* – Хочу, чтобы жена ко мне вернулась. – Но она ушла от вас больше года назад... – То есть, это невозможно? – Возможно всё. Вопрос, какую цену вы готовы заплатить. * – Я сделала, как вы сказали, не отправила скорую на указанный вызов. – Вы выполнили свою часть сделки. Можете идти домой, ваш сын скоро поправится. – Но меня не посадят за это? Тот человек умер от потери крови. – Сожалею, это не в моей компетенции. * – Вы можете дать мне другое задание? – Исключено. В книге написано именно это. – Но я не хочу никого убивать! – Тогда возвращайтесь домой и всё будет... – Нет! Подождите, я сделаю это. *
Вечер, за окном чёрное небо, на секунду озаряющееся вспышкой молнии и снова погружающееся в пучину; льёт дождь, обрушивается всей силой и мощью на город; ледяной ветер врывается в открытое окно, переворачивая страницы книги на подоконнике. Хосок стеклянным взглядом смотрит вниз, огни вывесок и фонарей сливаются с бегущими прохожими в одну мерцающую точку. Хосок чувствует жжение в груди – на чистой странице чёрными чернилами выводятся витиеватые буквы. Ещё одна сделка выполнена, ещё одно зло в угоду личным желаниям. Хосок подносит указательный палец к стеклу – по ту сторону ручейками стекают капли, а одна остановилась, замерла, как и Хосок, пока её не подхватили другие, смешивая в единую неровную линию. Он ёжится от холода, подошедший сзади Тэхён прикрывает окно, крепко обнимая со спины, упираясь подбородком в острое плечо. Хосок не поворачиваясь, грустно улыбается. Тянется рукой к страницам – Тэхен не прочтёт, что там написано, но видеть новые строчки больно. Хосок полон сожаления. «Почему вы все соглашаетесь? Ради чего?». Он закрывает книгу: увесистый талмуд с пожелтевшими страницами в переплёте из чёрной кожи. «Хоть бы один отказался. Хоть бы один».* – Почему вы заставляете делать меня такие ужасные вещи? – Я вас не заставляю, Хёсон-щи. Я предлагаю один из вариантов. Вы можете отказаться. – Но тогда мою книгу не опубликуют? – Скорее всего, нет. * – Я это сделала. Это было ужасно... её глаза в последний момент... но я не жалею. Нет. – Тогда прощайте. *
Хосок кладёт свои ладони поверх тэхёновых: – Мне нравится смотреть на город из твоего окна. Тэхён целует плечо Хосока. – Мне тоже, – шутит Тэхён. – Город подождёт, пойдём, – тянет его к кровати, всего два шага налево от окна. Они падают на одеяло, Хосок переворачивается в руках Тэхёна, прижимаясь носом к тёплой щеке. – Сегодня было тяжелее, чем обычно? – интересуется Тэхён, чувствуя напряжённое состояние Хосока. Тот тяжело вздыхает. – Все чего-то хотят, хён, даже я. – Нет, ты особенный, Тэхёни, – Хосок нежно проводит ладонью по его лицу, убирая со лба непослушные локоны. – Ты лучшее, что я видел во всём этом долбанном мире, и мне жаль, что ты встретил меня, правда. – Не говори так. Просто я хочу то, что могу получить сам. А что не могу – мне и не нужно, всё просто. И мне жаль, что добро не перевесит зло, но наоборот тоже не будет. А чего хочешь ты, хён? – Я уже давно ничего не хочу. – Хосок крепче обнимает младшего и ойкает, когда тот возмущенно кусает его за подбородок. – Только тебя, малыш, только тебя. Когда Хосок в него проникает, начиная медленно двигаться, Тэхён видит звёзды. Он видит кометы и новые галактики. Его чёрная вселенная раскрашивается невообразимым сочетанием цветов, яркие краски вспыхивают перед глазами, искрятся, исчезают, появляются, чтобы взорваться с новой силой. Тэхён сплошной оголённый нерв: отзывается на каждое прикосновение Хосока, на звук его сбившегося дыхания и нежные слова, на запах его разгорячённого тела. Тэхён плавится в его сильных руках, растекаясь воском, Хосок лепит из него замысловатые фигуры, бережно, но полностью контролируя каждый вздох, поворот головы, малейшее движение. Тэхён теряет ощущение реальности, он парит в невесомости, ему слишком жарко, слишком ярко, слишком наполнено. Ему безумно хорошо. Кончая, он мечется под Хосоком, выгибаясь, взрывается фейерверком. Яркие краски медленно растворяются, оставляя послевкусием сиреневое свечение. Крепко прижимаемый к груди Хосока, он пытается как можно дольше удержать это свечение перед глазами, но голос убаюкивает, глаза медленно закрываются и он засыпает.* – Как вас зовут, молодой человек? Вы не представились. – У меня много имён, но ни одно мне не принадлежит. *
Тэхён просыпается под утро и сразу понимает, что Хосока рядом нет, даже руку протягивать не нужно – старший всегда его обнимает во сне. «Не ложился», думает Тэхён, откидывая одеяло и направляясь к окну. Протягивает руку, ища Хосока. За окном всё также неистово льёт дождь. «Небо плачет вместе с тобой, хён», думает Тэхён. Хосок сидит на подоконнике, ловит протянутую руку, прижимая к груди, целует изящные кисти. – Я тебя вижу, хён, – улыбается младший. – Это из-за дождя, – Хосок притягивает его ближе. – Иди спать, Тэхёни. Утром тебе позвонят, ты должен обязательно ответить. – Опять твои фокусы, хён, – Тэхён зарывается носом в его волосы. Он хочет ослабить груз на плечах Хосока, но не знает, как это сделать. – Это действительно важно. Пойдём вместе, – Хосок встаёт с подоконника, подхватывает ахнувшего Тэхёна и несёт к кровати. Хосоку просто хочется носить этого мальчика на руках, заботиться о нём, оберегая его прекрасный мир от всего вокруг. Снова погружаясь в сон в тёплых объятиях старшего, Тэхён зевает и с грустью произносит: – Я знаю, чего бы ты хотел, хён. Ты бы хотел, чтобы всё прекратилось.* – Я сжёг твою книгу. Он горько смеётся. – Я заметил. Но это не так работает. – Тогда я хочу заключить сделку. – Не делай этого, Тэхён. Прошу тебя. – Просто спроси, действительно ли я этого хочу и назови цену. Он сглатывает, закрывая вновь целую книгу. – Ты должен отказаться от операции. Отказаться от возможности снова видеть. – И ты станешь свободным? *
Тэхён медленно идёт по обочине, пару раз на него налетают, оттесняя к стене, люди спешат укрыться от непогоды в своих уютных квартирах. «Одиночество в сеульской толпе», думает Тэхён, понимая, что немного заблудился. Из-за шума дождя тяжело различить иные звуки: шум проезжающих машин, музыка из придорожных кафе, сигнал светофора – всё смешалось в барабанную дробь капель по асфальту. Тэхён не замечает, как ведомый стремительным потоком людей, оказывается в парке, пахнет свежестью листьев, он чувствует «его» присутствие. Тэхён вымок до нитки, не нашёл дома зонт, но ему совсем не холодно, только грустно. Хосок сидит у фонтана и смотрит вдаль. Тэхён им любуется: капли дождя как в замедленной съёмке ударяются о его кожу и в момент испаряются, высыхают, оставляя после маленькую струйку дыма. Его рыжие волосы горят огнём, ветер треплет непослушную копну, на кончиках сверкают огоньки пожара. Лицо умиротворённое, взгляд отрешённый, кожа как старинная фарфоровая маска, испещрённая глубокими трещинами. Хосок сошёл с фрески Микеланджело, думает Тэхён, смотря в самую душу. Он садится рядом, отставляя трость по левую руку. – Я снова тебя вижу, хён, – он прижимается своим плечом к хосокову. – Это всё дождь. – Хён, ты не можешь увидеть этого в моих глазах, но почувствуй через прикосновения. – Тэхён прикладывает его ладонь к своей груди, под футболкой учащенно бьётся сердце. – Слышишь? – Он прикасается ладонями к лицу Хосока, нежно поглаживает, проводит пальцами по опущенным векам, трепещущим ресницам, нежным щекам. – Я вижу тебя, большего мне не надо. Это мой выбор, хён. Тебя зовут Чон Хосок и ты живешь в моём сердце. И в моей квартире тоже.