Тринадцать лет назад.
— Поехали? — Спрашивает Бэкхен, робко бросая взгляд на Чонгука, обличенного в монстра. Оборотень раздражённо фыркает и оборачивается назад, оставляя свою «жертву» без внимания, а малыш поджимает под себя маленькие дрожащие ножки и едва слышно поскуливает что-то вроде «уходи…те, я невкусный…». Зверь послушно делает пару шагов назад, напоследок уткнувшись влажным носом в макушку запуганному ребенку, и вдыхает будоражащий кровь аромат. По телу растекается приятная волна мурашек, мышцы расслабляются, охваченные истомой, а омежка под зверем сильнее зажимается, прячет в ладошках зареванное, красное личико. Нет, одного он его не оставит здесь. Не сможет. — Чимин, — ментально обращается он к рыжему парню рядом, — береги его, — оборотень кивает на ребенка, забившегося в угол. — Чонгук! — Вскрикивает Бэкхен. — Это твоя «правая рука», ты не можешь… — Ничего, господин Чон, — Пак учтиво склоняет перед братом главы голову, — я останусь и присмотрю за ним, — он присаживается на корточки рядом с омегой и приветливо улыбается. — Сколько тебе лет, малыш? — П-пять… — Тихо. — Не бойся меня, ладно? Кивает. — Думаю, мы подружимся.***
Чонгуку сегодня исполняется восемнадцать. Чонгук впервые приезжает в Пусан на переговоры с О Сехуном — главой северной части Кореи. Впервые встречает человека, чей запах способен заменить ему кислород. — «Клянусь тебе, мы с тобой еще встретимся, и тогда ты узнаешь меня.» Flashback end.Пусан. Настоящее время.
— Ну все, прекращай ныть, — Чимин аккуратно поглаживает друга по спине, пока тот, захлебываясь слезами, пытается объяснить, насколько сильно он скучал, как долго ждал встречи и как потерял надежду спустя год после случившегося. — Зачем ты тогда попросил меня пойти с тобой? — Сглатывает. — Где ты был? Ты знал, что там оборотни, но все равно… — Хосок, ты помнишь, как мы с тобой познакомились? — Резко обрывает Пак. Омега отрицательно мотает головой. — В тот день со мной был ещё один… человек, — вымученно улыбается, — в душе я надеялся, что он никогда не встретит истинного, но судьба решила иначе. — Что? О чем ты? — О том, — Чимин поправляет теперь уже розовые волосы и откидывается назад, — ты должен поехать со мной. Хосок делает осторожное движение назад. — Куда? — В Сеул. — Нет. В прошлый раз это ничем хорошим не кончилось! Я… Я не буду повторять свои старые ошибки. — Твой отец ещё не пришел? — Что? При чем тут… — Пошли со мной, если не хочешь, чтобы они его… — Убили? — Хосок впивается тонкими пальцами себе в волосы и тянет вниз. — Сука, я так и знал, ничем хорошим это не кончится! — Он оборачивается через плечо, а в его глазах жгучая ненависть. — Откуда ты знаешь, что он у них? Чимин, ты что заодно с этими монстрами?! — Хоби, я… — делает паузу, — один из них.— Убирайся.
— Твой отец… Он погибнет, если ты не поедешь туда! Прекрати вести себя, как ребенок! — Я сказал пошел вон! — Погоди! Послушай! — Чимин цепляет друга за плечи и начинает нещадно трясти. — Ты… Твой запах. Его признал Чон Чонгук. — Кто это? — Бесцветно. — Это оборотень… Он… — Я не хочу ничего слушать. — Но Хоби... пожалуйста. Омега отшатывается в сторону и валится на пол. Голова словно наливается свинцом. Сердце болезненно сжимается, будто его стягивает спиральная пружина, и, кажется, оно вот-вот даст первый сбой. — Я еду, — шепотом, — только из-за отца. Обеспокоенный Чимин быстро помогает другу подняться, но ноги того предательски подкашиваются, и оборотень просто берет парня на руки. — Если они его убьют… — Одними губами произносит. — Я убью всех и каждого. А в глазах мутнеет, картинка снова смазывается, как после долгого сна. Становится холодно. Воздух вдруг превращается в плотную массу, придавливающую тело к полу, словно Хосок безвольная, тряпичная кукла. — Ага, — скептически соглашается Чимин и тащит омегу в ванную умываться.***
Хосок сидит, прислонившись лбом к стеклу, и смотрит на то, как растворяется в ночной дымке его родной город. В нем не горят огни фонарных столбов, дабы обезопасить ходьбу запоздалых гуляк, не работают и магазины с их яркими, неоновыми вывесками. Люди сейчас стараются как можно плотнее закрыть двери и окна, потому что страх сильнее любых убеждений.Оборотни повсюду.
Когда-то давно они ворвались в город по непонятным причинам и уничтожили четверть населения, включая мать Хосока. Отец давно ещё рассказывал, что это произошло как раз на кануне Нового года, когда все были на улице. Радовались и веселились. А потом пришли они. Теперь праздников здесь больше нет. Есть только траур. Вечный черный траур по погибшим и жалость к самому себе, ведь кто знает, когда снова включат последний реквием. — Долго ещё? — Омега нервно мнёт ткань лёгкой футболки, чуть ежась от холодка. Он толком не успел привести себя в порядок, хотя, впрочем, зачем ему это? Его цель выдрать из этих хищных лап отца и только. — Нет, Чонгук тебя встретит на границе. Чимин выворачивает руль, и машина въезжает в глубь леса, кольцом покрывающего все в радиусе пятидесяти километров от стены. — Чимин… — Хосок нервно впивается ногтями в собственные голые коленки и жалобно смотрит на старшего. — Мне страшно. Оборотень криво улыбается и вздыхает. — Знал бы ты, как мне за тебя страшно, — сглатывает, — я знаю, что сейчас потребует Монстр взамен на твоего отца. — Что же? — Омега вопросительно хлопает пушистыми ресничками, и Пак в который раз дивится тому, каким стал этот малыш. Из-под мешковатой футболки виднеются черты узкой талии. У него правильные контуры лица и черные, лоснящейся волосы. — Тебя, Хоби.***
— Выходи, вон его машина, — Чимин указывает на стоящее не в далеке Ламбо и вылезает наружу первым. Хосок несмело следует его примеру и семенит рядом, пока они идут к чужой машине. Тем временем дверь авто открывается, и оттуда показывается темная фигура человека. — Подойди к нему, Хоби, — Пак осторожно подталкивает младшего, но тот словно в землю врос. Тяжёлый кофейный запах перекрывает ему доступ к кислороду, и он едва заметно приоткрывает рот, чтобы хотя бы просто была возможность дышать. — Привет, Чимин, — здоровается незнакомец, будто совсем не замечает мнущуюся рядом с ним омегу. — Ты просил привезти его, верни теперь нам то, что забрал. — Ладно, — жмет плечами, — я свои обещания держу. Он щелкает пальцами, и из машины ещё один парень вытаскивает тело, а после запоздало здоровается, представившись Ким Тэхеном. Отец не шевелится, просто безвольным мешком лежит на ледяной земле, а сверху свои капли роняют тяжелые тучи. — Папа! — Взвизкивает омега, но почему-то несётся к Чонгуку. — Что ты с ним сделал?! Ты… Ты что убил его?! Хосок бурей налетает на Монстра. Чимин от неожиданности отшатывается, приоткрыв рот. — Он просто спит, — Чонгук ловко перехватывает хрупкие, омежьи запястья, — а ты будь спокойнее, маленький. До Хосока только сейчас доходит, что он стоит меньше чем в полуметре от чудовища, которому убить человека - раз плюнуть. Все тело начинает потряхивать. — Боишься меня? — Монстр наклоняется чуть ниже и облизывает верхнюю губу. — Тогда больше никогда так не делай. — Так, — встревает Чимин, — достаточно. Чонгук поднимает вопросительный взгляд на Пака. — Успокойся, защитник. Твоя миссия, связанная с моей омегой, завершена. — Чимин… — Хосок поворачивает голову, а по его щеке пробегает уже не первая за сегодня слеза. — Значит наша дружба была лишь ложью? Оборотень склоняет голову и тихо отрицает его слова, но омега не верит. — Я столько лет винил себя в твоей гибели, а ты, поджав хвост, всего лишь сидел за одним столом с этим чудовищем?! — Омега делает ещё одну попытку вырваться, но его грубо притягивают обратно, сильнее сжимая запястья. — Люди куда большие чудовища, запомни это, — шепчет на ухо Чонгук, — они готовы убивать за свои страхи, истреблять все, что наукой необосновано. Так что не ровняй всех под одну гребёнку. Мы и люди — разные, а ты теперь мой. Хосок не понимает, к чему сказано последнее, пока Монстр не поднимает его на руки и не несёт к машине. — Твоего отца домой отвезет Чимин. Ему сотрут любые воспоминания о тебе. — Не надо! — Омега извивается в чужих руках, пытается укусить или поцарапать, но что толку? Альфа только сильнее прижимает его к себе, потом бережно садит назад и захлопывает дверь. Сам Монстр садится рядом. А Хосок сразу упирается ладошками в окно автомобиля, провожая испуганным взглядом машину, в которую Чимин посадил его отца. — Пожалуйста, Чонгук… Вместо ответа он получает только тихое: — Мой маленький, для тебя все, что хочешь, кроме отца и свободы. — Пожалуйста… Горячая чужая ладонь опускается на его макушку. Плавными движениями альфа поглаживает непослушные волосы, успокаивая, но омега продолжает бездумно смотреть вдаль. Ему больно. Плохо. И бесконечное чувство вины перед отцом съедает его изнутри, казалось бы, давно съеденное неудачами и тупой болью сердце. Ему ведь никто не даст таблетку «забвения». Не позволит забыть щемящее в груди прошлое. Сколько раз за сегодняшний вечер Хосок плачет? Уже и не сосчитать. Только раньше его слезы никто так бережно не вытирал, не прижимал к себе, как котенка. Не успокаивал, водя носом в районе шеи, и не давал обещания показать лучшую жизнь.