***
Надо мной был облупленный грязно серый потолок какой-то комнаты. Повернув голову, я увидела забитое досками окно, сквозь щели которых проходили неясные лучи солнца. В помещении было слишком темно, поэтому я подумала, что сейчас наверняка вечер. «Как-то тут слишком пусто. И как я здесь оказалась?» Мозг не работал исправно, как-то лениво, не хотелось, да и не моглось, вспоминать то, что произошло за день. Приподнявшись на локтях, что стоило мне больших усилий, я развернулась в другую сторону. В сознание молнией врезалась только одна ясная мысль — я задалась вопросом где вампир. Только вглядевшись в мрачную холодную темноту комнаты, я стала замечать силуэты мебели, но Гюрена так и не нашла. Медлительно поднявшись, при этом негромко вздыхая, я хотела было слезть с кровати. Словно подсознательно я пыталась сильно не шуметь и усмехнулась из-за этого дурацкого факта. «Можно подумать меня кто-то услышит» Я аккуратно свесила ноги с края кровати, попутно скидывая с себя толстовку, которой была накрыта, и обнаруживая себя в разорванной футболке, точнее лохмотьях, что остались от неё и вспоминая, как меня куда-то тащили. Воспоминания приходили медленно, тусклыми комками, будто в голове была вата. Но не успела я стать на пол, как тут же отскочила от края кровати и шумно выдохнула. — Вот, ты бы сейчас меня убила… — проговорил вампир приглушенным, слегка хриплым голосом и поднялся с пола. — Так бы тебе поделом! Какого черта ты там делал? Я едва было не наступила на него. Гюрен лежал с той стороны кровати на полу, растянувшись во весь рост. Он аккуратно сел и внимательно посмотрел на меня. В полусумраке комнаты его глаза едва отсвечивали красным. — Ну… Тут ведь только одна кровать… — Это я понимаю, но почему ты тогда не лёг возле меня? Места же предостаточно, а я не хочу, чтобы ты простудился лёжа там или вот как сейчас, я чуть не задавила тебя. Гюрен даже не усмехнулся, его лицо было слишком серьёзным. Он прошёлся мягким взглядом по моим голым плечам, по худым рукам, которыми я прижимала к себе толстовку и тряпки, которые ранее были крутой розовой футболкой, и вновь посмотрел мне в глаза. Кажется, я увидела, как в его взгляде промелькнуло сочувствие. Вампир поднялся и тут же присел передо мной на кровати. Он буквально робко потянулся рукой ко мне и, не ощутив резкого сопротивления, забрал у меня кофту и тут же накинул её на меня сзади, нежно скользнув тёплой рукой по спине. Я совсем не чувствовала сейчас угрозы от него, мне действительно было очень уютно. Не было никакой неловкости оттого что я сидела вот так с ним в одной комнате, что он видел меня в таком виде. Даже если бы здесь было светло как днём, все равно обстановка была бы такой же беспечной. — Просто… Я подумал… То, что случилось сегодня днём… И я не хотел тебя смущать или пугать… Просто не думаю, что тебе было бы приятно проснуться в одной кровати с мужчиной… После такого обращения… Даже если я вампир, я же все равно… Извини, mon soleil, если я сказал что-то не то… Гюрен хмурился, тщательно подбирая слова, и смотрел куда-либо, но не на меня, и оттого его слова вызывали на моих щеках румянец. Кажется, эта ситуация сейчас все же была для него неловкой. Поддавшись какому-то наитию, я немного подалась вперёд и упала в руки Гюрену. Я тут же обняла его за пояс, уткнувшись лицом ему в грудь и заметила, как вампир вдруг замер, вздрогнув, и почти что не дышал, но я только крепче прижала его к себе и через пару секунд почувствовала, как его руки мягко обняли меня за плечи. Обнимать его сидя вот так, было не совсем удобно, но меня это не волновало. Мне просто было хорошо — находиться рядом с ним, со своим другом. «Да, точно, с другом…» — подумала я ещё раз, подтверждая эту мысль и не давая ей проскользнуть мимо. Он мне не чужой человек более. Наплевать, что он вампир и мы знакомы несколько дней. Он мой друг, я это чувствую… Внезапно Гюрен немного зашевелился, переместился на кровати и я, было, хотела его отпустить, но он сам привлёк меня ближе и мы плюхнулись вместе на подушку. Юноша только сильнее закутал меня в кофту и обнял, утыкаясь носом в мою макушку. — Прости пожалуйста, я не смог защитить тебя. Я такой дурак, mon soleil, и не смогу искупить свою вину. Говорил он таким обречённым сожалеющим тоном, что у меня сжалось сердце. — Тшшш, ну хватит. Мы живы, это главное. Все будет хорошо. Эти раны заживут, ничего страшного в этом нет. Гюрен только прерывчато вздохнул и только прошептал что-то на французском.***
Прошло, наверное, несколько часов. В комнате стало совсем темно и вампир отыскал на кухне несколько свечей, которые я тут же зажгла. Холодный душ привел меня в чувства. Я видела, как вода стекает в сливное отверстие — такая тёмная и грязная, она уносила с собой доказательства того, что сегодняшний день не был просто ночным кошмаром, а реальным ужасным днем. Напоминать об этом дне мне ещё будут раны, которые заживут совсем не скоро, да впрочем я, наверное, и умру с ними. Я усмехнулась собственным смелым мыслям которые игнорировала и закуталась в полотенце, сидя на краю ванны. До сегодняшнего дня я была уверена, что у нас получится раздобыть противоядие, я снова стану нормальным человеком и дальше буду жаловаться на прогнивший мир, ставить бомбы в лагерях охотников и разберусь с Кейт-Терезой. Но сейчас я уже чувствовала, как смерть медленными шагами подбирается ко мне все ближе и ближе, а я не успеваю убегать от неё в нормальном темпе. Раны, полученные ещё пару дней назад, при взрыве мины совсем не менялись, никак. Укус зараженного на ноге оставался все таким же, а может и становился хуже — от него красной паутинкой начали расползаться какие-то следы. Не в силах смотреть на это, я по привычке замазала рану заживляющей мазью, зная, что это все равно не поможет и это просто трата медикаментов, попытка отрицать свое состояние, и туго перемотала голень последними бинтами, что у меня остались, и оделась в те вещи, которые ранее нашла в шкафу. Достаточно было одного взгляда в запыленное старое зеркало, чтобы понять насколько ухудшилась ситуация. Мои мокрые короткие волосы ранее были вьющимся прекрасным каре, но теперь не радовали своим видом; у меня не было таких синяков под глазами, даже когда я ела слишком мало, а лицо, обычно нормального живого цвета, стало совсем бледным, будто бы у мертвеца. Если подумать, навряд ли сегодняшняя бойня изменила меня слишком сильно, разве что добавила синяки на шее и по всему телу, новые царапины на руках, так что такой, какой я вижу себя сейчас, видел меня все эти дни Гюрен. При этом он ни разу не заикнулся, что я выгляжу как живой труп, и от одного взгляда на меня, хочется буквально плакать и покинуть любую надежду на выздоровление. — Ты красивая, — я увидела позади себя лицо вампира, о котором думала. Он стоял прислонившись к косяку приоткрытой двери и внимательно смотрел на моё лицо в зеркальном отражении. Я только усмехнулась и холодно глянула на него в ответ. — Ты врешь. Только при свете свечи я заметила у вампира яркий багровый след на правой щеке и разбитую нижнюю губу. Удивительно, но даже в таком потрепанном виде он выглядит очень красиво. Все та же гордая осанка, тёплый, но строгий взгляд, в котором проблескивает что-то детское, и очень красиво лицо. Сейчас он тоже с мокрыми помытыми волосами, которые волнами ниспадали вниз и приходились ему почти что по грудь. При том что у него достаточно женственная прическа и удивительно красивые черты лица, он все ещё является в моих глазах, наверное, самым мужественным человеком из всех что я когда-либо встречала. — Я мало когда вру, mon soleil. И сейчас это явно не тот редкий случай. Я повернулась к нему лицом и подошла ближе. — Тогда, вероятно, в драке ты потерял зрение, пан Вампир. Гюрен лишь горько усмехнулся. — О, только не это. Я потерял ma fierté, mon honneur, toute autre chose*, но видеть привлекательных девушек я все ещё могу, dieu merci**. Я только толкнула Гюрена бедром, чтобы он отошёл в сторону и прошла в комнату. — Хватит уже кидаться своими знаниями во французском, ты играешь на том, что я не могу понять о чем ты говоришь, так нечестно. — Ха! Ну что ж, в свою защиту могу только сказать, что не всегда понимаю все на польском. — Опять врешь, — пропела я, — ты живёшь семьсот с чем-то лет, думаю у тебя было предостаточно времени изучить все языки. — А может я ленивый? В свете свечи я увидела, как что-то блеснуло в руках Гюрена и тут на столе оказалась бутылка из тёмного стекла. Я только восторженно хмыкнула. — Где ты её взял? Вампир легко открыл бутылку и подал мне. — Отрыл в шкафчике на кухне. Оно совсем новое. Я жадно пила, чувствуя давно забытый вкус алкоголя во рту. Вино… В перемешку с чем-то ещё солоноватым. В голову прокралась мысль-догадка, но я тут же погнала её прочь. Сейчас явно не время вспоминать… В скорее мы, разделив найденное пополам, по очереди выпили по пол литра и от красного полусладкого не осталось ни капли. Этого было недостаточно, чтобы опьянеть по-человечески, но в голове был туман, раны на руках и телу уже не саднили, внутренние органы не так болели, так что этого было достаточно. — Ты же говорил, что вампиры пьют только кровь, — говорила я медленно, подбирая слова, но чётко, что сейчас меня не слишком-то радовало. Прокралась до смешного оптимистичная мысль, что, когда — не если, а именно когда, мы отстроим мир после войны, первое что я сделаю, это напьюсь в хлам. Полбутылки вина словно раздразнили меня, мою тоску по некоторым вещам из мира до войны от которых я отказывалась в обычной жизни. — Мм, вино в перемешку с кровью тоже ничего так. Да впринципе без неё просто больше опьяняет. К черту, я же все равно… — только на секунду Гюрен запнулся, — мёртв. Я все думала, что было бы если бы война не началась? Как бы дальше я прожила свою жизнь? Но все никак не могла ясно представить хоть что-то. Видела себя и Гюрена — только так. Как мы гуляли под дождём, как вместе смотрели кино и кидались попкорном, как он часами сидел рядом в мастерской, где несмотря на открытые окна, все равно воняет растворителем, и наблюдал как я рисую; как он оценивающе смотрел на моего парня, с которым я познакомилась в университете и, после нескольких вопросов, словно старший брат, одобрительно улыбался и подмигивал мне. Я могла вообразить себе только что-то такое, но ничего другого, где его бы не было и от этого становилось больно. Если бы война не началась, я бы вообще не встретила Гюрена, я бы не узнала о его существовании… — О чем задумалась? — как-то приглушенно спросил вампир. Я только слабо улыбнулась. — Да так, все нормально. Гюрен посмотрел на меня как-то слишком меланхолично. — Ну что? Он помотал головой и лениво повертел пустой бутылкой в руках. Похоже, вампиры пьют слишком мало, потому что его речь была чуть заторможнней моей, и это всего от пол литра. — Просто я сегодня слишком облажался… Я раздражённо махнула рукой. — Ну прекрати уже! Давай просто забудем об этом, хорошо? Гюрен горько фыркнул и отрицательно помотал головой. — Нет, Сэм, о таком не скоро забудешь! В своей жизни я повидал многих ублюдков, и знаю точно, что были ребята похуже этих. Только вот сейчас я ничем не отличаюсь от них. Я в недоумении уставилась на него. — Это ещё почему? Гюрен поднял на меня свои ярко светящиеся красным глаза. — Потому что я… Я мог поступить по другому! Если бы заставил себя! Если бы не прикрывался своей ленью и боязнью ошибиться, понимаешь?! Я мог бы просто укусить одного из них, не играться с ними словно с детьми, боясь убить кого-то! Потому что они не побоялись этого сделать с нами… С тобой. Если бы я только выпил крови. — Гюрен… — Мы бы смогли спокойно пройти дальше, ты бы не терпела эти побои! Тебе сейчас совсем не к чему бороться за свою жизнь ещё и с людьми. — Но тогда бы они превратились в заражённых, чем это лучше? — резко перебила его я. — Плевать на этих тварей, тогда бы тебя не били и не пытались изнасиловать какие-то мрази, вот что! Твоя жизнь для меня сейчас гораздо важнее чем чья либо! Почему-то от этих резких слов мне хотелось заплакать. Не оттого, что он меня чем-то обидел, нет. А потому, что никогда и никто такое мне не говорил. Эти фразы были словно нож в спину. Казалось мне никогда ни от кого не нужна была какая-то забота или прочая хрень… Все опьянение словно рукой сняло. — А как же Юкиджэ? — Я старалась говорить чтобы мой голос не дрожал, но на имени вампира все-таки дала петуха. Гюрен посмотрел на меня каким-то отрешенным стеклянным взглядом и я уже успела десять раз выругаться в свой адрес за то, что так и не научилась за свои двадцать лет жизни держать язык за зубами и было ждала нагоняй от вампира, но он только сжал бутылку в руке так, что по стеклу тут же пошла трещина. Удивительно, вампир говорил что он слаб, только вот не помню чтобы слабые могли ломать стекло руками. Через секунду парень выдохнул и снова посмотрел на меня. — Прости, я… То что существует Юки… Он правда мой друг и я никогда не забуду о нем. Но он сейчас там, в лагере охотников и я ничем не могу ему помочь. А тебе — да. И мне стоило сделать хоть что-то! Хоть раз поступить не допустив ошибки, но я как обычно… — Ну хватит! — Ты не понимаешь! Если бы я сделал хоть что-то, ты бы не оказалась в том состоянии! — прикрикнул вампир и тут же осекся. Всего секунду он посмотрел на меня точно глазами испуганного ребёнка — это его и выдало. Так бы я пропустила эти сетования мимо ушей, но это показалось чересчур важным. В свое время, когда я рисовала людей, я очень хорошо изучала психологию, поэтому точно могу определить — Гюрен мне что-то недоговаривал, он боялся… Я могла бы пожалеть его и не спрашивать, но умение промолчать точно не было лучшей чертой моего характера. — Какое состояние? Гюрен лишь снова зыркнул на меня, но уже лениво и спокойно. — Я спрашиваю, какое состояние? Вампир только усмехнулся и отрицательно помотал головой. «Это как-то связано с тем вкусом крови у меня во рту. И с тем что мы как-то убежали от тех людей» — я не сомневалась в этих своих мыслях. Бандитов было шестеро, нас двое. Почему последнее что я помню было настолько диким, что даже думать об этом страшно. — Они же не превратились в заражённых? — спокойно спросила я. — Ты не дала им… Трое убежали, оставив даже девушку, одного прикончил я. А вот тех двоих… — Вот как значит, — я мрачно усмехнулась, — получается то, что я помню, было на самом деле. Что ж, это и впрямь пугающе. Гюрен удивлённо зыркнул на меня. — Даже не смотри так, я не собираюсь устраивать истерики, я уже достаточно взрослая. Этого состояния… стоило ожидать. Я ведь уже видела когда-то как люди превращались в зараженных и это правда ужасно. Я тихо засмеялась. Подумать только — столько лет я прожила борясь за свою жизнь, убивая заражённых, чтобы потом стать такой как они. — Как там говорится, взявший меч от меча и умрёт, да? Какая ирония. — Сэм… — Даже не думай снова начинать это самобичевание! Я не желаю это слушать, ты не виновен в том, что меня укусили и сейчас я такая слабая. Тем более, ты не обязан меня защищать, а только предоставить лекарство, мне плевать, что ты возомнил из себя такого рыцаря-защитника. До этого я как-то обходилась сама по себе и сейчас разберусь со своими проблемами. Гюрен мрачнел на глазах, я задела его очень сильно. Мне было больно говорить ему такое, вот так отталкивать, зная, что он пытался защищать меня, что ему хреново от того, что он слаб сейчас. Наверное, он упрекает себя больше, чем когда-либо за всю свою жизнь, а я ещё вот так наплевательски с ним разговариваю. Я ненавидела себя за эту черту характера, но по другому не могла. Я понимала, что у меня мало времени, намного меньше, чем я думала. И я не дура, чтобы не видеть эту привязанность, что возникла у нас с Гюреном за эти несколько дней. Уж лучше я сделаю ему больно вот так, чем он потом будет жалеть, если (когда) не сможет спасти меня. Я ведь просто хотела, чтобы этот вампир почувствовал себя вновь счастливым вместе со своим другом и не хотела разрушать это их счастье. Тем более, моё поведение было защитной реакцией на его проявление заботы. Такие вещи делали меня слабой и я не хотела становиться таковой под конец своей жалкой жизни. — Прости, — тихо выпалила я напоследок и ушла на кухню. На душе было так мерзко, будто я пнула преданного щенка. Всё же несмотря на эту перепалку, остаток ночи мы провели на одной кровати, развернувшись спиной друг к другу. ___________________________________________ * (Франц.) — мою гордость, мою честь, все остальное ** — слава богу ___________________________________________***
Вилянувский дворец находился далеко от центра Варшавы и являлся одной из главных достопримечательностей Польши. Когда-то, ещё в школьные времена, нас водили на экскурсии по разным дворцам в столице, так что мне довелось побывать здесь до войны, только вот тогда он не казался мне настолько величественным и красивым, не внушал таких смешанных чувств страха и восторга. Может потому, что я была глупой и провела всю нудную экскурсию слушая новый альбом Fall out boy, а может потому, что сейчас он был не заполнен людьми, приезжавшими поглядеть на эту красоту в стиле барокко, а вампирами… Плоская крыша, по периметру которой стояли древние статуи изображающие греческих богов была такой же, хотя некоторые статуи, а точнее то, что от них осталось, валялись на земле. Некогда ухоженная лужайка с фигурными кустами была не в лучшем виде. Только те, кто видели её до войны могли сказать, что она тут вообще была. Статуя изображавшая девушку-ангела в лёгком платье с венком в вытянутой руке была полуразрушена — у неё были отломаны крылья. Как иронично — вампиры точно так же поотрывали крылья всякой надежде человечества выжить достойно. Лепные фигуры, картины на стенах дворца у входа, изображавшие польское войско на лошадях и другие картины из жизни людей были такими же. Белая краска посерела, жёлтые некогда яркие колонны, которые придавали шарма и живости этому зданию, были не такими красивыми. Правое крыло дворца было полуразрушенным, башня повалилась, загородив главный вход, словно большой великан смахнул её. Можно подумать это была не постройка семнадцатого века, а какой-то соломенный домик из сказки про трех поросят. В общем-то этот полуразрушенный дворец в французском стиле довольно хорошо вписывался в эту атмосферу постапокалипсиса — мрачную, чужую и холодную даже в жаркий летний день. Впрочем, я уже привыкла к таким картинам вокруг, так что находила что-то романтическое в таком виде полуразрушенного дворца, обросшего зеленью. Гюрен едва усмехнулся, остановившись прямо перед зданием и оглядев его. Наверняка оно было в его вкусе — он же вырос во Франции. — Я думала ваша резиденция где-то в другом городе. — Моя — да, а вот главный центр находится здесь в Варшаве. Забавно со стороны вампиров — сидеть под боком у врага, да ещё и в его дворце. Не люблю сюда приходить, если честно, тут так неуютно, даже цветы не помогли справиться с этим. Я оглянулась вокруг — действительно, с внутренней стороны двора был сад, который был усажен красными дикими розами. Цветы вились по кованому арочному туннелю с округлой крышей, по сетке прикреплённой к стенам дворца и даже уходили внутрь здания, в тех местах, где стены были разрушены. Это напомнило мне о моем уголке в лагере протестующих. Да, все-таки тут было красиво. Может неуютно, но красиво. Воздух был жарким и плотным, тяжелые тучи медленно плыли по небу, предвещая надвигающуюся грозу, когда мы вошли с парадного входа…***
— Ты собираешься так просто зайти? Серьёзно? — А что, я ж у себя дома, — непринуждённо легко ответил вампир открывая дверь и пропуская меня вперёд. Я осталась стоять на месте и он закатил глаза. — Там буквально не больше двух десятков вампиров, не веди себя словно маленькая. — «Не больше двух десятков»?! Ахуе… — Так, не выражайся, mon soleil! — шикнул на меня вампир и зашёл закрывая за собой дверь. Я панически оглянулась по сторонам и, никого не увидев и не услышав, тихо зашипела: — На всякий случай, если ты забыл, вообще-то это не твой дом! Гюрен только усмехнулся и вдруг посерьёзнел, смотря поверх моей головы. Его лицо снова стало бесстрастным, будто у фарфоровой куклы, за исключением живых глаз. «Вот черт!» — Ах, mon cher, ты заставил ждать меня слишком долго, — потянул сладкий женский голос, — кого это ты с собой привёл, своего nouvel ami*? И кто так разукрасил твоё милое личико, м, monsieur la Paresse**? Видок, конечно, у тебя такой себе. Гюрен хищно оскалился к девушке. — Рад тебя видеть, Лалюсью, но ты хочешь знать все и сразу, это утомляет. Девушка была чуть выше меня, одетая в необычный наряд — верх был легким полупрозрачным с вышивкой веточек с розами на груди, украшенной бисером. — Ты же знаешь, я ненавижу когда ты каламбуришь и так называешь меня! *** — возмутилась она, сверкнув светло-зелеными глазами и надув маленькие губки. Девушка была похожа не то на ребёнка, не то на паренька, её примерный возраст никак не определить. Гюрен по мальчишески рассмеялся. — Это взаимно, Люси. — Так кто она? — Вампирица сверкнула глазами в мою сторону, оценивающе осматривая меня и закусив губу. — Я не могу рассказать сейчас, но мне нужно лекарство от заражения. А ещё Юкиджэ попал в беду, он у охотников. Я должен сейчас же поговорить со стариком. Во взгляде вампирицы не осталось и капли кокетства. Она только кивнула и направилась куда-то. Гюрен взял меня за руку, переплётая наши пальцы, и мы пошли за Люси. ___________________________________________ * — нового друга ** — господин Лень *** — Гюрен обыгрывает созвучие имени девушки Лалюси и слова «la luxure» (ла люсьюр), что означает «блуд/похоть» ___________________________________________