Часть первая. Союзники.

***

Следующие несколько дней проходят для Сириуса, словно в забытьи. Он то бесцельно бродит туда-сюда по комнате, заложив руки за спину и нервно кусая губы, то, развалившись, сидит в кресле, закинув ноги на стол и раскинув руки на подлокотниках, слегка откинув голову назад и бормоча что-то непонятное с полуприкрытыми глазами. Иногда же он просто лежал на кровати и задумчиво смотрел в потолок, периодически выпадая из реальности и погружаясь во тьму жутких сновидений. Его мучили тоска и одиночество, а осознание того, что он опять сидит взаперти, да ещё и неизвестно где, приводили его в ещё большую апатию. И тогда он застывал на месте, казался какой-то статуей, замеревшей в лежачей позе, и только редкие вздохи и покашливания с хрипотцой давали понять, что мужчина с растрепанными волосами – всё ещё жив, а не какая-то безжизненная кукла, с трудом напоминающая существо под названием «человек». Изредка, когда становилось совсем уж невыносимо, Сириус брал книги с полок или со стола, услужливо оставленные кем-то для того, чтобы пленник мог хоть как-то скоротать время, помимо бессмысленных мотаний туда-сюда и жалких попыток выбраться из этого проклятого места. Бродяга лениво пробегал глазами по строчкам, едва ли понимая, что именно он читает; смачивал два пальца слюной и размазывал ею на подушечках пальцев, чтобы было удобнее переворачивать. А в некоторых моментах и вовсе хмыкал, когда ему попадалось что-то очень странное и даже несколько смешное, после чего ставил книгу обратно на место или просто с грохотом ронял её на стол или на тот же пол и предавался раздумьям. Он ненавидит это. Ненавидит быть взаперти, ненавидит ощущать себя пленником. Мерлин, как же его всё всё это достало! Почему ему просто не могут дать немного свободы и возможность быть с теми, кого он любит? Но это было бы слишком просто. Судьба словно смеется над ним. Да, она та ещё стерва. Блэк много думал о друзьях (об ушедших и вновь приобретённых), о своём прошлом, о том, как много он упустил и сколько ещё смог бы сделать, если бы не сидел здесь. Да ещё и Гарри редко появлялся: за всё время, что Сириус провёл в своём «новом доме», крестник посетил его всего пару раз, спрашиваая о его самочувствии, приносил всякие разные штуки и виновато отводил взгляд, не решаясь на него посмотреть лишний раз. Потом повисло неловкое молчание, обычно затягивающееся до неприличия долго, после чего подросток лишь вздыхал и уходил, тихо извиняясь, говоря, что он «сильно занят». Интересно, чем это, если он так редко находил возможность увидеться и поговорить с единственным(!!!) близким ему человеком (судя по словам Гарри ещё из его мира)? Крестник будто специально избегал его, навещая лишь тогда, когда сам считал нужным, и так и ничего не поясняя мужчине. А ведь они были близки когда-то! А теперь… Теперь они начали отдаляться друг от друга, между ними возникла словно невидимая преграда, мешающая семье воссоединиться вновь. Он чувствовал, что Гарри отдаляется от него всё дальше и дальше, хотя ещё совсем недавно порывался его спасти и даже прошёл ради него через Арку. Сейчас же всё было по-другому. Они изменились. Сириус изменился. И Гарри… Гарри был другим! Не таким, каким его запомнил мужчина. И это настораживало. Так что когда он хотел получить ответы на свои вопросы, Гарри лишь пожимал плечами или отвечал как-то односложно и скомкано, явно боясь сболтнуть лишнего и что-то от него скрывал. Что-то очень важное, что-то, ускользающее от Сириуса, хотя мужчина был уверен – это что-то наверняка у него под самым носом. И эта башня, «Башня Гриффиндора», как назвал её Гарри, тоже настораживала. Он сразу понял, что она была какой-то не такой, как раньше. Чёрт, да она и была не такой! Мужчина точно это знает, и считал, что всё находящееся вокруг него – одна сплошная иллюзия. Фальшивка, брошенная ему в лицо как насмешка, скрывающая какую-то скрытую угрозу, которую можно увидеть лишь за пределами башни. В такие моменты чувство бессилия накрывало его с новой силой, ему совершенно ничего не хотелось делать, кроме одного – забыться. Хоть как-нибудь. Хоть на какое-то время уйти ото всех проблем, а ещё лучше заснуть и никогда не просыпаться. Да, возможно это было слишком эгоистично, а в некоторых моментах и вовсе казаться слабостью, но мужчина ничего не мог поделать, потому что был почти сломлен. Его словно разбили на куски и затем криво склеили скотчем, как палочку Рона Уизли – вроде бы и целая, да вот только всё не то. Так и он теперь – разбитый, брошенный и одинокий человек, с которым случилось много плохого. Именно в такие моменты он садился в кресло, закрывал глаза и, тяжело вздыхая, мысленно переносился в прошлое, вспоминая свою жизнь. Жизнь за Аркой Смерти, преподнёсшей ему множество "сюрпризов", которые он никак не ожидал увидеть. *** Вот он бредёт по бесконечному лабиринту, едва заметно касаясь бледными пальцами по густому темно-зелёному плющу и холодным каменным плитам, мелькавшим между листьями, не зная, куда приведёт его дорога. Она петляет, извиваясь длиннющей змеёй, изредка сворачивая в тупик. Иногда Сириус слышит грохот, какие-то странные, даже зловещие звуки, которые могли бы напугать обычного человека, окажись он здесь, глухое шипение и много чего ещё странного и непонятного. Всё вокруг какое-то серое, тёмное, липкое, и туман, периодически возникающий из ниоткуда, только добавлял атмосферы угнетения и одиночества. Ему не страшно. Сейчас, по крайней мере. Да, серо. Да, тоскливо, но не страшно. Боль ушла, а сам он чувствует себя бестелесным призраком, не чувствующим абсолютно ничего, если смотреть на это с физической точки зрения. Однако этот факт не мешал выглядеть ему паршиво. У него тусклые глаза, бледное, сероватого оттенка лицо, поникшая голова. Он никуда не смотрит. Ничто не интересует, ничто не привлекает. Зачем? Ведь это тёмный мир. Мир за Аркой Смерти, серый и такой же затхлый, как и он сам. Впрочем, даже воздух, как и само время, здесь не чувствуется. Ты не знаешь, сколько прошло минут или часов, а может, даже секунд, здесь всё словно застыло и никуда не движется. А если даже и движется, то как-то неестественно и лениво. Всё вокруг – какой-то нереальный сон. И, кажется, что вот, ты уже умер! Но в том-то всё и дело, что "вроде бы", ведь сознание-то само никуда не девалось. Ты вроде бы и существуешь, но в то же время практически ничего не ощущаешь, лишь изредка чувствуя гладкость и холод лабиринта или шероховатость листьей. И от осознания этого становилось лишь тошно, потому что ты ни то, ни сё. И не умер, как следует, и не живёт. Дерьмо полное, в общем. Вот в небе пролетела тень, где-то тренькнуло и пропищало, а потом он увидел серую птицу, которая смотрела на него странными немигающими глазами, один из которых был светло-серым, даже скорее молочным, и как будто слепой, а другой жёлтый с тёмными пятнами. Птица в упор посмотрела на него, пронзительно крикнула и, развернувшись, проскакала на несколько метров вперёд, слегка взмахивая крыльями, но не решаясь взлететь, будто зовя его куда-то. – И чего же тебе от меня нужно? – пробормотал бывший мародёр, скривив губы в ухмылке, не сводя пристального взгляда с нежданной гостьи. Птица в ответ лишь повернула голову, как сова, пронзительно крикнула и вспорхнула, пролетев вперёд, а затем снова вернулась и начала стремительно лететь вокруг мужчины, то взывая вверх, то паря почти над самой головой Блэка. – Ладно, ладно, веди, куда хочешь, – скривился он. – Всё равно делать нечего. И он пошёл за птицей, тут же стремительно рванувшей вперёд. Блэку ничего другого не оставалось, кроме как рвануть следом за ней. *** Мужчина ускоряет шаг, пыхтя и тихо матерясь, еле поспевая за птицей, которая неслась, как угорелая. Он уже проклинал её всеми известными и неизвестными проклятиями, особенно после того, как зацепился за корягу, неожиданно возникшую у него на пути, отчего Сириус едва не упал и едва не сломал себе шею. Выругавшись, он затормозил, облокачиваясь о стену и переводя дух. Подняв взгляд, Блэк с облегчением заметил, что странная птица всё ещё была здесь и никуда не исчезла. Так, вперёд, – сказал себе бывший мародёр, мысленно давая себе подзатыльник и приказывая идти дальше. И он пошёл, пока в какой-то момент не очутился на поляне, посреди которой стоял старый колодец с отломленной крышкой и валявшимся рядом ведром. Весело. – Ну и что мне со всем этим делать? – спросил мужчина у птицы, которая лишь громко гаркнула и буквально влетела в колодец. – Вот, чёрт... Ну прекрасно! – саркастично пробормотал Блэк, мигом помрачнев. Он понял, что остался совершенно один. Дерьмо. – Эй, а что делать-то? Что делать, а? – крикнул он, но никто ему не ответил. Вокруг него простиралось лишь огромное поле. Лабиринт исчез, чему Сириус совершенно не удивился. Он вообще перестал чему-либо удивляться, полагая, что в мире, где он умер, возможно всё. Тяжело вздохнув, Блэк сделал несколько шагов вперёд и в мгновение ока очутился около колодца. Без особого интереса мужчина посмотрел вниз и... Провалился прямо в него, ощущая лишь свист в ушах и холодный, почти что кусающийся ветер. *** И вот он уже стоит на маленьком острове посреди озера в какой-то мрачной и сырой пещере. Он слышит глухие капли воды, зловещий шорох, от которого становится не по себе, а рядом с собой, всего в нескольких шагах от него, мужчина замечает чашу, наполненную какой-то прозрачной жидкостью и которая не внушала ему абсолютно никакого доверия и которая лишь настораживала ещё больше. Что это за место? Где он, чёрт тебя дери? Почему его мотает туда сюда, из одного места в другое? Какого хрена тут вообще творится?! Неожиданно его слух уловил едва слышимые шаги и резко обернулся, и если бы мог, то таким же резким и быстрым движением вытащил волшебную палочку, если бы она была, и... Замер, не в силах отвести взгляда от до боли знакомого лица. – Рег? – тихо спросил он, всматриваясь в столь знакомые черты брата, который внешне был бледной копией самого Сириуса, разве что более тощий и низкий. Однако он всё же унаследовал семейные черты – роскошные темные волосы и глаза стального цвета. Уступая старшему брату во внешних данных и обаянии, Регулус при этом всегда оставался гораздо ближе к семье, которым гордились родители и ставили в пример несносному Сириусу, вдруг решившему стать гриффиндорцем и тем самым опозорить великий и благородный дом Блэков, ничуть не смущаясь тем, что был старшим. Впрочем, сам Регулус продолжал любить своего брата несмотря ни на что даже после их ссоры, когда Сириус узнал о том, что тот всё-таки вступил в ряды Волан-де-Морта и стал Пожирателем Смерти. А потом он погиб, стараясь всё исправить, но так и не успел помириться с братом, о чём очень жалел перед тем, как его утащили под воду. – Привет, Сириус, – сказал мужчина, слегка улыбнувшись уголками губ и с грустной улыбкой смотря на Блэка. – Рад тебя видеть, – тихо добавил он, не смея сделать лишний шаг. – Привет, – сдавленно ответил бывший мародёр, продолжая пристально следить за Регулусом. Между ними повисло напряжённое молчание, ощущаемое настолько сильно, что хоть ножом режь. И при этом никто не решался заговорить первым, не зная, с чего начать. Им обоим хотелось сказать друг другу слишком многое, и Сириус также хотел бы сказать этому самому засранцу, который сейчас стоит с растерянным лицом, мигом потерявшим всю решимость, едва столкнувшись с ним взглядом, о том, как сильно он его любит и о том, какой тот всё-таки безмозглый идиот, раз решил служить Волан-де Морту и его шайке дебилов, возомнивших себя лучше других, но ничего не смог выдавить из себя, кроме этого самого банального "привет", отчего тут же мысленно захотелось дать себе пощёчину. – Где это мы? – наконец решил нарушить тишину Блэк, оглядываясь по сторонам, потому что молчать стало уже совсем уж невыносимо. – В пещере, – ответил брат, стараясь не смотреть на мужчину. – Я вижу, – саркастично ответил Сириус, сложив руки на груди. – Мне интересно, где конкретно. – Ты не мог бы хотя бы здесь не паясничать? – устало спросил младший Блэк, устало потирая переносицу. От одного этого жеста Сириус тут же захотелось заткнуть своего эго куда подальше и помочь брату, ведь тот явно выглядел уставшим и потрепанным жизнью, вот только он до сих пор не мог простить ему тот поступок, изменивший жизнь их обоих и разбросавший по разные стороны баррикад. – Я... Извини, – запнувшись, тихо ответил бывший мародёр. Рег лишь улыбнулся и погладил ту самую птицу со странными глазищами, которая вела его до того самого проклятого колодца. – Твоё животное? – сощурившись, поинтересовался Блэк. На этот раз без капли ехидства, только чистый интерес. – Ты про Вестника? – растерянно уточнил слизеринец, продолжая поглаживать птицу. – А его так зовут? –Да, Вестник, он... Очень умная птица. Иногда может предсказывать что-то и делает только то, что нужно. Только благодаря ему я нашёл тебя. – Ты искал меня? – изумлённо переспросил Бродяга, чувствуя, как его челюсть падает вниз и, казалось, ещё чуть-чуть и она точно коснётся пола. – Серьёзно? – Да, я пытался с тобой связаться, но не получилось, – выдохнул мужчина. – До того, как я погиб или уже после? – И тогда, и сейчас, – признался Регулус, взъерошивая свои волосы. – Я... Я хотел извиниться перед тобой. За всё. За то, что не поверил тебе тогда и, в общем, я наломал дров. – Ты... – глаза Сириуса расширились и стали больше напоминать блюдца для чая, так сильно он был удивлён. – Ты хотел извиниться? – Да, я понял, что был не прав, а когда понял, было уже слишком поздно, – печально ответил брат, скептически пиная попавшийся под ноги камешек, который со стуком покатилсяся в сторону воды и с глухим всплеском бултыхнулся в неё, скрывшись на вечно в этом мутном озере. – Слушай, Сириус, я... Я должен тебе столько всего рассказать, – мужчина резко сорвался с места и тут же очутился рядом, вцепившись в обескураженного брата. Вестник сорвался с плеча младшего Блэка и, обиженно гаркнув, о летел в сторону, примостившись где-то на выступ пещеры. – Прости меня. Пожалуйста, прости. Я понял, что ошибался насчёт него... – тут голос Регулуса дрогнул, но он, с трудом пересилив себя, твёрдо продолжил. – Насчёт Волан-де-Морта... Сириус, не скрывая изумления, уставился на него. Его брат никогда бы не осмелился произнести имя Тёмного Лорда вслух. По крайней мере, так он думал. Что ж, видимо, он ошибся. Причём очень сильно. – Да, слушай. Он, он и вправду чудовище, монстр, о котором я и предположить такого не мог. Я искренне верил в его идеи, в то, что должны быть только чистокровные волшебники, пока не узнал о нём такое, о чём лучше бы никогда не знал и... – О, так ты узнал, что он полукровка? Что твой ненаглядный Тёмный Лорд – всего лишь мальчишка из приюта по имени Том Марволо Реддл, решивший, что он выше других? Ты только поэтому меня искал? Так вот скажу тебе: мне уже давно это известно, – Блэк был зол. Очень зол. Он думал, что его брат изменился и что, действительно, решил извиниться перед ним, но его слова о чистокровности волшебников вывели его из себя. Он буквально оттолкнул Регулуса от себя, показывая тем самым, что не простил его и всё ещё считает его Пожирателем. – Уходи, Рег. Уходи и не возвращайся! Блэк уже развернулся и собирался убраться отсюда прочь, лишь бы не видеть своего брата и не разочароваться в нём ещё больше, если бы не отчаянный крик Регулуса, заставивший его остановиться и вновь посмотреть в его сторону. – Стой, Сириус! Я не об этом, а о крестражах! – О чём? – переспросил Бродяга, сбитый с толку. Он не знал, что это, хотя в его голове явно крутилось что-то знакомое. И где это он слышал об этом? И слышал ли вообще? – Крестражах, Сириус. КРЕСТРАЖАХ!!! О частях души Волан-де-Морта!!! – Части души? – похолодев, тихо уточнил мужчина. Его тут же прошибло потом, а сам он сглотнул, с трудом заставляя себя успокоиться и посмотреть на Регулуса. – Ты уверен? – Да, уверен. Слушай, пожалуйста, давай ты присядешь и мы всё обсудим, хорошо? Только не уходи! – почти взмолился слизеринец и бывший Пожиратель Смерти по совместительству. Блэк тяжело вздохнул и устало провёл рукой по лицу, сдаваясь. – Ладно, всё равно мне некуда спешить. – Хорошо, – облегчённо выдохнул Регулус и они оба уселись на камнях. Снова повисло минутное молчание, которое прервал Сириус: – Так, что ты хотел мне рассказать об этих... Крестражах? – Ты знаешь где мы? – вместо ответа спросил Регулус, обводя взглядом пещеру. – Знаешь, я задавал тебе этот вопрос, но ты мне так и не ответил, – хмыкнул Бродяга, насмешливо смотря на брата. – Это место, где я погиб, – тихо ответил Регулус, опустив взгляд в пол и стараясь не смотреть на Сириуса. Блэк поперхнулся воздухом, ему показалось, что весь мир вокруг остановился, а сердце сделало двойное сальто и перевернулось. – Что??? – Да, Сириус, я здесь умер, – горько усмехнувшись, ответил Регулус и продолжил. – Но важно не это. Брат хотел возмутиться, сказав, что это вовсе не неважно, но мужчина жестом остановил его, прося молчать. – Я знаю, что ты хочешь сказать мне, Сириус, но я повторюсь: важно не это, важно то, что в этом месте находился один из крестражей, в той самой чаше, которая стоит рядом с нами, – Регулус указал рукой в сторону, даже не смотря на чашу, но точно зная, где она находится. – Так вот, с чего, собственно, всё началось. Однажды Волан-де-Морт явился ко мне домой с очень странной просьбой: Ему зачем-то понадобился мой Кикимер, – при его упоминании Сириус поморщился, но ничего не сказал, продолжая слушать. Его явно заинтересовала история брата и он решил сначала его выслушать, а уже потом делать какие-то выводы. – Он явился ко мне поздно ночью и сказал, что ему нужен домовой эльф, достаточно преданный нашей семье и его идеям, который был бы достоин выполнить важную миссию. Я не стал ничего спрашивать, хоть и был очень озадачен. Да и уже тогда начал сомневаться в идеях Тёмного Лорда. Я знал, что самым преданным из всех был Кикимер и позвал его ко мне. Тогда я и сказал ему о том, что тот нужен повелителю и что он не должен обсуждать это ни с кем, кроме меня, и он, конечно же, послушался, отправился с Повелителем, ничего не спрашивая, а когда явился то... То он выглядел ужасно: весь мокрый, дрожащий, испуганно, он умоляюще просил у меня воды и не смог ему отказать. Я нарушил все правила, согревая беднягу с помощью заклинаний и даже накрыл его пледом и попросил мне всё рассказать. Тогда-то он и поведал мне об этой пещере и об озере, после того, как жадно выпил воды. Он сказал мне, что Темный Лорд отправился с Кикимером в пещеру у моря и что за той пещерой была другая, намного больше прежней и что там было озеро, а рядом лодка... И Регулус поведал брату о том, как Кикимер с Волан-де-Мортом доплыл до этого самого острова, как заставил домовика выпить ту самую жидкость, что была сейчас наполнена в чаше и что он положил туда свой медальон, а после снова наполнил чашу зелье и оставил Кикимера совершенно одного, и ему было плевать на то, что тот чуть не погиб от тянувшихся к нему многочисленных мёртвых рук. – Если бы я не приказал ему вернуться, то он бы так и остался там, а я так и не вспомнил про крестражи, – тихо продолжил Регулус после недолго года молчания. – Он говорил мне что-то о бессмертии и о каких-то кусочках, и мне потребовалось время, чтобы вспомнить о крестражах. Да, Сириус, я читал о них в каких-то старинных мемуарах в библиотеке нашей семьи, уж и не упомню, но я понял, что это самое страшное, что можно было сотворить с собой. Мне удалось выяснить, что таких крестражей всего семь и что один из них был в этой самой пещере. Здесь я и погиб, подменив настоящий медальон на подделку. – И как же ты спрятал его? – нахмурившись, спросил Сириус. Вся эта история его жутко напугала, хотя он и не был трусом. Но тут даже самый смелый человек мог испугаться: разделить свою душу на семь частей, поместив их в предметы? Что за мерзость! Он слушал брата, не перебивая, давая время ему высказаться, которого теперь у них было предостаточно, но он даже и подумать о таком не смел! – Его спрятал Кикимер, подожди, не перебивай! – остановил его Регулус, предотвращая начинающуюся бурную тираду Сириуса по этому поводу. – Я знаю, ты ненавидишь домовика, но лучше него никто бы не смог справиться с этой задачей. Я приказал ему уничтожить медальон, а если не получится, то хотя бы спрятать так, чтобы его никто не нашёл. И я также знаю, что Кикимер сделал то, что я ему сказал. – Да уж, это... Ужасная история, – мрачно произнёс Бродяга. Он выглядел подавленным и почувствовал себя виноватым перед братом за то, что накинулся на него с обвинениями, даже не выслушав. – Прости меня, Рег. Я не знал, – тихо добавил он, смотря на брата. – Ты и не мог, – улыбнувшись, ответил слизеринец. – Знаешь, я не жалею о том, что сделал. Я жалею лишь о том, что мы так и не помирились с тобой. – Но сейчас у нас появилась возможность, – тихо ответил Сириус, вставая с места и подходят ближе к Регу, который тоже встал. Он был всё ещё напряжён, как вытянутая струна, не ожидая того, что Блэк подойдёт к нему и... Обнимет? – Прости меня, Рег. За то, что я был так резок и груб с тобой, – прошептал он под ухо брата, прижимая того к себе. – И ты прости меня, Сириус, – прошептал Регулус, утыкаясь в грудь брата и отвечая на объятия. – Прощаю, – прошептал Сириус и поклялся себе, что больше его не оставит и не будет сомневаться в брате. Никогда.