I don't wanna die But I don't wanna live like this Bea Miller
Я задыхалась. Воздух будто весь разом вышел из моих легких, затопив все тягучим дегтем. Люди вокруг умирали. Я кричала изо всех сил, вырываясь из рук сумасшедшей ведьмы, оставляющей шрамы у меня на руке. Грязнокровка. Словно не на руке — словно нож, перерезающий горло. Я ворочалась, стараясь вырваться и спастись. Спасти себя, спасти всех, лишь бы убраться отсюда. ГрязнокровкаГрязнокровкаГрязнокровка. Её безумные глаза внушали ужас, и, казалось, что, только посмотрев в них, можно было лишиться рассудка. СмертьСмертьСмерть. — Гермиона! Меня трясло, и показалось, что будто сквозь темную пелену пробивается солнце. — Гермиона! Боль от пощечины резко отрезвила рассудок, и я вскочила с постели, хватая с прикроватной тумбочки палочку и приставляя её к горлу Джинни. Она выставила руки ладонями ко мне в примирительном жесте, а я выдохнула, расслабляясь, и, положив палочку на место, закрыла лицо руками. Снова. Мне снова снилась она. Иногда мне казалось, что это не могло быть сном — слишком реалистичны были её бледные руки, сумасшедшие глаза, безудержный безумный смех. Я проживала это снова и снова, и порой мне казалось, что скоро рассудок потеряю и я. Удивительно, что, являясь победителями, мы все равно остались побежденными. И война была не закончена. Она все равно продолжалась в выживших. — Ну, — потянулась ко мне Джинни, обнимая за плечи, — не надо. Меня затрясло, из глаз градом покатились слезы, а плечи затряслись от беззвучных рыданий. Я не была слабой. Но и всесильной тоже. И как бы мне ни хотелось этого признавать, я была обычным человеком. Обычным человеком с психологической травмой. — Не плачь, Гермиона, — гладила меня по спине Джинни, — ну же, если хочешь, расскажи мне, что тебя беспокоит. Меня это не беспокоит. Меня это убивает. — Она, — произнесла я сбивчиво, — везде она. — Кто? — Белла. Джинни тяжело вздохнула, а я вытерла глаза и сильно зажмурилась. Нужно было успокоиться, и дать понять Джинни, что я успокоилась, даже если внутренние демоны все еще заливисто смеются у меня в голове. — Герм, — выдохнула она, — она мертва. Мертва. Мертва ли? Я сомневалась, потому что слишком жив был её образ перед глазами — все тот же безумный взгляд, взрыв будто взбунтовавшихся волос, и темные, почти дементорские глаза, заглянув в которые хотелось умереть. Иногда мне казалось иронией то, что меня мучала именно та, кто так похожа на меня. — И она не сможет тебе навредить, — все еще приговаривала Уизли, пытаясь, казалось, не только успокоить, но и укрыть меня в своих объятиях от целого мира. — Ты в безопасности. В безопасности. Да. — Спасибо, Джин, — мой голос почти не дрожал. Я легко отпрянула от неё, отодвигаясь и обнимая себя за плечи — по телу все еще бегали мурашки, а позвонок прошибало струйкой мороза. — Мне уже лучше. — Уверена? Нет. — Да, — моя еле заметная улыбка, больше похожая на гримасу, не убедила её, но, очевидно, решив не давить на меня, она встала и пошла к своей кровати. Как только я услышала скрип пружин, а вскоре после этого и умиротворяющую тишину, то откинулась на подушки, сжимая губы и стараясь прийти в себя. Потому что последнее время себя я не узнавала. Эта Гермиона Грейнджер была пугливой, параноидальной и постоянно оглядывающейся в поисках угрозы маленькой девочкой. Друзья называли это «временными трудностями», я — «посттравматическим синдромом». Кто мог подумать, что после победы, я окажусь в своем личном аду? Сон не шел. Я не хотела засыпать, уже заранее зная, кто составит мне компанию во сне. Её смех все еще звенел у меня в ушах, царапая барабанные перепонки. Повторяя про себя слова уже дремавшей Джинни, я пыталась успокоить себя, чтобы не сорваться еще больше и не выглядеть психичкой днем — до пробуждения оставалось полтора часа. Полтора часа, которые мне не суждено проспать. Уже сидя на завтраке — довольно раннем, если учесть, что я пришла раньше всех, когда не было совершенно никого — я вяло ковырялась в тарелке, подпирая голову рукой. Сейчас зал был заполнен людьми, все галдели, шумели, цокали вилками, ложками, кубками, старались негромко смеяться и, как и положено нормальным людям, вернуться в привычное русло, позабыв о плосколицем диктаторе, убившем тысячи. Даже спустя так мало времени все начали жить. Все. Кроме меня. — Прошу минуту внимания, — голос директора МакГонагалл разнесся эхом по Большому залу, отрывая меня от невеселых мыслей. — Все мы знаем, что в этом году у нас необычная ситуация… Я поразилась подбору её слов. «Необычная». Да. Именно так. — …и как вы знаете, наш, так называемый, «седьмой с половиной курс» проходит обучение повторно, но при этом они теряют год. Поэтому, нашими преподавателями совместно с Министерством было решено о принятии каждого из вас выбранной специализации, по которой вы пройдете усиленный курс обучения наравне с остальными предметами, и, вследствие, потом пойдете на работу в соответствии с выбранным ремеслом. Я нахмурилась, прикусив щеку изнутри. Вся эта идея была чем-то за гранью, чем-то одновременно гениальным, но при этом изначально провальным, ведь успевать в освоении профессии и предметах школьного цикла практически невозможно априори. Это было как будто одновременно учиться в школе и университете. Да, интересно, да, заманчиво, да, поможет отвлечься. Но не реально из-за количества нагрузки. Начавшийся гул директор прекратила жестом руки. — Да, программа еще претерпит изменения, и она не слишком идеальна в своей концепции, но мы попробуем и будем стараться быть лояльнее к нашим выпускникам. На этом она кивнула всем, как будто сразу отрезая возможность задать ей сейчас хоть какой-то вопрос, и величественно удалилась. Удивительно, что эта новость так сильно взбудоражила общественность. Простого седьмого курса было не так много, тридцать человек, нас — «седьмой с половиной» — еще меньше, всего двенадцать. Шестеро с Гриффиндора, двое из Слизерина, столько же из Когтеврана, и один из Пуффендуя. — Я еще не знаю, будет ли там специализация «квиддич», но я бы записался туда, — кивнул Рон, вертя в руках кубок с тыквенным соком. Он пожал плечами. — Мне это нравится, да и ни в чем другом я себя не вижу. Гарри кинул взгляд на лучшего друга, а потом отвернулся, осматривая преподавательский стол. Я проследила за его взглядом и тяжело вздохнула, стараясь не думать о тех, кто сегодня там не сидит, о тех, кого забрала война. — А ты, Гарри? — я попыталась улыбнуться. — Аврорат. Переглянувшись, мы с Роном приняли молчаливое соглашение не перечить и не стали ничего говорить, хотя на языке так и вертелись вопросы. «Тебе не хватило войны?» «Зачем?» «Недостаточно трупов повидал?" «Это глупо». Но я понимала, что его выбор — это его выбор. И знала, что не смею идти наперекор его желаниям. Как будто услышав мои мысли, Гарри поправил очки и скрестил руки на груди, продолжая: — Потому что я больше не хочу вот такого. — Он обвел руками зал, и каждый из нас понял, о чем он. — Я хочу, чтобы мои дети не знали, что такое жить в страхе, чтобы никто не мог бояться произнести чертово имя, и чтобы здесь было безопасно. Не только в Хогвартсе, но и во всей магической Британии. Это было безрассудно, смело и настолько по-альтруистически, что не оставалось сомнений, что Гарри именно этого и хотел, ведь это все — и была сама его суть. На мгновение все замолчали, обдумывая услышанное. Я обвела взглядом зал. Мы сидели в самом конце гриффиндорского стола, практически возле двери. Из-за горстки учеников новый стол не устанавливали, а просто удлинили существующие настолько, чтобы все поместились, и теперь расстояние до выхода уменьшилось вдвое. Оглядев гриффиндорский стол, я прикинула, кто из нас куда пойдет. Из двенадцати человек нашего курса гриффиндорцев было всего шестеро, что одновременно поражало, ведь это половина всего курса, но потом тут же наводило на мысль, что, может, не зря наш факультет называли пристанищем для самых смелых и бесстрашных. Хотя, сейчас я сомневалась в своей принадлежности к львиному факультету, озираясь от каждого шороха и хватая палочку каждый раз, стоит услышать какой-то незначительный шум. Сейчас я была параноидальной психичкой, и сомневалась, что мне вообще место в Хогвартсе. «Грязнокровка» — клеймо не только на руке. Гарри, как уже сказал — пойдет в аврорат, и это не обсуждается. Рон, изрядно повзрослевший за несколько прошедших месяцев и сейчас гордо носивший значок старосты, несомненно, как и хотел, пойдет в квиддич. Лаванда, сидевшая рядом с Роном, определенно выбрала бы что-то вроде журналиста, Дин, молчаливо сидевший и грустно смотревший на противоположную стену, скорее всего тоже пойдет в квиддич, а Невилл, как я знала, собирается узнать больше о травологии. А я… я не знала. Я потеряла вкус к жизни, и сейчас, по большому счету, мне не хотелось быть никем. Мне хотелось никого не видеть, найти родителей и спрятаться от всего мира в своем маггловском доме. — А что насчет тебя, Гермиона? — спросил Рон, по-свойски обнимая робко улыбающуюся Лаванду. Они снова встречались, и мне стоило испытывать боль, ведь мы с Роном еще пару месяцев назад были вместе, но мне было все равно. Абсолютно. — Я, — я тяжело вздохнула, потерла глаза руками, и, избегая его взгляда, постаралась выглядеть как можно более участливой, — еще не выбрала. Списка профессий еще нет, но, уверена, там будет так много всего, что я не смогу выбрать сразу. — Узнаю нашу Гермиону, — улыбнулся Гарри. — Всегда мыслит рационально, и потом выберет то, что будет иметь больше всего влияния, чтобы спасти как можно больше людей. — Мне нужно идти, — я встала из-за стола, не желая продолжать этот разговор. Мальчики изрядно повеселели и были настроены на шутливую беседу, только вот я — нет. Мне хотелось спокойствия и тишины. Удаляясь из Большого зала, я сделала вид, что не услышала шепотков за моей спиной. Я направлялась в башню Гриффиндора, чтобы отдохнуть в своей комнате, но перед этим решила заскочить в библиотеку и отдать мадам Пинс книги, которые держала уже больше двух недель, но так и не прочла — каждый раз, когда открывала, не могла прочесть и абзаца, не в силах сконцентрироваться и читая одно и то же предложение по пять раз. Достав по пути книги из сумки, чтобы сразу отдать их и не задерживаться, я не заметила кого-то перед собой, и, оступившись, столкнулась с кем-то и упала, уронив все свои талмуды. На секунду закрыв глаза, я выдохнула, собираясь с силами и поднимаясь. Взглянув на того, с кем столкнулась, я поспешила отвернуться, поспешно собирая книги. Шторм, бушевавший в серых глазах, напоминал мне о том, кем я была, напоминал о том, кем стала, и кем буду являться всегда, независимо от психологических травм. «Грязнокровка». Шрам на руке невольно заныл, напоминая о своем существовании, а я сглотнула, отгоняя призрачный образ сумасшедшей ведьмы с безумным смехом. Подняв с пола одну книгу, вторую, я не сразу поняла, что вместе со мной книги собирал и он. Молча. Без оскорблений. Как будто незнакомец. Выровнявшись, я осмелилась поднять на него взгляд и даже снова посмотреть в глаза. Он протягивал мне мои книги, и как только я их забрала, тут же упорхнул, как будто его здесь никогда и не было. На секунду, я будто приросла к своему месту. Нет, это был не шторм. Это была опустошенность. И я поняла, почему этот взгляд меня так зацепил — потому что я будто смотрела в зеркало. Тряхнув головой и сильно зажмурив глаза, я перевела дыхание и крепче сжала в руках учебники, стараясь собраться с силами и донести их, наконец, до библиотеки. Драко Малфой — моя противоположность и мой двойник, одним своим взглядом внес раздор в моей душе, а я и так была разбита. На секунду мне показалось, что до моего полного уничтожения не хватало совсем капли. Вот, Гермиона, еще чуть-чуть, и ты вправду будешь мертва, осталось всего ничего, ведь живой ты не чувствуешь себя давно. — Ох, большое спасибо, мисс Грейнджер, что так быстро вернули все, — улыбнулась мадам Пинс, забирая у меня книги — могу я что-нибудь подсказать? — Нет-нет, — отмахнулась я. Она нахмурилась. — Что-то на вас не похоже. Я фальшиво улыбнулась. — Все в порядке, правда, просто хотела немного отдохнуть от чтения. Она кивнула, а я собиралась уходить, когда невольно зацепилась взглядом за вывеску, располагавшуюся прямо возле неё. Проследив за моим взглядом, она улыбнулась еще шире и легко склонила голову набок: — Да, уже известны все направления подготовки по специализациям. Меня одну удивляло, что я узнала о них пятнадцать минут назад, а все говорили об этом так, будто знали об этом уже год? — И что вы выбрали, мисс Грейнджер?«Аврорат Ботаника Журналистика Колдомедицина Зельеварение Квиддич Магозоология Министерское дело Визенгамот»
Что из этого я могла выбрать? Я не знаю. В чем я могу себя видеть через пять лет? Ответ, горький и печальный, звучал в голове глушащим набатом, но я, сжав губы в тонкую полоску, пыталась от него отмахнуться. «Никем». Я не вижу себя никем. Я не видела у себя будущего вообще. — Пока не выбрала, — выдохнула я негромко, а затем попрощалась и стремглав унеслась в башню Гриффиндора. Кем я могу быть? Я лежала на кровати, повернувшись на правый бок и обняв колени. В комнате я была одна, и сейчас мысленно благодарила Джинни за предоставленное одиночество, ведь в данный момент оно было для меня благословением. Завтра нужно было прийти и записаться к куратору специализации, а я все еще не знала, куда могу податься. Аврором я не смогу быть. Невыносимо быть в состоянии вечной войны, жить в хаосе битв и злодеев и сохранять здравый рассудок. На секунду где-то в душе залегла паника, стоило мне услышать что-то подозрительное, и я мгновенно нащупала палочку, сильно сжимая магическое древко. Я задышала тише, готовясь напасть на неизвестного, но ничего не происходило. Ах, да. Чертова паранойя. Авторат точно нет. В квиддич я тоже не пойду, просто нет. И магозоология точно не мое. Потерев глаза, я задумалась, кем я хотела быть раньше, в детстве. На ум приходили мысли о Министре Магии и верховном судье Визенгамота, но это в прошлом. Как можно быть фактически правителем страны, если не можешь позаботиться даже о себе? Да и лезть в эти политические перипетии не хотелось — спасибо, сыта по горло. Хотелось снова стать маленькой одиннадцатилетней девочкой, получившей письмо из Хогвартса, снова познать ту радость и счастье от знакомства с Волшебным миром. А не быть ведьмой, искалеченной магией. Психологической калекой. Жертвой своей же магии. Я вспоминала родителей. Как рады они были, когда я приехала на каникулы после первого курса, как они удивлялись, когда я рассказывала о потрясающем — тогда для меня — волшебном мире, а они были счастливы. За меня. Да и сами просто счастливы. А теперь их нет. Нет и меня. Перед глазами почему-то промелькнули безразличные прозрачные глаза Малфоя и его безжизненный вид. Молчаливость Лаванды. Брошенные на учительский стол взгляды Гарри. И я поняла, кем могу быть. Уже на следующий день я решительно стояла перед нужным мне кабинетом, не решаясь ступить внутрь. Дверь тихо скрипнула, стоило мне войти в кабинет, и я молча зашла, поправляя собранные в хвост волосы, и нервно теребила ремешок сумки. — Мисс Грейнджер? Никак не ожидала вас здесь, — мадам Помфри удивленно вскрикнула, переводя взгляд с меня на список, который она держала в руках. — Вы уверены? Я кивнула. А потом она записала меня в список студентов специализации колдомедицина, и я поняла, что пути назад нет. Я буду целителем, как родители, стараясь найти путь лечения не только для себя, но и для других. — Прошу, пройдите дальше в класс и присаживайтесь, как раз одно место осталось. Последовав направлению её руки, я прошла в класс, в котором уже сидело пятеро: Дин Томас (удивительно, я думала он пойдет в квиддич) кивал Тео Нотту, который сидел вместе с ним за партой и что-то уверенно рассказывал; когтевранка Лайза Турпин оперлась головой о руку и писала что-то на пергаменте, сидевший рядом с ней Джастин Финч-Флетчли что-то искал у себя в сумке; третья парта была пуста. Я подошла к свободной парте и, поставив рядом сумку, села на стул и начала доставать письменные принадлежности. Почему тогда мадам Помфри сказала, что свободно только одно место, если свободна целая парта? Всего пять мест? Нет, количество стульев говорит о другом. Глупо считать учеников по стульям, но пока другие версии в голову не приходили. Громкий стук каблуков заставил меня вернуться в реальность, и я оставила тщетные попытки поиграть в детектива, сосредотачиваясь на речи мадам Помфри, проходящей сквозь ровный ряд парт. — Я очень рада, что вы сегодня пришли сюда, — улыбнулась она, оглядывая каждого. - Колдомедицина — дело сложное и требующее полной отдачи, и если вы пришли, просто полагая, что это способ весело провести время, то прошу на выход. Также, хочу обратить внимание, что вы сидите по двое не зря, ведь нередко целители работают попарно, и теперь вы, в рамках рабочего эксперимента, будете закреплены с соседом по парте. Мне работать с воздухом? Стоило мне задуматься и поднять руку, чтобы спросить о моем соседе по парте, как мадам Помфри мельком взглянула на дверной проем, а затем на меня. — Предвидя ваш вопрос, мисс Грейнджер, ваш партнер просто опоздал, вот он. — Она кивнула на дверь. — Прошу, не стойте, присаживайтесь. Рядом со мной упала тяжелая сумка, и стоило мне перевести лицо на однокурсника, который станет моим напарником на время обучения, как все мысли покинули мою голову. Драко Малфой сел за парту и, тихо выдохнув, достал пергамент и перо из сумки.