***
— Мы должны уехать. Лори сделала глубокий вдох, как перед погружением, поставила утюг на специальную подставку и обернулась. Рик испытующе смотрел ей в глаза. — Зачем? — просто спросила Лори. — Так надо. Мы должны уехать отсюда. — Хорошо, — подыграла Лори и с усилием улыбнулась. — Мы должны уехать. А куда, Рик? Рик вперился в стену позади Лори и замер, даже не моргая. Она пыталась привыкнуть к новым особенностям мужа: заминкам, долгим паузам, забывчивости и полному бардаку в голове, потому что всё это поначалу казалось ей нормальным. Тяжело ли было Рику учиться жить заново? Безусловно, и врачи предупреждали, что после выхода из комы могут быть определённые проблемы с привычными вещами: одеванием, приёмом пищи, общением — и Лори терпела, помогала, списывала на реабилитацию и старалась не обращать внимания, надеясь, что со временем всё придёт в норму. — Рик, куда? — повторила Лори, так и не дождавшись ответа мужа. Рик вскинулся, будто забыл о заданном вопросе, и потерянно покачал головой. — Да, лучше остаться здесь, но надо успеть... надо успеть до... — До чего, Рик? — внезапно догадалась Лори и сделала шаг навстречу; она пригнулась, чтобы заглянуть мужу прямо в лицо, и дыхание перехватило от страха. — Что должно случиться двадцать пятого октября? Рик дёрнулся, и желваки на его лице несколько раз спастически, будто не по своей воле, сжались. Он весь подобрался, напрягся, глаза беспокойно забегали из стороны в сторону, не находя точки, на которой можно было бы задержаться. Лори наконец-то всё поняла. — Ри... — Всё случится, хочешь ты этого или нет. Но мы будем готовы. Я справлюсь. Ты мне веришь? Лори закусила губу и после минуты болезненного молчания ответила: — Да. На языке появился привкус крови, оборвавший подступающие слёзы совершённой ошибки.***
Я нашёл место. Вы готовы подписать документы? Да. Рик знает? Нет. Вы справитесь? Я должна. С того самого утра Лори больше не видела кольт, и даже тщательная уборка по шкафам и ящикам не дала результатов, что значило одно: Рик услышал её и выполнил просьбу — это единственное, что вселяло в Лори надежду. Осень выдалась на удивление тёплой: столбик на термометре стабильно держался в районе пятнадцати градусов, и Лори каждый день стирала и гладила домашние футболки Рика размера оверсайз. В просторных футболках Рику было не жарко. Они не стесняли его движения и не очерчивали рукоять кольта, заложенного за пояс брюк.***
Стоя на кухне, освещаемой лишь светом от телевизора, Лори аккуратно нарезала овощи, стараясь не попасть по пальцам. Нож глухо бился о деревянную доску, кроша помидоры, петрушку, ветчину, которые немедленно летели в тарелку. Лори насадила кусочек помидора на вилку, положила в рот, быстро пережевала — мало соли. Она обернулась к обеденному столу, где всегда стояла пузатая солонка, и наткнулась на стоящего в дверном проёме Карла. Лори взяла спелый круглый помидор и протянула его сыну, но тот лишь отрицательно покачал головой. Чуть помедлив, он шумно сглотнул, будто собирался спросить о чём-то очень важном, и кашлянул. — Мама, а мы будем праздновать Хэллоуин? — с придыханием и на грани шёпота задал вопрос Карл; Лори смутилась. — Ты же знаешь, что папа всё ещё чувствует себя не очень хорошо, верно? — неуверенно начала Лори, внимательно следя за реакцией сына, которая не заставила себя ждать: Карл надул губы и потупил голову. — Да, — вяло отозвался он, — я знаю. Папа не хочет праздновать? — Он не может, — поправила Лори и грустно улыбнулась. — Ему нужны время и наша помощь, чтобы... Карл хлюпнул носом и утёр его рукавом рубашки. Лори вздохнула. Насколько эта идея была хорошей и безопасной? Она не знала. — Ты так сильно хочешь отметить Хэллоуин? — Очень! Лори вздохнула снова. Пожалеет ли она об этом решении? Если бы можно было знать... — Давай договоримся, сынок. — Лори присела на корточки перед сыном и театрально сделала вид, будто глубоко задумалась; сердце громко и неприятно ухало в груди. — Мы разработаем с тобой план, чтобы ты не просто так бегал и всех пугал. Это же скучно, правда? Давай ты будешь монстром, а папа... А папа будет охотником на монстров. Твоя задача — не попасться ему на глаза. Как тебе идея? Идёт? Карл заговорщически улыбнулся и энергично закивал головой в знак согласия с таким планом. Лори попыталась улыбнуться, но не смогла, и быстро вернулась к приготовлению ужина.***
Осень принесла с собой тёплый ветер, отрывающий редкие желтеющие листья с растущего у дома дуба, и ранние сумерки. Каждый день Рик с замиранием сердца ждал, когда задёрнутые шторы окрасятся оранжево-красным сочащимся, как кровь, сквозь ткань светом, а потом затеряются среди теней застывших холодных комнат. Сон стал пыткой: тревожный, нервный, он не приходил, пока руки и ноги не онемеют и не зайдутся дрожью, а потом опускался — резко, стремительно, как тяжёлый мешок с бетоном падает на землю, пугая всех хлопком и едкой пылью. И Рик пугался, дёргался, пытаясь выбраться из кошмара, созданного своим же подсознанием, но сон не отпускал до тех пор, пока простыня и наволочка не становились мокрыми от холодного пота. Рик спотыкался о собственные ноги, ронял из слабых рук вещи и зачастую не мог сразу вспомнить даже собственное имя и всё же отказывался засыпать, когда очередной тёмный вечер непреклонно переходил в ночь. Лори ждала отход ко сну с не менее сильным страхом. — Рик, уже поздно, не хочешь спать? — устало протянула Лори, откидывая одеяло, и мягко похлопала ладонью по пустой стороне кровати. Серо-синие круги под глазами и заторможенность говорили яснее слов, хотя оставалось ещё много непонятного: обычно Лори удавалось уговорить Рика лечь спать вместе с ней, но утром она неизменно просыпалась в постели одна. И хоть на соседней половине кровати простыни были помяты, Лори сомневалась, что Рик спал. Впрочем, говорить о причинах, почему он не хочет или не может засыпать, он отказывался. — Нет, — глухо отозвался Рик из-за письменного стола; блокнот он больше не прятал с глаз, но и смотреть в него не давал, постоянно что-то старательно расписывая в нём, а потом остервенело зачёркивая. — Хотя бы полежи со мной. Без тебя холодно. Лори ещё раз похлопала рукой по матрацу, но уже более настойчиво. Рик метнул взгляд на жену, пожевал губу, покрутил ручку между пальцами и всё-таки отложил её. Его движения были нескоординированными, а потому медленными; он доплёлся до кровати, заправленной белоснежным постельным бельём, и тяжело опустился на неё. Простыни и правда были холодными, словно где-то в доме гулял осенний сквозняк. Рик знал, что этого не могло быть, потому что все окна и двери были наглухо закрыты, и тем более знал, что мурашки, прошившие позвоночник на всём его протяжении, были вызваны не холодом. Рука Лори, перехватившая грудь, камнем давила и словно не давала вдохнуть на полный объём лёгких, стрелки часов как будто отбивали время прямо в висках, и где-то глубоко внутри поднималась неясная паника — Рик смог пролежать ровно двадцать две минуты, после чего аккуратно высвободился из объятия уже уснувшей, судя по выровненному и замедленному дыханию, жены и выскользнул в темноту коридора. Едва не свернув лампу со столика, попавшегося на пути, Рик на ощупь дошёл до кухни. Вытянув руку вперёд, он ухватился за металлическую спинку стула и перенёс его ближе к окну. Через маленькую щёлку между шторами были видно уходящую вдаль дорогу с осевшими по обе стороны от неё домами. Рик устроился поудобнее, подперев щеку рукой, и стал наблюдать. Не скрываемая тучами луна ярко обелила пустую улицу; даже полуголые ветви росшего под окном дуба не раскачивались на ветру — взгляду было совершенно не на чем остановиться, и веки неотступно наливались тяжестью. Рик встрепенулся, пару раз хлопнул себя по щекам, но бодрости это не добавило. Голова горела. Хаотично крутя глазами по комнате, перебегая со стола на часы, с часов на окно, а потом по новой, Рик досидел до рассвета. Когда первые лучи солнца просочились через щель в шторах внутрь холодной комнаты, Рик их не увидел: уронив голову на грудь, он провалился в зыбкий сон, готовясь поздороваться со своими страхами.***
...Глубокий вдох — и Рик всем телом круто развернулся, занеся оружие над головой, и замер, не в силах опустить руку. Будто из далеких глубин на него смотрели ярко-голубые глаза, блеск которых не могли затемнить даже потёки грязи и синяки, покрывающие лицо. Взгляд, осознанный, но бесконечно усталый и испуганный, подчёркнутый сведёнными к переносице тонкими бровями, как в приступе боли, на одно мгновение сконцентрировал в себе весь мир, поглотив темень и гниль комнаты, а потом всё завибрировало, поплыло неаккуратными разводами, закручиваясь в спираль и оставляя позади синеватое свечение... Рик открыл глаза, когда кухню заливал мягкий свет. Часы на стене коротко тикали, но в голове этот звук отдавался автоматной очередью, и Граймс, болезненно зажмурившись, пока под веками не начали плясать тёмные пятна, крепко сжал виски руками. Внутри ворочалось что-то скользкое, липкое и холодное, как слизень. Рик помнил это чувство: смесь тревоги и профессионального, но абсолютно необъяснимого предчувствия, когда ты едешь в патрульной машине на вызов и понимаешь, что увидишь нечто такое, из-за чего не сможешь нормально спать ближайший месяц. Чужой кошмар, подсмотренный тобой, будет долго следовать по пятам и при любой удобной возможности прыгать на шею, доводя до приступов удушья. Спустя несколько минут тупого сидения на стуле, где Рик проснулся, обрывки сна начали сыпаться из подсознания, как конфетти: мелкие, неуловимые, они создавали лишь гнетущее ощущение, что Рик забыл о чём-то очень важном. Кровь в висках начала пульсировать в такт замогильному «тик-так». Рика затошнило, ком из иррациональной паники застрял в горле. Он что-то упускал и никак не мог понять что. «Тик-так», кровь тяжело протолкнулась по артериям. «Тик-так», пальцы свела судорога, и Граймс закусил костяшки, не в силах даже сжать кулак. «Тик-так», Рик начал про себя считать, чтобы выровнять дыхание и предупредить возможный разрыв сердца, потому что он не просто чувствовал его толчки, а видел, как футболка над ним ритмично вздрагивает. Когда в счёте Рик дошёл до двадцати, на голову ужасающей лавиной сошло понимание. На календарь Рик смотреть не стал — сразу беспокойно дёрнулся к окну, плотно занавешенному, и резко отогнул штору. Абсолютно пустынная улица утром теперь кишела медленно бредущими тёмными фигурами, большая часть из которых была низкими, как... Рик, ужаснувшись, осознал: большинство — дети. Маленькие, низенькие, они едва ли доходили ему до груди. Он неосознанно задержал дыхание и опустил ладонь на выступающую из-за пояса брюк рукоять кольта. Громкий вскрик — и двое накинулись на девочку лет десяти, выглянувшую из дверного проёма. Они запрыгнули на неё сверху и ввалились в дом, и вся улица ответила синхронным поворотом голов в сторону источника шума. «Тик-так», ты не успел, Рик. До отвала снабжённое гормонами стресса тело отреагировало на щелчок замка в коридоре мгновенно; опрокинув стул, Рик сорвался с места. — Лори, Карл! Карла в коридоре не оказалось — только Лори и доктор Стивенсон, держащий одной рукой свою вторую руку, с которой крупными каплями падала кровь на орехового цвета паркет. — Боже, Рик, принеси скорее бинты. Кто же вас так... Кортизол ударил адреналиновой битой со всего размаха, и перед глазами взорвались ярко-голубые вспышки. Рванувшись вперёд, Рик схватил Лори за запястье и резким рывком откинул её себе за спину, оставив испуганного доктора одного мяться на пороге. Пальцы лёгким движением, даже не запутавшись в складках футболки, выдернули из-за пояса кольт. Лори истошно вскрикнула. — Пошёл вон из моего дома, — прошипел Рик, целясь прямо в центр лба. Не сердце, чтобы наповал, не бедро, чтобы лишь обездвижить, — что-то подсознательное подсказывало, направляя руку, что стрелять необходимо именно в голову. — Чт-то в-вы... — Рик, немедленно опусти пистолет! Ты обещал его никогда не доставать! Рик! — визжала в самое ухо Лори и тщетно наскакивала сверху, постоянно оттесняемая, в попытке выхватить пистолет. — Пошёл вон! Я защищу их! Лори сильно оттолкнулась и, подпрыгнув, всем весом упала Рику на левое плечо, нарушив траекторию полёта. Пуля, с грохотом вылетевшая из дула, резко скосила влево и проделала дыру в стене на уровне груди, обломав краску в области входного отверстия. Звонкая, хлёсткая пощёчина подкосила ноги Лори, и пока Рик приходил в себя после оглушения, щёлкнул замок. Доктор Стивенсон быстро мелькнул в проёме и вылетел на улицу. — Ненормальный! Полиция! Рик налетел на дверь, прокрутил замок и привалился к ней спиной. Дышать было невозможно: в лёгких будто кипел свинец. Сквозь шум в ушах он слышал всхлипы сидящей на полу Лори, которая прижимала ладонь к покрасневшей щеке. Сердце бешено билось в груди. «Тик-так». — Что ты делаешь? — наконец-то чётко расслышал Лори Рик, до этого видя лишь её подрагивающие губы. — Я спасаю нас. — Ты болен, — ошарашенно прошептала Лори. Только теперь она поняла, какую ошибку сделала, сколько времени потеряла, понадеявшись на свои силы, когда Рик на самом деле помешался. В свете оранжевых ламп пистолет блестел притягательно ужасающе, и Лори не могла отвести от него взгляд. Рик обещал ей убрать оружие, он обещал не причинять никому вреда, а теперь на полу их дома лежит выбитая краска в месте вхождения пули. Лори запоздало подумала, что сейчас в куче этой краски мог лежать мёртвый доктор Стивенсон. Последней здравой мыслью, прежде чем Лори окончательно потеряла способность думать, было: «Карл, нет!» Рик не спускал пальца со спускового крючка, крепко обхватив рукоять, чтобы унять дрожь. Он чувствовал мелкие ритмичные колебания, ползущие по предплечью, и не сразу понял, что дрожит всем телом. На пороге комнаты стоял Карл. Маленький, с размазанной кровью у приоткрытого рта, грязью под ногтями пухлых рук и совершенно стеклянным взглядом, упёршимся прямо на Рика. «Тик-так», Рик, а что теперь? Голова резко закружилась, и Граймс сжал пистолет так сильно, что суставы кисти заныли от напряжения. Из ног как будто вытянули все мышцы и рыхло набили ватой — держать тело они уже не могли, и Рик нелепо качнулся в сторону. В момент, когда Карл сделал шаг вперёд, как будто бы желая удержать от падения — напасть! напасть! убить! — Лори закричала во всё горло, а Рик вскинул руку и рефлекторно сжал указательный палец правой руки. В этот раз его никто не остановил. Рик вспомнил, глядя на опалённое входное отверстие в центре лба, откуда ещё шёл лёгкий дымок, как в первый год службы в полиции впервые участвовал в чемпионате по стрельбе. Уже тогда он стал лучшим стрелком в округе. Тогда у него ещё не было сына. Теперь у него уже нет сына. То, что было Карлом, держалось на ногах не больше секунды, а потом с глухим стуком с высоты небольшого роста нелепо упало на пол. Лори визжала сиреной, и Рик впервые не слышал шум собственной крови в голове. Запах пороха тяжело осел в носу, невыносимо захотелось чихать. Красное пятно неровно расползалось по паркету. Часы перестали отбивать ритм. Механизм сдетонировал. Когда Лори кинулась на Рика, он был готов к этому. Резким движением он сначала отбил слабый удар жены, с залитым слезами и слюнями покрасневшим лицом, а потом сделал один чёткий удар в висок рукоятью пистолета. Лори осела на землю моментально. Очертания комнаты терялись: плыли, вибрировали, затирались и накладывались друг на друга. Рик подумал, что смотрит в калейдоскоп, где все цвета — оттенки красного. Он с шумом выдохнул, будто ему дали под дых, потом ещё раз и ещё, пока свистящие хрипы не стали безудержным хохотом. Не понимая реальность, не контролируя тело, Рик прокрутил ручку замка и открыл дверь. Хохот не прекращался. Граймс думал, что тот, кто дал ему второй шанс без права на переписывание финала, должен вместе с ним от всей души посмеяться над тщетными попытками Рика. Улица мерцала сине-красным, выли сирены машин, между которыми мельтешили сгорбленные тела. Рик опустил взгляд на зажатый в руке пистолет. — Давайте! Я убью столько, сколько смогу! — заорал Граймс, разбрызгивая слюну, и, едва вскинув руку для выстрела, повалился назад. Хлопок чужого выстрела долетел до Рика с большим опозданием. Когда полицейские вбежали по ступенькам дома, некогда бывшего уютным семейным гнёздышком, а ныне — местом жесточайшего преступления, Рик был уже без сознания.