Клуб
20 августа 2018 г. в 15:27
Громкая музыка расслабляла и без того затуманенные алкоголем головы. Настроение улучшалось с каждым новым глотком виски, который жгучими реками разливался по венам. Бурные крики и тосты, исходящие от одного из столиков, были посвящены виновнику сегодняшнего торжества – Стёпке Ковалёву. За столиком собралась отличная компания из пяти парней, настолько разношерстных, что в жизни довольно трудно представить их вместе. Но друзьями они были закадычными, и каждый в свое время отлично вписался в их тесный круг. Татуированный парнишка, в белой майке и с коротко стриженными волосами, рассказывал долговязому очкарику, в белой рубашке и галстуке, какую-то презабавную историю, отчаянно жестикулируя при этом и сопровождая свой рассказ отборными матами. Очкарик по-детски краснел и кивал, то и дело поправляя очки. Рядом с ним сидел темноволосый молодой человек, в черной футболке и простых синих джинсах, и, тихонько посмеиваясь, слушал рассказ товарища.
В момент кульминации всей истории, татуированный вскочил и стал изображать что-то смутно напоминающее танец раненого петуха, поочередно вскидывая и опуская руки так, что народ с соседних столиков начал пялиться на них как на ненормальных. Новый взмах воображаемого крыла, и под глазом Ивана – еще одного парня из сей странной компании, не вовремя подошедшего с пивом, начал расплываться шикарный фингал, оттенивший его довольно смазливое личико. Отчего хохотом накрылся не только этот стол, но и все соседние, уже без стеснения наблюдавшие за происходящим.
Когда под чутким руководством официантки, Иван был усажен с пакетом льда под глазом (кажется, он был крайне доволен таким раскладом: даже с огромным синяком на лице приятно быть под опекой симпатичной девушки), темноволосый Ярослав глазами отыскал именинника, которого кажется ничто не могло отвлечь от танцпола, за которым он наблюдал последние полчаса, лишь изредка возвращаясь к столику, чтобы выпить с друзьями.
Так вот, еще одним гостем на этом празднике был Ярослав – друг детства Степана. Они выросли в одном дворе, и вот уже двадцать семь лет были друзьями не разлей вода. Ярослав как никто иной был уверен, что нет ничего крепче настоящей мужской дружбы. Сколько бы приключений они не пережили за эти годы – всегда и всюду друг друга выручали. Миролюбивый, бесконфликтный Стёпа в детстве всегда охлаждал пыл взрывного Яра, а еще мог раскрутить своей болтовней любых понравившихся девчонок на свидание, отмазать перед родителями или учителями. А бесстрашный и немного бесшабашный Яр всегда горой стоял за Степана в переделках, когда безобидная вроде бы болтовня заводила его не в ту степь.
Ярослав медленно, но верно взял курс на друга, который стоял, облокотившись на перила, и сверху вниз наблюдал за танцующими. Яркие всполохи света то и дело освещали танцпол, вырывая фигуры разных людей из общей массы.
– Стёпыч, ты пялишься в одну и ту же точку уже минут тридцать. Может наконец почтишь нас своим вниманием, – его голос вырвал-таки друга из прекрасного забытья, и он, с дьявольскими огоньками в серых глазах и с хитрющей улыбкой на лице, повернулся. – Воу-воу! Полегче, приятель! Кажется, кто-то сегодня объявил охоту.
Ярослав добродушно захохотал, глядя на друга, полного предвкушения. Сегодня он был великолепен: темно синяя рубашка, брюки, легкая небрежность на голове, будто только сошел с обложки глянцевого журнала, а если добавить к этому его легкость и непринужденность в беседе – полный комплект ловеласа. Кем бы ни была его жертва – устоять ей будет трудно.
– Не хочешь присоединиться? – Стёпыч призывно поиграл бровями, вызывая у Яра новый приступ смеха.
В двадцать семь лет люди остепеняются, семьи заводят, а они все такие же неисправимые балбесы, как и десять и двадцать лет назад. Хотя коллеги Яра на работе вряд ли так думали. Холодный и расчетливый, привык идти на риск в делах, при этом полностью беря ответственность на себя. Казалось, что удача и успех в делах принадлежат только ему, опытные сотрудники восхищались его хваткой, молодые же просто лебезили под его испепеляющим взглядом. Вряд ли кто видел в этом человеке веселого парня, а уж тем более безответственного балбеса.
– Зачем напрягаться, когда добыча сама идет в руки, – хмыкнул Яр, кивая головой в сторону двух девушек, кокетливо пристроившихся неподалеку, то и дело бросающих заинтересованные взгляды в сторону парней.
Стёпа лишь пожал плечами: его ничто не интересовало, кроме точки на танцполе. Он залпом осушил свой бокал.
– Пора, – он коротко кивнул своим друзьям на прощанье, удивленно вскидывая брови при взгляде на опухшее лицо Ивана, произнес одними губами Ярославу: «Потом расскажешь», – и отправился вниз, смешиваясь с толпой танцующих.
Такое зрелище, как обхаживание очередной девушки Степаном, дорогого стоит, и пропустить его Яр был просто не в силах. Он устроился поудобнее на том месте, где парой минут ранее стоял Стёпыч. «Внимание, сеанс начинается, просьба зрителей занять свои места, приятного просмотра», – звучал механический голос в его голове, словно в кинотеатре, он даже на автомате проверил звук на мобильном, чем заставил усмехнулся самому себе: вот что с воспаленным мозгом делает алкоголь плюс хорошее настроение. Недопитое виски весело поблескивало в стакане, превращаясь в лучах прожекторов то в золотую, то в красноватую, то в синеватую жидкость.
Вокруг все плыло, как в тумане, а он наблюдал, как Стёпа с одной стороны танцпола наблюдает за стайкой девушек, весело отжигающих неподалеку. Яр пытался угадать: на какую из них его друг положил глаз. Девушки были все как на подбор – стройные, молоденькие, симпатичные. В их компании совсем не было парней, и они расслаблено и непринужденно двигались в такт музыке. Наконец Стёпа приблизился к невысокой девушке, чьи светло-русые локоны лучиками лежали на плечах или послушно подпрыгивали, когда их хозяйка начинала танцевать. Ее белая свободная футболка то и дело оголяла плечико, а джинсы подчеркивали все ее выдающиеся места. Он выглядел очень уверенным, мило улыбался ей и говорил что-то, видимо, очень приятное, раз девушка просияла, как медный таз.
Как по заказу мелодия сменилась на медленную, одна рука Стёпы легла на талию незнакомке, другая – аккуратно держала ее ладонь. Она скромно отвернула личико в другую сторону, позволяя Степану вести. Яр в очередной раз усмехнулся: он был горд за друга, который так легко забалтывал девушек, и слегка разочарован в очередной его жертве, которая так легкомысленно купилась на его болтовню. Самому Яру такие выкрутасы давались тяжело, его чувства терпеть не могли долгих прелюдий, хотелось, как первобытному неандертальцу, брать понравившуюся женщину и тащить ее к себе в пещеру.
Мелодия подходила к концу, значит и само представление тоже близилось к финалу. Яр знал друга как облупленного: сейчас он положит ее ладошку на свое плечо, потом проведет ладонью по щеке, девушка не сможет устоять перед его притягательными глазами, и они сольются в страстном поцелуе. Новая вспышка осветила танцующую пару на одно долгое мгновение.
Такое долгое, что Стёпа успел повернуть лицо незнакомки к себе, а она успела поднять на него свои огромными темно-синие глаза.
Достаточно долгое, чтобы Ярослав успел рассмотреть её лицо, со смутно знакомыми чертами.
Потом Ковалёв крепко обнял тонкую талию девушки, притянул ее ближе, заставляя привстать на цыпочки, и легко коснулся губами, нежно целуя.
– Твою мать!
Яра словно огрели чем-то здоровенным по голове, одним ударом вышибая воздух из легких, а алкоголь из крови. Моментально трезвея, он со всей силы стиснул зубы, но как заколдованный не мог оторваться от этой пары на танцполе, с неким мазохистским наслаждением наблюдая за продолжением всего действа. Девочка беззаботно улыбалась своему спутнику, который рассказывал, очевидно, что-то забавное, наверно, истории из их детства – их общего, мать его, детства. Стёпа уводил ее все дальше вглубь клуба, куда-то в сторону барной сойки. Яр невесело усмехнулся, покачал головой, словно прогоняя внезапное наваждение, и тоже отошел от балкона.
Ярослав молча подошел к своему столику, где друзья сидели, хохотали и тянули что-то вроде «о-о-о», «наконец-то», «вам там со Стёпычем медом что ли намазано». Не обращая внимания, он все так же молча поставил бокал и пошел прочь из клуба, опасаясь, как бы не нарваться на неприятности в таком состоянии с его-то вспыльчивым характером.
Нервы были на пределе, шум в ушах не давал покоя. Выйдя на свежий воздух, Яр почувствовал себя лучше, и голова немного прояснилась. Он упорно старался сосредоточиться на мысли, что все это плохое освещение в клубе и игра пьяного воображения. Но все было напрасно: его разум то и дело возвращался к этим темно-синим глазам и беззаботной улыбке. Воспоминания вспышками плыли в его голове, окутывая словно тяжелое одеяло перед сном.