2
25 сентября 2018 г. в 18:05
Всё утро я просидела, заперевшись в ванной: мне было ужасно стыдно. Конечно, я понимала, что рано или поздно хозяин особняка проснется и прогонит меня к чертям, но мне нужно было удостовериться, что между нами ничего не было, и Сольхи навыдумывала с пьяной головы ерунду. Я не могла не думать о Ханбине, который, к счастью, уехал на пару недель в Пусан. Была и слабая надежда на то, что мы с Сольхи не натворили каких-то ужасных вещей, которые бы попали в СМИ. Но с какой радости нами вообще могут интересоваться репортеры? Хотя от Сольхи всего можно ожидать.
Но что же я скажу Ханбину? И о чем мы вообще разговаривали с ним в последний раз? Никак не получалось вспомнить. А что если мы расстались? Нет! Этого не может быть! Не могла же я ради своей первой любви бросить Ханбина, тем более что Джиёну, наверняка, даже плевать на мое существование!
Ручку двери ванной подергали, а затем постучались. У меня перехватило дыхание: почему-то подумала, что это Ханбин пришел за мной выяснять отношения. Да откуда ему тут взяться, если даже я не понимала, где нахожусь?
— Рисэ, открывай, я знаю, что ты тут. Я уже все комнаты обыскала, — голос Сольхи, и я облегченно выдохнула, открывая дверь. — Нам тут еду привезли. Пойдем, поедим?
Она говорила так, словно мы находились у себя дома. Меня это взбесило моментально.
— Поесть? Серьезно? Сольхи, ты хотя бы понимаешь, где находишься? — я не хотела кричать, но это получилось произвольно.
— У меня голова болит. Пошли, — бесцеремонно схватила меня за руку, потащив за собой.
Попытки сопротивления были тщетными, поэтому мы прошли на кухню, где за столом уже сидели Джиён и Сынхен. Ну как сидели. Джиён наглым образом развалился на своем барском стуле, погруженный в раздумья, а Сынхен, одетый в деловой костюм, изящно расположился в кресле, читая газету. Прям примерный отец и беспризорный сын. Какие же они разные, даже просто внешне.
Я замялась, увидев Джиёна, а Сольхи, словно завсегдатай этого дома, принялась раскладывать привезенную еду по тарелочкам. Мне стало некомфортно, словно я тут лишний фрагмент семейной идиллии. Не понимала, что смущало больше: что я, возможно, переспала с Джиёном или просто его присутствие рядом? В конце концов, столько лет прошло со школьной поры! Я должна была перестать воспринимать его как объект своей неразделенной любви! Рисэ, прекрати пялиться на него!
— Ты так и будешь стоять? — обратилась ко мне Сольхи, усаживаясь за стол рядом с Джиёном и указывая мне на место, противоположное ее, также рядом с ним.
Он даже не поднял головы, когда я неуверенно опустилась на стул рядом. Как будто я — пустое место! Сольхи принялась есть, и я попыталась, но у меня кусок в горло не лез. Не могла я молчать так, как все они!
— Джиён, мы переспали или нет? — сказала, как отрезала, конечно, к чему тактика и вежливость.
На меня подняли удивленные взгляды все трое. Да пристрелите меня уже кто-нибудь! Однако через минуту Сольхи выдохнула и продолжила есть, а Джиён гаденько ухмыльнулся, закуривая сигарету.
— Да почему вы меня игнорируете?! — хотелось вывалить еду на голову подруги, а сигарету запихнуть в задницу этому наглецу, но я старалась сдерживать себя, сжимая кулаки.
— Занимательный был день, — вдруг подал голос Сынхен, отложивший газету в сторону и подошедший к кофеварке, наливая себе кофе. — Священнику, которого вы попросили вызвать, пришлось немало заплатить. Иначе он растрепал бы о вашей свадьбе…
Священник? Сольхи ничего не выдумала? Нет! Она на пару с этим Сынхеном обкурились чего-нибудь тяжелого и запрещенного! Чокнутые идиоты! Алкоголики и наркоманы! Да с этими тронутыми на голову нет смысла разговаривать!
— Джиён, тебе трудно ответить: переспали или нет?! — поднялась из-за стола, немного нависая над Джиёном, слегка морщась от запаха дыма.
— А сама как думаешь? — выдохнул мне прямо в лицо дым, отчего я закашлялась и отошла на пару метров от него.
— Поедем домой, Сольхи. Я не хочу здесь больше находиться, — потянула подругу за руку и, стянув кольцо с пальца, положила на стол.
Она почему-то усмехнулась, аккуратно сложив приборы, и, хитро прищурившись, посмотрела на Джиёна.
— Это тебе не под силу, Квон Джиён, — задиристо похлопала подруга его по плечу, чем сбила меня с толку: о чем это она и когда они стали так близки? — Надеюсь, это была последняя встреча.
Сольхи подхватила меня под руку, и мы направились к выходу, когда меня за шиворот схватил Джиён:
— А ты куда?
Кажется, мои глаза от удивления увеличились размером с орбиту, а дыхание прекратилось. Что, блять, опять происходит? Подруга резко скинула его руку, преграждая собой меня.
— Ты без насилия можешь хоть что-то сделать? Ах, да! У тебя же мозговых извилин не хватит, обкуренная амеба! — воскликнула она как-то слишком горячо и рьяно, как мне показалось, готовая сама ему втащить.
— У нас же был договор, а ты сама сейчас его нарушаешь, — от его такого холодного и пронзительного взгляда с этой лисьей улыбочкой на лице мне стало не по себе, даже мурашки неприятные пробежались по спине.
— Это было предложение, договор на бумаге пишется, — подруга одарила мужчину высокомерным и полным презрения взглядом, отчего я тут же почувствовала всю эту сверхнакаленную атмосферу между ними, запоздало осознавая, что их точно что-то связывает: ну не могут два человека просто так ненавидеть друг друга, встретившись раз за десять лет!
Когда на такси мы уехали от злосчастного особняка примерно на километр, я глубоко выдохнула, понимая, что опасность в лице Квон Джиёна миновала нас, поэтому спросила:
— Сольхи, ничего не хочешь мне рассказать?
Подруга сидела какая-то убитая, видимо, ночь без сна давала о себе знать, но при этом взгляд у нее был сосредоточенный, словно она думала о смысле жизни или каких-то других извечных философских вопросах. В такие моменты мне иногда казалось, что Сольхи гораздо умнее, собраннее, взрослее что ли, чем ведет себя постоянно. Порою посещало чувство, что в ней живет две личности, одну из которых она старательно от меня прячет, но все-таки периодически какие-то черты проскальзывали сквозь тонкую оболочку надеваемой маски. Но обычно я списывала излишние познания в психологии людей на свою разбушевавшуюся фантазию.
— Слушай, со мной что-то не так, да? — наконец подала голос подруга, всё еще находясь где-то в глубине своего сознания.
— Ты о чем? — устало выдохнула я, откидываясь на сиденье.
— Из-за этого обаятельного придурка я напилась как в последний раз, — как-то горько усмехнулась она, придерживая одной ладонью голову и закрывая глаза.
Она что ли реветь тут собралась? Сольхи? Это же Сольхи! Даже если ей будут ноги резать живьем, она и слезинку из себя не выжмет!
— Я не понимаю тебя, можешь объяснить? — постаралась быть участливой, ведь такой шанс был удивительной редкостью — помочь подруге хоть как-то.
— Этот Чхве Сынхен, он меня игнорировал всю неделю! Ты представляешь? — подруга вдруг залилась каким-то неестественным смехом, обычно предвещающим нам обеим беды.
— Как ты сказала? Чхве Сынхен? — мне показалось или я ослышалась?
— Да, Чхве Сынхен. Ты что ли с ним знакома? — серьезно глянула на меня Сольхи, нахмурив брови.
Я задумалась. Это было очень маловероятно, но я вспомнила того парнишку из нашей школы, над которым издевались все ребята, в том числе и Сольхи. Я постоянно просила ее этого не делать, но она была в составе какой-то хулиганской группировки, поэтому я не имела на нее никакого влияния. До сих пор поражаюсь, как еще не выперли из школы за ее закидоны, и почему вообще она дружила со мной. Однако с тем Сынхеном, которого я увидела, тот пухленький мальчик не имел ни одной схожей черты. Скорее всего, это просто совпадение имен, уж слишком они разные, хотя кто знает, что с людьми происходит за столько лет.
— Откуда же мне его знать? Это ты мужиков горстями собираешь, — фыркнула я в ответ, оставив при себе размышления.
— Если ты так переживаешь, не было у тебя с Джиёном ничего. Так что честь твоя не тронута, и ты сохранила целомудренность до брака, — и снова привычная Сольхи вернулась, засмеявшись и вытаскивая из сумки бутылку красного вина. — Отпразднуем? Из коллекции Сынхена стащила.
— Так мы были в его доме? — я окончательно потеряла связующую нить всех событий, после слов подруги о том, что я не переспала с Джиёном, собственно, больше меня ничего и не интересовало.
— Если по факту собственности, то он ни одному из них не принадлежит. Записан особняк на какого-то старика, которого возможно даже не существует. Как ни крути, а налоги немалые, — Сольхи опять унесло куда-то в ее формальные дебри.
— Остановись, — понимая, что она может развить свою мысль до самых необъяснимых человечеством фактов, прервала ее.
Она послушно замолчала, глубоко вздыхая и зевая, и за несколько секунд заснула. Девочка внутри меня прыгала от радости, что ничего ужасного не произошло за то время, которое я не помню. Любопытство о подробностях взаимоотношений Джиёна и Сольхи также отошло на второй план, потому что меня всю захлестнула волна счастья и спокойствия, ведь несмотря на то, что я не отдавала себе отчета, даже в таком состоянии моё тело не подвело меня, не отдалось грязным, похотливым желаниям. А это значило, что я осталась верной и преданной девушкой для моего Ханбина. Хотелось верещать от радости, но я пискнула в кулак, чтобы не разбудить подругу.
Из моих веселых мыслей меня вырвал зазвеневший телефон Сольхи, который она сама похоже не слышала. Я аккуратно вытащила его из сумки, недоверчиво глядя на имя звонившего «Выродок». Кого она так назвала? Немного помешкав, я все-таки решила ответить на звонок и приняла вызов.
— Ты, сучка драная, где, блять, тебя носит? Куда ты утащила мою невесту? Жить тебе надоело? Найду и зарою тебя живьем в могилу, слышишь меня, дрянь ты эдакая?! — столько ругани из уст знакомого и любимого голоса я не слышала никогда, поэтому пару секунд сидела, опешив.
— Ханбин? — неуверенно пролепетала, надеясь до последнего услышать отрицательный ответ. — Это ты?
На другом конце возникло не менее удивленное молчание. Похоже, он тоже не верил в такое совпадение.
— Рисэ? — недоверчиво. — Малышка, с тобой всё в порядке? — как будто он не кричал пару минут назад, включив режим заботливого мужчины. — Ты знаешь, как я переживал, не найдя тебя дома? Твои родители сказали, что ты уехала…
— Ханбин! Как ты можешь так разговаривать с моей лучшей подругой? — в глазах даже слезы встали от обиды: я, конечно, понимала, что Сольхи не подарок, что порою она может вытворить такие вещи, из-за которых и я ее проклинаю, на чем свет стоит; но слышать от других людей ругань в сторону подруги я не могла даже от любимого.
— Родная, прости, я на себе волосы готов был рвать, пока искал возможность с тобой связаться. Ты же знаешь, как я тебя люблю, — эмоции переполняли его, но он старался их подавить и не напугать меня еще больше. — Ты — мой смысл жизни, я не представляю, что делать, если с тобой что-то случиться…
Знала ли я, насколько вспыльчивым бывает Ханбин? Знала, но редко это видела воочию. Он старался скрывать эту не самую лучшую черту своего характера, бывая излишне эмоциональным в основном на работе. Мне казалось, что эта черта возникла из-за его перфекционизма, ведь он был очень требователен к себе, соответствовал своим стандартам, постоянно совершенствовался и того же требовал от других. Логично, что когда кто-то вел себя не согласно его мнения, его видения, это очень его злило и выводило из себя. Поначалу я пыталась с ним об этом говорить, пыталась переделать, научить, что так не нужно вести себя с людьми, но со временем привыкла, понимая, что он уже сформировавшаяся личность, а своими нравоучениями я лишь трачу его и свои нервы вместо того, чтобы наслаждаться обществом друг друга и учить друг друга не словами, а делом, не тыкая лицом в недостатки, а показывая свои лучшие стороны, заражая свою половину полезными качествами.
Однако все наши налаженные отношения колебались, как только на горизонте начинала маячить Сольхи. Я всегда пыталась понять, почему же все так к ней пренебрежительно относились, если плохо знали. Родители еще в детстве пытались разрушить нашу дружбу, говоря, что она из плохой семьи, что она невежда, что с ней я угроблю свою жизнь. Однако когда компания отца разорилась, именно Сольхи откуда-то взяла крупную сумму денег, чтобы помочь мне заплатить за учебу в университете. Мне было стыдно за родителей, когда они вдруг так подобрели к ней из-за денег. Она говорила, что скопила их, работая на своих многочисленных подработках, для путешествия по всему миру, но мне казалось, что она что-то недоговаривает. Возможно, у нее все-таки были богатые родственники, которые, вероятно, просто не хотели связываться с ее семьей. У всех же свои причины.
Вот и Ханбин почему-то сразу невзлюбил Сольхи, иногда делая намеки на то, чтобы я прекратила с ней всякие отношения. Как правило, это заканчивалось обидой с моей стороны, и я не разговаривала с ним несколько часов, но злиться, естественно, слишком долго не могла.
— Я скоро приеду, — выдохнула в трубку, отключая звонок, чуть не роняя телефон из рук, увидев новый входящий звонок с именем «Имбецил», отмечая про себя изощренную фантазию подруги и феноменальную память, ведь помнить, кто скрывается за тем или иным прозвищем, тоже надо уметь.
Попыталась разбудить Сольхи, но она отмахнулась и промычала что-то несвязное, поэтому я взяла на себя роль ее секретаря и хотела ответить, что она потом перезвонит.
— Давай подпишем твою чертову бумагу, — каким-то скрипом раздался голос по ту сторону, а мой мозг автоматически пытался считать, кому он принадлежит.
— Какую бумагу? — ответила я совсем не то, что следовало.
— Это шутка такая? — усмешка на том конце показалась мне знакомой, но я всё еще не могла вспомнить.
— Слушайте, я не понимаю, о чем вы говорите…
— С кем я, блять, разговариваю? Эй, ребенок, отдай тёте телефон! — приказной тон сразу вывел красными буквами имя говорящего в моей голове.
— Квон Джиён! Да пошел ты! — крикнула в трубку, выключая телефон, готовая его разбить: конечно, вот так кричать по телефону гораздо проще, в лицо вряд ли бы я такое осмелилась сказать.
Сомнений не осталось: у моей подруги точно есть какие-то отношения с Джиёном!