Формула любви

Мда. И года не прошло) Ладно, в преддверии очередного приезда Нотр Дама) В этой свадьбе странным было абсолютно все: жених, каждую секунду бросающий испуганные взгляды через плечо, невеста в истошно-зеленом платье, расшитом фальшивыми изумрудами, венчающий пару священник и сидящая прямо перед алтарем коза. Но особенно священник. Судя по внешним признакам, он был до неприличия счастлив. Еще бы, ведь все, о чем думал в тот момент Клод Фролло - это дымящийся на столе в его келье эксперимент. По всем подсчетам, гомункул должен был созреть к концу венчания и обрести полностью человеческий облик через час после выхода последнего гостя из собора. Все было рассчитано до мгновения. Неудивительно, что лиц влюбленной пары архидьякон даже не заметил. Едва прозвучало последнее «amen» и были произнесены напутствия брачующимся, священник рванул переодеваться, чтобы не заляпать дорогое облачение жидкостями новосозданного существа. Кожаный фартук необычного покроя, защитные краги со встроенными ножами для нарезания ингредиентов и пучеглазую маску (в которой наши современники опознали бы противогаз) он напялил прямо в ризнице – там, где в спешке бросил еще до начала церемонии. К тому времени, как он языком и зубами завязал на запястье последний шнурок, собор полностью опустел. То есть, это Фролло так думал. До двери, ведущей к башне, он добирался в позе краба – висящие на поясе многочисленные инструменты (некоторые с весьма острыми зубцами) царапали в самых неожиданных местах и при этом препротивно скрежетали. Однако, неудобство в передвижении вполне компенсировалось удобством в работе. Когда он отпирал замок плохо гнущимися пальцами (перчатки следовало бы доработать), его окликнули. От неожиданности архидьякон развернулся к незваному гостю всем телом, собираясь от души проклясть, и слишком поздно сообразил какую совершил оплошность: дело в том, что в своем новом костюме для экспериментов он походил на восставшую из ада муху - переростка. Когда Жак Шармолю впервые увидел его в таком виде, несчастного судью чуть удар не хватил, и он заставил Фролло поклясться, что тот никогда не покажется прихожанам в лабораторной одежде во избежание внезапных смертей и припадков. Разумеется, наш ученый пообещал, однако сделал на памяти зарубку поставить подходящую мистерию* или моралите**, где и использовать костюм по назначению – для окучивания суеверных граждан, готовых в страхе перед дьявольским созданием вывалить любые суммы за индульгенции. Другими словами, он придумал очередной относительно честный способ отъема денег у населения на свои эксперименты. Но как только тишину собора прорезал вопль ужаса, многократно усиленный эхом, Фролло понял, что натворил. Сквозь стекла-лупы вдаль он видел плоховато и сумел разглядеть только быстро удаляющееся зеленое пятно. Память услужливо подсказала, что вроде бы платье именно такого оттенка было на невесте – блики от поддельных изумрудов неимоверно раздражали ему глаза во время венчания, отвлекая от грез о гомункуле. По спине заструился холодный пот. При мысли о последствиях архидьякон сам едва не заорал от ужаса. Содрав с лица маску (При этом он основательно вспорол щеку железным ногтем), Фролло принялся звать женщину по имени, которое каким-то сверхъестественным образом все-таки запечатлелось в его мозгу - Агнес, Агнес! По правде говоря, он не надеялся, что она остановится, и кричал от отчаяния, понимая, что делает этим только хуже. Порой хватало и меньшего, чтобы родившаяся из сплетни народная молва отправила человека на костер. Что если девица заболеет или помрет от пережитого страха. Должно быть у нее или у ее новоиспеченного мужа влиятельные родственники. И пусть ему будет грозить только изгнание, запрещение в служении, но лишиться всего именно сейчас, на пороге величайшего открытия… Когда завертится маховик так называемого правосудия, вряд ли даже благосклонно настроенный король встанет на его защиту, не говоря уже о судье. Ох, как же горько он пожалел, что так беспечно отнесся к словам Шармолю. Когда топот ног стих и скрежет тяжелых дверей возвестил, что беглянка покинула собор, архидьякон выронил маску и медленно сполз по двери на пол. Там он и сидел, закрыв глаза и даже не чувствуя струящейся по щеке крови. Ему мерещился огонь. Огонь, который сейчас, вероятно, пожирал его лабораторию и библиотеку, поскольку животворная вода должна была давно выкипеть, а перезревшее создание взорваться. Так, по крайней мере, было написано в наконец-то найденной им книге Фламеля. Каждое мгновение он ждал, что в собор вломится вооруженная толпа, чтобы убить демона. Возможно, это стало бы лучшим исходом, по крайней мере, он избежал бы позора. Однако криков не было слышно, никто не крушил двери, лишь поскрипывали рассохшиеся скамьи, трещали свечи, да высоко под сводами ворковали случайно залетевшие голуби. А потом у него над ухом заблеяла коза. И женский голос произнес: - Ну знаете, преподобный, так и до смерти напугать можно. * Мистерия - Один из жанров европейского средневекового театра, связанный с религией. Сюжет мистерии обычно брался из Библии или Евангелия и перемежался различными бытовыми комическими сценками. ** Моралите - Назидательно-аллегорическое представление, действующими лицами которого являлись олицетворенные добродетели и пороки, боровшиеся за душу человека (в средневековом западноевропейском театре)