Забухавшая феечка

      Всё как-то слишком быстро изменилось: Ханбин не говорил со мной и не выходил на связь уже третий день, Сольхи стала слишком частой гостьей в моей квартире, постоянно выпивала и ныла о своей безответной любви к Сынхёну, которого, будем честными, даже толком не знала. Я пыталась разобраться над свалившейся на меня проблемой в виде замужества: мы действительно зарегистрировали брак с Квон Джиёном. Это было самой худшей из бед, потому что я совершенно не понимала, почему мое заявление о расторжении так долго рассматривали.       В очередной вечер, когда я готовила информацию для занятий, попутно просматривая свою почту на наличие письма о положительном решении относительно заявления, как ко мне завалилась уже выпившая Сольхи с бутылками соджу наперевес.       — Мне кажется, тебе пора в больницу, — от нее уже даже за версту несло алкоголем, а ведь она стояла, а точнее лежала на полу, в прихожей.       — Если моим врачом будет Сынхён, то я прям сейчас побегу, — буркнула подруга, подползая к моему столу.       — Сольхи, слушай, это на тебя не похоже. Что вот он тебе так сдался? Ты вообще знаешь, что он за человек?       — Для истинной любви не нужны лишние формальности…       — Боже, ты себя слышишь?       — Можно не так официально, — она улеглась у моих ног на спину и смотрела на меня своими стеклянными глазами.       — Ты из-за какой-то ерунды себя гробишь! Посмотри на меня. Я вот убиваюсь? У меня вообще пиздец полный! Благодаря тебе между прочим! Ханбин наверняка видеть меня больше никогда не захочет! Я даже нормально объяснить ему не могу, что произошло и какого черта я оказалась замужем!       — Вот что ты орешь, а? Можно подумать, ты так его любишь, — она прыснула смехом и перевернулась на бок, чтобы подняться. — Где вообще твоя благодарность? Я же исполнила твою мечту.        — А я тебя об этом просила?       — Ну да.       — Что?!       — Ты там чуть не утопала в слезах. Девки не знали, что с тобой делать. Блять, Рисэ, заебала. Давай выпьем лучше, — она протянула бутылку соджу мне, и я, не задумываясь, выхватила ее и тут же осушила залпом. — Вот это моя девочка…       Всё было как в тумане: мы пили у меня на квартире, потом оказались в каком-то клубе, потом в каком-то баре, потом в какой-то уличной кафешке, из которой нас выгнал хозяин от того, что, кажется, я облевала стол и стулья.       Начинало светать, и мы босиком шли по набережной, на которой гулял прохладный восточный ветер, отчего мало-помалу приходило отрезвление.       — Сольхи, скажи мне. Есть еще что-то, что я должна знать из той злосчастной недели?       — Ну твое кольцо было сделано на заказ. Джиён дохера бабла отвалил из-за твоего каприза, — подруга, кажется, была совсем трезвая, словно и не была в запое столько дней.       — Чего? Из-за каприза? Ему совсем скучно жить стало что ли?       — Ну, у него же есть всё… Но ему вечно мало. Хочет то, что принадлежит другим, — она сказала это с каким-то определенным чувством негодования, которое должно было, наверное, внушить мне мысли, что она говорит о чем-то еще помимо меня.       — И давно ты с ним общаешься или что там у вас?       — В отличие от тебя мне приходилось сталкиваться с ним гораздо чаще, чем хотелось бы…       — Ты не рассказывала…       — Так ты и не спрашивала… Всё своим Ханбином занималась. Любовь у вас там видите ли, а он между прочим не такой уж и хороший человек…       — Сольхи, прекрати. Мы уже говорили на эту тему.       — Да, да. А еще твой несостоявшийся муженек пытался влезть мне в душу и говорил как с умалишенной. Я всё помню.       — Сольхи, ну зачем ты так? Он ведь хотел с тобой по-человечески…       — Да? В каком это месте? — она неестественно засмеялась. — У них вся семейка гнилая. Не пойму, что ты в нем нашла…       — То есть по-твоему это даже хорошо, что я на пьяную голову вышла замуж за Джиёна? Ты к этому ведешь?       — Нет, это ты об этом говоришь. Скажу одно: у тебя хреновый вкус. Вечно мудаков выбираешь, хотя сердцу не прикажешь или как там…       — Можно подумать, у тебя нормальный вкус! Ты же ебешься со всем, что движется! — мне стало немного обидно, отчего я вспыхнула.       — Ого. Начала говорить, как твой драгоценный недомуж, — я явно сказала лишнего, и это нельзя списать даже на алкоголь, потому что он давно выветрился у меня из головы — Сольхи прибавила шагу и замолчала, делая вид, что ей всё равно на мои слова, хоть это и было не так.       В молчании мы прошли примерно около полукилометра и дошли до нормальной дороги, где стоял черный мерседес с затонированными стеклами. Стоило догадаться, чье лицо мы лицезрели в следующий момент.       Его величество Квон Джиён с чего-то решил одарить нас своим присутствием, принимая совершенно невозмутимый вид, когда мы поравнялись с ним. Его короткий взгляд, полный самодовольства и презрения к окружающим, невольно заставил меня содрогнуться: действительно, что я нашла в этом бесчувственном ко всем и вся человеке?       — Вспомнишь дерьмо, — буркнула подруга и обошла автомобиль.       — Давай, поехали, — кажется, он обращался ко мне, но я не смотрела в его сторону. — Ты серьезно? — он подошел, открыв дверцу переднего пассажирского места. — Принцесса, соблаговолите сесть, — сказав это приторно-ядовитым голосом, схватил меня за запястье и просто впихнул в машину, не дав ни секунды на то, чтобы противиться.       Опомнившись через несколько секунд, попыталась открыть дверцу, но она уже стояла на блоке, а самодовольный Квон сидел за рулем.       — Вообще-то это похищение! — это было настолько нелепо, но единственное, что пришло мне на ум.       — У меня хороший адвокат, — оскалился и кивком указал назад, куда усаживалась Сольхи с кирпичным лицом, словно Джиён был ее личным водителем и вся ситуация была вполне ординарной.       — Сольхи! Ты ему что ли позвонила?!       — Ага, — она всё еще злилась на меня, одарив столь кратким ответом, глядя в затемненное стекло — и вот сиди и думай, Рисэ, правда это или нет.       Сколько бы я себя не убеждала в неправильности своих действий, бесчестности и лицемерии, всё-таки где-то глубоко внутри радовалась как маленькая девочка, что сам Квон Джиён приехал ко мне, хоть и не понимала зачем. Так хотелось забыть все эти годы, забыть об ответственности перед Ханбином, но он тенью всплывал передо мной, словно напоминание, что я не могу быть столь низкой и подлой по отношению к нему.       И всё-таки рядом Квон Джиён. Я не понимала, что ему от меня было нужно, зная, что он может получить, что угодно. Я не была особенной, не выделялась какими-то специфическими качествами или навыками, во мне не было ничего экстраординарного, что могло бы его привлечь. Но тем не менее, мне было лестно его внимание. И плевать, новое ли это его развлечение или какие-то непонятные мне планы, сам Квон Джиён взглянул на меня, заметил, хоть и вел себя постоянно, как последняя скотина.       Я расплывалась от удовольствия, сравнимым с тем, когда тебя замечает вдруг недосягаемый объект: наверное, фанаты также реагируют, когда айдолы смотрят на них, разговаривают с ними, жмут руки или обнимают. Да, скорее всего, это была какая-то фанатичная любовь, не нормальная человеческая. Квон Джиён — лишь выдуманный мною в детстве образ, которому я пририсовала множество несуществующих качеств, и полюбила эту свою фантазию. Настоящий Квон Джиён не был хорошим человеком, это было ясно. Но мне не было известно, насколько на самом деле он был ужасен…       Мы приехали к какому-то большому коттеджу, огражденному со всех сторон километровой оградой, и, оглянувшись назад, я увидела, что Сольхи уже спит. Проматерившись про себя, я испуганно смотрела по сторонам, размышляя, зачем мы приехали в это место.       — Пошли, — скомандовал Джиён, но я не двинулась с места, не спуская глаз со спящей подруги, надеясь, что она проснется. — Долго будешь сидеть?       — Я не пойду. Что мы тут делаем? И вообще, я не давала согласия…       — Да, да, конечно. Прекрати пиздеть и выходи уже.       — Квон Джиён! Я уже сказала, что никуда не пойду! — я даже сама удивилась, откуда у меня взялась такая храбрость и смелость так настаивать на своем.       — Уф, блять. Решила на правах жены поебать мне мозг?       — Я не твоя жена! — покраснев как рак, отвернулась от мужчины в сторону.       — Судье это скажешь, — договорил он и вышел из автомобиля, через несколько секунд открыв передо мной дверь и наклонившись ко мне настолько близко, что наши носы чуть не соприкасались. — Не передумала? — его рука скользнула по моим ногам, требовательно нащупывая кожу на бедрах, задернув тонкую ткань платья непозволительно высоко.       — Ты что творишь?! — мои губы оказались во власти его, и я непроизвольно закрыла глаза, чувствуя помутнение в них и в собственном мозгу: он чертовски восхитительно целовался!       Спинка сиденья плавно опускалась, а Джиён продолжал целовать меня, изучив языком всю поверхность моего рта, его руки всё также блуждали по моим бедрам, жестко сжимая кожу, вызывая приятное тянущее чувство внизу живота. Он навис надо мной, не надавливая всем телом, как вдруг он начал оттягивать резинку кружевных трусиков, отчего меня как молнией сразило то, что происходило: я изменяла Ханбину! Поверженная как громом, я тут же оттолкнула от себя мужчину, резко соскочив со своего места. В ушах гудел шум, и мне хотелось расплакаться как маленькой девочке: что же я натворила?!       — Вот так бы сразу, а то уговаривать тебя еще надо, — прокомментировал Джиён, закрыв автомобиль, схватив меня за локоть и силой потащив за собой.       — Да что тебе от меня нужно?! — я была на грани истерики, еле сдерживая себя от слёз: было стыдно себе признаться, но стало обидно, что для Джиёна всё это было, наверняка, игрой или развлечением, а моя жизнь откровенно рушилась.       — Надо бы договор брачный подписать. Что ты никуда от меня не денешься в ближайший год, — он говорил это так деловито, словно мы были сейчас на каком-то заседании.       — Какой еще договор?! Я никуда не пойду! — еле вырвавшись, я не успела убежать куда-либо, так как Джиён схватил меня за волосы, намотав их на руку и буквально заставил меня встать перед ним на колени.       — Мне повторить? Или попросить кого-то, чтобы сделали это с тобой? — его взгляд был ужасен: наверное, даже сам дьявол продал бы себя за такие глаза, заставляющие трепетать от страха.       — Почему именно я? — еле выдавила из себя, чувствуя как ком встал в горле и перехватило дыхание.       — Потому что она этого захотела, — я посмотрела на него, когда он ослабил хватку, и проследила за его взглядом, обнаруживая проснувшуюся Сольхи, которая держала в руках, мать его, пистолет, нацеленный на Джиёна!       — Руки от нее убрал, ублюдок! — она выстрелила в воздух, и у меня в ушах зазвенело от этого громкого звука, в глазах всё поплыло — я перестала воспринимать происходящее адекватно.       — Что, блять, происходит? Сольхи, откуда это у тебя? — мне казалось, что за меня говорит кто-то другой, настолько собственный голос осел и стал чужим.       — Урод, какого хуя ты ее трогаешь?! — подруга была зла и приставила ко лбу совершенно спокойного Джиёна дуло пистолета, а я чувствовала, как мое тело дрожит и вот-вот рухнет.       — На твоем месте я бы заткнулся. Ты не на своей территории, детка, — мужчина гадко осклабился, и нас мигом окружил десяток высоких широкоплечих амбалов с различным оружием в руках, отчего я на миг представила себя в каком-то нелепом боевике — до последнего надеялась, что это сон, ведь всё происходящее никак не клеилось с моей повседневной реальностью.       — Давай убей меня. И ты ничего не получишь. Думаешь, я не продумала этот вариант? — казалось, что Сольхи вообще ничего не может сломить, хотя я заметила, что она всё-таки напугана.       — Обеих в дом, — мужчина кивнул своим подчиненным, которые тут же исполнили его приказ, и нас с Сольхи насильно приволокли в дом, обстановкой которого я бы в другое время и в другой ситуации, наверное, восхитилась и пела дифирамбы.       Я ничему не сопротивлялась, в отличие от моей подруги, которая испинала, искусала и исцарапала каждого, кто ее коснулся, отчего ей в итоге связали руки и ноги и посадили в кресло в каком-то подобии кабинета. Я опустилась послушно на стул перед рабочим столом, на котором было не так уж много вещей: ноутбук, парочка папок и хаотично разбросанные ручки.       — Итак, тебе нужно поставить здесь свою подпись, — мужчина положил передо мной какие-то листы, пальцем тыча в размытую перед моими глазами строку.       — Я не буду ничего подписывать, — осевшим голосом выдала, оборачиваясь на подругу, которую тут же вырубили, ударив ее по затылку, отчего я в страхе посмотрела на Джиёна. — За что? Почему? Что я тебе сделала?       — Подпись ставь и хватит разговоров на сегодня. Чен, позвони Тэхи, мне нужно расслабиться сегодня, — словно не слыша моих стенаний продолжил говорить мужчина.       — Сказала же, что не буду…       — Чен! — он снова обратился к одному из своих охранников, который приставил к виску Сольхи пистолет. — Как видишь, жизнь твоей подружки будет от этого зависеть.       — Вы же этого не сделаете…       — Всё еще не веришь?       Мои глаза наполнились слезами, я никак не могла поверить в то, что происходившее правда. Всё было слишком нереальным, столь непохожим на мою обыденную жизнь, словно меня выдернули и впихнули в какой-то другой, чуждый мне мир, где диктовал закон этот дьявол Квон Джиён.       Задыхаясь от нехватки воздуха, я еле вывела подпись, и Квон торжествующе поднял лист бумаги перед собой.       — Ну, всё. Ты моя на год! — он чуть ли от радости не прыгал, а я никак не могла взять в толк, с чего он так себя ведет, списав в итоге на то, что он просто умалишенный человек, который тайком сбежал из психиатрической клиники.       Да, Квон Джиён определенно точно чокнутый шизофреник с какими-то странными маниакальными наклонностями заставлять девушек выходить за него замуж. Ебанутый одним словом.