Каркнул ворон

Джек приглашающе оставил дверь открытой. Это был сон. Габриэль точно знал это, как и то, что не собирается просыпаться. Командир Моррисон тяжёлой поступью прошел в свой кабинет. В его волосах едва угадывалась редкая седина, прорезавшие лоб морщины ещё не были глубоки, губы не казались обветренными. Значит, Жерар ещё жив, и значит, это ещё совсем недалекое прошлое, в котором все они крепко связаны, словно пальцы одной, военной руки. Габриэль закрыл дверь и уставился в окно. Если облака и были видны, то не отсюда: над городом парил воздушный летний день. Какой это год? Джек между тем прошёлся мимо книжного стеллажа, кончиками пальцев касаясь неприметных корешков. «Искусство войны», «Государь», «Капитал» и многие, многие другие: Габриэлю можно не вглядываться, он помнил это наследие Долгих. Торчащие над корешками закладки, Джека и Анатолия: Моррисон вел с тем переписку до самой смерти последнего. Долгих Габриэль ненавидел в том числе и за свежеприобретенное хладнокровие Джека, слишком схожее с безразличием. Наконец Моррисон бросил на него серьезный взгляд. Впервые брови его нахмурились. — Все в порядке? — Более чем, — Габриэль скрестил руки на груди, и этот жест не укрылся от внимания Джека. Тот вздохнул, прислонился плечом к тяжелому стеллажу, неосознанно копируя позу Габриэля. — Я просто не понимаю, Габриэль, что опять не так? — Все «так», Джек, кроме того, что ты опять лезешь в мои дела. Мы договорились, что Blackwatch — только мои люди. — Твои. Пока они на задании. Габриэль промолчал, только издевательски вскинул бровь вверх. Моррисон еще с пару секунд буравил его взглядом, но затем сдался и проследовал к своему столу. Он всегда сдавался. Габриэль пошел вслед за ним, встал, касаясь пальцами столешницы, на которую Джек, сев, устало сложил ладони. Давненько Габриэль не видел на них броню. Нынешний форменный плащ в экстренных ситуациях Моррисон теперь просто накидывал на легкий бронник сверху. Плащ старого покроя был безрукавкой, таким же как плащ самого Габриэля, когда тот еще возглавлял отряд — стандартная броня синего цвета отлично его дополняла, и в нем Джек смотрелся так, как надо. Но старые времена давно минули, и сейчас Моррисон прикрывал ему спину лишь здесь, в своем кабинете, а не на передовой. Чертовы бумажки… Точно, он же еще не сдал квартальный отчет! Джек молча изучал его лицо — Габриэль сказал бы «любуется», если бы… Если бы не вот эта усталость в серьезных глазах напротив. Нет, надо отступить. Хватит на него наседать — Джек-то тут причем? Габриэль присел на стол. Рука в черной перчатке отодвинула планшет и документы, легла поверх Моррисоновских голых ладоней, ее пальцы сжались. — Я сам этапирую их на медобследование, командир. — Как скажешь. — Джек… Моррисон медленно выдохнул, на мгновение прикрыв глаза, и выразительно взглянул на свои руки. Габриэль понял, отпустил его теплые ладони, зато стиснул плечо в синем плаще, побуждая смотреть себе в лицо: — Я все решу, Джек. Джек, глядя ему в глаза, всё также молча кивнул. Подавив очередной зевок, Габриэль потянулся. Пробуждения в одиночестве не слишком-то ему нравились, но выбирать не приходилось: или так, или весь день валиться с ног от усталости. Теперь же ему предстояло выбрать цель своего «утреннего» маршрута. Пройдя коридором до главного корпуса, Рейес впервые остановился, размышляя. После вчерашнего Моррисон ни за что не отправился бы в тренировочный зал или на стрельбище. Он либо давно сбежал с общей кухни и ошивается где-то снаружи с живописным видом на пролив, либо застрял за поздним завтраком, если, конечно, подыскал для него себе компанию. Желудок Габриэля поспешил отметиться и сделать выбор за него. За круглым кухонным столом беседовали двое. Джек держал в руках местную чашку — белую, неприметную, слишком мелкую для этого водохлеба. Для его биологических часов происходящее явно было послеобеденным чаепитием, в то время как для разместившегося напротив МакКри, апатично ковырявшего вилкой глазунью в своей тарелке и знакомо позевывающего над стоявшей перед ним ополовиненной чашкой кофе, — ранним завтраком. Выглядел ковбой не ахти: вчера его дежурство изрядно затянулось и вот-вот должно было начаться снова. Ну а Лусио с Ханой наверняка ещё отсыпались, иначе не преминули бы нагрянуть в это единственное оживленное на Посту место. — …как есть ребенок, даже трогать страшно. — Любят азиаты детей на войну отправлять… Габриэля никто из этих двоих не заметил. Что говорить, Рейес и так шагал мягко, как кошка, кроссовки же и вовсе скрадывали звуки его шагов. Оставалось только скрестив руки на груди наблюдать за этой сладкой парочкой — греть, так сказать, уши. Джек отхлебнул чай и с легким стуком приземлил полупустую чашку на столешницу. Выглядел он уставшим (это с утра-то!), да и сидел за столом ссутулившись, чего в бытность командиром никогда себе не позволял. Свитер, это зелёное убожество с рогатыми пачимари — ясное дело, чей подарок — смотрелся на нем до нелепого аляповато. При всем при том Габриэль никак не мог понять, какого черта его вообще должно колебать, как Моррисон одевается? И снова тишина, на фоне которой детское серпание Джесси конкретно подраздражало. Да эти ребята вдвоем втрое утомительней! МакКри подтер тостом вылившийся на тарелку желток и, тут же брезгливо отложив его на край широкой тарелки, выпалил: — Не понимаю, зачем вообще корейцы суют детей в эту бойню?! В чем смысл, Джек? Моррисон ответил не сразу, не пожал плечами — скорее поежился. — Иногда мне кажется, что им нравится создавать идолов в самом христианском смысле этого слова. Кто бы мог подумать, эти любители замшелых вестернов все так же носятся со своей всратой моралью тысячелетней давности! Габриэль ухмыльнулся: — Договаривай, Джек: делать мучеников, святых. Скажи правду: им нужна сакральная жертва. И никто не способен растопить гнилые сердца и объединить вырождающуюся нацию иначе, чем через официальные трансляции детских смертей. При первых звуках его голоса щенок вздрогнул, но тут же пришел в себя, недовольно нахмурился, разглядывая нежданного визитера поверх чашки. — Добро пожаловать, — отреагировал Джек, обернувшись. Он давно не выдавливал из себя приветствия, но вот сейчас звучал удручающе по-деловому. Габриэль кивнул и прошел мимо МакКри к холодильнику. Кинул на разогрев готовый обед. Завтрак в гробовом молчании? Уж он-то это переживет. И все же щенок сподобился вяло кивнуть новоприбывшему агенту и даже передал Джеку одну из стоящих рядом кофейных чашечек, чем привел Габриэля в изрядное изумление. Рейес сел напротив Джесси, аккурат рядом с Моррисоном, который потянулся за кофейником, чтобы пролить его чернила в еще одну тошнотворную малютку. Они вышли наружу, когда МакКри уже и след простыл. Легко просчитать Джека: он не оставил бы их наедине. Но и сейчас топтался рядом, словно не решался, куда двинуться дальше. За краткое время позднего завтрака Гибралтар искупал дождь: кое-где блестели лужи. Резво разбегающиеся с места преступления облака вовсю трепал ветер, но землю пригревало. Хороший знак: может быть, вечером будет теплее. Внезапно на плечо легла чужая ладонь, и Джек заговорил: — Послушай, Габриэль, я знаю, насколько тебе претит общество… общество и правила, по которым оно живет… Габриэлю захотелось дёрнуться, скидывая эту руку, но он промедлил, и Джек убрал ее сам. И всё-таки продолжил: — Но общество… это ведь оно лежало вчера на парижском асфальте. Синие глаза глянули в его коротко, настойчиво. А затем погасли, и Моррисон, отвернувшись сделал три шага вниз по ступенькам. Но Габриэля повело: он схватил Джека за ворот омерзительной кофты, кофты такой же нелепой, как и его полосатая кружка, рывком разворачивая, впиваясь в твердые губы, в ошеломленный рот своими губами и языком, ощущая, как напряженный Джек медленно поддается его напору, а потом — да, тянется к нему. Заключенный в стальные объятия, Джек стащил его капюшон одной рукой, пальцами второй крепко впившись в бок серой спортивной кофты. Оторвавшись от тонких губ, наслаждаясь сумасшедшей мелодией их сорванного дыхания, Габриэль прижался щекой к чужой щеке и шепнул так, чтобы услышал лишь Джек. Их маленькую тайну, их грязный секрет, о котором они ни на секунду не забывали не годы, о, нет, — десятилетия: — Ты же хочешь, чтобы они заплатили за это? Моррисон молчал, прижимаясь в ответ гладкой щекой и всем телом, твердым, напряженным — и мягким под пальцами Рейеса. И тот ухмыльнулся, потерся носом о по-прежнему безупречный нос своего командира. — Что ж, Джекки, я буду с тобой. Видишь: я всё ещё с тобой, Джек. Вчерашний обеспокоенный взгляд Джека… Вся его сдержанность — наносная сейчас, Рейес понимал это теперь как никогда. Прежде его героический, порывистый, справедливый вне всякой меры Моррисон (Гейб полюбил его за это. Как и за многое другое.) не оставил бы произошедшего просто так. И теперь ему снова понадобится помощь. Да, Джек Моррисон вновь нуждался в своем капитане. Джесси внимательно изучил барабан Миротворца прежде, чем со щелчком вставить его на место. Сегодня он был явно бодрее, чем предыдущим утром. — Насчёт Ханы в курсе? Джек заставил себя пожать плечами. — Укатила вчера днем с Лусио в город. Там и заночевали. — Ей стоит отвлечься. — Определенно. — Расстроена? — Ещё как. Джесси пожевал сигарету губами и — бам, бам! — «расстрелял» невидимого противника из опустошенного револьвера. Джек отставил винтовку в сторону. От отдачи болело плечо, но это была приятная усталость. Что-что, а оружейную расходку Уинстон закупал исправно. Правда, сегодня они с Джесси переборщили — но то для Уинстона, который и ведать не ведает, как порой успокаивает такая пальба. — Лусио молодец. — А то!.. Уинстон говорит, Сон забирают в Корею. Звезда-звездою, а контракт есть контракт: у нее там какие-то сборы и досъёмки. Моррисон кивнул. — Думаешь, к лучшему? — Пускай подостынет. — Ею сейчас владеют реваншисткие настроения. Джек хмыкнул: — Слова-то какие умные знаешь, Джесси! — Хех… Я пока в бегах был, читал много. Делать-то в пути было больше нечего. Он откинулся спиной на ограждение площадки. Джек встал рядом, сжал перила. Со второго этажа на тир внизу открывался отличный вид. Роботы-мишени сонно тащили свои тела по размеченному маршруту. Им не было дела до людей вне их зоны поражения. Амари будет счастлива узнать, что ее старания не прошли даром, и Рейесовский бандит таки заинтересовался навязываемым ему чтением. — И когда она улетает? — Завтра. Или послезавтра. Афина согласует и даст допуск судну. Джек кивнул: — Это к лучшему. — Кажись, реваншистские настроения здесь не только у малышки Дивы? — Не верю, что Уинстон еще не пообещал Морелю нашу помощь. — Тому французу? Джек кивнул: — Ты в деле? — Естественно. Что-что, а чувство справедливости у них было схожим. — Хану, вы, конечно, уведомлять не будете? Вы — это Уинстон, он и Ангела. Вдвоем с медиком командира Overwatch он точно убедит — девчонке участвовать в операции незачем. — Ты прав, не будем. И, Джесc… — Хм, какова пауза! Джек невесело ухмыльнулся: — Ты же понимаешь, кто ещё хочет принять участие в нашей маленькой международной кампании по возмездию? Ковбой вздохнул — и даже не тяжело: он, безусловно, ожидал и этого. — Рвется в бой? Моррисон отбарабанил пальцами по перилам, прежде чем оттолкнуться и, распрямившись, взглянуть на напарника сверху: — Да. И, надо признать, его участие будет явно не лишним. Он всегда хорошо умел вскрывать оборону противника. — И это все плохие новости? Моррисон покачал головой. — Как знал! — Нам надо пристреляться. — То есть наши с тобой утренние пострелушки отменяются? Джек пожал плечами: — Нам бы всем не помешало… Но уговаривать не буду. МакКри вздохнул. На этот раз вздох был более глубоким и искренним. — Ты же понимаешь… — Что все это превратится в личные соревнования между вами. Понимаю. Но нам с Рейесом точно необходимо вспомнить, каково это — работать вместе, просто чтобы не подкидывать Ангеле лишнюю работенку. Хана… В некоторой степени она была гарантией того, что они могут работать в одной команде, дарила Джеку ложную веру в собственную безопасность. Что ж, пора признать: он и Рейес могут оказаться одни против всего мира — или один на один друг против друга, и Джек предпочел бы, чтобы в первом случае они вновь помнили, как прикрыть друг другу спину. Ну а риски… риски давно его не пугали. Джесси в последний раз затянулся и разжал держащие за чадящий фильтр пальцы: останки сигареты беззвучно упали вниз. — Что ж, я буду скучать по всему этому, — он мотнул головой, подбородком указывая в безразличных к их проблемам мишени этажом ниже. — Я тоже, — с сожалением согласился Джек.