Я просто схожу по тебе с ума

- Четыреждыблятская ярость! - доносится из комнаты отчаянно-рычащий вопль, а сразу за ним неидентифицируемый грохот. - Четыреждыблятсякий диван! Судя по бодрому ору, Артёма ничем не зашибло, так что идти и выяснять, что именно случилось, Валентин не собирается. Прямо сейчас он собирается заварить зелёный чай и выпить его, имитируя какую-никакую, а медитацию под неравномерные матерные вопли пацана, в соседней комнате собирающего диван. В некоторые моменты Тёме лучше было не предлагать помощь. И не критиковать его решение вытащить в гараж старый диван раньше, чем он соберет новый. Это действительно было трудно, потому что решение было идиотским, время двигалось к вечеру и предусмотреть что доставка, назначенная с двух до семи приедет в шесть было… ну, несложно. - Анекдоты про Икею становятся блятской реальностью, - ворчит Тёма, проходя на кухню, наливая в стакан воды и осушая его залпом. - Хоть он и не из Икеи. Я его соберу, - добавляет предупреждающим тоном, глянув на Валентина так, словно тот выражал сомнения. - Хорошо, - просто кивает Лебедев, придвигая к себе раскрытый ноутбук - у него есть работа, безграничное терпение в отношении этого лохматого оболтуса и нет ни малейшего желания спорить. Хочет собирать сам - пускай собирает. Руки из нужного места растут, рано или поздно справится. На случай “поздно” имеется зеленый чай и работа. - Ты это, не переживай, Валь, - Тёма подкрадывается со спины, щекой прижавшись к затылку. - Я ща всё сделаю. - Я не переживаю, Артём, - мягко осаживает его Валентин, про себя отмечая, что это правда и ситуация кажется скорее забавной, чем раздражающей. - Нужна будет помощь - зови. - Ага, - соглашается Артём, отлипнув и направившись обратно к своему большому конструктору. Понятно, что не позовет. Самостоятельности ему было не занимать, как и упертости. В большинстве случаев это было хорошо. Иногда приводило, конечно, к последствиям, которые откровенно выводили Валентина из себя, но они над этим работали. Оба. Даже удивительно - до сих пор удивительно, насколько чертановский гопник, совершенно не подходивший Юле, был склонен к работе над собой только бы как можно лучше подходить Валентину. Определение “влюблен по уши” даже не подходит к ситуации, Лебедев прекрасно знает, что влюбленность имеет свойство быстро гаснуть, стоит получить желаемое и столкнуться с самыми банальными жизненными трудностями. Артём определенно получил уже всё, что хотел, пускай Валентин до сих пор не до конца представлял, зачем бы ему всё это было нужно, но стараться не переставал. Над лексиконом еще нужно было работать и работать, но ссадины на сбитых в драке костяшках он промывал теперь не чаще пары раз в месяц. И выглядел при этом настолько виноватым и сердитым, что всерьёз отчитывать его было как-то не к месту. Это тёмино “я знаю, что проебался, Валь”, предшествующее объяснению где, как и почему он “проебался”, просто тушило все короткие вспышки раздражения, оставляя только бесконечную тревогу за вечно лезущего в драку пацана. За работой, тихой руганью из-за стенки и холодным чаем проходит около полутора часов. Лексика у Артёма была богатая, неоднообразная, заслушаешься, но нужно было уже что-то делать. Если здесь спать будет негде, Тёму придётся отправлять в гараж, а самому ехать домой, где сегодня совершенно темно и пусто - Юля скорее всего осталась ночевать у подруги, как делала очень часто в последнее время. Как убеждал Артём - “не кипятись, товарищ полковник, она у тебя умная”. Хотелось иногда ему ответить, мол, ты, Артём, тоже вроде не дурак, а как-то умудряешься в истории влипать. Будто он сам не знает как - язык у Артёма без костей. - Как прогресс? - интересуется Валентин, проходя в комнату. Судя по количеству обсценной лексики, вокруг должен царить бардак и разруха, а на деле оказывается, что всё довольно пристойно - диван имеет вид дивана, только подлокотники разложены по полу и их-то как раз Артём прожигает ненавидящим взглядом, листая инструкцию по сборке - тот ещё десятистраничный талмуд с крохотными, совершенно нечитаемыми картинками. - Ну, спать на нём определенно уже можно, - ворчливо сообщает Артём, откладывая брошюрку и запрокидывая голову так, чтобы видеть стоящего в дверях Валентина. - Но хер я ещё зажмотюсь на сборку. Хер с ними, пускай сами собирают, это какой-то пиздец. Зачем вообще было зажимать тысячу за сборку - отдельный вопрос, который Валентин тоже поднимать не стал. Все учатся на своих ошибках, вот и Артём, кажется, усвоил урок - пускай каждым делом занимаются профессионалы. - Я думал, дела намного хуже, - признается Валентин, оценив мелькнувшую во взгляде Артёма досаду. - Судя по жуткой ругани, которую ты изрыгал последние два часа. - Я рукожоп, Валь. Блять, разобрать-собрать движок в десятки раз проще, чем сколотить эту херню. - Не выражайся, - срывается с языка уже по привычке, а Артём так же по привычке коротко дергает головой, подумав наверняка что-то-то вроде “ага, блять, больше не буду”. - Знаешь, если спать на нем уже можно, то завязывай на сегодня. Завтра закончишь. Со свежей головой. Артём хмурится в ответ недовольно, снова вперившись взглядом в книжонку, а Валентин осторожно садится на диван, откидываясь на спинку. Чертовски удобный, кстати. - Ты чё, прям так спать собираешься? - раздается над ухом, стоит на пару мгновений закрыть глаза. Валентин улыбается, легко, не открывая глаз, поймав худые, угловатые бедра ладонями и потянув на себя. Артём затекает на него с плавностью, которой в нем никогда не угадаешь, если только не видел своими глазами, как он может гнуться, подставляясь под ласку. - Поощрительный секс? - со смешком интересуется лохматый паршивец, скользнув губами вдоль линии челюсти. Заводится на раз - только что был уставший, раздражённый, сердитый на весь мир, а сейчас льнёт к груди, задышав учащенно и жарко. Тактильный. Когда Валентин в первый раз с ним спать лег на том, старом, диване, получаса спокойно не пролежал, ввинтился как-то между рук, прижался, засопел успокоенно. Уж на что разум был затушен алкоголем, и то что-то щелкнуло - зачем такого отпускать? Любит же. Мальчишка. - За какие такие подвиги? - лениво тянет Валентин, подставляя шею мягким, влажным поцелуям. - За половину собранного дивана - половина поощрительного секса. Артем издает хрюкающий звук, уткнувшись лбом в плечо и заржав. Любить его легко. Он смотрит лукавыми голубыми глазами, распяливает рот в ехидно-веселой ухмылке, и в груди теплеет, трепещет что-то. - Половина поощрительного секса - это как? Кончает кто-то один? - всё ещё хихикая уточняет Артём. - Или типа пару раз вставишь и чай пойдем пить? - Балбес, - не сумев сдержаться смеется Лебедев. - Или тебе типа отсосать? - продолжает предлагать варианты Артём, мягко ёрзая на бёдрах. - Хотя какого? Я ж герой, может ты мне отсосешь, а, Валь? У него ощутимо проседает голос, когда он говорит об этом, почти до шепота съезжает, до горячего, возбужденного шепота в висок. - Эта конструкция точно не грохнется? - вместо ответа уточняет Валентин, с удовольствием сминая горячую крепкую задницу, обтянутую тонкими домашними штанами. Идея кажется привлекательной - то, как Тёма реагировал на минет, достойно было номинации “высокохудожественное порно”. - Блядский боже, правда? - хрипло выдыхает Тёма, соскакивая с дивана, чтобы стянуть с себя штаны. - Обижаешь, полковник, не грохнется. Я не настолько рукожоп. - Золотые у тебя руки, - нежничает вдруг Валентин, потянув полуголого пацана к себе. - Язык только без костей. Артём краснеет, совсем немного, от похвалы, смущается, благодарно ткнувшись носом в щеку, то ли лизнув по дурацкой привычке, то ли поцеловав. Потом как-то хаотично-нервно начинает стягивать с себя футболку, через несколько секунд оставшись совсем обнаженным, разгоряченным и взлохмаченным у Валентина на коленях. Валентин гладит выпирающие тазовые косточки большими пальцами, рассматривая, свалившееся в его жизнь юное и совершенно точно любимое чудовище. - Блять, ну ты когда так смотришь я себя какой-то порномоделью чувствую, - сообщает Артём. - А я по-твоему тогда кто? Престарелый извращенец? - фыркает Лебедев, потянув Тёму за бёдра, заставляя приподняться на коленях. - Ну вполне себе ничего такой извращенец, - успевает выдохнуть Артём прежде чем Валентин мягко проведет ладонью по его члену, обнажая розовую, уже влажную головку. - Блять, Валь… Длинные пальцы сразу же зарываются в волосы на затылке и Артём мягко подается бедрами вперед, плавно въезжая членом в глотку. Стонет, срываясь на скулеж, опирается одной рукой на спинку дивана, задышав часто, словно загнанный марафонец, и бормоча что-то полубессвязное, восхищенное, пока Валентин скользит губами по его члену, плотно сжимая под головкой и обласкивая языком. - Блять, Валь… - слышится сверху хриплый шепот. - Охуенно… Горячий, бархатисто-гладкий член приятной тяжестью скользит по языку, становясь ещё тверже, чуть дергаясь и выплескиваясь каплями смазки, стоит сжать и оттянуть одну ягодицу, скользнув пальцами по сухой сжатой дырке. Валентин привычно шарит свободной рукой по дивану - у Тёмы по всей квартире заныканы разной величины и наполненности тюбики смазки, но полусобранный диван не успел обзавестись таким дополнением, так что приходится отпустить пацана, чтобы покачиваясь дополз до тумбочки со стратегическим запасом. Лебедев поглаживает себя сквозь штаны, любуясь ладной, крепкой задницей, изнемогая от накатившего возбуждения, когда разум любезно подкидывает образы того, как хорошо бы было сейчас эту задницу вылизать, лаская до тех пор, пока дырка мягко и влажно не раскроется под языком, потом растянуть пальцами, поглаживая изнутри, легко лаская простату, чтобы Тёма тихо, звонко вскрикивал, когда его прошибает новой вспышкой удовольствия, а потом медленно трахнуть, вжимая в новенькую обивку, сжимая его запястья и не давая прикоснуться к себе. У Артёма глаза тёмные и дурные от возбуждения, когда он возвращается со смазкой и презервативами - Валентин эту диверсию никак не комментирует, потянув его снова к себе, скользнув губами по члену и скользко погладив между ягодиц. Дырка податливо и мягко поддается влажному давлению - господи, они трахаются так часто, что у Валентина вообще ни на что больше сил не должно оставаться, - сжимая скользнувшие внутрь пальцы, и Артём мелко подается бёдрами то вперёд, то назад, сжимая ладонями затылок, подвывая, когда Валентин пропускает член в горло, впиваясь одной рукой в бедро от острого недостатка воздуха. Даже это не сбивает нарастающего возбуждения, затапливающего всё тело и концентрирующегося в паху. Артём и сам всё понимает, чувствует, знает - качаясь, как пьяный, отстраняется, с грубоватой нежностью оттянув Валентина за волосы, едва только в нём свободно начинают двигаться три пальца, шепчет пересохшими губами - “хочу тебя”, и смотрит шало, дико, жадно - была бы плоскость поудобнее, Валентин сам бы ему дал. Мысль эта отправляется в планы на будущее, обдавая вспышками странного предвкушения, пока Тёма споро раскатывает презерватив по его члену, обнимая горячей ладонью, направляя в себя. Всегда тугой, жаркий, податливый и по-мальчишески голодный до секса, ласк и поцелуев. Артём. Валентин выдыхает имя в обветренные губы, поддав бедрами вверх и полностью погрузившись в горячее нутро, плотно сжавшее его член. Тёма улыбается в ответ, запрокидывая голову и удерживаясь за плечи, чтобы намеренно сжаться, прочувствовать всё ещё ярче. Щеки, шею и грудь выкрашивает румянцем, почти сползшим до твердых розовых сосков, потемневший от прилива крови член почти прижимается к впалому животу, когда Артём отклоняется ещё немного назад, пачкает кожу блестящей в электрическом свете смазкой. Артём настолько на грани, что почти уже готов кончить. Валентин иногда подначивает его этим - тем, что диковатый чертановский гопник готов спустить буквально только от члена в заднице. “От твоего члена”, - серьезно уточняет Артем, а потом обычно следует наглядная демонстрация. Вдоволь насладившись ощущением горячей плоти внутри, Артём тянется обратно, прижимается к груди, накрывает губы поцелуем - разрешение двигаться и делать вообще всё, что заблагорассудится. Он прекрасно принимает каждый толчок, сладко стонет в поцелуй, гибко подмахивая бедрами, сбиваясь с ритма, когда оказывается слишком близко - тогда Валентин сжимает ладонями ягодицы, удерживая, чуть разводя в стороны - Тёма тащится от этого, - и трахает сквозь подкатывающий волнами оргазм - свой и его, закрыв глаза, чувствуя на губах горячее сбитое дыхание, обернувшееся длинным, громким стоном. Валентин оглушительно ярко кончает под этот стон, отголоском чувствуя, как на кожу ложатся капли спермы, как Тёма обхватывает за шею, доверчиво прижимаясь - руки сами ложатся на его спину, длинно поглаживая от плеча к пояснице. Чертовски хорошо. Потом Тёма переползает на диван, прижавшись к боку и надо бы пойти в душ, но прямо сейчас не хочется - хочется дышать тепло ему в макушку, упиваясь сладковатой нежностью. - У меня есть предложение, - медленно выговаривает Артём, лениво поглаживая Валентина по бедру. - Хочешь меня трахнуть? - высказывает Лебедев предположение, которое хоть и оказывается явно неверным, вышибает из Тёмы всю сонливость и все мысли. - А ты бы дал? - с детским изумлением спрашивает Артём, нависнув близко-близко, глядя в глаза. - Правда, дал бы мне? - Почему нет? - Валентин фыркает, едва сдерживая смех. - Что делать ты уже знаешь. - Ну да, - соглашается Тёма. - Ага, знаю. Охуеть. - Не выражайся, - Валентин отвешивает ему ленивый шлепок по заднице. - Как тут не выражаться, когда мне целый полковник даст? - возмущается Артём, широченно улыбнувшись. - Это ж пиздец. В ответ на ласковый подзатыльник Тёма улыбается ещё шире. - А ты что хотел предложить? - ворчит Валентин. - Да пельмешек на ужин сварить, жрать хочется и спать, а не у плиты скакать. - Тоже хорошее предложение, - соглашается Валентин, потянувшись. - Ну, блять, не такое охуенное, как твое, - резонно замечает Тёма, провожая поднявшегося на ноги Валентина взглядом. Ну что ему ответишь?