***
Никита не спеша шел по рядам между могилами. Он снова находился в столь нелюбимом им месте, однако выбора у него не было. Тем более днём тут было гораздо больше живых, чем мертвых, и лишь иногда Никита слышал тихий плач кого-то из родственников и мрачные вздохи стоявших рядом призраков на фоне звуков порывистого ветра. Посетителей в это время года было ничтожно мало. Морозный ветер в этом мрачном месте будто ставал ещё холоднее; он дул почти не стихая и, по случаю, переговаривался с растущими кое-где соснами, теребя их зеленые ветви. В скорости наш призрак уже стоял возле могилы своего давнего приятеля и всё никак не решался позвать его. Собравшись с силами он, наконец, тихо сказал: «Саня,» — как будто опасаясь нарушить зловещую тишину этого места. Ответа не последовало. Никита представил свое тело, беспомощно лежащее в больнице, а затем — жуткую улыбку Василисы. Посмелев и собрав всю свою решимость в кулак, парень крикнул на весь голос: — Саня-я-я! — Чё орешь то? — услышал он знакомый голос. — Нам нужно побазарить о кое-чём… — Вроде мы уже всё обговорили, — равнодушно ответил Саня. Он стоял, опершись на сосну и смотрел как бы сквозь Никиту. За эти дни, застрявший между небом и землей парень уже привык к такому рассеянному взгляду не замечающих его людей, но не призраков. — Почему ты не можешь уйти? — Твоё какое дело? — Есть дело. В конце концов, я, можно сказать, тебя до этого довёл… — О, знакомое фальшивое раскаяние! Как и в тот раз, когда ты меня из-за бухла слил, а потом меня из общаги попёрли… — Это тут причем? Я, может, помочь хочу. Саша в упор посмотрел на собеседника. — Никит, не старайся. Ты никогда особыми моральными принципами обезображен не был, а тут решил «спасателем душ» сделаться? С чего вдруг? — Я не могу исправить то, что натворил, но облегчить тебе существование я, может, и сумею. Саша уже было раскрыл рот, чтобы ответить, но своим появлением их беседу прервала молодая девушка с морковно-рыжими волнистыми волосами, тёмно-карими глазами и слегка оттопыренными ушами. На ней была потертая коричневая куртка и вязаный темно-красный шарф и в тон ему шапка. Саша заметно повеселел, когда увидел её, но через мгновение впал в ещё большую печаль. Он неотрывно смотрел на неё, как на что-то такое близкое и желаемое и одновременно недостижимое. Девушка стояла молча некоторое время, неотрывно глядя на фото Сани, пока, в конце концов, не произнесла: — Привет, Саш! Услышав её голос, Никита, наконец, окончательно вспомнил кто она. Это была Аня — рыжеволосая задорная девчонка, лицо которой почти всегда украшали веснушки. Она обладала прекрасным чувством юмора и веселой улыбкой и своим лишь появлением могла «оживить» любую компанию. Неужели это она? В её глазах не осталось и нотки былого веселья и легкости, им на смену пришли глубокая внутренняя печаль и задумчивость. Та веселая девушка, кружившая когда-то головы многим парням, бесследно исчезла, а на её место пришла вечно уставшая и серьезная женщина, которая прячет все свои переживания глубоко в душе. — Я… не знаю, что тебе сказать и что делать, тоже не знаю…. Наверно, мне просто нужно выговориться. У меня большие проблемы с жильем, и если я не заплачу… не заплачу долг в ближайшее время — просто окажусь на улице. Да, Саш, это действительно так. Я уже пробовала обращаться к родителям, но они слышать ничего не хотят ни обо мне, ни об Алексе, ни об наших проблемах. Знаешь, я когда уходила от них, надеялась, что со временем всё образуется: я найду работу, смогу обеспечивать себя и ребенка, и они поймут, что ошибались на счёт меня. А вышло так, что ошибалась я… Нет, ты не подумай, я ни о чем не жалею. Алекс — самое дорогое, что у меня осталось в жизни, но… мне больно смотреть на него и понимать, что я ничего не могу ему дать, — на этих словах по её щеке потекла слеза, — Знаешь, я в эти моменты просто ненавижу себя и свою беспомощность, но ничего поделать не могу… Я решила… Только не сердись, пожалуйста, но у меня нет другого выхода… Я еду на работу заграницу, а Алекса… придется оставить здесь. Я узнавала… есть одна хорошая школа-интернат… Он там побудет некоторое время… Потом я обязательно заработаю достаточно денег, куплю нам жилье и все что нужно для него. Тогда… Тогда я смогу купить ему все, что он хочет, Алекс не будет больше донашивать чужую одежду и чужие игрушки, я отдам его на футбол, если он не захочет заняться чем-то другим. И на английский, а то в школе его совсем не учат… Мы будем жить вдвоем и в достатке, — рассказывала Аня. Описывая свои мечты, она на миг, казалось, улетела куда-то далеко, в такую желанную и прекрасную страну грёз. В то время как её возлюбленный кипел от отчаянья: — Нет! Не смей! Слышишь? Не смей сдавать его в интернат! Он ещё такой маленький, он не готов к местным порядкам! Остановись! Продай лучше мою коллекцию! Она большие деньги стоит — больше 10 штук баксов! Я же тебе показывал тот альбом; он в шкафу валяется! Ты слышишь? Слышишь меня? Но Аня его не слышала. Она лишь мечтательно смотрела вдаль, представляя какой прекрасной в скорости станет их с сыном жизнь, нужно лишь немного подождать. А наблюдавший за всей этой картиной Никита, бесшумно ушел прочь.***
На следующий день по коридору больницы быстрым шагом шла молодая девушка. На ней был черный поношенный свитер и затёртые джинсы, и лишь пышный парик из рыжих, почти красных волос придавал изюминку её виду. Девушка понимала: когда медсестёр попросят описать её внешность, они запомнят самую яркую деталь из образа посетительницы, оставив другие черты лица незамеченными. На плечи она накинула белый халат, а её черные сапоги украшали бахилы. Как вы уже наверно догадались — она здесь не работала, а пришла навестить «старого знакомого». Внешне девушка держалась спокойно и уверено, но внутри вся дрожала от волнения и страха. Девушку звали Василиса, и пришла она сюда отнюдь не с дружеским визитом. Никита уже ждал её в своей палате. Он понимал — вчера она никак не могла к нему наведаться, так как была вынуждена дождаться с работы свою мать, а значит, что свой план она приведет в исполнение сегодня. Парень старался не смотреть на своё тело; уже несколько дней его состояние оставалось стабильным: ему не становилось хуже, но и ощутимого прогресса не было. Но Никита уже знал, что поможет ему очнуться и снова вернутся к жизни. Однако его мысли по этому поводу были прерваны гостьей в рыжем парике. Василиса незаметно проскользнула в палату и медленными шагами подошла к его кровати. Она оглядела парня, и её глаза отчетливо выразили замешательство; с одной стороны, её одолевало чувство мести за жизнь брата, с другой — страх: ведь одно дело читать о совершенном тобой страшном поступке в СМИ, а совсем иное — видеть результат своих деяний воочию. Но смятение, вызванное видом Никиты, быстро развеялось. Девушка приблизилась к его кровати и села на стул напротив. Парень надеялся, что она произнесёт длинную «злодейскую» речь, чтобы высказать ему все обиды, а заодно и потянуть время. Но Василиса, похоже, решив, что нет смысла объяснятся с парнем в отключке, лишь молча посмотрела на него в упор несколько секунд, а затем, осторожно оглянувшись по сторонам, начала копошиться в своей сумочке. Никита понимал, что вряд ли она собирается оставить ему открытку с тёплыми словами, и быстро вышел в коридор сквозь стену палаты и принялся взглядом искать свою бывшую девушку. Лена, к огромному его счастью, находилась возле него чуть ли не круглыми сутками. Если бы не строго объявленные медсестрой часы посещений и необходимость ходить на работу, то девушка, наверное, и вовсе не выходила бы из больницы. Она стояла в коридоре и обсуждала что-то с лечащим врачом Никиты. Сам же парень лихорадочно соображал — как ему привлечь её внимание и заставить зайти в его палату? Его взгляд упал на выключатель света и, недолго думая, он собрал всё свои эмоции в кулак и ударил по выключателю. Свет в середине длинного коридора (как раз в той части, где находилась палата Никиты) послушно выключился и, из-за почти полного отсутствия окон в проходе, наших героев окутал полумрак. Девушка и доктор беспокойно огляделись по сторонам: — Что это? — спросила Лена. Врач посмотрел на выключатель и, не заметив никого поблизости, многозначительно ответил: — Хм, — а затем прибавил. — Лампочка, что ли, перегорела? Он подошел к выключателю и нажал на него; лампочка загорелась вновь. — Чертовщина какая-то, — протянул доктор, — Подождите здесь, я сейчас вернусь, — сказал он и в мгновение ока скрылся в конце коридора. Между тем, свет снова выключился. Лене в этот момент стало не по себе. Вдруг в её памяти всплыла картина с упавшим непонятно от чего флаконом к квартире Никиты, и она со всех ног бросилась в палату. Она вошла как раз в тот момент, когда Василиса уже готовилась ввести парню шприц с неведомой мутной жидкостью: — Вы кто? — воскликнула она, — Что вы делаете? Василиса застыла на месте на некоторое время, лихорадочно соображая, что ей делать. Наконец, она ответила: — Это вы кто, девушка? Я медсестра и мне врач сказал сделать пациенту укол! На секунду Лена опешила, однако тут же взяла себя в руки: — Вы одеты совсем ни как медсестра, да и я здесь раньше вас не видела, — она подошла поближе к незнакомке и, всмотревшись повнимательнее в черты её лица, вскрикнула: — Это же вы! Это вы были с ним в тот день в кафе! Услышав эти слова, Василиса вскочила и направилась к выходу, однако Лена преградила ей путь: — Именно после вашего общения он вдруг слег с отравлением какой-то ягодой… — Пропустите меня! Что за чушь вы несёте? — Стойте! Это же ты, правда? Это же ты его отравила! — Не говорите бред! Мы были старыми друзьями, и в тот день случайно встретились в магазине. Я пригласила его выпить кофе и вспомнить прошлое, вот и всё тут! Когда я узнала, что с ним приключилась беда — пришла его проведать. — А что ты хотела ему вколоть? Витамины?! Не делай из меня дуру! — Зачем? Ты и сама прекрасно справляешься! — крикнула Василиса, пытаясь прорваться к двери. — Ну, уж нет, я вызываю полицию! — Только попробуй, — пригрозила Василиса и изо всех сил толкнула девушку. Удар был настолько сильным, что Лена не смогла удержать равновесие и упала на пол, по пути ударившись головой об спинку кровати. Василиса в ужасе застыла над ней; бывшая возлюбленная Никиты лежала на полу без сознания. Осознав, что она натворила, девушка пулей выскочила из палаты и быстрым шагом направилась к выходу, но, как на зло, ей на пути попалась медсестра. Женщина услышала шум и возню в палате, поэтому решила проверить, все ли там нормально и, заметив, как из-за двери вылетает испуганная девушка, поняла, что дело здесь неладно. Медработница схватила Василису за руку, а та, в свою очередь, принялась отчаянно вырываться, как дикий зверь, попавший в ловушку. Но женщина крепко держала девушку и звала на помощь, на её крик тот час сбежались санитары и схватили извивавшуюся Василису. «Пристроив», наконец, агрессивную посетительницу, медсестра бросилась в палату. Через мгновение она с ужасом заметила девушку, неподвижно лежащую на полу. Медсестра закричала: — Батюшки! Врача позовите! Срочно врача! — и склонилась над пострадавшей. Но через мгновение внезапное бормотание, раздавшееся с кровати больного, привело женщину ещё в больший шок: — Держите… Василису. Она — убийца, — Никите хотелось закричать эти слова во весь голос, но речевой аппарат, увы, не позволял ему это сделать. Услышав крик медсестры, Василиса перестала вырываться. От осознания, что всё кончено, и она, и её затея провалилась, несостоявшаяся убийца впала в настоящую истерику. Успокоить её смог только укол какого-то лекарства, после которого девушку опустили на стул в приёмной, где она сидела под присмотром санитаров до приезда полиции.