Звезда по имени Солнце

- Ну что, Андрей? – с тревогой спросила Мария, когда молодой человек закончил разговор по телефону. Увидев на носилках жену своего друга, он срочно связался с коллегами из ДПС. - Даша не справилась с управлением, - Авдеев виновато поднял взгляд на встревоженную женщину. – Не смогла разъехаться с двумя иномарками. Машина въехала в ограждение и перевернулась. Это произошло недалеко отсюда, на перекрестке. Помните, она всегда боялась водить и без необходимости за руль не садилась. - А Вика? – вспомнила Маша. - С ней должна быть Вика… - Не волнуйтесь, с девочкой все в порядке, - успокоил ее Андрей. – Она у нас дома, с Аней. - Господи, что ж за день сегодня такой? – Вершинина в отчаянии прижала ладони к лицу. – Сначала Максим, теперь Даша… - голос сорвался. - А что сказали врачи из «Скорой»? – напомнил парень. Пока он разговаривал по телефону, Мария намеревалась выяснить состояние своей невестки. - Ничего утешительного, - вздохнула она. – Основной удар пришелся по голове, - женщина нервно содрогнулась. – Ты видел, сколько было крови? В это время в коридоре появился врач, который производил осмотр Даши. Андрей уже знал, что его зовут Юрий Денисович Воронцов, и что его до этого вызывали к Максу. - Юрий Денисович, как Даша? – шагнул ему навстречу молодой полицейский. - Вы родственники? – сдержанно осведомился доктор. - Почти, - подтвердил Авдеев. – Я друг ее мужа, а это ее свекровь, - указал он на замершую в ожидании Марию. Юрий Денисович посмотрел на стоявших перед ним встревоженных людей с некоторым сочувствием. - Мне очень жаль, - произнес он ровным голосом, который с годами вырабатывают у себя все врачи, привыкшие часто сталкиваться со смертью, бедами и трагедиями. – Надежды практически нет. Открытая черепно-мозговая травма, слишком серьезная. Мозг Дарьи сильно поврежден, и при обследовании не дает никаких импульсов. - И что это значит? – спросила бледная как стена Маша. - Это значит, что он мертв, - словно приговор припечатал Воронцов, – хотя остальные органы почти не пострадали. - Вы хотите сказать… - Да, тело девушки живо и практически здорово, - кивнул Юрий Денисович. – Но без работы мозга это не имеет никакого значения. Человек становится, извините за оксюморон1, живым трупом. - Но можно же что-нибудь сделать? – в отчаянии спросил Андрей. - Можно попытаться, - уточнил доктор. – Но шансы всего лишь один к девяноста девяти. А это, сами понимаете, почти ничто. Сейчас мы поддерживаем ее состояние с помощью приборов, но, если лечение не даст результатов, мы будем вынуждены отключить систему. - Как? – в ужасе ахнула Вершинина. – Живого человека?! - Живого – да, а вот человека… вряд ли, - терпеливо произнес Юрий. – Понимаете, вместе с мозгом умирает и личность. Мне, правда, очень жаль. - А если отправить анализы Даши в другую клинику, например, за границу? – с надеждой спросил Авдеев. - Конечно, вы можете испробовать все средства, - согласился с ним Воронцов. – И я первый буду очень рад, если мои прогнозы не подтвердятся. Дмитрий Алексеевич в раздумьях шагал по белому коридору больницы, почти ничего не видя перед собой. Да, сейчас им с Юрием совместными усилиями удалось успокоить Лизу, клятвенно пообещав, что с ней все будет в порядке. В это время девушка спокойно спала в своей палате, твердо уверенная, что любимый папа может сделать все, что для него нет ничего невозможного. Но что будет потом, через несколько дней, если так и не удастся найти донорское сердце? Как он будет утешать дочь в случае неудачи, Дмитрий даже не подозревал. Он сам не заметил, как оказался в приемном покое. В последнюю секунду Виноградову удалось увернуться от стремительно распахнувшейся двери ординаторской. - Ой, простите, - пискнула молоденькая врач-интерн, налетевшая на него со всего размаха. При этом из ее рук выпали несколько небольших тонких папок с историями болезни, вложенные в них листы рассыпались по полу. Девушка ахнула и кинулась их поднимать, при этом чуть не плача: - Господи, они же все перепутались! Что я буду делать? - Ничего, как-нибудь разберетесь, - утешил ее мужчина. Помогая незадачливой практикантке собирать бумаги, Дмитрий Алексеевич вдруг обратил внимание на то, что случайно оказавшиеся в его руках два листа с анализами почти дословно повторяют друг друга. Исключение составляли только личные данные пациентов. На первом листе олигарх увидел имя собственной дочери, а на втором – некой Дарьи Матвеевны Морозовой, 1988 года рождения. Это было невероятно: все показатели совпадали, будто сделанные под копирку – начиная с группы крови и заканчивая уровнем ферментов. Виноградов еще раз внимательно изучил документы. Взгляд выхватил из текста слова «гипоксия мозга». Память услужливо выдала ему краткое содержание лекции профессора Соловьева по нейрохирургии: «последствия гипоксии – кислородное голодание и, в большинстве случаев отмирание клеток мозга…» - Отмирание… - вполголоса повторил Дмитрий, пытаясь поймать пока еще не до конца оформившуюся мысль. – Смерть личности в девяноста процентах… - он еще раз просмотрел бумаги: остальные органы не пострадали. И почти сразу же неуловимая мысль наконец-то сформулировалась до конца: вот он, идеальный вариант для Лизы – абсолютно здоровое сердце, к тому же полностью подходящее по всем параметрам. - Подождите, вы куда? – недоуменно воскликнула девушка-интерн, вдруг увидев, как помогающий ей человек быстро направился в обратную сторону по коридору, унося с собой результаты анализов. – Мужчина, верните бумаги! Но олигарх ее уже не слышал, занятый только своими проблемами. - Юра, я нашел донора для Лизы, - с ходу объявил Виноградов, появляясь на пороге кабинета своего друга. - Как? – Юрий Денисович оторвался от просматривания историй болезни. – И самое главное, где? – недоуменно спросил он. – Ты же буквально пять минут назад от меня вышел. - Здесь, - победно ответил Дмитрий, впервые за весь этот кошмарный день позволив себе расслабиться. – В этой самой больнице, прямо возле ординаторской. Он разложил на столе принесенные распечатки с результатами анализов. - Это конфиденциальная информация, - нахмурился Воронцов. – Где ты ее взял? – он подозрительно воззрился на друга. - Да какая разница, Юра, - отмахнулся тот. – Главное, что здесь написано. Ты почитай внимательно, - он настойчиво пододвинул к доктору листы. Но, к его удивлению, Юрий не спешил разделить это воодушевление. - Да, конечно, все показатели совпадают, - вздохнул он, - и в этом нам повезло. Однако есть одно существенное «но». Эта девушка, - он указал на анализы Дарьи Морозовой, - еще жива. - А ты вот эту вот строчку внимательно прочитал? – бизнесмен в свою очередь ткнул пальцем в привлекшие его внимание слова. - «Гипоксия мозга», - послушно прочел Воронцов. – Ну и что? Ты имеешь в виду… - Именно, - кивнул отец Лизы Солнце. – Смерть мозга. Я, конечно, как ты сказал, далек от медицины, но кое-что все-таки помню. - И все же не торопись, - немного охладил уверенность друга Юрий Денисович. – У этой Морозовой еще есть шансы на благополучный исход. Ее родные и друзья хотят провести консультацию за границей. - Это ты им посоветовал? - Нет, они предложили сами, - ответил хирург. – И я не стал их переубеждать, так как тоже считаю, что надо использовать любые возможности. - А как же быть с любыми возможностями для моей дочери? – в упор спросил Виноградов. - Дима, ты передергиваешь, - вздохнул Юрий. - Юра, она, между прочим, еще и твоя крестница, - продолжал нажимать олигарх. - Тут твоя ответственность должна быть двойной. - Да пойми же ты, время Лизы еще терпит, - убеждал друга Воронцов. – А здесь, - он снова взял в руки распечатку, - счет идет на сутки. И промедление для девушки действительно смерти подобно. - Но, если все старания не принесут результатов, можно будет использовать ее сердце как донорское? – настаивал Дмитрий Алексеевич. - Только с разрешения родственников, - последовал сдержанный ответ. – Они должны будут подписать официальное согласие. - Согласие? –уточнил бизнесмен. – Ну, за этим дело не станет. - Ты что задумал, Дмитрий? – подозрительно покосился на него Юрий Денисович. Он сразу заметил, как в глазах его друга во всю заработали машинки для счета денег, и денег немалых. - Не волнуйся, я всего лишь обдумываю одну сделку, - успокоил его Виноградов. – И прямо сейчас я отправляюсь на переговоры. - Даже и не думай, - предостерег его Юрий. – Митя, остановись, я тебе запрещаю… Но что именно запрещает, он договорить не успел: Дмитрий быстро вышел в коридор. И Воронцов по опыту знал, что, если в его друге снова проснулся олигарх, его уже не остановишь, он любыми способами добьется своего. - Вы можете войти, - разрешила медсестра. – Но только ненадолго. Он пока без сознания. Вошедших в палату Андрея и Машу буквально оглушили писк, пиликанье и шипение медицинской аппаратуры, расставленной возле кровати, на которой лежал Максим. Мария со слезами на глазах первая подошла к сыну, осторожно прикоснулась к его щеке, где наливался багровый кровоподтек от удара Вульфа. - Сынок, - ласково позвала она, взяв парня за руку. – Максим, мальчик мой, ты слышишь меня? На мгновение ей показалось, что веки Макса едва заметно дрогнули, но потом все снова замерло. Андрей на несколько мгновений в смятении застыл у двери, а потом тоже нерешительно приблизился к высокой кровати и нервно сжал руками ее поднятые поручни. Он никогда еще не был в подобной обстановке, больничные стены давили на него, а различные приспособления, трубки и провода и вовсе выбивали из колеи, вызывали подкатывающее чувство дурноты. Авдеев был не в силах отвести взгляд от стройной мускулистой фигуры, укрытой по пояс тонким больничным одеялом. Грудь Максима пересекали широкие полосы бинтов, из-под которых с левой стороны тянулась тонкая дренажная трубка, установленная для того, чтобы в поврежденном легком не скапливалась жидкость. Одна из капельниц вела к вене на шее, а две другие – локтевому сгибу и были зафиксированы широким пластырем. На указательном пальце этой же руки красовался зажим для измерения уровня кислорода в крови. К груди были прикреплены три или четыре манжетки для контроля за работой сердца. Но самым жутким атрибутом Андрею казалась кислородная маска из мягкого прозрачного пластика, закрывающая нижнюю часть лица его друга. Дыхание Макса было прерывистым, неравномерным, и маска то затуманивалась, то снова становилась прозрачной каждый раз через разные промежутки времени. Парень с замиранием сердца следил за этим процессом, каждую секунду ожидая, что очередной натужный вдох или хриплый выдох станет последним. По другую сторону сидела Мария. Она держала сына за руку, словно пытаясь таким образом передать недостающие силы, и сквозь слезы шептала ему нежные и ласковые слова, подбадривала, говорила, что все будет хорошо. Слова повторялись и повторялись раз за разом, по кругу, но Вершинина все продолжала говорить в надежде, что даже в беспамятстве Максим слышит ее и знает, что она рядом. И Андрей, и Маша были настолько погружены в свои отнюдь не веселые мысли, что оба вздрогнули от неожиданности, когда дверь палаты решительно открылась и на пороге возник солидный мужчина средних лет в дорогом костюме. Он цепким взглядом внимательно оглядел комнату и моментально оценил обстановку. - Простите, - вполголоса произнес он, - я искал вас, и мне сказали, что вы здесь. - А мы разве знакомы? – настороженно обернулся к нему Авдеев. - Нет, но в данную минуту мы с вами являемся, так сказать, товарищами по несчастью, - ответил непонятный посетитель. При слове «несчастье» Мария подняла на него полный тревоги взгляд и сделала невольное движение, словно стараясь отгородить Максима от новой беды. - Что вы имеете в виду? – спросила она дрогнувшим голосом. - Насколько я знаю, вы родственники Дарьи Морозовой. - Да, я ее свекровь, а Максим, - Вершинина перевела взгляд на сына, - ее муж. - Прекрасно… - невольно вырвалось у мужчины, но он в ту же секунду поспешил исправиться. – О, простите ради бога, я хотел сказать, ужасно, что они оба оказались здесь, - быстро произнес он с сочувственным выражением на лице. - Откуда вы знаете про Дашу? – удивился Андрей. - Меня зовут Дмитрий Алексеевич Виноградов, - запоздало представился бизнесмен, - и моя дочь Лиза сейчас тоже находится в этой больнице, в отделении кардиологии. - Это, конечно, печально, но при чем здесь мы и Даша? – не понял молодой полицейский. - Дело в том, что у Лизы совершенно неожиданно обнаружили застарелый порок сердца, и ей нужен донор, - объяснил Дмитрий Алексеевич. – А сердце вашей Дарьи идеально ей подходит, по всем параметрам. Я случайно видел ее историю болезни, и, поверьте, если бы не некоторые показатели, я бы никогда к вам не обратился. - О чем это вы? – насторожилась Маша. – Какие показатели? - Гипоксия мозга, - Виноградов всегда предпочитал говорить прямо, и зачастую это приносило ожидаемые результаты, - а это в большинстве случаев необратимо. Я сам по образованию врач, и знаю, что это такое. Поэтому я и решил с вами поговорить. - Но что же вы хотите? – мать Максима смутно начинала ощущать растущую тревогу. - Сердце вашей родственницы, - в упор заявил олигарх. ------------------------- 1 Литературный прием – сочетание несочетаемого.