Рубиновый жемчуг

      Такой спокойной погоды давно не было у стен мрачного замка. Его логово, облачённое в черный мрамор, видело лишь сильнейший ветер и дождь. Ливень был редкостью, но когда он посещал эту Богом забытую землю, все обитатели замка, даже сам Драгнил, где-то в глубине молились о том, чтобы стены выдержали бурю.       Совсем редко, словно бриллиант в огромной груде стекляшек, демона радовало солнцестояние. Всего на день угрюмый замок наполнялся теплом и светом. По коридорам гулял свежий ветер, самовольно пробравшийся в замок. Белые прожилки мрамора светились, по всем коридорам слонялись солнечные зайчики. Всё оживало.       Несмотря на погоду, замок всегда оставался произведением искусства. Достаточно мрачным для провинившихся, помпезным для демонов, возомнивших себя аристократами и по-своему уютный для Драгнила и его невидимой свиты, что жила на нижних этажах. Воистину великолепный замок. Но даже такие огромные сооружения не способны выдержать бешенства Драгнила.       Она не знала, сколько спала, но этого вполне хватило, чтобы набраться сил. Люси, не открывая глаз, заерзала, даты перелечь в более удобную позу. Сейчас было слишком жарко, затекла рука и его дыхание щекотало её кожу.       Люси с трудом открыла глаза, неохотно оглядела хаос в его покоях. Пусть башня Драгнила пострадала меньше всего, но дыра в стене и окровавленный плащ, валяющийся около камина, мгновенно убили её надежд на то, что вчерашний ужас — плод её воображения.       Виновник разгрома же спокойно спал в её объятиях. Даже не скажешь, что накануне этот милейший на вид человек в беспамятстве уничтожал всё, до чего мог дотянуться. Он тихо посапывал на её плече, обнимая за талию. Её взгляд коснулся окровавленных рук и плечей. Её пробрал холодок от воспоминаний… Его крики, когда крылья и когти врастали в тело, кажется, будут долго преследовать её в кошмарах. Люси коснулась губами его лба, облегчённо выдохнула. Температуры не было.       Когда она поняла, что окончательно проснулась, Люси решила заняться чем-нибудь полезным. Во-первых, нужно навестить Грея и поблагодарить за спасение. Ей даже думать не хотелось о том, насколько ему вчера было страшно. И всё же он выступил против Драгнила, даже несмотря на то, что был не обязан был этого делать. В конце концов виной всему стал её длинный язык и неумение держать себя в руках. Во-вторых, нужно разобраться с едой. У Драгнила наверняка нет сил, чтобы распоряжаться по поводу завтрака. Раз уж она, пусть и только на словах, хозяйка этого замка (или по крайней мере того, что от него осталось), значит за бытовые вопросы отвечать ей.       Нацу перевернулся на другой бок, освободив девушку от своих объятий. Люси, игнорируя неприятные ощущения и тяжесть в теле, отползла на край кровати. Ноги неприятно обжёг холод пола. Люси намотала длинную цепь себе на кулак, дабы не разбудить демона громом звеньев. Она бесшумной тенью направилась к двери, быстро обходя лежащий на полу хлам. — Уже уходишь?       Люси вздрогнула, услышав его хриплый сонный голос. Она обернулась. Драгнил наблюдал за ней из полуприкрытых век. Девушка улыбнулась, подошла к нему и села на корточки, дабы их глаза были на одном уровне. — Нужно проверить Грея, — Люси потянула за край одеяла, чтобы накрыть им Нацу. Он не без труда сдержал улыбку. — Да и мы все ничего не ели, так что… — Беспокоишься за него? — хмуро спросил он. Драгнил ожидал чего угодно, но не её смеха. Не жестокого или же надменного, а простого… смеха. — Не ревнуй, — улыбнулась она. — Он, как-никак, наш гость, а ты вчера… — Наш? — Я же теперь королэ́ва. — У неё настолько хорошо получилось передразнить его вчерашнюю интонацию, что Драгнилу на мгновение стало обидно. — Так что этот замок… — она осмотрелась, — ну, или то, что от него осталось… мой дом. Временный, но дом. Что? — он долго смотрел на неё. Настолько долго, что Люси стало не по себе. — Тебе легче? — Что с тобой случилось? — заметив её непонимающий взгляд, он спросил: — Откуда такая забота? — Мне не по себе из-за вчерашнего. Не думала, что могу довести тебя до такого. — Драгнил внимательно слушал её, ожидая подвоха. Однако в её голосе не было и намёка на насмешку. — Мне жаль. Да и, если на чистоту больше не хочу видеть, как Грей страдает по моей вине. И то, как ты орал от боли… — она поджала губы, подбирая слова. Люси очень хотела подобрать слова, которые могли хотя бы отдалённо описать всю гамму её чувств. Она подняла на него взгляд, и, улыбнувшись, ласково сказала: — Я постараюсь больше не выходить из себя. — Аналогично, — прохрипел он. Израненных губ коснулась слабая улыбка. Люси на пробу положила руку на его голову и, не увидев недовольства или тени боли на его лице, мягко погладила его по волосам. — Как ты? — Встану на ноги через пару дней. Такое уже происходило, поэтому предписания Пользы знаю. — Польза? — Наша целительница. — Поняв, что она от него не отстанет, Нацу с тяжелым вздохом добавил: — со всей прислугой она живет внизу. Всё, ступай. Мне нужно отдохнуть.       Девушка кивнула и быстро вышла из комнаты. Драгнил проводил её долгим взглядом. Ему, почему-то, вдруг стало холодно. Ему стало не по себе от осознания, что в её отсутствие ему не хочется существовать. Холодно, печально и пусто. Они виделись мгновение назад, а в сердце уже проснулась тоска.       Он посмотрел на пальцы, попытался сжать ладонь в кулак, но тут же скривился от боли. И как он смог вчера выполнить все её прихоти? Довольно хмыкнув, Нацу перевёл взгляд на камин. Демон заметил, что за границей света стоит неподвижный тёмный силуэт. Лишь голубые отблески на уровни глаз говорил о том, что силуэт — не плод его больного воображения. — Так и будешь там стоять? — строго спросил Драгнил. — Если хочешь меня добить — вперёд. Как всегда, будешь молчать? — Он ядовито усмехнулся. — Верная псина своей хозяйки. — Давно не виделись, Нацу, — силуэт подал голос. Драгнил смерил его презрительным взглядом. — Зачем пришел, Локи? — Незваный гость сел в ближайшее кресло. Рыжие волосы за долгие столетия не утратили свой блеск. Темный брючный костюм и голубые очки совсем не вписывались в интерьер замка. Мужчина выглядел совершенно неуместно. — Ты не был удивлён, — с ледяной улыбкой отозвался Локи. Он пренебрежительным жестом смахнул пыль с подлокотника. — Я давно тебя почуял. Ладно, что тебе нужно? — Пришёл проверить Хозяйку. — Она не твоя хозяйка, — ядовито выплюнул демон. Казалось ему омерзительно не присутствие, а само существование собеседника. Неужели Звездный дух действительно настолько глуп, чтобы путать эту девушку с той, кого нет уже много лет? — Эта Люси… — Я и без тебя всё это знаю, — Локи закатил глаза. — Я пришёл навестить ту, к чьим ногам ты постоянно приползаешь. — Не обращая внимания на потемневшее лицо демона, Локи надменно усмехнулся. — Выбирай выражения, — оскалился Нацу. — Ты в моём доме. — Скорее в персональной темнице. — И давно ты достал свой язык из задницы? Что-то не припомню такой смелости. — Слова Драгнила очевидно задели Локи. Может внешне он и выглядел спокойно, но Нацу отлично знал, куда нужно смотреть. Дух умел контролировать всё, кроме собственного взгляда. — Неужто пришел просить о помощи? — Мне от убийцы ничего не нужно. А скоро, — он подошёл к кровати, жестко улыбнувшись, — когда она обо всём узнает… Возненавидит. Как все. — Пришёл позубоскалить. Похвально. И глупо. — Я хотел посмотреть, насколько ты промыл ей мозги. Благо девочка умная и ещё не всё потеряно. — Подойдёшь к ней, я тебя на куски порву, — до ужаса спокойно парировал Драгнил. Взгляд Локи выдал его сомнения и страх. Наверняка Дух понимал, что в схватке с демоном ему не выстоять. — Ты всё равно об этом не узнаешь.       С наглой улыбкой в пол-лица, Локи исчез в едва заметном мерцании. Подобные выходки с его стороны Драгнил наблюдал с завидной регулярностью. Возможно по этой причине слова Духа для него сродни одинокому хлопку в огромном зале.       Но, как бы он сам себя не убеждал, в груди что-то неприятно заскребло. «Что-то» рычало и требовало убить Локи с особой жестокостью, дабы Люси никогда и ничего не узнала. «Что-то» даже не хотело представлять себе реальность, в которой смертная отрекается от них.       Разрушенный вид замка её особо не удивил. Она медленно шла, внимательно всматриваясь в трещины на полу. Не хотелось бы снова падать черт пойми куда в компании огромных валунов.       Неудавшаяся попытка самоубийства, как это зачастую бывает, расставила многие мысли на свои места. Очнувшись от боли вчерашним вечером, она четко осознала — жить хочется и, как бы трудно и страшно не было, нужно. Минутный порыв, чуть не закончившийся трагедией, ощущался горьким недоразумением, и очень глубоко в душе (настолько глубоко, что она никогда и никому не признается) Люси бесчисленное количество раз благодарила Нацу за своё спасение.       Поломанные стены и потолки удручали, словно всем своим видом обвиняя девушку в своём плачевном состоянии. Пусть это и была правда, брать ответственность за разрушения не хотелось. В воздухе до сих пор стояла пыль, некогда чёрный мрамор теперь казался обшарпанным предметом давно забытой роскоши. Дышать тяжело. Она вздрагивала каждый раз, когда где-то падали камни, глухо ударяясь друг о друга.       Люси остановилась у обвалившейся лестницы, что некогда величественно возвышалась над двумя канделябрами. Девушка нахмурилась, заметив тонкую полоску ступенек, что чудом выдержали гнев хозяина. — Да ты издеваешься.       Она осмотрелась. Никаких путей к отступлению. Дышать становилось всё тяжелее из-за кружащей вокруг пыли, с потолка изредка падали мелкие камешки, словно грозясь обрушиться смертоносной лавиной — Хэпс!       Её громкий голос эхом разнесся по разрушенным коридорам. Демонёнок не заставил себя долго ждать, появившись возле девушки в своём привычном облике. — Я здесь, госпожа. — Отведи меня к Грею. — Не могу. — Люси нахмурилась. Он торопливо добавил: — Но могу попробовать перенести! — Как это? — Я создам портал на несколько мгновений и ты пройдёшь сквозь него. Это как… с дверью в твою спальню. — Что ж, это удобно, — она улыбнулась, протянула ему руку. — Будь так любезен, проводи меня. — С превеликим удовольствием, — в его голоске мелькнула гордость. Неужто ему льстила доброта королевы?       Он вдруг начал быстро летать по кругу. Удивлённая Люси лишь через несколько мгновений поняла, что демонёнок формирует свои телом круглый портал. Когда круг в воздухе загорелся от фиолетовых искр, а по ту сторону портала показалась незнакомая комната, Люси, задержав дыхание, смело шагнула в портал. Тот исчез сразу же после её перемещения.       Комната оказалась в разы меньше спальни Люси. Кровать, кресло, гобелен на стене со странным изображением (точно таким же, как и татуировка на плече Драгнила). Лишь простенький камин намекал на причастность этой комнаты к апартаментам замка.       Грей заметил её не сразу. Судя по испарине на лбу, сжатым зубам и тяжёлому дыханию, полудемон совсем недавно проснулся от беспокойного сна. — Какими судьбами? — поинтересовался он. — Хотела узнать, как ты.       Люси осмотрела его. Практически всё его тело было перебинтовано. Она подставила к кровати кресло и, устроившись поудобнее, стала осматривать перевязки. — Ты хотела что-то спросить? — Ну, поскольку ты сейчас никуда не сбежишь, — она едва заметно ухмыльнулась, — я, наконец-то, могу получить ответы на свои вопросы. — А не проще донимать Драгнила? — После того, что он устроил, я как-то не горю желанием лезть к нему, а ты, — она запнулась, заметив его пронзительный взгляд, — не так бурно на всё реагируешь. — Ты всегда такая смелая была? — Всегда, — Люси расслабилась. — Я — убийцы демонов, так что… — А я — Люсьена, королева демонов. Это первое. — Строго заявила она, почувствовав, что Фуллбастер пытается доминировать за счёт своих возможностей и статуса. Он слишком глуп, если полагал, что девушка не сможет апеллировать подобными фактами. — Ты даже ходить сейчас не в силах, не то что колдовать. Это второе. Ты у меня в долгу. Это третье. — Теперь я понимаю, почему Нацу периодически хочет тебя убить. — Сказал он после долгого взгляда в её сторону. — С чего бы мне тебе сейчас что-то рассказывать? Тем более после твоего хамства? — Ты отнял у меня шанс на спасение, — жестко, но без лишнего напора парировала она. Люси в своей расслабленной позе действительно напоминала влиятельного монарха, нежели простую смертную. Грей невольно сглотнул. — Я видела тебя в тот день. Ты дал сбежать Джувии, но не мне, и судя по тому, что ты отличный колдун, а значит магия у тебя досточно сильная. Ты не опоздал, — чуть прищурившись, она наклонилась вперёд. Кобра внимательно следила за свое взволнованной добычей. Ей нравилось это чувство. — И отпустил Джувия по собственной прихоти. Я права?       Грей сверлил её взглядом. Не хотелось признавать её правоту. От этого унизительного, на его взгляд, признания, его уберёг внезапный треск и покачивание всей комнаты. Люси сидела достаточно близко, поэтому Грею удалось схватить её за руку, словно он хотел спасти её от падения. — Видимо ещё что-то обрушилось. — Грей уже хотел перевести тему, но девушка, ловко высвободившись из его хватки, продолжила: — У меня куча вопросов. И я намерена получить ответы. — А если у меня есть к тебе вопросы? — Значит, я на них отвечу. — Так просто? — с подозрением спросил он. — Так просто, — Люси легко улыбнулась. — Вражда с тобой не входит в мои планы. Уж извини, рассыпаться в вежливости я пока не умею. — Придётся научиться, Ваше величество, — язвительно заметил он. — Что ты хотела узнать? — Всё. —Он посмотрел на неё с удивлением. — Про вашу семью, тех, кто изображён на портретах… Возможно ты знаешь про девушку с розовыми волосами. — Он нахмурился. Люси сразу поняла, какой вопрос он хочет задать, поэтому ответила: — Голубые глаза, в форме горничной. У неё ещё кандалы на руках. — Ты говоришь о Деве! — С улыбкой выпалил Фуллбастер. Однако практически сразу его лицо помрачнело. Он серьёзно задумался и через несколько секунд молчания сказал: — Но как ты бы не смогла её увидеть. Ключи духов исчезли слишком давно, да и в тебе нет силы держателя. — Люси старалась собрать все его слова в единую картинку, но всё было тщетно. Фуллбастер, казалось, говорил сам с собой и не собирается ничего разъяснять. — Не суть. У него должны были сохраняться альбомы с рисунками… — Он рисует? — Как курица лапой. В нашей гильдии был художник, зарисовавший множество наших портретов. Мне будет проще рассказывать, показывая тебе эти картины. — Видимо художники всегда будут меня преследовать, — тихо рассмеялась Люси. На её лице вдруг появилась нежная улыбка. — Джувия рисует. — Грей напрягся. Даже упоминание её имени отзывалось сладким томлением в груди. Он, затаив дыхание, слушал девушку, впитывая в себя информацию, словно сухая почва влагу. — В деревне, где мы живём, во многих домах висят её картины. Несколько лет назад мэр купил несколько её картин и повесил по их на стенах своего особняка. — А теперь моя просьба, — тихо, почти шёпотом, сказал он. — Расскажи мне о Джувии. — Почему о ней? — Я позже всё объясню. Обещаю. — Сделаю вид, что верю. Но сначала возьму предоплату. Рассказ будет долгим. — Грей кивнул. — Что это? — она кивнула на герб. — Я видела этот рисунок у Нацу на плече. — «Хвост феи», — он откинул одеяло, демонстрируя Люси татуировку на груди. Она не смогла сдержать искреннего удивления, наклонилась вперёд, чтобы детальнее рассмотреть вбитый под кожу рисунок.— Это герб нашей гильдии. Она была у каждого, кто входил в нашу… семью. — Его ласковый, пропитанный грустью голос, заставил Люси ощутить беспричинную тоску по месту, в котором она никогда не была. — В детстве я нарисовал этот знак и повсюду носил его с собой, чтобы не забыть, кем я когда-то являлся. А несколько лет назад, потеряв рисунок, я решил, что нужно увековечить память на моём теле. — Она, растроганная его рассказом, опустила взгляд, чтобы мужчина ненароком не увидел её наполненные слезами глаза. Тоска становилась всё сильнее. Они долго молчали. Она не решалась спросить, он боялся ошибиться в своём предположении. Грей сказал совсем тихо: — Тыльная сторона правой руки Люси неосознанно посмотрела на указанное место. Она грустно улыбнулась, на секунду представив, что является обладательницей такой татуировки. — Семья это здорово, — обронила Люси. Теперь Грею стало не по себе от тоски. Дабы не запутаться в дебрях грусти, Люси, глубоко вздохнув, начала свой рассказ: — Это было примерно…

Восемь лет      

      Люси с интересом наблюдает за мальчишками, играющими в триграммы: на земле начерчен большой круг с пятнадцатью отделениями, в каждом какой-то символ. Мальчики бросают камни, играют в «дракон-вода-железо» и победитель с радостным воплем пишет в клеточке палкой своё имя. Мальчишки настолько увлечены игрой, то не замечают пристального взгляда карих глаз. — Может присоединишься? — аккуратно интересуется отец. Ему было бы куда спокойнее, если бы его непоседливая малышка играла со сверстниками, а не как щенок ждала его возвращения с охоты. — Нет, — равнодушно бросает Люси и отходит от окна. — Мальчишки не берут никого к себе в игру. — Так почему бы тебе не объединиться с другими девочками? — Не хочу, — бурчит Люси, забирая со стола грязную посуду. — В твоём возрасте я только и делал, что играл на улице, — смеётся Джуд, но лицо его дочки остается таким же безэмоциональным. — Ладно, не буду тебя уговаривать. Приду дня через три. С едой разберёшься? — Я уже не маленькая. — Конечно не маленькая. — Джуд ухмыляется. Он вдруг хватает дочку и начинает её щекотать, стараясь поцеловать её в щёки. Она смеётся, старается увернуться от ласк отца. — Моя взрослая малышка! — Пап, хватит! — Люси пытается ворчать, но получается плохо из-за смеха. — Если вдруг чего-то захочешь, сходи в лавку миссис Локсар, она выдаст тебе еды. — А деньги? — немного успокоившись, Люси садится к отцу на колени, обнимает его за шею. Если бы у них была возможность не разлучаться… — Об этом можешь не волноваться. Приду и оплачу.       Он целует её в макушку, улыбается и, как обычно, уходит, прихватив всё для охоты. А она, как обычно, остаётся одна в этом небольшом доме, где до сих пор пахнет травами, мясом и пылью.       Папа всегда очень переживал, что после смерти мамы я ни с кем из ровесников не общаюсь. Они вечно издевались над теми, кто был слабее. Думаю, такие дети были всегда и везде. Мне было одиноко и я решила, что обязательно найду себе друзей. Хоть кого-нибудь.       Долго сидеть в одиночестве она и не собиралась. Люси выходит из дома, запирает дверь и вешает ключ себе на шею. Смотрит на закрытые окна и прячет ключ под одежду.       В городке кипит жизнь: крестьяне торгуются, куда-то едет старик Кир на своей старой кобыле, резвятся дети. В воздухе стоит свежий запах лета. Жаль терять такой прекрасный денёк.       На самом деле папа прав. Нужно хотя бы попробовать вступить в игру. И пусть возможные друзья старше (пусть на год или два, но всё же). Собрав всю смелость в кулак, Люси медленно подходит к мальчишкам. — Можно с вами? — спрашивает она. — А… нет — тут же огрызается темноволосый мальчик, не дав друзьям даже возможности взглянуть на неё. — Чудилам к нам нельзя. — Я не чудила, — злится Люси. В её маленьком сердечке раскаляется искра обиды. — Да ну? А кто на прошлой неделе скинул Джима в пруд за то, что он говорил о тебе? — Сам упал. — Ну конечно, — подхватил второй мальчик. — И кто тебе поверит? — Разве что мамочка, — гогочет первый. — А, точно… я и забыл, — из всей компании смеётся только пошутивший. Все смотрят на него неодобрительно. — Хватит, — спокойно говорит мальчик со светлыми волосами. — Стинг, я не прав? Это же весе… Но договорить он не успевает. Стинг, уже представивший на себе роль спасителя, в недоумении смотрит, как Люси со всей силы бьёт горе-шутника по лицу. Точнехонько в нос. Все его друзья заворожённо смотрят на девочку. — Завали пасть! — цедит она. — Это что здесь происходит? — к компании подбегает миссис Локсар. Рядом с ней стоит маленькая девочка с синими волосами, собранными в высокий хвост. Она с безразличием наблюдает за происходящим. — Люси, ты же девочка! — Она меня ударила! — громко плачет мальчишка, намеренно привлекая к себе внимание. — Разбила нос! Чокнутая!!! — Завались!       Люси не успевает ничего сказать. Удар по лицу подливает масло в огонь её гнева. Рядом с мальчишкой стоит женщина и грозно смотрит на девочку. — Это что за воспитание? — женщина поднимает ревущего сына. — Ну-ну, золотко, не плачь. — Она грозно смотрит на Люси. — Сразу видно, мать тобой не занималась! Надо бы объяснить твоему отцу, как воспитывать детей, чтобы они руки не распускали! — Заодно объясни своему сыну как поганый язык держать за зубами, — тут же парирует Люси. — Пока они у него ещё на месте. — Дрянь! — Люси игнорирует верещащую мать, с ледяной улыбкой смотрит в глаза своему испуганному обидчику. — Удобно прятаться за мамину юбку? — Она у меня хотя бы есть! — кричит мальчик, захлёбываясь слезами. — Всё! — кричит миссис Локсар. — Ари, ты должна быть мудрее. Она всего лишь ребёнок. А ты, Люси, не веди себя как дикий зверёк!       Люси с обидой смотрит на миссис Локсар. Девочка, что стоит рядом с мамой, цепким взглядом рассматривает главную героиню конфликта.       Потасовка быстро заканчивается. Ари, схватив сына за руку, уволакивает его в сторону дома. Только Люси остаётся стоять одна. Её глаза переполнены слезами, она с силой трет их рукавом, дабы никто этого не заметил. — Эй, Люси. — Она готовится к очередной драке, однако, повернувшись к окликнувшему, замирает. Мальчик смотрит на ней с добродушной ухмылкой. — Пойдём играть с нами. У нас не хватает игрока.       Она внимательно смотрит на его протянутую руку, переводит взгляд на мальчишек, стоящих за его спиной. В глазах нет злобы. Наоборот, некое… восхищение. — Пойдем!

Двенадцать лет

— Сколько раз мне просить? — Джуд устало массирует переносицу. — Веди себя прилично!       Люси безэмоционально смотрит на отца. Её лицо разбито, кулаки содраны, платье испачкано и порвано в нескольких местах. Она вслушивается в треск пламени в печке, нежели в слова отца. — Обязательно каждый раз ввязываться в драки? Разве этому я тебя учил? — Я сама этому научилась. — Люси! Что сказала бы мама, увидев это? — Люси смотрит ему в глаза и спокойно отвечает: — Она вообще больше ничего не скажет. — Джуда глубоко ранят её слова, но ответить ему нечего. — И чья это вина? — Добивает она. — Хватит, — кричит Джуд. — Иди к себе.       Люси быстро уходит, не замечая слёз отца. Она даже не хочет задумываться о том, какую боль сейчас он испытывает. Джуд не понимает, где облажался. Почему его девочка растёт таким разбойником? Может, будь на его месте София, она бы смогла найти подход к дочери?.. Или это просто такой возраст?       Люси запирает дверь. По её маленькой комнатушке и не скажешь, что здесь живёт девочка: на столе лежит складной нож и какая-то палка, которую она в свободное время обрабатывала от коры. Над кроватью полка с разными настойками и травами.       Девочка хватает перепачканные в грязи сапожки, открывает окно и бесшумно, словно кошка, выпрыгивает из окна, прикрывая за собой раму. Она надевает сапоги и бежит вдоль домов, оглядывается, прислушивается. Она пробегает библиотеку и бежит вдоль песчаной дороги. Дома сменяются кустами, потом деревьями. Ещё чуть-чуть и она будет в вечернем лесу.       Как они и договорились: в одиннадцать вечера у трёхсотлетней сосны её ждут мальчишки. — Ты долго, — недовольно бросает Гарри. — Отец решил почитать нотации, — усмехается девочка. — Идём?       Они идут вдоль дороги, болтают и смеются. Никто не боится темноты или того, что может в ней прятаться. Вскоре они придут к Горэ́мии — высокому дереву с ветками в виде толстых завитков. На самой верхушке растут сочные сладкие плоды — рэмы. Продолговатые, с синей кожурой и белой мякотью. На вкус кислятина редкая, но стоит чуть-чуть разжевать и почувствуешь неописуемую сладость. Местный деликатес, который никто не решается собирать из-за высоты дерева. Но разве же дети будут думать о своей безопасности, если на кону угощение и развлечение?       Они всю ночь лазают за рэмами, соревнуясь, кто больше сорвёт. Они не знают, что неподалёку под деревом сидит девочка со своим альбомом и зарисовывает происходящую картину. Её взгляд всё такой же холодный и острый. — Да! — Люси радостно кричит. Всё равно в глуши некого будить. — Я же говорила, что уделаю вас! — Как всегда, — смеётся один из мальчиков. — Аккуратнее! Достань ещё четыре штуки и будем есть. — А ты сколько собрал? — Три. — А я четыре, — отзывается Гарри. Раздаётся смех.       Он стоит далеко в тени, но его глаза видят всё в мельчайших деталях. Если бы Люси знала, кто за ними наблюдал в тот вечер, её руки обязательно покрылись бы мурашками. Но Грею она описывает лишь весёлые, беззаботные деньки. — Господин, неужели это… — тихо произнес демонёнок. — Это не она, Хэпс, — Драгнил внимательно смотрит на девочку, что быстро скачет с ветки на ветку. — Хартфилия никогда бы на такое не пошла. Особенно в детстве, — он ухмыляется. — Оказывается дочь Софи тот ещё шалопай. Интересно.       Праздник урожая — один из лучших дней в году. По всем улицам ставят палатки с вкусностями. Да и вдобавок все угощения стоят почти в три раза дешевле обычного. На главной площади всегда проходит карнавал: танцы, песни веселье. На площади перед библиотекой бережно выставлены пейзажи окрестностей. Третий год подряд работы Джувии Локсар становятся лучшими. О её таланте ещё долго будут судачить зеваки. — Ладно, ещё увидимся, — Люси останавливается, машет своей компании. — Мне нужно встретиться с отцом. — До скорого! — Мальчишки кивают и с улыбками идут по своим делам. Им нужно как-то убить время до ночной прогулки по ярмарке.       Люси идёт в толпу. До её ушей доносятся разные слова, выражающие не то восхищение, не то ужас. — Это что… Дочь Джуда? — А я говорила, что она тот ещё бесёныш! Наверняка моего мальчика она подговорила! — Боже, это так… Ужасно! — Здесь речь не об этой… — в голосе слышно презрение. Люси хмурится, но к говорящему мужчине не поворачивается. — Что касается картины, так стоит сказать — шедевр! — Ох, Люси…       Она выходит вперёд, видит отца. Он закрывает лицо рукой. Все смотрят на неё, как на коровью лепёшку. Она не может сориентироваться в происходящем, ей не по себе от всего этого. Люси оглядывается и вдруг замечает испуганные голубые глаза.       Джувия смотрит на неё с ужасом. Люси переводит взгляд на картину, у которой стоит Локсар. Всё встаёт на свои места.       На картине изображена Горэмия и пять ребят, что лазают по ней. На самой верхушке сидела Люси, победоносно поднимая рэму. По задумке её улыбка должна была вызвать в зрителях приятную ностальгию по детству. Но всё идет не по плану, и они видят лишь разорительницу с гадкой ухмылкой. — Да, Джуд, — тянет одна из женщин. — Что выросло, то выросло. — И как она вообще может жить в обществе, если она не ценит святое! — Бесёныш!       Люси быстро подходит к Джувии и хватает её за грудки. Только сейчас Джувия видит глаза девчонки: переполненные слезами и злостью. Локсар дрожит, не знает, куда себя деть. В толпе кто-то кричит, слышно негодование и страх. Но Люси плевать на них. — Прости, — пищит она. — Оттащите её! — кричит кто-то из толпы. — Пошла ты, — плюёт ей в лицо Люси. — Люси, хватит! — громогласно говорит Джуд. — Отойди от Джувии. — И ты думаешь этот волчонок тебя послушает? — говорит одна из мамаш.       Люси отпускает девочку и идёт к папе. Она чувствует на себе эти обжигающие презрительные взгляды. Этот шёпот клеился к ней, как какая-то мерзость, которую хочется смыть как можно быстрее.       Люси вдруг хватает камень и с силой кидает его в картину. Одна из мамаш взмахивает рукой и камень, попав той в предплечье, рикошетом летит в голову Джувии. На секунду все замирают. Камень звонко падает. Бледное лицо Джувии окрашивается кровью, и девочка, испугавшись происходящего, не выдерживает и валится на землю.       Суматоха. Джуд подхватывает девочку на руки и бежит в дом. Ему пытаются преградить дорогу, кто-то хватает Люси за волосы, кому-то удаётся ударить её по голове. Девочке страшно и хочется плакать. Она вжимается в родителя, молясь, чтобы тот быстрее отнёс её в дом.       Они запираются. Джуд быстро закрывает все окна. Люси всё это время стоит у печки, тяжело дышит. Кровь… Из-за неё пролилась кровь невиновного. Отец, тяжело дыша, подходит, падает перед ней на колени. — Ударишь меня? — тихо спрашивает она.       Джуд молча крепко обнимает дочь. Она боится пошевелиться, смотрит в одну точку. Его сердце бешено бьётся. — Я думал, они тебя разорвут. — Люси чувствует, как на её платье падают его слёзы. — Это я виноват. Если бы я был дома и занимался тобой… ты не полезла бы на то дерево, не затевала драки, все эти гонки по речке…       Люси сжимает зубы. — Я же понимаю, как тебе одиноко, — он смотрит ей в глаза, ласково гладит по волосам. — Доченька, ты сможешь меня простить?       Люси, не моргая, смотрит в его заплаканные глаза. Пара секунд и по её щеке течёт слеза. Одна, другая, третья… Девочка плачет навзрыд, обнимая отца. — Папочка, прости. Я не хотела… когда они начали говорить про тебя и маму… — Он крепко обнимает её. — Всё будет хорошо. Если захочешь, мы уедем. Навсегда. — Нет! — тут же говорит Люси. — Здесь у тебя есть работа. — Ты мне дороже любой работы. Милая, сделаем так, как ты захочешь.       И Люси решает. Они остаются в городе. У Джуда хорошая работа, он трудится на благо дочери и города. А она… живёт с клеймом бесёныша. Мальчишки слушаются своих матерей и отворачиваются от неё. Люди в городе постоянно смотрят с презрением. Мать Джувии злится совсем недолго. Её материнское сердце болит за несчастного ребёнка. Пусть её девочка пострадала, но скидывать всю ответственность на незрелую девчушку просто потому что это удобно, она не собирается. Что касается Джувии…       Через два дня после происшествия она находит грубо вырезанную коробочку для мягких материалов, а вместе с ней записку с одним словом: «Извини». А она и не злится на Люси. Только на себя за то, что из-за неё теперь девчонка в деревне не жилец.       На два года я забыла, что такое нормальное общение с кем-либо, кроме отца. Но всё кардинально изменилось, когда нам исполнилось четырнадцать.

Четырнадцать лет

      Люси сидит у ручья. Всё бельё постирано, дует теплый ветер ласково обдувает лицо. Её пыльные туфли стоят рядом. Она искренне любит деньки, когда, переделав кучу дел, можно беззаботно подставить лицо под тёплые солнечные лучи и просто наслаждаться тишиной. И как специально неприятный шёрох нарушает её покой. Люси не подаёт вида, но всё её тело напрягается, когда кто-то садится рядом с ней. Инстинкты кричат о том, что нужно защитить себя. Люси, как и принято охотнику, ждёт. — Привет. — Она тут же открывает глаза. Её удивлённый взгляд останавливается на сидящей рядом Локсар. Её спокойная интонация настораживает. — Ну, привет.       Джувия не знает, куда себя деть. Люси не улыбается, закрывает глаза, запрокидывая голову. — Я часто вижу тебя здесь, Люси. — И что? — если от этой девчонки нет угрозы, то и заострять на ней своё внимание не стоит. Люси удивлена, что с ней решился кто-то заговорить, но не более того. — Я знаю, что ты целилась в картину. Прости. — Такое точно нельзя предугадать. Локсар пришла извиняться? С какой это радости? Люси торопливо осматривается, ожидая увидеть несколько крепких ребят, готовых её избить за любое грубое слово в сторону Джувии. Однако девушки сидят в одиночестве. Перебарывая смущение, Джувия тараторит: — Я очень хотела с тобой поговорить, да всё никак не могла набраться смелости. Мне очень жаль, Люси! Если бы я тебя не нарисовала, то всё было бы по другому… — Не было бы. — Глядя в испуганные глаза, говорит дочь охотника. Эта горькая правда преследует её уже не один месяц и даже странно, что Джувия этого не понимает. — У людей всегда найдётся причина для ненависти. Не бери в голову. — Люси торопливо собирается, всем своим видам показывая, что разговор окончен. Джувия растерянно смотрит на неё. Ей так мало их разговора!.. — Подожди! Люси, я… можно я тебя нарисую? — робко спрашивает девушка. — Уже нарисовала один раз. Мне хватило. — Но… — Нет.       Люси уходит, так и не обернувшись на Джувию, что с надеждой смотрит ей вслед. Лоу цокает языком. Кто-то узнал о её любимом месте, где всегда было прохладно и цвели люсте́ры. Так сложно найти место, где этих крошек ещё не оборвали!       Дни для Люси складываются в недели, потом в месяцы. Всё как всегда. Она не ходит на городские праздники. Игнорирует разговоры отца о необходимости общения со сверстниками. Все радости подростковой жизни потеряли для неё цену в одну неделю несколько лет назад.       Ей больше не нравилась шумиха. Им она предпочитает библиотеку со старыми, потрёпанными книгами. Спасибо мэру, который не стал сжигать рукописи после разорения некоторых чиновников. Их личные библиотеки, собранные исключительно ради забавы, теперь служат её личным спокойным уголком в гадком мире.       Старая библиотекарша улыбается, принимая очередную книгу из рук девушки. — Вот бы все относились к книгам как ты! — она смеется своим старческим скрипучим смехом. — Я тебе пару книжек отложила. После праздника зайди за ними. — Спасибо.       С течением времени старшее поколение потеряло интерес к девчушке. Даже библиотекарша, стоявшая в первых рядах в день инцидента, больше не считала Люси отбившимся от рук волчонком. Наоборот, женщине стало стыдно за своё поведение. Видеть, как ребёнок перестаёт бороться и молча принимает издевательства…       Люси выходит на из библиотеки на площадь, где ежегодно проходит треклятая картинная выставка. Она спешит уйти, чтобы лишний раз не слышать знакомых перешёптываний. Вдруг она слышит голос мэра. Видимо на выставке есть картина, написанная местным аристократишкой, раз сам глава города решил порадовать всех своим присутствием. — Дамы и господа, — громогласно говорит он, — я с удовольствием объявляю победителя, который получит десять тысяч сребреников. — Зависть становится сильнее злости. О существовании Люси все забывают. Она торопливо идёт к толпе, чтобы пробраться на другой конец площади и наконец уйти отсюда. — Побеждает Джувия Локсар с картиной «Она». — Не может быть! — раздражённо вскрикивает одна из девушек. — Люси, подожди!       Она останавливается, инстинктивно оборачиваясь на оклик. Люси хочет отмахнуться и пойти дальше, но так и замирает с открытым ртом. Она видит себя главной героиней картины, что расслабленно сидит у ручья в окружении люстеров и наслаждается солнечными лучами. Джувия, стоящая у полотна, смущённо улыбается, глядя на свою модель.       Жители шепчутся, откровенно пялятся на дочь Джуда. Люси бросает последний взгляд на картину и… уходит. Хватит с неё искусства. Локсар удивлена и растеряна, и лишь рука мэра, лежащая на её плече, не даёт девушке броситься за Люси. А той плевать в каком свете её изобразили. Наплевать, кто что скажет. Мир уже неоднократно показал, что твои тысячи добрых дел — ничто перед одной ошибкой.       Стол, наполненные едой, является негласным символом всех праздников в их доме. Так уж повелось, что с момента появления Люси на свет, Джуд всегда старается накрывать богатые застолья, словно доказывая кому-то, что он точно сможет не просто прокормить своего ребёнка, но и дать ему только самую вкусную еду. И пускай в остальные дни в году они питаются скромно, для Люси безмолвно благодарила отца за его труды.       Она расставляет тарелки на столе, сглатывает слюну. Ещё теплый хлеб, тарелка ломится от обилия овощей, а из кастрюльки с рагу идёт настолько аппетитный аромат, что девушке силой приходится себя сдерживать от наглого поедания этой вкусности сию секунду.       Джуд входит тихо, почти крадучись. Его взгляд опущен как у предателя. Ему стыдно смотреть на дочь из-за большого прямоугольного предмета в своих руках. Мужчина прячет руки за спину, неосознанно привлекая ещё больше внимания к своей ноше. — Ужин готов, так что можем… — она обрывается на полуслове, красноречиво глядя на предмет. Джуд взволнованно улыбается. — Это подарок.       Он снимает покрывало с небольшой картины. На мгновение у девушки болезненно сжимается сердце. Но боль эта сладкая, целительная. С холста на неё смотрит красавица с живым блеском в глазах. И озорная улыбка всё такая же теплая. — Я её такой и запомнила, — Люси нежно касается портрета матери пальцами, словно надеясь почувствовать тепло кожи родного человека. — Джувия сделала это для тебя в качестве извинения, — Джуд в упор смотрит на дочь, но не может прочитать её эмоций. Слишком сложно, противоречиво. — Пора есть.       Джуд улыбается, бережно ставит портрет на комод. Если в голосе дочери не слышны злость и ехидство, значит вполне себе можно надеяться на положительный исход дел.       Шло время, я хотела поблагодарить её за портрет, но как-то незаметно для себя мы начали общаться. Честно говоря, мы обе не верили, что это надолго. Сейчас мы знаем друг о друге всё. Помню, когда она только начала курить самокрутки…

Семнадцать лет. Незадолго до летнего солнцестояния

      Она идёт по городу с большим холстом под коричневым покрывалом. Передник из такого же грубого материала оттянут вперёд из-за веса кистей, собранных в один большой карман Высокий хвост задорно качается при ходьбе. — Опять к Люси? — спрашивает одна из старушек, когда Джувия проходит мимо её прилавка. — К кому ж ещё, — улыбается девушка. — Возьми-ка, — старушка протягивает ей четыре яблока, — пожуйте на досуге. — Ой, спасибо, — Локсар торопливо берёт угощения и, стараясь удержать всё в руках, кланяется. — Да было бы за что. Передавай Люси привет! — Передам!       Старушка с ласковой улыбкой смотрит вслед уходящей девушке. За спиной продавщицы грозной тенью возникает обрюзгшая женщина. — Мама, ты о какой Люси говорила? — Я о дочке Джуда. — От недовольства лицо женщины перекашивается как у уродливой маски. — Она, вообще-то, внука твоего покалечила! — Старушка закатывает глаза. — От разбитой губы никто не умирал. И вообще, Карин, получил за дело!       Подобная болтовня уже давно в прошлом. Куда важнее будущее, в котором Джувия широко улыбается, чувствуя вкус подругиной стряпни у себя на языке. — Дядя скоро вернётся? — спрашивает Джувия вместо приветствия. — Дня через четыре, не раньше. Останешься? — Люси прекрасно знает ответ. Их родители уже привыкли, что девушки живут на два дома. Даже если бы глава семьи Лоу был дома, ответ его дочери не изменился бы.       Люси достаёт из-под своей кровати холсты и краски Джувии, садится на привычное место и замирает. Модель не должна мешать художнику творить. Люси не спрашивает, почему у подруги хмурятся брови и глаза слегка опухли.      Она не понаслышке знает о регулярности скандалов в её доме. Так уж вышло, что ведьм нигде не любят. Даже в их семьях.       Локсар начинает пустой разговор, рассуждает о новых красках и, сама того не замечает, жалуется на семью. — Мать сказала, что, если я не умею контролировать силу, то мне нужно быстрее покинуть дом! — С болезненной ухмылкой говорит Джувия. Люси видит, как движения подруги становятся более резкими, белки́ глаз розовеют. — Пусть сначала батя научится себя контролировать, потом уже мне претензии будет предъявлять. — Лоу молчит. Знает, что подруге сейчас не нужны советы или утешения. — Всё я умею! — вдруг вскрикивает Локсар, отбрасывает кисти и одним взмахом руки превращает воду из баночки в изящное перо.       Люси испуганно вскакивает, бросается к окну и поспешно задёргивает шторы. — Сдурела? А если бы кто-нибудь увидел? — Джувия глубоко дышит, виновато опускает взгляд, возвращая воду в баночку. — Может меня забрали куда-нибудь, — Джувия с грустью смотрит на один из пейзажей, висящий на стене комнаты. — Очень далеко. Где я буду нормальной.       Люси задумывается лишь на несколько секунд. Не хотелось отдавать подруге вещицу раньше времени, но сейчас подарок будет как нельзя кстати. Она встаёт на кровать, достаёт что-то с верхней полки. Через пару мгновений Джувия с приятным удивлением рассматривает небольшую коробочку с искусно вырезанными узорами, напоминающими волны. От предвкушения она чувствует покалывание на кончиках пальцев. Подарки от Лоу всегда вызывают в ней бурную реакцию, но почему же именно этот ощущается, как самый важный в их дружбе? — Ты ненормальная, — спокойно говорит Люси, глядя на подругу. — И это делает тебя ещё прекрасней. В конце концов я люблю именно мою ненормальную Джувию, — она хватает подругу в крепкие объятия, быстро-быстро покрывает её голову поцелуями. Локсар смеётся, старается высвободиться. Немного поднявшись, Люси добавляет: — Джувию, что может повернуть реку вспять.       Ведьма с замиранием сердца открывает коробочку. От лежащих внутри самокруток исходит дивный аромат засушенных трав. Он приятно пьянит. — Я подумала, что тебе надо их где-то хранить, — улыбается Люси. — Чтобы я без тебя делала? — чуть не плачет Локсар — Не получала бы камнем по голове. — Джувия ловко щиплет Люси за бок. Вот и надо было такой момент портить?! — Никогда не стыдись того, кем ты являешься. Я уверена, придёт время, когда люди будут мечтать стать тобой. — Я люблю тебя. Правда не знаю, чтобы я без тебя делала.       Люси ничего не отвечает. Они молчат ровно до тех пор, пока в воздухе не рассеивается дым первой выкуренной сигареты. — К слову. Как там…как зовут твоего воздыхателя? — Больше не хочется думать о чём-то серьёзном и тяжелом. Для этого у них вся жизнь впереди. — Джим. Мы обнимаемся, целуемся, — Джувия многозначительно ухмыляется, — иногда спим. — Не страшно, что мама узнает? — Нет. Ей же главное, чтобы о нашей семейке ничего не болтали. Так что пока я не попадаюсь и не воюю с младшей сестрой, могу жить спокойно. — Слухи — зло. — Да. — Ещё не надумали пожениться? — Ни в коем случае, — смеётся Джу. — Я лучше вздёрнусь. Мужчина, с которым я захочу провести всю жизнь, точно не в этом Богом забытом месте.       Люси открыла глаза, внимательно посмотрела на Грея. Интерес в его глазах не угасал ни на секунду. Это радовало и порождало огромное количество вопросов. — Не думал, что она курит. — Как печка, — рассмеялась Люси. — Честно, я многое отдала бы, чтобы встретится с ней. Или хотя бы на миг вновь увидеть её картины… — У художников особый взгляд на мир. Думаю, в её исполнении ты была ещё краше чем в жизни. — Не была. — Он непроизвольно поднял брови от удивления. — Я не позволяла ей рисовать себя. То было единственное условие нашей дружбы. Она пыталась пару раз, когда просила меня побыть моделью для создания набросков поз, но я сожгла полотна. Она быстро бросила свои попытки. — Чем вызвана такая принципиальность?       Люси посмотрела на Грея таким взглядом, словно он не понимал очевидного. — Портрет мамы до сих пор висит у отца. Не хочу, чтобы кто-то также горевал обо мне, когда меня… — она вдруг оборвала сама себя. Блеск из глаз мгновенно исчез, улыбку отравила горечь. — Теперь это не имеет значения. — Твоё право.       Грей ещё не успел подумать о том, как хочет, чтобы что-то спасло их от неловкого молчания, как вдруг раздался оглушающий треск. Люси боязливо оглянулась, что она могла увидеть источник звука. Им обоим стало не на шутку страшно. Неужели опять?..       Драгнил лежал у себя. В этот раз трансформация прошла особенно тяжело, поэтому даже дышать получалось с большим трудом. Вдруг из воздуха появился Хэпс. — Мы взяли властительницу воды. — Отлично, — прохрипел демон. — Оставьте её в безопасном месте и доложите Эзре, что сделка в силе. — Понял. — И ещё кое-что, — Драгнил чуть приподнялся и со всей присущей ему строгостью сказал: — Люси и Грей не должны узнать и сделке о сделке. Как минимум до прибытия Эзры. — Будет исполнено, — Драгнил услышал в голосе демонёнка сдавленную нотку, однако у него не осталось сил, чтобы придавать этому значение.       Нацу рухнул в постель, надеясь забыться сном.