Светлые волосы лениво подымаются и опускаются, подхватываемые лёгким ветерком, поочерёдно падая прикорнувшему на чужом плече парню на глаза. Неосознанно Чимин морщит нос и причмокивает губами, поудобнее заворачиваясь в куртку Юнги. Старший на это лишь тихо усмехается и аккуратно отбрасывает пряди, проводя после тыльной стороной ладони по мягкой коже. «Спящее солнышко выглядит так манящее», думается ему, и нехотя он переводит взгляд на пустующую аллею и ряд деревянных лавочек.
Уже темнеет, и, по-хорошему, им бы уже надо быть дома, готовится к туру и собирать вещи, но есть одно небольшое «но». Такое маленькое, невинное и милое, сказать бы ещё пушистое, да вот только именно тут не сошлось, ну, в общем-то, и пусть. Юнги и без гладкой шёрстки счастлив донельзя иметь такое чудо под боком. Он слегка покачивает Чимина за плечо, намереваясь того разбудить, но тут Пак недовольно что-то бурчит, а когда Мин склоняется ниже, чтобы расслышать, то обхватывает старшего за шею и снова погружается в дрёму, сопя где-то под подбородком.
Юнги пару секунд лишь хлопает глазами, но в следующее мгновение его руки уже перемещаются на спину парня, медленно поглаживая. Дует ветер, и Мин непроизвольно вздрагивает, он укутал в свою куртку Пака, так что самому ему теперь согреться нечем, разве что с помощью маленькой грелки под боком. Но это всё же маловероятно да и бессмысленно, им лучше вернуться домой, пока ещё видно хоть что-то. Неодобрительных вздохов лидера всё равно не избежать, так может хоть живыми останутся.
— Чимин-а, — тянет Мин, тычась носом в волосы с еле ощутимым запахом цитрусовых, — нам пора идти, просыпайся.
— М-м, ты тёплый хён, — возражает Чим, прижимаясь теснее, — а там холодно, давай ещё немного посидим.
— С самого начала ты предложил посидеть здесь всего-то минут десять, но прошло больше часа, — ровным тоном констатировал Юнги, смотря над головой Чимина, как загораются фонари.
— Ты был не против, — привёл аргумент младший и всё же отстранился, заглядываясь на задумчивое лицо хёна.
Мин в ответ лишь хмыкает неопределённо, переключаясь с мошек, окруживших фонарь, на тонсэна и разглядывая его также. Их молчание длится как всегда долго, медленно и тягуче растекаются волны взаимной симпатии, любви. Они уже давно поняли, что молчать вместе так приятно и невероятно, будто ты можешь каждой клеточкой тела почувствовать чувства и мысли другого человека. Молчание единит и завлекает своей манящей тихой песней, поэтому так бесценен человек, в обществе которого скрытое становится явным, переплетаясь с тишиной.
— Домой, Чимин-а, домой, — прервал идиллию Мин, тепло улыбаясь и трепля Чимина по голове, — я уже совсем замёрз.
Пак смущённо опускает голову и спешно снимает чужую куртку, чтобы вернуть её владельцу, как его останавливаюсь, держа цепко за запястья. Чимин смотрит вопросительно, чуть склоняя набок голову по привычке, а Юнги в который раз внутри расцветает от этого и только мотает головой, помогая младшему вновь облачится в тепло.
Они встают и идут вдоль скамей, под изредка падающими на них листьями и снова молчат, улыбаясь. Чимин, краснея немного щеками, цепляет свободно раскачивающуюся руку старшего и переплетает свои пальцы с чужими, облегчённо выдыхая, когда не встречает сопротивления. Мин же незаметно и неслышно смеётся: не смотря на то, что они встречаются уже более месяца, признались друг другу в любви не один раз и совершенно уверены в чувствах друг друга, Пак почему-то продолжает ждать подвоха.
Думая об этом, мысли Юнги внезапно вернулись к событиям, произошедшим после их признания, и он чуть нахмурился. На утро парень отнёс всё это к разряду сна, но странное ощущение не покидало его какое-то время. Ему снился странный коридор с картинами, довольно страшно было наблюдать, как всепоглощающая тьма, то расступалась перед тобой, то прятала всё, что было сзади. И как бы странно ни было, Юнги прекрасно помнит свой разговор с неким существом, вот, правда, что это было за существо, он вспомнить так и не смог. Разве что оно было довольно мелким, вот и вся информация.
Существо с грустной миной сообщило, что больше не имеет права вмешиваться в отношения парней и что-то пробормотав напоследок исчезло, а весь мир погрузился во тьму.
Вспоминая сейчас, как Чимин постоянно переспрашивал о чувствах и подолгу сидел рядом, обнимая или просто наблюдая за старшим, Мина пробрала дрожь. Ему припомнился давний сон, накануне небольшой травмы Пака: странный дым, красная вода, бьющая о стены и причудливые фигуры ядовитых цветов. Отчего-то всё это представилось ему в один момент так ярко, что Юнги зажмурился и судорожно выдохнул, останавливаясь и выдыхая шумно.
Чимин остановился тут же и с тревогой поглядел на старшего, а в глазах его тот увидел что-то необычное, нечто пугающее. И как раньше он не замечал? В красивых чёрных глазах напротив плескалась тихая паника, грозящаяся сломать хрупкую плотину спокойствия при малейшем спаде настроения. С трудом сглотнув, Мин улыбнулся и помахал рукой, мол всё в порядке. Говорить ему сейчас было явно нельзя, иначе все опасения вырвутся наружу без его желания. Им срочно нужна помощь.
***
С момента открытия у Пака странности прошло уже около полугода, и всё это время парень исправно посещал психолога по настоянию Юнги. И если сперва ему ни в какую не хотелось туда идти, он закрывался в комнате и большими от ужаса глазами смотрел на Мина, то после длинного и тяжёлого для обеих сторон разговора он, скрепя сердце отправился на приём. Всё это старательно скрывали, на публику Чимин продолжал играть солнышко, улыбаясь счастливо. Честно признать, именно в моменты близости с фанатами и Юнги он мог улыбаться искренне и чуточку более спокойно нежели в другое время.
Но всё стало меняться к лучшему. Не сразу, но спустя где-то месяц Юнги перестал замечать в светящихся любовью глазах страх. Нет, он был по-прежнему, но теперь, в отличие от прошлого, паника не так явно плескалась на дне зрачков. Чимин стал всё чаще улыбаться так же тепло и искренне, как раньше, а через какое-то время снова приставать к остальным участникам, чему те были рады. Все семеро были в курсе состояния участника, но только лидер был удостоен чести знать с чего всё это. Хоть никто и не мог объяснить, что за странные сны и почему они так сильно повлияли на Пака.
Юнги старался найти душевное спокойствие, не покидая Чимина, каждый раз придумывая абсурднейшие предлоги, чтобы остаться. Он видел, что это было необходимо младшему, и готов что угодно сделать, лишь бы Чимин смог вернуться.
***
— Юнги-хён? — Чимин заглядывает к старшему в студию, собираясь позвать его проветриться, но натыкается взглядом на развалившуюся на диване тушку, что накрылась бумагами и беззаботно дрыхнет, — хён…
Пак проходит внутрь и закрывает дверь как можно тише. Он оглядывает взглядом царящий бардак и неодобрительно качает головой, собирая в стопку листы бумаги на столе и с пола. Мысли ленивым строем кочуют с темы на тему, и вдруг перед Чимином всплывает в памяти лицо его психолога Ынсона. Парень закусывает губу, вспоминая уже закончившиеся сеансы и с облегчением выдыхает. Да. Всё уже завершилось. Его необъяснимая паника, сдающие нервы, врач помог решить это, и Чимин ему очень благодарен. Как благодарен он и Мину, что всё это время был рядом.
Пак оборачивается на диван и, моргая, понимает, что смотрит прямо в глаза старшему. Тот потягивается неспешно и отползает в сторону, оставляя место для Чимина, и кивает головой, прося младшего сесть. Когда парень всё же оказывается на диване, то Юнги обнимает его и притягивает ближе к себе, удовлетворённо выдыхая, убеждаясь, что Пак теперь никуда не убежит. Чимин смеётся и просовывает руки под спиной Мина обнимая тоже.
Они действительно любят друг друга, и пусть прочие проблемы не пытаются пугать их своим страшным видом, ведь стержень уверенности в себе и друг в друге теперь ни за что не сломить.
