She's a Maniac / Одержимая

      Следующие три дня они провели, не сказав друг другу ни слова. Фрида убеждала себя в том, что такое развитие событий должно ее радовать, — держаться подальше от Кэрол было правильным решением — но в глубине ее души все же теплилась надежда на то, что они смогут стать друзьями. Ну или хотя бы смогут стать немного дружелюбнее друг к другу.       Всю свою жизнь Фрида Берлин была одна; с отцом они были не особо близки. Она была одна, но никогда не чувствовала себя одинокой. Желать чьей-то компании для нее было непривычно. Нет. Не чьей-то. Компании Кэрол. Она жаждала ее присутствия. Фрида знала, что не должна была этого хотеть; не потому что Кэрол была девушкой, нет — потому что она была чертовой психопаткой, не способной испытывать любовь. Она же хладнокровно убила свою маленькую сестренку, ради всего святого!       Даже если Кэрол и была способна на любовь, это не значит, что у Фриды был шанс. Как-то раз она обнаружила ее тайник с кучей журналов «Playgirl» — на каждой странице были изображены фото обнаженных волосатых мужчин. «Как кому-то это может нравиться?» — с отвращением подумала Фрида; это было за пределами ее понимания.       Полагая, что другого выбора у нее нет, Фрида держалась от Дэннинг на расстоянии, притворяясь, что ее не существует. Так продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день Фрида не вернулась в камеру и не заметила Кэрол, лежащую на кровати с сигаретой во рту.       — Ты не можешь здесь курить, — заявила Фрида, сдерживая кашель и отводя рукой дым от лица.       — Почему нет? — с неохотой протянула Кэрол.       — Мне не нравится этот запах.       Девушка закатила глаза:       — Ну прости, Берлин. Видимо, тебе придется к нему привыкнуть.       Фрида пыталась. Она правда пыталась. Кэрол выкуривала по пачке в день, и это было ужасно. Из-за зависимости своей соседки Фриде пришлось искать тихое, спокойное, не прокуренное до основания место, где она могла бы побыть одна. Потребовалось целых два дня, чтобы, наконец, его найти — в библиотеке, скрытое за книжными полками от посторонних глаз, оно было идеально. Однако чем больше времени она там проводила, тем больше ей хотелось проводить его с кем-то. С Кэрол. Боже, это так глупо… Она торчала сейчас в библиотеке, потому что Кэрол превратила их камеру в чертово логово курильщиков, но, несмотря на это, ей все равно хотелось, чтобы она была рядом! Они почти не разговаривали, но ее присутствия всегда было более, чем достаточно. Дэннинг могла создать непринужденную атмосферу, лишь просто находясь рядом.       Фрида решила, что провести свободное время в общей комнате С-блока будет менее подозрительным, чем провести его, прячась в библиотеке за полками. Да кого она обманывала? Она здесь из-за Кэрол. Вечно все из-за Кэрол. Фриде не нравилось, что Дэннинг оказывает на нее такое воздействие.       Голубые глаза оглядели комнату в поисках цели — Кэрол сидела одна, играя в шахматы. Ноги почему-то не слушались; быстрые, уверенные шаги привели ее к столу девушки:       — Кто выигрывает?       Кэрол подняла взгляд, ее голос прозвучал саркастично:       — Как видишь, не смогла найти соперника лучше.       Сев за стол, Фрида встретилась с ее взглядом:       — Видимо, смогла.       Любопытная улыбка озарила лицо Кэрол:       — Должна предупредить, я была членом шахматного клуба.       — Посмотрим, чему они тебя научили, — ее рука дотронулась до шахматных фигур одновременно с рукой Кэрол. Их пальцы соприкоснулись — прикосновение было коротким, но его было достаточно, чтобы по всему телу пробежала дрожь. Дэннинг так быстро отдернула руку, что наблюдавшим за ними заключенным показалось, что она обожглась.       Фрида приподняла бровь, бросая ей вызов и делая вид, что прикосновение не оказало на нее такое же воздействие. Кэрол молчала, продолжая наблюдать за тем, как Фрида расставляет фигуры на доске.       — Белые или черные? — спросила она, закончив.       — Все равно; в любом случае ты проиграешь.       Фрида улыбнулась. Слабо и мимолетно, но улыбнулась. Кэрол злилась. Злилась на то, что ей понравилось быть причиной улыбки невозмутимой Фриды Берлин.       — Значит, черные. Хочешь сделать ставку или будем играть на повод для гордости?       — Что ты предлагаешь? — поинтересовалась Кэрол, оценивая соперника напротив. Каждый раз, когда ей вдруг казалось, что она раскусила Фриду — Берлин доказывала обратное. Это было бесполезно, но, черт возьми, захватывающе. Она не могла перестать наблюдать за ней, пока не разрушит все долбанные стены и не увидит истинную Фриду. «Для этого у меня еще куча времени», — подумала она, загадочно улыбаясь.       — Если я выиграю, ты перестанешь курить в нашей камере.       Кэрол рассмеялась:       — Так вот почему ты ко мне подошла.       Фрида лишь пожала плечами.       — Глупо было надеяться, что тебе просто нравится моя компания, — это была шутка; почти. Кэрол даже немного разочаровалась, что Фрида могла преследовать какую-то свою цель. — Ладно. Если выиграешь, то я перестану курить в камере, — согласилась Дэннинг. Цена была не так уж и велика. В конце концов, награда за победу стоила риска:       — Если выиграю я, то ты присоединишься к моей банде.       — У тебя нет банды.       — Пока нет. — Последние четыре дня Кэрол пыталась завербовать заключенных в свою команду, но все они ей отказали. Барбара уже во всю управляла D-блолком, что нехило подливало масла в огонь и обостряло их и так непростые отношения. Но если бы ей удалось заполучить расположение Фриды, то остальных убедить присоединиться было бы намного проще. Берлин внушала уважение и страх — в основном, конечно, страх, но Кэрол именно это и было нужно. — Будешь первым участником.       — Я не вступаю в банды.       «Поэтому так важно, чтобы ты присоединилась, черт возьми», — промелькнуло в голове Кэрол, прежде чем она произнесла:       — Просто присоединишься ко мне, если проиграешь, — вызов, которому трудно было противостоять. — Ну что, договорились?       Пожав друг другу руки, они начали игру. Кэрол скучала по шахматам. Эти острые ощущения, когда предугадываешь ход противника; прилив сил, который чувствуешь после победы. В этом она была хороша. О да. Не просто хороша — она не проиграла ни разу за последние четыре года. Для ее родителей этого было недостаточно. Она так и не смогла заставить их гордиться ей. Заставить их полюбить ее.       — Прощайте, сигареты! — оживленно воскликнула Фрида, сделав финальный ход и завершив игру.       — Блядство! — вскрикнула Кэрол, со всей силы ударив по шахматной доске так, что фигуры разлетелись во все стороны.       — Дэннинг! Сейчас же подними это, — скомандовал охранник.       — Эй, нужно уметь проигрывать, — сказала Фрида, опускаясь на колени, чтобы помочь собрать фигуры.       — Твоя победа ничего не значит, — раздраженно проворчала Кэрол. — Ты все равно не сможешь заставить меня сдержать слово.       — Ты права, — прозвучал спокойный голос. — Но ты его сдержишь, если захочешь отыграться.       Кэрол нахмурилась — ей не нравилось, что эта девчонка всегда была на шаг впереди.       — Завтра. В то же время.