Затянувшийся кошмар

Доктор Стивенсон, как и обещал, регулярно заходил с визитами в дом Граймсов: всегда около пяти часов после полудня раздавалось три чётких удара в дверь, и Лори наверняка знала, кто это был. Эрик Стивенсон оказался врачом пунктуальным и добросовестным, к несчастью Лори: он наблюдал не просто за физиологическими показателями Рика вроде давления, температуры, общего состояния, но ещё и обращал внимание на состояние психики, хоть и не замечать некоторые странности в поведении Рика было не то что трудно — просто невозможно. Как только доктор Стивенсон появлялся в поле зрения Рика, он не переставая начинал кружить вокруг него: следовал по пятам, плотоядно следил за всеми движениями что в свою сторону, что в сторону семьи. Первая же попытка измерить пульс чуть не закончилась увечьями: внезапное прикосновение к себе Рик воспринял неожиданно остро — резко вскочив с места, как потревоженная еле уловимым шумом в кустах лань, он бросился назад и смёл неосторожно выставленной рукой все памятные вещицы с полки над камином, среди которых последним упал увесистый металлический кубок, полученный Риком за занятое первое место по стрельбе. Лори попыталась свести всё к повышенной тревожности Рика и адаптации к позабытому миру, но по скептическому взгляду доктора Стивенсона поняла, что он не купился на такое объяснение. Поэтому Лори совершенно не удивилась, когда однажды после стандартного осмотра доктор Стивенсон попросил её на пару личных слов, и лишь тревожно думала, идя до угла по коридору, где Рик не смог бы увидеть и услышать, каким будет приговор доктора. Доктор Стивенсон поджал губы и внимательно, испытующе и с затаённым вопросом посмотрел на Лори; она спокойно выдержала этот взгляд и пожала плечами. — О чём вы хотели поговорить? — Вы знаете о чём, — ответил, будто упрекнул во лжи, доктор, и Лори потупила взгляд. — Я отпустил Рика домой при учёте, что ему не станет хуже, чем было бы в больнице. Да, он ходит, восстановил речь, в целом его физические показатели хороши, а вот его психическое состояние... — Он из комы чуть больше двух месяцев назад вышел, — парировала Лори с напором, — что вы хотите? Три месяца темноты и тишины, а потом разом: люди, шум, свет. Он вновь привыкает к банальным вещам, и вы не можете называть его психом из-за этого. — Я не употреблял это слово, — мягко возразил доктор Стивенсон и в успокаивающем жесте выставил ладони вперёд. — Я врач, я понимаю, какой стресс сейчас испытывает Рик, но, возможно, на него это давит так сильно, что Рик не может справиться с этим в одиночку. — Он не вернётся в больницу. — Лори уверенно покачала головой. — Не снова. Сейчас он жив, в сознании, самостоятельно дышит, а в остальном мы, его семья, сможем помочь. — Семья не заменит ему профессиональное лечение, потому чт... — Нет! — прикрикнула Лори и быстро обернулась; Рика видно не было, и всё же Лори заговорила тише: — Нет. Он смог выйти из комы, сделал почти невозможное, а к остальному нужно всего лишь привыкнуть. — Лори помолчала пару мгновений и кинула главный свой козырь: — Без согласия Рика, на которое я могу повлиять, вы не сможете его госпитализировать. Лори победоносно вскинула голову, зная, что доктору Стивенсону нечего было возразить на это: госпитализация пациента без его согласия была возможна лишь при паре условий, которые не подходили к Рику. Доктор Стивенсон в каком-то скорбном жесте хмыкнул — Лори подумала, что так выглядят стоящие над свежей могилой люди, которые не могут принять произошедшее — и тихо, как между прочим, сказал: — Вы убьёте его. — Я его спасаю! — только и успела уязвлённо прошипеть Лори, прежде чем за спиной послышалась тяжёлая поступь Рика.

***

Сон Рика всегда был особенно чутким. Возможно, определённую роль в этом сыграла профессия: будучи шерифом, блюстителем порядка, Рик замечал многие незначительные вещи и быстро реагировал на опасные ситуации. Лори помнила, как однажды, когда Карлу едва исполнилось два годика, он одной рукой, при этом, казалось, смотря совершенно в другую сторону, поймал пошатнувшегося на диване сына. Уже после Лори подумала, что Карл наверняка расшиб бы себе голову: для маленького ребёнка падение со спинки дивана, куда он тогда забрался, не закончилось бы ничем, кроме как больницей и наложением швов. Но если Рик чутко спал до того, как его ранили, то сейчас Лори казалось, что всю ночь он не спал вовсе, а лишь лежал с закрытыми глазами. Каждый раз Лори, просыпаясь посреди ночи, обнимала пустую половину кровати. Обычно поиски заканчивались на кухне, возле окна с придвинутым к нему стулом. Рик сидел с напряжёнными плечами, корпусом подавшись вперёд, и через слегка отодвинутую плотную штору смотрел на улицу. Лишь единожды в этот момент Лори включила свет; едва тугой переключатель собирался опуститься вниз с глухим щелчком, как её ладонь грубо откинули в сторону, а саму — прижали к стене тело в тело. Полностью лица Рика не было видно — одни глаза, холодные и влажные, будто вокруг зрачка плескался Северный Ледовитый океан. Взгляд был таким же пустым и не тронутым жизнью. — Не делай так ночью, — сквозь зубы прошептал Рик и беспокойно обернулся. — Никогда. Рик сделал большой шаг назад, и Лори просто обмякла: ноги подкосились, и она уцепилась костлявыми пальцами за столешницу, кое-как удержавшись на корточках. Сердце так испуганно барабанило в груди, что Лори слышала отзвуки в ушах; глаза запоздало заслезились, но Рик уже не обращал на жену внимания, что-то высматривая за окном.

***

В следующий раз Лори остановилась в дверном проёме, даже не думая тянуть ладонь к выключателю. Во тьме комнаты — задвинутые шторы из грубой, плотной ткани пропускали едва ли каплю света — она с трудом различила спину Рика; он чем-то негромко шуршал и гремел, то и дело наклоняясь и выпрямляясь. — Рик, милый, что случилось? Почему ты вскочил? — плавно и нежно, чтобы не напугать, спросила Лори, и Рик порывисто обернулся — она почувствовала направленный на себя поток воздуха — и застыл в каком-то полуприседе, поскольку его фигура стала ниже. Лори инстинктивно подтянула руки к груди и несколько развернулась боком. — Собирай Карла, мы уходим. Сейчас. — Зачем? — так же тихо продолжила она, когда Рик отвернулся и принялся за брошенное дело. — Рик, мы ведь дома, в безопасности. Да и ночь сейчас, Карл десятый сон видит. Рик снова замер. Было в его силуэте, в каждом его движении что-то нервное и нездоровое, словно он сам не до конца понимал смысл того, что делает, потому что с минуту Рик молчал; Лори стояла неподвижно, боясь хоть каким-то образом нарушить это хрупкое равновесие относительного спокойствия и сбить ход мыслей Рика. — Да, ты права, — наконец-то отозвался Рик, и Лори вздрогнула при звуке его голоса. — Сейчас ночь, ночь, — еле внятно прошептал он и сказал ещё что-то совершенно неразборчивое. Будто не замечая стоящую в дверях Лори, Рик аккуратно, мягко ступая с пятки на носок, вышел за порог кухни, где уже бросил: «Иди спать, сейчас приду», а после, передвигаясь вблизи стен, скрылся за углом короткого коридора. Лори хотела помочь. Она правда хотела. Но волшебной фразы «дома Рику будет лучше» и слепой женской веры и любви оказалось ничтожно мало, чтобы вернуть жизнь в прежнее русло.

***

Рик взялся за дверную ручку и резко дёрнул её на себя. Дверь с шумом распахнулась, открывая вид на опустошённое помещение. Грязные вещи тут и там были хаотично разбросаны по полу, диваном перегорожена дверь в соседнюю комнату. Постучав мачете о дверной косяк и ничего не услышав в ответ, Рик осторожно шагнул внутрь, двигаясь в сторону предполагаемой кухни. Забитые досками окна почти не пропускали дневной свет, из-за чего приходилось внимательно вслушиваться в звуки как в единственный предвестник опасности. В воздухе летала пыль, в носу оседал лёгкий запах сырости. Достигнув места назначения, Рик огляделся в поисках припасов. Не обнаружив на открытых полках никаких консервов, он начал поочередно открывать ящики — шум от хлопающих дверц гулко отзывался в дальних комнатах. Обнаружив пару целых банок, он закинул их в рюкзак и едва успел подняться на ноги, как за спиной неожиданно скрипнули половицы и послышалось тяжёлое, с присвистом дыхание. Рик крепче сжал мачете и... — Рик, нет! Нет! Рик резко открыл глаза и, ослеплённый светом, тут же прикрыл их; сквозь опустившиеся веки, через прорези ресниц, виднелись очертания комнаты, освещённой тёплым солнцем, — куда делись доски с окон? Рик прислонил ладонь ко лбу, как козырёк, и обернулся на окно — высокое, с белоснежным тюлем и плотными, висящими мешками шторами по краям рамы. Линии плыли, превращаясь в вибрирующее, перетекающее нечто, и им вторила голова: весёлым волчком всё вокруг закрутилось воронкой, как мутная вода в слив ванной, на минуту погасло чёрным рябящим шумом, а потом прояснилось. Никакой кухни с обшарпанными, грязными обоями — лишь спальня его дома; утренний свет мягко плавал по комнате и оглаживал кисть, крепко сжимавшую кольт. На мушке стояла Лори. Рик медленно поднял руку с оружием, завёл за голову и разжал пальцы — кольт неслышно упал в сплетение одеял и простыней. Грудь начала высоко вздыматься под тонкой футболкой — волнение пришло запоздало, когда резко выдернутое из сна сознание избавилось от дурной поволоки. Рик не увидел, успел ли взвести курок. — Лори... — только и успел сказать Рик, но она прервала его дёрганым движением руки. — Пока ты не уберешь это отсюда, — ломающимся, дрожащим голосом с уже подступающими слезами сказала Лори, — даже не подходи ко мне и Карлу. Не оборачиваясь спиной к Рику, Лори нащупала ручку, дёрнула дверь на себя и выбежала в коридор, путаясь в широких штанинах домашних брюк. Через оставшуюся открытой дверь сочился прохладный воздух, заменяя застоявшийся, и Рик так хотел, чтобы хоть слабая его струйка прошла через горящую мыслями голову. Лори ни о чём не догадывалась, радуясь имеющимся счастливым дням, которым скоро придёт конец; Рик видел новый мир, пока был в коме: забытые правила, новые законы, борьбу жизни и смерти, где побеждал тот, у кого было преимущество — Рик нащупал брошенный за спину кольт, который так привычно и правильно лежал в ладони, несмотря на всё время пропущенных тренировок. Рик забыл, как держать ложку или переставлять ноги, чтобы не упасть и сделать хотя бы один шаг, но он всегда помнил холод спускового крючка по коже и мир на ложе прицела. Рик вышел из комнаты, оставив пистолет на прикроватном столике. Лори сидела на кухне, забравшись на высокий барный стул, как птичка, с поджатыми босыми ногами. Повёрнутая вполоборота к окну, она немигающим взглядом смотрела куда-то внутрь себя; по этим стеклянным глазам и слипшимся ресницам Рик понял, насколько сильно напугал Лори. — Если ты хочешь, чтобы у нас всё было хорошо, ты должен лечь в больницу на обследование. Голос Лори прозвучал неожиданно, как выстрел на опережение, когда иного шанса спастись нет; глухой и хриплый, казалось, он оцарапал Лори горло, потому что она тихо прокашлялась и сглотнула. — Я не могу оставить вас одних. — Мы были одни долгие месяцы, — взвилась Лори, — и боялись, что ничего не изменится, но ты вернулся к нам, Рик, и я не хочу снова бояться, но уже того, что ты в каком-то приступе застрелишь нашего сына или меня. — Я защищаю вас, — потерянно пробормотал Рик. — Нет, Рик, это мы защищаем тебя. Когда Рик ушёл, больше не проронив ни слова, Лори дрожащими пальцами набрала короткое сообщение и отправила. Я ошиблась. Чем я могу помочь?