Перемена жизни

      Пиронике нравилась погода. Последнюю неделю было довольно тепло, не так давно прошли дожди, и теперь, наконец, можно было позволить себе выйти в юбке, что с Пироникой случалось крайне редко. Обычно она отдавала своё предпочтение джинсам, джеггинсам и штанам, но не юбкам и платьям.       Обув балетки, Пироника улыбнулась самой себе и закинула рюкзак на плечо поверх белого пиджака с красными воротником и рукавами, после чего закрыла за собой дверь и спрыгнула с крыльца.       Диппер уже ждал её, потому сразу же взглянул на парадный вход, когда скрипнула входная дверь. Губы его растянулись в легкой улыбке, когда она подошла к нему и заключила, пускай и в недолгие, объятия.       Время было раннее, около восьми часов утра, и сейчас они направлялись в школу. До сдачи итоговых экзаменов осталось всего две недели, поэтому пропускать занятия было некстати.       Пайнс и Сайфер привычно взялись за руки, переплетая пальцы, и вышли на асфальтированную дорожку. Солнце ярко светило, поэтому моментами приходилось щуриться, и в основном Пиронике, когда та поднимала голову и смотрела на предмет своего обожания.  — Сегодня жарковато, — замечает Диппер, — тебе как, нормально?       Он смотрит на неё, и тогда девушка понимает, что речь без конкретного уточнения идет о её пиджаке. Она улыбается ему уголками губ.  — Да, всё хорошо, — кивает Пироника, — а вот Биллу дома, думаю, вряд ли…  — Мэйбл изрядно повеселится, — хмыкает Диппер, не сдержав ухмылки.       Пару дней назад Билл подхватил простуду и слег с температурой, ну, а Пайнс, прознав об этом, поспешила «контролировать» его, так как последний такой поход в школу с температурой не сулил чего-то хорошего. Теперь, наверное, Мэйбл не оставит его в покое, пока тот окончательно не выздоровеет.  — Я впервые вчера увидела её настолько хлопотливой, — задумчиво проговаривает Пироника, — она всячески пыталась помочь ему почувствовать себя лучше, несмотря на то, что тот постоянно хотел спать.  — Лучше тебе не знать, как выглядит то, когда она лечит меня, — с долей наигранного ужаса произносит Диппер, пожав плечами, — а ведь я её брат, потому и ночью мне нет никакого покоя.  — Ничего, — хохочет Пироника, — теперь все эти мучения достанутся моему брату.  — Интересно, сдаст ли Мэйбл экзамен, если пропустит примерно столько же дней, сколько и Билл? — задаётся вопросом Пайнс, приставив свободную руку к подбородку.  — Она наверняка уверена, что ты поможешь ей с подготовкой, — подмигивает Пироника и легонько пихает его по плечу своим плечом. — Просто… её тоже можно понять. В прошлый раз никто не догадывался о внезапном полете с лестницы, и теперь она очень переживает за него. — Добавила она. — Видел бы ты, как вчера утром она пораньше пришла к нам, и преградила дорогу Биллу. Он в самом деле хотел пойти в таком состоянии и даже рюкзак на плечо закинуть успел. Однако дальше дверного проёма уйти не успел: Мэйбл выставила руки по обе стороны и смотрела на него так, как обычно на меня смотрит мама, когда я косячу в чем-то. — Пироника прыснула, мысленно сравнив взгляд матери и подруги. — И ей повезло: Биллу было не очень хорошо, а сил едва на передвижение хватало. Поэтому через пять минут он уже был в постели.       Жизнь его, походу, ничему не учит.  — Поэтому, чтобы этим утром не бегать до вас, она осталась с ночевкой? — Вопросительно выгнув бровь, поинтересовался Диппер. Пироника кивнула ему в ответ на поставленный вопрос.  — Небось спят ещё, — хихикнула она, — и пусть. Я уверена, что они всё сдадут, но, увы, перед этим принесут в жертву весь здоровый сон, занимаясь учёбой до ночи.  — Было бы неплохо.

***

      Она открыла глаза и увидела перед собой всё ещё спящего Сайфера. Пайнс потянулась и повернулась к нему лицом, сходу укладывая ладонь на его лоб, чтобы проверить температуру. И она была, что тот час огорчило её. Следовательно, чуть позже ей придется разбудить его и заставить принять лекарства.       Однако, несмотря на это, она улыбалась: просыпаться по утрам с ним было для неё чем-то особенным. Мэйбл чувствовала себя его женой, а этот дом представляла их личным, в котором они просыпались вот так каждый день в одной постели. Где-то в душе теплилась мысль о том, что когда-нибудь так оно и будет.       Нужно лишь время.       Видеть его без повязки на одном глазу по-прежнему было непривычно. С того самого дня в ночь Рождества, когда она увидела его, — всё внутри перевернулось. Он показался ей куда красивее, и ей в самом деле хотелось радоваться за него так, как за саму себя. Он мог нормально видеть, и она была счастлива, что с ним в итоге всё было хорошо.       Пайнс провела ещё раз ладонью по его лицу, аккуратно, стараясь не разбудить одним неосторожным движением, и поцеловала его в уголок губ, едва касаясь его горячей из-за температуры кожи. Это не разбудило его, а значит спал он крепко. У неё как раз будет время сделать ему чай с вареньем и подготовить все лекарства. А ещё приготовить завтрак! Это обязательно.       Она спустила ноги с кровати, едва не наступив на чуть скатившуюся штанину собственной пижамы, и тихо вышла из комнаты.       Пироника вчера всё ей успела показать и рассказать, что где находится. Однако Мэйбл всё равно страшилась забыть, из-за чего сразу начинала скучать по Эмили. Она бы точно подсказала и ответила на все её вопросы.       Пайнс поставила чайник, приготовила кружку и достала с холодильника малиновое варенье. А пока вода грелась — она решила приготовить ему медовых оладий.

***

      Он сидел за партой и с ним ничего странного не происходило какое-то время. Те же люди, те же лица. Та же знакомая ему парта в первом ряду, за которой обычно сидела Мэйбл. Ничего необычного, кроме…       Крови на руках.       Он быстро поморгал, поворачивая руки к себе ладонями, и заметил, что те были полностью в свежей, судя по всему недавно пролитой крови. Скривившись от отвращения, он попытался провести ими по парте, а затем вырвать лист с тетради, чтобы продолжить начатое.       Не получалось.       А когда он наконец отвлекся от своего дела и поднял взгляд янтарного цвета глаз, то обнаружил, что теперь класс был уже пуст, а на столах были какие-то странные, серые таблички, чем-то смахивающие на похоронные плиты, только в разы легче и меньше.       Сайфер медленно поднялся со своего места и решил узнать, что происходит. Первым делом он осмотрел ближайшие парты и, взяв в руки подобие таблицы, обнаружил на картонке всего одну надпись. Там были указаны годы жизни одного из его одноклассников, что он не мог по-точечно разглядеть, и…       «Энтони Стьюберт. Мертв».       Билл тряхнул головой. Не могло этого случиться, точно не могло. В школе подобного никогда прежде не случалось, по классам не расставляли подобные карточки.       Он выдохнул и направился к первому ряду, чтобы удостовериться, не сошел ли он с ума. Затем наклонился, чуть прищурившись, и взял картонку с парты, где обычно сидят подруги Пайнсов.       «Кенди и Грэнда. Мертвы.»       Почувствовав странное, зародившееся волнение, Сайфер повернулся к следующей парте и увидел то, чего не хотел видеть и вовсе.       «Мэйбл Пайнс. Мертва».       Он рвано выдыхает, скользя по классу взглядом, и поднимает голову вверх, к потолку, и замирает на месте от ужаса увиденного: все его одноклассники и даже учительница были в петлях, повешенные, с бесчувственными выражениями на лицах.       И единственное, что его пугало, так это то, что он не видел среди мертвых Мэйбл.  — Звездочка?.. — Тяжело дышит, хотя никуда и не бежал до этого. Только теперь пробегает по классу, не отводя взгляда с потолка, и быстро смотрит из стороны в сторону, медленно сходя с ума. — Звезда!  — Звездочка… — сквозь сон бормотал он и неожиданно для себя проснулся, постепенно фокусируя взгляд на вполне чистом, без трупов, потолке. Это помогло ему облегченно выдохнуть, а вместе с тем и кашлянуть. Это дало ему вспомнить о том, что он по-прежнему болел. — Всего лишь сон, — довольно, но хрипло, пробормотал он, а затем посмотрел влево, надеясь увидеть рядом Мэйбл. Но её не было. Вторая сторона кровати была не заправлена.       Билл вновь ощутил тянущуюся где-то внутри тревогу. Неясно даже почему, ведь то был сон, а не реальность. Да и потом… это напоминало ему дни в коме, когда он видел множество подобных этому кошмаров.       Сайфер встал на ноги и пошатнулся. Походу, температура вновь дала о себе знать. И черт с ней, сейчас это было неважно.       Он покинул комнату, выходя к лестнице, и, взявшись за перила, спустился на первый этаж, не забывая смотреть по сторонам, хоть и расплывчато. В комнате Пироники было пусто, а во всем доме тихо, что несомненно настораживало его.       Точно ли это был сон?       Сайфер плетется на кухню, облокотившись о дверной проём и приставив одну руку к голове, чтобы дать себе минуту сфокусировать расплывающийся взгляд. Знакомая фигура стояла у плиты.  — Звезда. Утро. — Пробормотал Билл, слабо обернув руки вокруг её талии. Та пискнула и подпрыгнула на ровном месте: он напугал её так, что чуть все оладьи не полетели со сковороды прямо им на лицо. — Безумно рад, что ты здесь.  — Ты снова в температурном бреду, — констатировала Мэйбл и, отключив плиту, повернулась к нему в кольце его рук и подняла свои собственные к его лицу. Оно пылало. — Почему ты проснулся? Температура?  — Плохой сон, — отрицательно покачал он головой. — Кошмар, похожий на ужасы из комы. Я, помню, рассказывал тебе о них.  — Да, припоминаю. — Мэйбл встает на носочки и приглаживает его немного смявшиеся после сна волосы. Он покорно стоит и позволяет ей делать всё, что вздумается. Он знает, что она не причинит ему какого-либо вреда.  — Мы собираемся в школу? — Интересуется он. — Кажется, ты делала завтрак до моего прихода. Как скоро ты собиралась разбудить меня?  — Никакой школы. — Возмущено выдала Мэйбл. — Второй твоей «смерти» я не переживу. Ты будешь дома.  — Я не собираюсь помирать, — уголками губ улыбнулся он. — Ну, только если это не смерть от твоих рук.  — Мои руки тебе могут попытаться лишь помочь, но не убить. А теперь садись за стол, давай пить чай.  — Шутишь? Я не очень люблю чай. Лучше сделай мне кофе.  — В кофе я не смогу добавить варенье! — Ответила Мэйбл. — Тебе придется пить чай.  — Это ужасно.  — Не ужаснее того, что мы, возможно, не сдадим экзамены из-за этих пропусков.  — Тем лучше, останемся на второй год. — Довольно выдал Билл, опустившись на стул. Мэйбл разлила кипяток по кружкам, продолжая с недоумением таращиться на своего парня, на чьих губах образовалась спонтанная, самодовольная ухмылка. — Ещё один год без патлача и универа.  — Снова ты об этом, — закатила глаза Пайнс. — Из-под земли нас вытащу, и мы сдадим, можешь не волноваться.  — Не особо-то и хотелось волноваться, — мрачно процедил он, смотря на своё отражение в кружке с чаем, подперев руку под голову. — И всё же, не люблю я чай.  — Но зато любишь меня, а потому всё это выпьешь. — Произнесла она.  — Ты права. — Признал он.  — Я туда ещё и ложку мёда положила. Надеюсь, у тебя нет на него аллергии.  — Как на того патлача? Нет, конечно.       Мэйбл снова закатила глаза.  — Температурный бред придется изолировать, не находишь?       Билл посмотрел ей в глаза, чувствуя, как даже при таком самочувствии нарастает огромное желание паясничать и язвить, выводить Мэйбл из себя. И только когда она поставила тарелку с оладьями на стол, опустившись на соседний стул, Билл хрипло усмехнулся и взял её руку в свою.  — Не нахожу это интересным. — Ухмыльнулся он. — Ведь скоро лето, и у нас будет куда больше времени на безумства, нежели на пустую трату времени, которую ты, дорогая Звезда, называешь «лечением». Так что приготовься.       Она опешила от его слов, вспомнив пару бессонных ночей, когда у неё кое-как получилось сбить ему температуру, а потом нахмурилась и сильно сжала его руку, накрыв сверху второй, чтобы было по-больнее.       Он не говорил ничего, однако скорчился.  — Кажется, пора пробовать альтернативную медицину. — Мрачно произнесла Пайнс, улыбнувшись. — Как насчет прокалывания игл в кожу? Говорят, помогает.  — Ох, черт. Кажется, я влюбился в чай.