Мир забытой тишины

      Это был тот самый день.       День, отложившийся в моей памяти и разделивший все на "до" и "после". И нет, позади меня не грохотали взрывы, мир не стал внезапно схлопываться, а люди вокруг меня не замерли, а просто жили дальше, будто ничего и не произошло.       Ну, для них и не произошло ничего. В этой лодке были только помнящие. Я, Гарри… и Драко.       Утром я, проснувшись, улыбнулась. Хотелось жить. Да, после всего того, что я пережила, это желание появилось у меня впервые. Раньше хотелось просто выжить, а сейчас — именно жить.       За завтраком почти никого не было, но я все равно села ближе к выходу, заметив сидящего в одиночестве Рона.       — Почему никого нет?       Я потянулась за кубком, глядя на уныло ковырявшегося в каше Рональда. Он же, подпирая голову рукой тяжело вздохнул.       — Рождество же.       Ах, да. Рождество.       — Я и совсем забыла.       Отхлебнув сок из кубка, я слегка улыбнулась. Яблочный. Мой любимый.       — Не удивительно, — хмыкнул Рон, — ты в последнее время вообще ничего не замечаешь. И придумываешь факты какие-то сомнительные, — он положил ложку на стол и наконец-то перевел на меня взгляд, — честно, Гермиона, ты когда про Вторую магическую войну сказала я так испугался! Скоро экзамены, а я еще кучу информации не только не знаю, но и вообще не представлял, что такое вообще было. Испугался за оценки свои, за факультатив, да и потом поступать же еще. А оказалось что шутки у тебя дурацкие.       Я было подняла ложку, набранную кашей, но опустила ее обратно, нахмурившись.       — Что ты имеешь в виду?       — Я пошёл в библиотеку, и, не поверишь, всю ее перерыл в поисках второй магической. Мадам Пинс очень странно на меня уставилась когда я сказал ей что именно ищу. Ведь не было никакой Второй магической.       Он хмыкнул, скрещивая руки и кладя их на стол. Краешек его губ пополз вверх, в подобии улыбки, но глаза его были грустны.       Ну конечно, заклинание вместе с Министерством Магии справились на «Превосходно». Даже книги уже были подчищены, что говорить о человеческой памяти.       — Так что попался я на шутки свои и таким идиотом себя почувствовал. Да еще и устал, потому что не спал все это время.       Я попыталась ободряюще ему улыбнуться, надеясь, что это не слишком походило на оскал, а затем все же снова зачерпнула ложкой немного каши и начала есть. В последнее время ко мне вернулся аппетит.       — Бодренько выглядишь, Рон, сразу видно — будущий отличник.       Внезапно подошедший Гарри похлопал друга по плечу и сел рядом с ним, напротив меня. Рон действительно выглядел плохо - вялый и сутулый, с мешками под глазами и сонным взглядом. Раньше в таком виде часто была я сама, подолгу засиживаясь с книгами.       — Если все это время «учиться» обозначало тот ад, который я прошёл за последнее время, то ты теперь для меня просто героиня, Герм.       — Возможно скоро и меня сможешь нагнать, Рональд.       Я улыбнулась куда-то в тарелку, слыша тихий смех Гарри и недовольный вздох Рона. Было приятно ощутить это тепло и снова слышать смех. Я любила их так сильно, что, казалось, сила моих чувств не знала границ. Я любила нас. Но также знала, что это не продлится вечно. Просто потому что двое из нас вечно будут хранить один большой секрет. И как бы нам не хотелось, мы никогда не сможем от него избавиться.       Наше дружеское подтрунивание над Роном продолжалось около получаса, пока к нему не подошла Лаванда, и они, взявшись за руки, не ушли. Мы с Гарри остались в уютной тишине, и на этот краткий миг мне стало казаться, что война — это действительно просто мои глупые кошмары.       Потом я взглянула на Гарри, остановившись на его глазах, и мысль эта сразу ускользнула от меня. Он молод, даже немного младше меня, и даже по сути еще не закончил школу, но… Но в ответ на меня смотрели глаза старика. И вмиг я сразу поняла, что хоть раны мои зажили, но воспоминания всегда будут хранить былой ужас.       — Мне кажется я готов… отпустить все.       Его волосы как всегда были растрёпаны, а очки сидели криво. Я улыбнулась ему, искренне и по-настоящему, удивляясь накрывшей меня уверенности и теплу. Я протянула лежащую на столе руку ближе к нему, накрывая его ладонь своей и сжимая её. Мне казалось, что по моей руке сочилось все то, что я хотела ему сказать, все то, что роилось у меня в голове и все те образы, которые всплывали яркими колдографиями.       Я несу в себе все это, но я не сломлена. Я помню и никогда не забуду, но я больше этим не живу. Мне хочется жить и улыбаться. Я найду родителей и сниму с них Обливейт. Я люблю его. И причём довольно сильно. Я в ужасе от того, сколько ещё всего стоит преодолеть, но у меня есть люди, которые будут со мной на этом пути. Я не одна. И ради этого стоит жить.       Он улыбнулся мне, будто слышал все, что я ему сказала.       А я кивала ему в ответ, понимая и то, что говорил мне молча он сам.       После, я забежала в библиотеку, обменяв старые книги на нужные для следующего занятия на факультативе более толстые томики по экстренной целительской магии. В библиотеке я не задержалась надолго, отправляясь сразу в гостиную Гриффиндора. Жизнь, как будто и у меня кипела, а я рада была поддерживать эту иллюзию и для самой себя.       Моя комната встретила меня гулом громкой ругани Джинни и Лаванды, и я, опустив учебники и сумку на свою кровать присела у подушек, не понимая чем вызван их спор.       — …колорус!       — Нет, так его можно испортить!       Их спор о том, можно ли вручную менять цвет зачарованного платья продолжался бы битый час, если бы через полчаса не раздался едва слышный стук в дверь, и впорхнувшая в наше маленькое и довольно угрюмое пространство Луна. Она довольно быстро увела их, за что я была ей благодарна, ведь слышать это снова мне совсем не хотелось. Расслабившись, я полулегла на кровать, доставая дневник и маггловскую ручку. В ней заканчивались чернила, и я с грустью подумала, что могла бы поехать для покупки новой домой, но мысли о пустом доме наводили тревогу.       Дверь внезапно распахнулась. Повернув голову к дверному проему я увидела там Джинни, разъяренно шагающую к своей кровати.       — Лаванда мне так надоела со своим колорусом, что я забыла завить ресницы!       Я хмыкнула, прикрывая дневник.       — Ты и так очень красивая. И это платье на тебе прекрасно смотрится.       Она улыбнулась мне, когда наши взгляды пересеклись в зеркале, и я ответила ей тем же. Джинни и правда выглядела великолепно — её длинные волосы были собраны в высокую причёску, а платье открывало плечи и второй кожей облегало фигуру. Бордовый бархат делал её бледнее, чем она есть, а глаза и волосы ярко выделялись, и от этого она казалась богиней, сошедшей посмотреть на устроивших ей праздник смертных.       — Спасибо, — она завила ресницы справа, и перешла ко второму глазу, — я знаю, что ты уже миллион раз сказала, что не пойдешь, и отвергла всех, кто тебе предлагал пойти, но…       — Без «но», — отрезала я, откидывая волосы за спину, — я не пойду.       — Я не буду уговаривать, ведь я тебя слишком хорошо знаю, и тратить время перед балом на то, чтобы уговорить скалу подвинуться я не буду, но…       Наши взгляды снова встретились в зеркале. Я боялась, что в этот момент она прочтет в моих глазах истинную причину того, почему именно я не могу туда пойти. Да, пятьдесят процентов были тем, что я действительно не хотела идти ни с Дином Томасом, ни с Энтони Голдстейном, а приглашения ждала только от одного единственного человека, так и не соизволившего это сделать, но вторая причина… Я действительно все еще немного побаивалась толп людей.       — Но на самом деле я думала что сегодня будет вторая часть Святочного бала.       Она повернулась и подошла ко мне, а затем присела на край кровати, кладя свою ладонь на мою руку.       — И думала, что наша новая пара позволит себя показать там.       Она подмигнула мне, а я вмиг покраснела, недоуменно распахивая глаза.       — Джинни, ты…       — Да, я видела вас, — хихикнув, она сжала мою руку, — и в коридоре, и как за руки держались, и когда он прилетал сюда, тоже видела. Да весь Хогвартс знает. Ваши переглядки в Большом зале как… как там у магглов? А! Реалити-шоу, вот.       — И… что ты об этом думаешь?       — Это ваши отношения, мне не за чем о них думать. Главное, чтобы у вас это было искренне и он к тебе хорошо относился.       После этих слов Джинни показалась мне безумно взрослой и мудрой. И мне тоже захотелось такой стать — быть оплотом спокойствия и надёжности, позволяющей опереться на себя в шторма, и оставаясь с тобой, когда наступал штиль.       — Сначала меня жутко это бесило, потому что я помнила как он оскорблял тебя в детстве, но потом я вспомнила, что вы выросли, а детские обиды должны оставаться в детстве. Мы все взрослые люди, и должны понимать, что ничего в вас необычного нет. Хотя ты покраснела будто в ваших отношениях есть какое-то табу.       И оно действительно было. Джинни не знала того мира, но мы оба его помнили — я маглорожденная, он из священных двадцати восьми; он аристократ, я, можно сказать простолюдинка; он из Слизерина, а я — Гриффиндорка; он - бывший Пожиратель Смерти, а я - из Ордена Феникса. Мы с самого начала были из разных миров. Война ведь была потому, что таких как я хотели истребить, а он должен был быть одним из этих самых истребителей.       Я покосилась на свою руку, читая злосчастное послание сумасшедшей ведьмы. Моя «Грязнокровка» меня больше не пугала. И я была очень рада, что тот старый мир погиб.       — Да, — я усмехнулась, переводя взгляд на снова на Джинни, — никакого табу. Просто мы сами должны прийти к публичному проявлению чувств, понимаешь?       — Я очень за тебя рада, знаешь? — На мой кивок она коротко рассмеялась, и, порывисто обняв меня, встала и помчалась обратно, обернувшись лишь для того, чтобы прикрыть дверь и хитро на меня взглянуть, — Но я все же надеюсь что вы придете вдвоем хотя бы постоять в коридоре. Тем более возле Большого Зала везде раскидана омела, а ведь я, как организатор очень сильно старалась оставить ее везде как можно больше.       Затем она ушла, а я снова улыбнулась новому миру.       Я планировала пойти в нашу с Драко комнату после того как допишу сегодняшнюю запись в дневнике, и снова принялась писать, заглушая непонятно откуда начавшую расти тревогу.       Внезапно дверь снова открылась. На этот раз я не повернулась туда, даже не перестала писать, думая, что снова забывшая что-то Джинни просто заберет нужную себе вещь, и убежит поскорее к Гарри.       — Джин, ты сегодня что-то совсем рассеянная.       Но появившийся передо мной человек не был Джинни.       Взволнованный и задыхающийся, будто бежал несколько километров Гарри смотрел на меня с беспокойством и волнением, а глаза затопило отчаяние.       — Что случилось?       Сердце заколотилось быстрее.       Драко. Мне нужно его найти.       — Они готовят вторую волну. И распылят её. В полночь.       — Ну это же не факт, что мы снова забудем? У них не получилось в первый раз, так что значит, что…       — Значит. В Министерстве проводили тесты, на таких как мы. Один из таких был третьекурсником. Тед… Он больше ничего не помнит.       Что-то в области сердца оборвалось. Я отложила дневник с ручкой подальше, вставая и подходя к Гарри.       — Как велика область распыления? Можем ли мы на это время укрыться щитами, другими защитными заклинаниями, возможно, зельями?       Я перебирала в голове все возможные варианты, стараясь не думать о том, что меня начинает тошнить. Я обязана придумать. Я не имею права забывать.       — Они ведь распыляют это в воздухе, так? Значит это что-то на подобии дождя, и нам просто нужно переждать где-то в недоступном этому заклинанию месте. Может, в Тайной комнате? Там, конечно, полная разруха, но, мне кажется, затаиться можно. Думаю, суток должно хватить, да?       Гарри положил руку мне на плечо.       Только, пожалуйста, помни меня.       Я не могу забыть!       Руки начинались трястись, а тошнота не уступала. В комнату вошла МакГонагалл — я не сразу заметила ее приближения. И то, что заставило меня задыхаться еще сильнее, чем до этого был один простой факт — она тоже была встревожена.       — Мисс Грейнджер, это не поможет. Заклинание проникаемо, и никакие стены его не сдержат.       — Я не могу этого допустить.              Мир рушился. И мне было страшно.       — Я ведь правильно понимаю, что… — мой голос дрожал, — что вместе с военными событиями мы забудем и весь этот семестр?       Я уже знала ответ МакГонагал, но от её медленного кивка стало тошно.       Я забуду о родителях. Забуду о том, что они живут в Австралии, не зная о своей дочери. Забуду о массовой потере памяти, разработанной Министерством Магии, о том, что я — умнейшая ведьма столетия и героиня войны. Я забуду Беллу и Воландеморта, но вместе с ними еще Седрика, Добби, Люпина, Тонкс, Сириуса… Раньше я так хотела забыть, но на самом деле настоящее счастье — это помнить. Ведь забыть Драко и все, что у нас с ним было — равносильно поражению.       Потому что я знала, что в других обстоятельствах мы бы просто не смогли разглядеть друг друга.              — Распыление произойдет сегодня в полночь на территории всей Магической Британии. Все, кто будут здесь, будут подвергнуты переписи воспоминаний с 1991 года.       Мы с Гарри переглянулись. Наш первый курс. Для нас двоих — вся наша история с волшебным миром.       — Мне жаль.       Мне тоже было жаль.       Она ушла, а следом за ней ушел и Гарри, оставляя меня одну. Мне хотелось бить посуду и кричать, ведь мне не хотелось чтобы у меня отняли все, что я имела. Я понимала, что МакГонагалл здесь бессильна, и она, как и мы потеряет память, но все равно злилась на неё. Злилась и на Гарри, за то, что молчал столько времени, Злилась на Рона, Джинни и Лаванду на то, что жили счастливо просто потому, что могли. И на Драко я тоже злилась, потому что если бы не все произошедшее, мы не смогли бы быть вместе.       Я упала на колени, обнимая себя за плечи, не в силах больше стоять. Взглянув на часы, вздрогнула — восемь вечера.       Осталось четыре часа.       Нужно было встать и бежать со всех ног, чтобы провести с ним это время. Оставшееся. Последнее. Мерлин, это был самый идиотский оксюморон — то, что имело бесконечный ресурс заканчивалось с такой бешеной скоростью.       Душившие меня слезы все не срывались с глаз, и я как могла сдерживала их. Я буду сильной. И оставшееся время я буду счастливой. Решительно поднявшись с пола, я забрала палочку с кровати, и, наскоро завязав высокий хвост, начала идти к двери, но услышав стук в окно, остановилась.       Он снова был там.       Распахнув ставни, вместе с морозным воздухом я впустила Малфоя, залетевшего на своём Нимбусе какой-то новой версии.       Спустившись с метлы, он подошел ко мне, как всегда без галстука, с закатанными рукавами и расстегнутой первой пуговицей. На улице было минус десять, и меня все еще поражало что морозы ему были не страшны. Он смотрел на меня бесстрастно, но в серых глазах бушевал знакомый шторм, а волосы были чуть растрепаны после полета. Он был таким родным. И через четыре часа я перестану его знать.       Горло засаднило, и я подошла ближе, обнимая его за талию и утыкаясь лицом куда-то между грудью и шеей.       — Грейнджер, что случилось?       Чуть отстранившись, одной рукой он приобнял меня, а второй прикоснулся к щеке, заглядывая мне в глаза.       — Я люблю тебя.       Слезы все же полились у меня из глаз, и я не могла их сдержать, но горло больше не саднило. Я спокойно вздохнула, медленно закрыв глаза, пытаясь сморгнуть слезы и обрести четкость зрения.       — И ты поэтому плачешь?       Он вытер одну из слез большим пальцем, усмехнувшись в недоумении.       — Так противно меня любить?       Я грустно улыбнулась:       — Дурак. Нет. Вовсе нет. Просто я… я забуду об этом. Сегодня в полночь. И ты тоже… забудешь обо мне.       Он нахмурился.       — Что ты имеешь в виду?       — Они распылят заклинание повторно сегодня в полночь. Мы не просто забудем, на этот раз память будет переписана начиная с нашего первого курса. Заклинание распространится на территории всей Магической Британии.       Он затих, неотрывно смотря в мои глаза. Я будто видела все шестеренки, которые крутились у него в голове, и будто чувствовала все то отчаяние, которое его охватывало.       Он отпустил меня, отойдя на пару шагов, затем провел рукой по волосам и глубоко выдохнул.       — Нет.       Голос тихий и глубокий. Тот, что так нравился мне всегда, даже в те времена, когда симпатизировать чему-то в нем было запрещено.       — Нет, я не забуду тебя.       — Ты не сможешь противиться заклинанию. Это достанет всех нас.       Он обнял меня так сильно, что ребра стали болеть от силы его объятий. Обхватил мое лицо и поцеловал так отчаянно, что сердце защемило. Я цеплялась за него, пальцами оттягивая чуть длинноватые светлые волосы и со всей силой отвечая на поцелуй, стараясь вложить в него все то, что хотела сказать, и все то, что чувствовала. Мои губы на его губах были такими правильными, что казалось кощунством отнимать нас друг у друга.       Он отстранился, когда мы оба стали задыхаться, и, касаясь лбами, мы все еще прижимались друг к дугу, боясь сдвинуться даже на миллиметр.       — Я хотел пригласить тебя, — Драко шептал, выводя круг большим пальцем у меня на пояснице, — я пришел, чтобы увести тебя на бал и подарить настоящее Рождество.       — А если бы я не захотела идти?       Я шептала ответ, обнимая его за шею и опустив голову ему на плечо. Мне хотелось, чтобы он ответил на мои слова о любви к нему. Мне хотелось услышать, что я столь же дорога ему как и он мне.       — Если бы не захотела в Большой Зал, я бы устроил бал здесь, и пригласил бы сюда.       — А вдруг я бы не согласилась и сюда?       Я хотела услышать, но знала, что для него сказать такое — непросто.       — Ты любишь меня. Тебе бы пришлось.       Я хихикнула, и совсем не заметила как легкие поглаживания привели к тому, что мы стали слегка покачиваться из стороны в сторону. Это был не совсем танец, но и мы были не совсем на балу и не совсем в бальных нарядах — я в маггловских джинсах и белом свитере, и он — в школьной рубашке и брюках.       Подхватив легкий ритм, я начала напевать себе под нос любимую мелодию, и это опять же, не походило на бальную музыку, но в тот момент она была идеальна.       — М-м…       Я не пела слова, просто мелодию, и когда Драко взял меня под руку как в вальсе, а второй рукой положил мою ладонь себе на плечо и снова опустил руку мне на талию, а затем подхватил моё тихое пение, я готова была заплакать снова.       — Победитель получает все, проигравший довольствуется малым*…       Я улыбнулась, нежно двигаясь с ним в вальсе по маленькой комнате башни Гриффиндора, напевая маггловскую песню с бывшим пожирателем смерти, и я была счастлива.       — И все по новой: Любимый или друг?       Со вторым куплетом темп нарастал. Он кружил меня, а затем чуть приподнимал в воздухе, обнимая за бедра. Он пел и смеялся как и я, и в этот миг мне подумалось, что этот мужчина был создан для искусства. Его движения были изящны и он вел меня легко, в его руках легко было забыться и довериться, а пел Драко глубоким баритоном, так, что мне не верилось, что таким как он обладаю я.       — Меньшее или большее?       Я пела все громче и уверенней, будто пытаясь забыть тот факт, что прежней меня не станет. Удивительно, что все, чего я желала - это не забывать, но сейчас я так отчаянно хотела забыться. Драко пел с тем же запалом, наконец-то улыбаясь той редкой улыбкой, которую я так сильно любила.       — Победитель получает все.       — Победитель получает все.       Когда песня закончилась, мы снова прильнули друг к другу, но уже более легко и целомудренно, просто легко прикоснувшись губами. Затем он поцеловал меня в лоб и начал гладить по волосам, все так же слегка покачиваясь в прежнем ритме.       Забили часы — было десять. Я вздрогнула, а он лишь сильнее прижал меня к себе. Мы двигались так еще около минуты, когда внезапно он чуть отстранился:       — Давай сбежим.       — Что?              — Что конкретно тебе сказала МакГонагалл?       Я нахмурилась, пытаясь припомнить ее слова в точности.       — Вторая волна накроет всю Магическую Британию, никакие стены ей не помеха, скрыться не получится.       В его взгляде была убийственная решимость, а челка упала на лицо. Я, кажется, начала понимать к чему он клонит, и отстранилась, чтобы в полной мере на него посмотреть.       — Ты имеешь в виду…       — Да. Заклинание для магической части Британии. Мы должны уйти в маггловскую, и заклинание нас не тронет.       Я потерла виски руками, пытаясь сосредоточиться, план был идеален, разве что только…       — Да, ты прав, я тоже об этом думала, но…       — Давай сбежим!       Он схватил меня за руку, заглядывая в глаза, а я старалась успокоить снова начавшее бешено колотиться сердце.       — …Но память не просто зачистят, ее перепишут. И раз ее перепишут, Драко, то нас здесь все забудут.       Я смотрела на него, стараясь уловить хоть малейшее движение, хоть каплю сомнения в его глазах. И я не видела ничего. Это была все еще стальная решимость.       — Ты разве не понимаешь? Тео, Панси, Блейз, ваша дружба для них будет стерта.       — Я умер для них еще год назад, мне плевать.       — А твоя мать? Как же ты можешь бросить её?       Я говорила тихо, будто сомневалась в том, чтобы быть сейчас голосом разума, и я отчаянно разрывалась от желания убежать с ним прямо сейчас, но я не хотела, чтобы он жалел об этом позже. Эта маленькая глупость стоит ему жизни. И он должен это понимать.       По его скулам ходили желваки.              — Сына она будет помнить, я же жил до девяносто первого. А что будет потом… я найду ее позже. Вход в магический мир, возможно, будет нам практически закрыт, но у меня есть пару способов связаться из маггловского Лондона. Это не проблема.       — Она не будет тебя помнить взрослого.       — Это не проблема, Грейнджер!       Я затихла. Он взял меня за руки, и, сжав их, снова заговорил.       — Я обдумал это, и пусть это решение было очень быстрым, я как никогда чувствую, что оно было правильным. Сейчас — едва ли не первый раз, когда мне дозволено выбрать, каким путем я буду идти. И я выбираю тебя.       От его слов где-то в груди потеплело. Он будто заранее знал что именно гложило меня в этот момент, и знал, какие слова подобрать. Я верила ему, просто сомневалась в себе.       — Драко, это маггловский Лондон. Там нет магии. И там живут магглы.       — Я бывал на маггловедении, всезнайка. Спасибо за краткий экскурс.       Он закатил глаза, и это было настолько в его характере, что я готова была рассмеяться — я планирую сбежать с Драко Малфоем к магглам.       — И из знакомых у тебя буду только я. Никого больше.       Он кивнул. Я продолжила.       — И нам прийдется работать, чтобы заработать на жизнь. И чтобы работать нужно пойти в колледж, и дружить с магглами. Там нет домовиков, и…       — И я все еще выбираю тебя.       Он сжал мою руку сильнее, а затем отпустил и пошел забрать стоявшую в углу метлу. Драко подошел к окну, сел на метлу и протянул мне руку.       — Я сделал свой выбор, Гермиона. Сделай и ты свой.       Из его уст мое имя звучало в разы красивей. А я поняла, что сделала свой выбор так же быстро и очень давно.       В прощальной записке я не писала многого — благодарность за годы вместе для Гарри, абзац для Джинни и буквально пару строк для Рона. Макгонагал я написала всего одно предложение, но, думаю, она прекрасно поняла его смысл. В конце я написала то, что не для всех будет иметь смысл, но мне казалось что именно это должно быть концом.       «Я буду помнить.»       Я крепко обнимала Драко за талию, пока мы летели на его метле за антиапаррационный барьер, стараясь успеть до полуночи. С собой у нас не было ничего — мы сами и палочки, больше ничего и не нужно было. За барьер мы успели к половине двенадцати, а затем большими прыжками аппарации достигли края магического Лондона. Хвала Мерлину, границы никто не стерег, и мы вышли в маггловский Лондон тяжело дышащие и из-за длительного бега и полета довольно растрепанные. Но лишь одно, что в нас было, позволяло людям просто с улыбкой махнуть на нас и идти дальше.       Это было счастье.