Ответы Кошатницы

      Тропинка между Хмурой горой и холмом Старика довольно узкая, вьется каменистой насыпью, петляет меж валунов, покрытых накипью серых и ржавых лишайников, выводит к лесу. Состоящий в основном из хвойников, он темным покрывалом укутывает гору внизу и добирается, постепенно редея, оставляя большие каменные проплешины, почти до вершины. Можжевельники стоят вдоль тропы как застывшие солдаты на вечном посту. Кайрос фыркает, потряхивая гривой, тянет мордой в сторону деревьев — учуял там наших, наверно. Санчес — серо-полосатый котище, устроившийся между шеей коня и моими ногами, только ухом тряхнул и дрыхнет себе дальше. Старый совсем стал, не оставляет меня ни на секунду, даже вот на прогулках ему необходимо спать рядом в седле, уткнувшись в меня мордочкой. А ведь когда мы уезжали из Дома в автобусе, был совсем крохой... Сын Моны и Казановы.       Крики детей отвлекают от воспоминаний всего кошачьего племени Дома. — Только попробуй! Не трогай их! Я тебе жопу на лоб натяну, понял?! Кровью харкать два месяца будешь, упырь! — это, конечно, Васька. Надо спешить, пока угрозы не перешли к действиям, если дело серьёзное, рыжая чертовка может не только "натянуть" и ударить, а чего и похуже... — Да пошла ты, дура! — Это Рой или Камень? — не разберешь за цокотом копыт по камням и хлестким ударам веток, пока мы с Кайросом пытаемся забуриться вглубь леса, к месту событий.       Крики. Свист. Снова крики. Дерущиеся катаются клубком по земле. В огненные волосы Василисы впутываются всё новые и новые веточки мха, Камень оскалился, силясь отцепить от себя девчонку, но хватка у Васьки львиная, уж мне ли не знать. В воздухе пахнет горелой бумагой и яростью. Остальные дети свистом и криками подбадривают того, за кого болеют. За миг оцениваю, что подавляющее большинство не на стороне мальчишки. Набираю побольше воздуха в лёгкие: — А ну, бр-р-рысь! Р-разошлись! От моего голоса детей разметает в разные стороны. Даже тугоухий Санчес, и тот подскакивает в седле.       Дикие дети одичавших детей Серого Дома. Им никто никогда не говорил, что мальчикам нельзя драться с девочками, что ругаться некультурно, что маленьким полагается быть скромными и не задавать лишних вопросов... Зато им с младенчества объясняют нечто другое. — Что тут произошло? А в ответ разноголосый гомон. Причем, Васька молчит, сидя на поросшем мхом пне, упрямо сжала губы и расковыривает ссадину на коленке. — Камень хотел разорить нору! — Там лисята! — Он их огнем! Газеты жёг! Кайрос чеканит шаг, приближаясь вплотную к пятящемуся Камню, а я чеканю каждое слово: — Мы _ Не _ Хозяева _ Этого _ Леса. Мы _ Здесь — гости. В глазах мальчишки плещутся вперемешку дерзость и испуг. Я продолжаю мягче, почти ласково: — Разве так полагается вести себя гостям?       Мальчишка молчит, голову не опускает, хоть в глаза мне смотреть не в силах. Хвостя тем временем начинает собирать обгоревшие остатки газет, складывает их себе в заплечную сумку из лоскутков. Абри подсаживается к Ваське, что-то шепчет ей на ухо. Я продолжаю. — Хорошо. Кто ещё считает, что гости могут так поступать? — все молчат, даже друзья Камня, только что поддерживающие его возгласами в драке. Особо испугавшиеся отрицательно мотают головами. Касаюсь своей сухой рукой-веткой плеча Камня, вывожу с улыбкой. — К нам как раз сегодня приезжают гости. А ты будешь сидеть в норе, Камень. Я расскажу гостям твою позицию, а они развлекутся и будут вести себя с тобой так же свободно и зажигательно, как ты совсем недавно.       С удовольствием слушаю дружный вздох изумления и восторга с нотками тревоги. Кто-то из детей спрашивает, кто к нам приедет. Выдерживаю паузу. — Сфинкс обещал. А может быть, даже Крыса заглянет. Камень дёргается под моей рукой, вырывается. — Да вы чо? Офигели?! — убегает. Я обвожу взглядом оставшихся. — Бегом помогать Булавке и Тётушке Но с праздничным ужином! Они там не справляются, — обрываю на ходу попытки забросать меня вопросами.       Оглянувшись на нору, щелкаю языком, предлагая Кайросу вернуться на тропинку. Самое лучшее сейчас — побыстрее уехать и не множить запахи вокруг логова лисы. Надеюсь, что на днях мамаша перетащит лисят в другую нору.       Конечно, приездом Крысы я скорее попыталась произвести более масштабное впечатление. Она навещает нас крайне редко и всегда спонтанно. Но вдруг и тут сработает синхронизация? А вот Сфинкс действительно обещал приехать, ведь Русалка вот-вот появится на нашей стороне. Ну а Сфинкс даже в одиночку сможет вразумить с десяток Камней. Если же не срастётся с гостями, отправлю Камня учиться тактичности и уважению в курятник к Софи.       С этими мыслями мы выбираемся обратно на тропинку. Солнце с непривычки слепит глаза, и я не сразу замечаю бредущих по направлению к нам Муху с Конём и Лэри. Вот и первый гость. Лэри тащит рюкзак с дарами общине, у Коня в руках пакеты с заказами из магазинов. Муха шагает между друзьями — настоящая цыганка. С десяток цветастых юбок пышным колоколом игриво колышутся, их подолы ниже пят стелятся по тропе (и как не боится клещей собрать?), довольная-довольная улыбка, так что зубы сверкают, а ладонями она приобнимает Лэри и Коня где-то в районе поясниц, а может даже чуть ниже. Поравнявшись с этой "роковой" троечкой, наклоняюсь для приветственных объятий. — Лэри, ну наконец-то! Выбрался из клещей Наружности! — Да, привет-привет. Слушай, я б не уезжал, но ты же понимаешь... — Ага, ну хоть погости подольше в этот раз.       Компания идет по направлению к домам, а я в противоположную сторону. Слышу, как Лэри заверяет: "Вот выдам замуж младшую, разведусь, разделаюсь с бизнесом и вернусь насовсем..." Вечная песня, я слышу её уже лет пять. Несколько дней назад Спица буквально собиралась выесть мне мозг по телефону, но зубки коротки. Допытывалась, чем Лэри у нас тут занимается. Почему приезжает к ней потом таким грустным. И почему по возвращению перестаёт уделять ей внимание. А что я ей отвечу? Я не знаю и не хочу даже вникать, как он с ней там живёт, но здесь вид у него всегда счастливый, а вовсе не потерянный, особенно, когда до отъезда еще целая река времени. Оглядываюсь. Муха ещё крепче обнимает бывших Логов, притягивая к себе, так, что они начинают спотыкаться на камнях, а потом вдруг хором заливаются смехом.       Кайроса не надо направлять — он сам знает путь. Мимо автостоянки влево по тропе. До почерневшей от удара молнии сосны-великанши, там ещё около километра петлять вверх до нашей долины. Когда мы добираемся, солнце почти в зените, но жара не чувствуется из-за сильных ветров. Здесь высоко, поэтому до сих пор весна — трава насыщенного изумрудного цвета, сочная, отара щиплет её с удовольствием. Белые, черные и рыжие спинки овец и молодняка, а в центре — Рыжий на кобыле Кляксе. В его руках электрогитара, он наигрывает мелодию, стадо слушает, меланхолично пережевывая травяную жвачку. Волосы Рыжего заплетены в колосок и перетянуты в нескольких местах резинками (Хвостя постаралась), татуировка розы на щеке чуть поблекла по сравнению с домовскими временами, зато переплетение василиска и пантеры на висках и лбу видны даже отсюда. Куртка на голую грудь, количеством амулетов можно соревноваться с Шакалом. Когти медведя закрывают морду Анубиса. Рыжий и правда похож на рок музыканта, солиста группы — играет для своей парнокопытной публики. А я не спешу подходить, любуюсь им и тоже слушаю мелодию струн и ветра, чтобы чуть позже окунуться с головой в бездну глаз, не прикрытых зеленым стеклом.       Время течет как горный порожистый ручей — то усыпляюще-медленно, кружась в скальных омутах, то обрушивается потоком за мгновенье. К лесному озеру мы приходим ближе к закату.       Скрытое от людских глаз со всех сторон ельником, у берега сплошь заросшее шиповником, голубикой и багульником, озеро походит на сказочное — прищуренное око с зрачком-отражением заходящего солнца. Я прикрываю глаза, тихонько напевая мелодию Рыжего, а когда открываю, вижу плывущую к берегу Русалку. Мы молчим, улыбаясь друг другу, продлевая красоту мгновения этой трещины между мирами. Серебристые пайетки рыбьих чешуек искрятся в мхах, по которым только что прошли маленькие босые ножки. За разговорами Русалка вытирается полотенцем и одевается, её вещи всегда в моей походной сумке.       Мы возвращаемся в общину вместе с Рыжим и стадом овец. Машина Сфинкса стоит рядом с Лэриной, Русалка вспыхивает и прибавляет шаг. Кайрос всхрапывает, и я знаю, что увижу моментом позже. Из-за поворота появятся наши общинные вместе со Сфинксом и Лэри, конечно же, они все решили пойти нам навстречу. Русалка бросится Сфинксу на шею, и ему не нужно будет даже поддерживать её граблями-руками. Сфинкс держит Русалку сердцем.