Just love

      — И я, я благодарен вам за все, что было со мной тут. Всем вам. Спасибо, ребята, вы отличная команда! Я вас люблю! — на последних словах голос срывается, хорошо, что вырвавшийся наружу всхлип заглушают аплодисменты. Миша дергает себя за галстук, не зная, куда девать руки. Потом находит для них место — на чужих плечах. Объятия, поцелуи, похлопывания по спине. Слова благодарности, прощания.              Дженсен подходит последним, обвивает руками за плечи, прижимает к себе. Тесно, судорожно. Миша вновь всхлипывает, прячет лицо у него на груди.              — Ребята! — голос Алекса доносится словно через вату. И следом фраза Рича: «Оставь их. Идем!»              Они стоят так, обнявшись, пока не воцаряется полная тишина. Потом Дженсен отстраняется первым, стирает со щек Миши слезы резким жестом, откашливается:              — Идем, выпьем. И поедем. Вроде бы, кон все же состоится. Грим только надо снять сначала…              Мише трудно вернуться в реальность, он все еще Кас. Кас, что умер. И он цепляется за Дина — за Дженсена, — беспомощно оглядывается на двери бункера — декорации, — когда они идут к выходу. Лишь на улице, когда он чувствует на лице прохладный свежий ветер и доносящийся откуда-то со стороны запах кофе, он немного приходит в себя. И даже находит силы улыбнуться.              — Да, давай, — он и сам не знает, про что он: про грим или выпивку, потому просто покорно идет за Дженсеном. В трейлер гримеров, в костюмерную. Потом — к Дженсену.              Садится на давно знакомый диван. Неужели, он больше никогда не окажется тут? Да, никогда. Ведь поводов приехать на площадку не будет. Да и неизвестно, когда они все вернутся теперь на площадку из-за этой эпидемии. Черт! Ведь… это последние дни, мгновения рядом с Дженсеном!              Миша хватает Дженсена за рукав, когда тот с бутылкой виски в руках садится рядом:              — Дженс, я... — что он хочет сказать, Миша и сам не знает. Потому лишь тянет друга к себе, утыкается лицом в его плечо. Дженсен отставляет бутылку, гладит Мишу по волосам:              — Все хорошо. Ты справился. Это было великолепно. Ты прекрасно сыграл!              К чему он это говорит? Мише плевать, в общем-то, как он сыграл. Лучше было бы, чтобы он сыграл плохо. И остался бы тогда еще на один день на площадке, а может, и не на один. Но увы…              — Миш, — Дженсен понижает голос, впускает пальцы в волосы на загривке Миши, тянет за них, причиняя немного боли. — Я люблю тебя. Не переживай. Ничего не изменится. Для нас — ничего. Ты — мой ангел, а я — твой Дженсен. И конец сериала не значит конец для нас, мы все еще друзья. И будем ими. И… — он недоговаривает, целует Мишу. Ласково, нежно, вкладывая всю любовь в этот поцелуй, Миша чувствует это, он знает это. Что они друзья. А может, немного больше. — Давай все же выпьем.              Они пьют, потом вновь целуются. С каждой минутой поцелуй становится все жарче…       

***

      После, в самолете они садятся, конечно же, рядом. Никто не возражает, да и кто бы мог? Алекс прилип к Ричу, они тоже хорошие друзья, несмотря на разницу в возрасте. Остальные члены команды, кто летит с ними, не претендуют на внимание актеров.              Миша привычным робким жестом стискивает ладонь Дженсена, когда самолет начинает разгоняться, и их вжимает в кресло. Дженсен в отличие от Дина не боится летать и ободряюще улыбается. Взлетают. Набирают высоту.              Грохот! Вспышка! Огонь за иллюминатором. Истерично пищат какие-то датчики. Миша стискивает ладонь Дженсена еще сильнее, что тот даже морщится. Все переглядываются, но тут же переводят взгляды на пожар за бортом. Руки Миши холодеют. Это что, это… конец? Нет! Это просто неполадки и…              — Говорит командир корабля. Сохраняйте спокойствие, оставайтесь на своих местах. Опасности разгерметизации нет. Пристегните ремни, мы возвращаемся в аэропорт Ванкувера! — холодный, спокойный голос ничуть не успокаивает.              Миша замирает, дышит через раз. Сердце, кажется, сейчас выпрыгнет из груди. Сиденье уплывает куда-то из-под него. Кажется, он теряет сознание — он, взрослый мужик! — лишь взгляд Дженсена: напуганный, но такой родной держит на плаву пока.              Грохот. Гул. Трясет ужасно.              Миша смотрит на Дженсена. Читает его, словно открытую книгу. Миша слишком хорошо его знает, чтобы понять, о чем тот думает: о том, что это, возможно, в наказание за их грех. За их общий грех, что они совершили сегодня. Опять. Наказание, что им нужно понести сейчас. Вот в это самое время, не раньше и не позже. Когда они все решили, когда они решились, когда они признали, признались…              Миша сглатывает, отрицательно качает головой. Потом наклоняется к уху Дженсена, шепчет глухо:              — Даже не думай! За любовь не наказывают. Любовь — не зло! Это просто случайность. И все будет хорошо!              Дженсен отрицательно качает головой, но вслух не протестует. Миша замирает. Ждет, ждет конца. Лишь поглаживает тыльную сторону ладони Дженсена большим пальцем. Отпускает он его руку лишь тогда, когда Дженсен лезет в карман за телефоном, наверное, чтобы написать Дани.              Викки. Надо написать Викки и детям. Он… почти забыл о них. Быстрая, нелепая какая-то смс. И вновь за руку Дженсена. Чтобы, если это в последний раз, то чтобы успеть! Дин вот не успел, а Миша должен успеть!..              Аварийная посадка, трап, машина, медики. Их отстраняют друг от друга, и Миша беспомощно ищет взглядом Дженсена. Рвется из чужих рук. Замирает в родных. Плевать. На все плевать, даже на подозрения, что они могут вызвать своими действиями. Главное — вновь ощутить его под своими руками. В глазах Дженсена легко читаются те же мысли.              — Мы живы. Все хорошо, — шепчет Миша. Дженсен кивает. Это и есть счастье. Просто жить.