошая рыба по дну ходит (английская поговорка). Смысл: Что хорошо и ценно, не легко даётся. Русскоязычный аналог: Хорошо дёшево не бывает.